Кикимора

      Западно-Азиатский материк. Республика Падокия. Провинция Урей. Дорога к дому Накоби Казе. 10 апреля 2000 год.       Накоби Казе, привыкшая к сокращенному «Коби», осторожно вела автомобиль, боясь вновь проколоть шину. Когда она приняла решение построить дом в лесной глуши, последнее, о чем она думала – это о шинах…       «А надо было! В последний раз эвакуатор ждала три часа! – возмущенно подумала женщина, вглядываясь в дорогу. – И без автомобиля не обойтись!»       Коби сделала музыку громче и постаралась расслабиться, неумело подпевая популярной попсовой группе. Музыка помогала ей успокоиться и поймать… «Дзен», что ли? Ну, по крайней мере, это медитативное чувство в Западной Азии называли именно так.       Сегодня «дзен» ей был просто необходим… Коби скосила глаза на зеркало заднего вида и посмотрела на Киллуа Золдика. Они с Соккой сидели на заднем сидении и всю дорогу молчали, смотря в противоположные окна. Хисса, во избежание повторения безобразной сцены у Анко, была усажена на переднее сидение и теперь счастливо болтала ногами.       – Вот, видишь, как все здорово получается? – обратилась Хисса к Киллуа, опять встав коленями на сидение и повернувшись назад. – А ты боялся…       – Хисса не балуйся и сядь прямо! – одернула дочь Коби, краем уха слыша возмущенный вздох мальчика и усталый – сына.       – Разве я не права? – спросила девочка, садясь, как ей сказала мама, и деловито поправляя юбочку. – По-моему, это жуткая удача, что твоя знакомая Мейли одна из экзаменаторов в этом году.       – Менди, – поправила ее Коби. – Ее зовут Менди. Не коверкай имена.       «А то еще больше на своего папеньку будешь похожа, – про себя добавила она. – Вот и не верь после такого в генетику… Копия папаши!».       Сын, который пошел спокойным флегматичным нравом в деда, отца Коби, закатил глаза и уставился на знакомый до боли пейзаж. Мальчик будто надеялся, что там произойдет что-то занимательное.       – Ну, Менди, какая разница? – буркнула Хисса, поправив хвостики. – Ты ей сегодня позвонишь?       – Я ей уже звонила… – машину неловко качнуло, из-за чего Коби сильней необходимого вцепилась в руль и едва выправила машину. – Так! Всем молчать и не отвлекать маму! Играем в игру: «кто скажет хоть слово – лишается вечернего просмотра мультиков»!       Хисса задохнулась и успела открыть рот, чтобы возмутиться, но…       – Даже не думай! – пригрозила Коби дочери. – Игра началась, и я исполню свою угрозу!       – Да и пофиг на мультики, – проворчала девочка. – Что, не видела никогда…       – Тогда завтра мы не будем смотреть бои Небесной арены!       – Но, мама!... – теперь к крику присоединился и Сокка.       – Я все сказала!       Дети замолчали.       Тишина…       Коби расслабленно выдохнула, вслушиваясь в мелодию и, наконец-то, ловя пресловутый «дзен». Начав тихонько напевать, женщина бросила взгляд в зеркало заднего вида и пересеклась с понимающим взглядом наемного убийцы. Мальчик слабо улыбнулся, будто понимая, как она устала. Коби ответила легкой благодарной улыбкой и сосредоточилась на дороге.       Боялась ли она вести его в дом? Конечно, боялась! Но везла.       «Потому что дура! – обругала себя Коби. – Надо было еще в кондитерской с ним распрощаться и все! Но нет – как же ребенку не помочь! Дура!»       Коби вздохнула, понимая, что никакой Киллуа не ребенок. Золдики так воспитывают своих детей – что держись. Орудия для убийств и только.       Она знала, о чем судит: видела их в действии. Впервые девушка столкнулась с главой семьи, Сильвой Золдиком, в начале девяностых. Крупный, перекаченный мужчина с объемными волосами и грубыми чертами лица произвел на нее, девчонку еще, неизгладимое впечатление. Она тогда всю встречу жалась за спину учителя и боялась отсвечивать, хотя они – врачи – в том столкновении выступали «мирными» и их трогать было нельзя.       Три года назад она познакомилась со старшим сыном четы Золдиков – Иллуми. Парень, в отличие от отца, обладал смазливой внешностью, но совершенно не имел мимики. Высокий хорошо тренированный наемник с бледным лицом в обрамлении черных прямых волос был не самым приятным собеседником из-за подчеркнуто старомодной речи. Он говорил как старец, а не молодой мужчина, и, казалось, что издевался. Коби, к слову, на отталкивающее поведение Иллуми было плевать, ведь наемник всегда платил по счетам и не отказывался идти на уступки. Это делало его приятным клиентом для подпольного хирурга.       Женщина вздохнула и вновь бросила быстрый взгляд на Киллуа… Она никак не ожидала, что вот так, нежданно-негаданно, познакомится с еще одним представителем этой семьи. Мальчик унаследовал от отца цвет волос и глаз, имел схожий отпечаток ауры и, судя по строению костей и состоянию мышц, тоже сможет раскачаться до состояния «бодибилдера», но не обладал теми же грубыми чертами лица.       «Да и общаться с ним приятней, чем с Иллуми или господином Золдиком, – подумалось ей. – Хорошо хоть признала…»       Генетику, смотря на собственную дочь, женщина могла сколько угодно ругать, но только благодаря ей Коби признала в Киллуа Золдика. Сперва удостоверившись, что пацан путешествует в одиночестве, врач хотела отвести его в участок, но, к счастью, успела передумать. Последствия такого поступка могли бы быть самыми разными. Да, официально все Золдики чисты перед законом как агнцы, но как обстоят дела на самом деле всем в сфере правопорядка давно известно. Коби бы просто засветила лицо одного из самых известных наемников.       «За такое меня Золдики точно бы по голове не погладили, – нахмурилась она. – И плевать на то, что я исключительный хирург».       Поэтому она поступила проще: наврала, поманила экзаменом и настрочила панические смски Иллуми.       Ответа пока не было.       Зазвонил телефон.       – Хисса, посмотри, кто звонит, – попросила она дочь, но девочка ответила ей мрачным взглядом и упрямо сложила руки на груди. – На время разговора игра приостанавливается.       Девочка деловито взяла телефон, номер которого не связан с криминалом, и радостно взвизгнула:       – Это Мейли! Это Мейли!       – Менди! – поправила ее Коби, убавляя музыку. – Поставь на громкую.       – Привет, Коби, что звонила? Неужели есть редкие травы на продажу? – протараторила Менди, стоило Хиссе принять вызов.       – Ты на громкой, а я с детьми, – сказала Коби, пока коллега по Ассоциации еще чего интересного не спросила. – И нет, я по другому вопросу.       – Жаль, – протянула Менди. – Травы с горы Потай, что растут только у вас, лучше всего подходят к мясу крылатки…       Накоби улыбнулась. Она представила недовольную рожицу молодой девушки: полные губы, обычно презрительно искривленные, вздернутый носик и высокий лоб. Волосы девушки выкрашены в светло-голубой цвет и собраны в пять хвостиков. Фривольный костюмчик из мини шорт, верха от купальника и футболки-сетки компенсировался довольно скверным характером. Менди была красивой стройной девушкой, но ее перфекционизм и трепетное отношение к еде отпугивало мужчин.       – Приезжай в гости и сама лезь в горы, – предложила ей Коби.       – С удовольствием приеду! Сразу после экзамена!       – Я, кстати, по поводу его и звонила, – сказала хирург, прервав восторги девушки. – Не подскажешь, где новичков для первого этапа собирать будут?       – В Забане, – тут же ответила Менди. – Но их туда за ручку провести нужно и нашим чайникам передать.       Коби весело улыбнулась, услышав сленговое прозвище людей из лапшичной, которые работали на Ассоциацию, но не являлись ее членами.       – Все, я поняла, куда надо идти, – женщина кивнула сама себе и кинула взгляд на Киллуа.       «Похоже, не понял, – решила Коби и улыбнулась. – Лучше уж я его доведу».       – Ты приедешь на экзамен? – спросила охотница, с непонятным для врача воодушевлением.       – Да, но не задержусь надолго, а что?       – Думала, подождешь меня, и вместе в Падокию рванем, – вздохнула Менди. На фоне раздался глухой голос ее напарника Бухары. – Все, мне пора!       – Пока-пока! – из динамика понеслись гудки. – Милая, выключи.       Хисса решила не выкобениваться и нажала на сброс.       Коби улыбнулась краешком губ, глядя на задумавшуюся над чем-то девочку, и прибавила музыку. До дома оставалось всего ничего.       Небольшой коттеджный поселок буквально врастал в лесную чащу. Его отдаленность от города сыграла решающую роль в покупке земли: большие частные территории гарантировали проживающим уединение. Здесь в основном покупали дома зажиточные люди, для которых скрытность частной жизни была важнее удобств городской инфраструктуры.       Машина подпрыгнула на небольшой кочке, заставив детей вцепиться в поручни и напрячься.       «Но дороги все равно могли бы нормальными сделать! Тоже мне, местный колорит!»       – Все нормально, мы почти приехали! – успокоила она детей и прибавила газу.       Они подъехали к высокому забору, за которым скрывался одноэтажный деревянный коттедж. Коби остановила машину, отстегнула ремень безопасности и вышла из салона. Пока дети неспешно вылезали, женщина успела открыть врата.       – Мама приехала!       Женщина повернулась на крик младшего сына и улыбнулась. Изуми мчался через двор, держа под мышкой толстый медицинский справочник. Круглые очки на тонкой переносице сидели криво, одна из штанин домашних треников была закатана, показывая, что мальчик и в этот раз надел разные носки, большеватая футболка Сокки висела на нем, но Изуми улыбался во все молочные зубы.       – Привет, Изуми! – Коби чуть нагнулась и расставила руки, готовясь поймать ребенка.       Мальчик не подвел: он с разбега запрыгнул к ней в объятия и, крепко обняв за шею, обхватил ногами. Справочник выпал и остался лежать на траве.       – Вы долго, – прошептал ей на ухо сын. – Я так соскучился.        И еще сильнее сжал в объятиях.       – Верю – верю! – рассмеялась Коби. – А мы с угощениями и с гостями!       Изуми тут же отлип, но с рук не слез. Он сверху вниз посмотрел на Киллуа, который явно чувствовал себя не в своей тарелке.       – Это Киллуа…       – Крайне неприятный мальчик, – встряла Хисса. – Изуми, не общайся с ним: он научит тебя врать.       Киллуа от такого представления опешил и не нашелся, что сказать, а девочка, не будь дурой, тут же поспешила в дом.       Накоби вздохнула, проводив взглядом задравшую нос дочь, и улыбнулась Изуми.       – Киллуа мне очень помог в порту: задержал Хиссу, когда она рванула куда не попадя. Вот она на него и взъелась, – разъяснила женщина удивленному мальчику поведение сестры.       Изуми тяжело вздохнул – совсем как отец Коби – и, обняв ее за шею, разжал ноги. Женщина понятливо отпустила ребенка. Младший приемный сын подошел к Золдику и протянул ему руку. Киллуа, не привыкший к рукопожатиям, нахмурился.       – Это традиция Очимы, – пояснил наемнику Сокка. – Наш дед оттуда, так что обучил некоторым вещам, что приняты там, но немного дико смотрятся в Азии. Тебе надо в ответ пожать руку – это приветствие такое.       Пока мальчишки разбирались с приветствиями, у Коби завибрировал рабочий телефон. Женщина тут же взяла трубку и разблокировала – пришло смс от Иллуми. От волнения ком встал в горле. Коби редко паниковала понапрасну… Но ссора с Золдиками не была чем-то «напрасным».       Она быстро открыла смс.       «Хорошо, что он у тебя. Займи Килла чем-нибудь. Я разберусь со своими делами и заберу».       Коби хмыкнула, прочитав сообщение и покачала головой. Волнение ослабило свою тугую удавку, уступив место возмущению.       «Золдики не имеют претензий, – пронеслось у нее. – Интересно, а отправка пацана на экзамен будет считаться попыткой «Занять его»?...»       Телефон вновь завибрировал. Коби нахмурилась, увидев еще одно смс от Иллуми.       «Он может быть наглым, но не причинит вреда твоим родным. За это я могу поручиться».       Женщина шумно выдохнула, чем привлекла внимание мальчишек. Все трое удивленно уставились на нее.       – Опять работа?! – выкрикнул Изуми, увидев у нее в руках телефон.       Ребенок скорчил забавную рожицу, заставив ее улыбнуться.       – Нет, все в порядке, – сказала она, присев рядом с мальчиками на корточки. – Теперь все в порядке. Мы побудем немного дома, а потом мне надо отвести Киллуа в Забан.       Коби перевела взгляд на наемника и подмигнула. Мальчишка неловко ссутулился, сжав под мышкой скейт, и едва заметно кивнул в ответ.       Западно-Азиатский материк. Республика Падокия. Провинция Урей. Дом Накоби Казе. 11 апреля 2000 год.       Остаток дня и вечер Накоби Казе провела весело: Хисса и Киллуа ругались, Изуми донимал занимательными фактами из медицинского справочника, Соня и Сокка изучали язык глухонемых… И отчего-то все решили, что Коби обязана принять участие во всем этом. В свой законный выходной! Женщине хотелось развалиться на диване с ведром мороженого, посмотреть какой-нибудь сериал и, может, даже выпить шампанского. Не судьба – все это осталось в мечтах! А в реальности был скандал во время ужина, когда дети отказались есть овощное рагу. Пришлось пожертвовать припасенным для себя ведерком мороженного, чтобы всех успокоить.       После ужина Коби заснула, едва голова коснулась подушки. Казалось, она только прикрыла глаза… и утро. Обычное утро в доме Казе начиналось с очереди в ванную и драк. К счастью, словесных.       Это утро не стало исключением.       – А девочкам надо уступать! – вопли дочери Коби услышала даже несмотря на хорошую звукоизоляцию.       – Где ты это услышала? – чтобы услышать Киллуа приходилось сосредоточиться. Золдик не повышал голос. – Это сексизм.       – Что? – переспросила Хисса.       – Сексизм, – судя по тому, что в разговор вмешалась Соня, в ванной заперся Изуми. – Термин, означающий притеснение по половому признаку. В Азии редко используется.       – Не только по половому, – добавил Киллуа, вздохнув. – Но и по гендеру.       – Чего? – протянула Хисса.       – Гендеру, – продолжила просвещать семилетнего ребенка Соня. – Его еще называют социальный пол.       – Какой пол? – в голосе дочери появилась злость. – Что вы мне голову дурите? Есть два пола: мужской и женский!       – Вот столкнешься с социальным неравенством и поймешь, что такое гендер… – лениво протянул Золдик. – А пока ты еще мала.       – Да что ты говоришь? – едко огрызнулась Хисса. – Самому еще двенадцати нет… Вот турнут тебя с экзамена – будешь знать!       Киллуа не ответил. Не успел. Открылась дверь в ванную и, судя по воплям, первой туда все же прорвалась Хисса.       «Ох, лиса, – протянула про себя Коби и потянулась за халатом. – Наплачемся мы еще с ней».       Коби считала себя хорошей матерью. По крайней мере, так говорили все окружающие. Двойней она забеременела, обучаясь в интернатуре. Все близкие, включая братьев и отца, говорили сделать аборт и не ломать себе жизнь, но Коби все же решилась родить. И не пожалела. Сейчас она не представляла жизни без детей. Да, было трудно, но она справилась. Они справились… Отец и братья, несмотря ни на что, помогали: построили дом, подарили машину и частенько гостили, принимая участие в воспитании племянников.       Изуми она усыновила шесть лет назад: мальчик был сыном ее коллеги. Кураги, молодой хирург, забеременела немногим позже Коби и тоже решила оставить ребенка. Вдохновилась примером… Правда, у Кураги не было не только мужа, но и родственников – что совершенно не пугало решительную женщину. Только никто не ожидал, что она не переживет родов.       Соня тоже была приемным ребенком. Слепую девочку Коби нашла у одного коллекционера, куда ее вызвали как черного хирурга. Деймон Голдлер был признанным ценителем искусства и скульптором, но обладал слабым телом – врожденный порок сердца. Коби пригласили, чтобы провести операцию по пересадке сердца. Она это сделала. И сделала хорошо. Потом долгое время наблюдала на щедрым пациентом, смогла подружиться… И была удостоена увидеть скульптуры, сделанные лично хозяином дома.       Накоби передернуло от воспоминаний. В ее понимании скульптура – это что-то, сделанное из глины, гипса, да даже из пластилина… Деймон же творил из плоти. Из живой плоти.       Соня была экспонатом.       Покачав головой, Коби завязала пояс на халате и вышла из комнаты.       У дверей в ванную стояли Соня, Сокка и Киллуа. Заспанные, взъерошенные и недовольные. Соня первой обратила внимание на приближающуюся хозяйку дома и улыбнулась.       – Доброе утро, мы тебя разбудили?       Приемная дочь в шортах и футболке села у стенки в ванную. Ее пустые глазницы были прикрыты плотной повязкой.       – Да, разбудили, – хмыкнула Коби. – Ваши вопли о сексизме кого угодно лишат сна.       – Вопила только ваша дочь, – Золдик, в шортах Сокки, лишь пожал плечами. На животе у него была повязка, которую раньше Коби не заметила. – Не думал, что эрудированность может быть так ограничена.       Накоби едва успела прикусить язык, и не спросить о том, знает ли Киллуа в чем отличие венозной и артериальной крови… по молекулярному составу, а не по виду ранения.       – Ей семь, – она пожала плечами. – Успеет еще узнать, что такое сексизм.       – И, возможно, на своей шкуре, – поддакнул наемник.       Коби была вынуждена согласиться с Золдиком. Хотя бы про себя.       – Показывай, что у тебя за рана на животе, – перевела тему Казе.       Мальчик изменился в лице и прикрыл повязку ладонью.       – Да ничего серьезного, – постарался уйти от осмотра он. – Поцарапался…       Женщина пустила легкую нэн и с давлением повторила:       – Показывай.       Этого хватило. Киллуа вздохнул и убрал руки.       Коби встала на колени перед мальчиком и осторожно убрала пластырь.       – Я думал инструмент какой нужен, – недовольно хмыкнул Киллуа. – Перчатки хотя бы.       Женщина не сдержала широкой улыбки.       Родители явно пока не рассказывали сыну о нэн. Нэн-врачи не то чтобы не были подвержены болезням, но они могли окутывать свои руки аурой, а это защищало лучше, чем перчатки.       – Сейчас посмотрю, что у тебя, и узнаю, нужны ли перчатки, – заверила его Коби и убрала плотную повязку. – Ох, ну, ни ха-ха себе…       На животе ребенка была здоровенная гематома. Удар явно был нанесен с усилением нэн. Коби быстро ощупала брюшную полость и ребра.       – Кости целы, – «что удивительно», едва не добавила она. – Кровью кашлял?       – Нет, – покачал головой Киллуа. – Потроха у меня целы.       «Это вряд ли», – хмыкнула Коби и пустила нэн в чужое тело.       Аура нэн-врачей была необычной. Абы кто не мог стать хорошим врачом: для этого нужны определенные умения, способности и склад ума. Совокупность этих качеств определяла свойства ауры. У врачей эти свойства изначально либо нейтральны, либо же направлены в область созидания.       Свои способности, доставшиеся от матери, Коби не любила, но не могла признать, что в медицине они были очень полезны. Светло-серая дымка ауры, направленная на поиск, нарисовала положение органов в брюшине и подсветила. Ткани, мышцы, сосуды – стоило прикрыть глаза и Коби видела все это без специализированного оборудования.       «А ведь он прав, – нахмурилась женщина. – Потроха целы».       – У тебя ушиб брюшной стенки, – она опустила руку и подняла мрачный взгляд на невольного пациента. – Хороший пресс.       Мальчик криво улыбнулся и, воспользовавшись моментом, рванул к ванной. Хисса как раз вышла.       – Вот отстой, – заключила Соня под общий вздох.       В ванную Коби попала предпоследней. Сокка повел себя как джентльмен и пропустил маму вперед… от Сони женщина не дождалась столь щедрого жеста. На утренний душ, укладку и макияж осталось до абсурдного мало времени.       К ее выходу из ванной завтрак уже был готов. Шой – бессменная помощница по хозяйству, няня и тренер – накрыла на стол и сварила кофе. Эта восхитительная женщина – жена отставного генерала, моталась с ним по горячим точкам, имела неплохую боевую подготовку и метко стреляла. Генерал умер лет десять назад, оставив вдове неплохое наследство. В деньгах Шой не нуждалась, но деятельная натура требовала заняться делом. Женщина устроилась в аптеку при больнице, в которой работала Коби. Именно Шой поддерживала Накоби во время беременности. Не осуждала, не наставляла и не соболезновала. Она говорила только хорошее и по-настоящему заботилась. После рождения двойняшек, Шой уволилась и обосновалась в новеньком домике Коби, помогая молодой матери не сойти с ума.       И помогала до сих пор.       – Доброе утро, Шой, – Коби подошла к женщине, которую прожитые годы начали склонять к земле, и обняла. Обычный утренний ритуал, как и чашка кофе. – Что бы я без тебя делала?       – Наняла бы домработницу, – хмыкнула Шой. – И няню.       – Ты же знаешь, что я не могу подпустить к детям кого попало, – Коби виновато улыбнулась и присела. – Обещаю, что после того, как отвезу Киллуа на экзамен, побуду дома.       – А моя олимпиада? – вскинулась Соня. – Меня никто не отпустит в Дентору одну!       – Точно… – протянула врач и, спрятавшись за чашкой. – Тогда после нее?       Ответом ей стала тишина.       Дети смерили мать недоверчивым взглядом, а Шой, взмахнув полотенцем, гаркнула:       – Пей уже свой кофе! – пожилая женщина поморщилась. – В школу опоздаете.       Шой не любила кофе: считала, что он портит цвет лица. Коби же думала, что цвет лица портят синяки и трупные пятна, а кофе помогает пережить бессонные ночи. Кофе с коньяком и вовсе было волшебным эликсиром.       «Именно им я отпаивалась, после первого лечения Иллуми, – улыбка на лице Коби дрогнула. Она быстро глянула на Киллуа. – Еще и с тобой надо что-то решать».       – Напомни-ка, сколько тебе лет? – спросила она, отпив.       Мальчик замялся, кинул быстрый взгляд на настороженную Хиссу и решил не врать:       – Одинадцать, – и, стараясь опередить возмущенно вскинувшуюся девочку, протараторил: – Мне тринадцатого двенадцать будет! Тринадцатого! Через два дня всего!       – Это хорошо, – кивнула Коби. – Экзаменаторы тщательно проверяют кандидатов. Можно конечно прийти под чужой личностью, но лицензию дадут именно этой личности, а не тебе.       – Да мне в общем-то и не важно, – мальчик потупился и принялся размазывать глазунью по тарелке. – Просто интересно, сложно ли это…       – Через два дня! – воскликнула Хисса, прерывая Киллуа. – Мамочка давай оставим его и устроим праздник!       – Милая, нельзя вот так взять и…       Килл рассмеялся. Сперва тихий смех нарастал, став раскатистым хохотом. Все замерли на своих местах и с удивлением уставились… на Коби. Женщина смутилась под взглядами родных и пожала плечами.       – Милая, нам лететь до Забана не меньше суток, – сказала она Хиссе, стараясь замять необычную реакцию Золдика. – Боюсь придется вылететь сегодня.       Дочка насупилась и обиженно надула губы, отодвинув недоеденный завтрак.       – Простите, но вынужден отказаться, – сказал Киллуа, все еще немного срываясь в смех. – Ох, насмешила… Мне же на экзамен торопиться надо! День рождения каждый год, а вот на экзамен я могу и не попасть в следующем году.       – Успеете, молодой человек, – строго проговорила Шой. – Экзамен на охотника – это вам не шутки! Там и более подготовленные погибают!       – Он, правда, такой сложный? – заинтересовался Золдик.       Коби окинула его внимательным взглядом и поставила пустую чашку в раковину.       – Сложный, – кивнула она. – Но, судя по твоей подготовке – у тебя большие шансы справиться.       – Вы можете оценить мою подготовку? – голос его не изменился, но Коби точно могла сказать, что Киллуа насторожился.       – Скорее, твой потенциал. Хотя и вижу, что тебя тренировали, – улыбнулась Накоби и повернулась к дочери. – Отметить день рождение Киллуа мы не сможем, но мы все вместе сможем посмотреть сегодняшние бои.       – Ура!!!       Завтрак был забыт. Хисса соскочила со стула и, уклонившись от полотенца, кинулась к Коби. Худенькие руки больно сжали, широкий лоб врезался в живот. У Накоби перехватило дыхание, а сквозь губы вырвался хриплый смех. Отец и братья женщины всеми силами избегали такого проявления ласки, опасаясь за самое дорогое, хотя и любили девочку безмерно.       Хисса оторвалась от матери и вновь повернулась к наемнику.       – Я тебе покажу…       – Хисса!!! – в один голос одернули девочку Коби, Сокка и Шой.       У Казе внутри все оборвалось, когда она поняла, кому чуть не проговорилась любимая дочурка.       – Бойца своего любимого покажу, – буркнула она. – Просто бойца.       Коби вздохнула. Кровь приливала к лицу, сердце бешено колотилось у горла, хоть это и было биологически невозможно… Адреналинчику она хапнула знатно.       – Собирайтесь, – женщина отодвинула дочь и пошла в коридор. – Соня, Сокка и Хисса в школу, Киллуа – со мной. Надо купить билеты.       «Оставлять тебя дома до того как Иллуми освободится я не стану, – подумала она и взволнованно облизала губы. – Не люблю таких непростых гостей».