Кикимора

      Западно-Азиатский материк. Республика Падокия. Провинция Дентора. 23 апреля 2000 год.       Кикио, решив, что она соскучилась по блюдам из далекой молодости, направилась в ресторанчик йорбийской кухни. Устроившись за столиком на двоих, она заказала пасту и кофе и начала разглядывать окружение.       В ресторане было много туристов. Приглушенное освещение, клетчатые скатерти и атмосферные постеры на стенах, создавали у посетителей приятное впечатление: чувствовалось во всем этом что-то родное… не азиатское.       Официанты в «Папитто» тоже были подобраны с умыслом. Здесь работали молодые девушки и парни исключительно йорбийской внешности: белокожие и светлоглазые. Для Кикио больше всего бросалось в глаза то, что они широко улыбались, открывая зубы – это считалось плохим тоном для жителей Падокии.       Через двадцать минут пребывания в ресторане госпоже Золдик даже казалось, что она на вечер покинула Дентору и вернулась в шумный Йоркшин.       – Госпожа, – Кикио обернулась на привычное обращение и нахмурилась.       Крис переоделся в футболку поло и светлые брюки. Ярко голубые глаза скрыты за стеклами солнцезащитных очков, на полных губах непозволительно широкая улыбка. Этого молодого мужчину к Золдикам привел Иллуми. Кикио не знала при каких обстоятельствах они познакомились и что подстегнуло Криса пойти на службу к Золдикам.       «Хотя уверена, что он верен Иллуми. И неважно, что присягу мне давал. – Женщина пододвинула к себе чашку. – И ладно. Нет ничего страшного в том, что Иллуми будет в курсе происходящего: если что-то пойдет не так, есть шанс, что он меня и вытащит, – она отпила кофе и поморщилась. – И как Сильва пьет эту гадость?».       – В ближайшие дни называй меня Клио, – Кикио поставила чашку и подняла глаза на Криса. – На предстоящем мероприятии мы будем присутствовать инкогнито, в массовке журналистов.       – И будем одними из самых наглых, – кивнул мужчина, становясь серьезным. – Надо же как-то обратить на себя внимание.       Кикио неуверенно кивнула.       «Когда-то я превосходно умела и привлекать внимание, и избегать его… – у женщины дернулось веко. Она прикрыла глаза. – Получится ли сейчас?«.       Молодая наемница из Метеора прекрасно чувствовала когда, где и что сказать, но госпожа Золдик не была уверена, что это качество сохранилось. Этому препятствовали годы сытой и безопасной жизни, которые повлекли за собой деградацию почти всех навыков.       Неуверенность в себе раздражала… Кикио поджала губы и отвернулась.       Хотя, есть ли у нее право на злость?       Подумав, женщина решила, что есть. Госпожа Золик злилась на себя. Ведь это она была слепа, довольствуясь эхом боязливого поклонения дворецких перед реальной силой Золдиков… Все остальные в поместье отлично видели насколько жена главы слаба. Теперь же у Кикио будто мутную пленку с глаз убрали… и то, что она видела, ей не нравилось.       Зазвонил телефон.       Кикио посмотрела на экран и поерзала, садясь прямо. Руки похолодели от волнения.       – Сильва звонит, – сказала она Крису. – Набирай Суо.       Мужчина тоже напрягся и достал телефон. Кикио приняла вызов.       – Да, – голос едва не дрогнул. Женщина сглотнула и постаралась расслабиться. – Добрый вечер, Сильва.       Крис повторил ее слова и интонацию – по договоренности Суо сейчас должна сделать то же самое, создавая видимость разговора перед Гоуджи и Тейджином.       – Добрый, Кикио. Как прогулка по Денторе? – голос супруга был… отдохнувшим, что ли? Женщина нахмурилась, невольно напрягаясь еще сильнее. По тому, что ей было известно, Сильва вместе с Зено направился на собрание советов, а это не то место, где предусмотрен отдых.       – Все хорошо, – заверила она Сильву. – Доехала до Кенни без происшествий, сходила к косметологу, – женщина прервалась и, сглотнув, добавила: – Я решила избавиться от шрамов.       – Избавиться? – перед мысленным взором Кикио супруг иронично изогнул бровь. – Зачем?       Она на секунду обомлела. В смысле, зачем?       – Затем, что это некрасиво? – выпалила она не без сарказма.       – Некрасиво, – повторил Сильва со вздохом. – И с каких пор тебя это интересует?       У Кикио дернулось веко. Она прикрыла пальцами глаз, невольно сравнивая беседу с мужем и со свекром. Не хотелось признавать, но с годами супруг все больше походил на Зено.       – С рождения, – севшим голосом ответила она. – Хотя нет, вру – с пубертата. Именно тогда девочек начинают беспокоить прыщики, волосы на причинных местах и размер груди… Юношей, насколько я знаю, волнует все то же самое, но слегка в иной плоскости. Неужели ты забыл, Сильва?       Тишина. Супругу понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное.       – Что-то новенькое, – хмыкнул он. – Выпила?       Кикио скривила губы и посмотрела на почти полную чашку с кофе.       – Только пригубила, – ответила она. – Не делай из меня алкоголичку, ты знаешь сколько надо алкоголя, чтобы меня напоить.       – Да, знаю… – голос супруга стал задумчивым. – Поэтому еще больше удивлен твоей злостью. Я вроде с тобой нормально разговаривал.       Женщина свободной рукой сжала кулак и разжала. Снова сжала и разжала. И снова. Она шумно выдохнула и сгорбилась.       – Ты прав, – признала она, скривив губы в подобии улыбки. – Прости, Сильва, я похоже устала… День был богат на события. Я от такого отвыкла.       И ведь это правда: денек выдался тяжелым… и ведь он еще не подошел к концу.       – Ладно, – Сильва выдохнул в микрофон, отчего Кикио передернуло. – Гоуджи предполагал, что вы сегодня вернетесь. Насколько ты еще планируешь задержаться в Денторе?       Ах, Гоуджи предполагал...       – Настолько, насколько потребуется! – женщина прикусила язык, понимая, что сболтнула лишнего со злости. – Прости, дорогой. Что-то я совсем выдохлась – надо лечь сегодня пораньше, – Кикио прервалась, помассировала виски и добавила, отвечая на вопрос супруга: – Думаю, дня на два-три останусь.       – Не скажу, что мне это нравится. Решила проверить, справится ли Миллуки без тебя?       К счастью, Сильва оставил выпад Кикио без ответа, но умудрился затронуть еще более тонкую тему... За день женщина ни разу не позвонила сыну, чтобы узнать, как дела дома.       На фоне послышался какой-то тонкий звук: Кикио показалось, что писк.       – Что у тебя там такое? – спросила она.       – Ничего, – несколько резко ответил супруг. – Мне пора.       – Да… – гудки. – Пока…       Кикио отняла телефон от уха и посмотрела на него. Понимала, что жест бессмысленный и выглядит глупо со стороны, но ничего не могла с собой поделать.       «Зато понятно в кого Милки такой», – не без злорадства подумала она и положила телефон на стол.       Вечером Сильва не станет звонить, завтра он занят… Значит, на сутки можно расслабиться и не ждать звонка. Но что делать потом? Что если он позвонит крайне невовремя?       Крис тоже сбросил вызов и с опаской посмотрел на госпожу.       – Нам бы поспешить, – напомнил мужчина. – Скоро начнется официальная часть.       Кикио подняла взгляд на часы и со вздохом кивнула.       – Да, надо ехать.       Школа Денторы располагалась недалеко от торгового центра, выбранного Суо-Суо – на такси ехать не более семи минут. В начале 90-ых учебное заведение было в упадке, после минувшего кризиса, и кто знает, как бы все обернулось для школы Денторы, если бы на пост директора не пришел Минцзе У.       Господин У был немолод, но упорен и умен. Мужчина хорошо знал, что у правительства еще не скоро появятся деньги для обеспечения предприятий, не дающих мгновенный и чистый доход, а оттого и решил привлечь спонсоров со стороны. Немногие из тех, у кого есть деньги, соблазнились бескорыстной помощью – в Денторе в принципе мало состоятельных семей – но даже малые вливания господин У направил в правильное русло. Начиная с 1993 года в школа Денторы объединила программу начальных, младших, средних и старших классов, чтобы дети обучались в одном месте, а не переводились. А в 1995 году на территории школы построили общежитие для детей, живущих вне провинции. Это не могло не дать хороших результатов: выпускники школы ежегодно набирали высшие баллы и получали гранты от хороших колледжей и институтов, повышая репутацию учебного заведения.       Внешний вид тоже очень сильно изменился. Кикио ненавязчиво оглядывалась, отмечая уровень оснащения: современные классы, общежития, спортивные площадки, парки… Женщина была уверена, что даже школа Джоянга не располагала всем тем, что имелось в школе Денторы.       «Лишний раз убеждаюсь, что деньги, спонсируемые семьей Золдик, не пропали даром», – Кикио перевела взгляд на секретаря, встречающего гостей.       Госпожа Сянь Су была из тех женщин, при взгляде на которых хотелось поморщиться. Она не была некрасивой, наоборот, по меркам Азии, эта женщина лет сорока была хороша собой. Однако, было что-то в ее мимике и жестах такое, что заставляло кривиться, как от зубной боли. Госпожа Золдик не понаслышке знала насколько дотошной может быть секретарь господина У и уважала женщину за это.       – Господа?... – госпожа Су вопросительно выгнула бровь и опустила глаза на список приглашенных.       Один из тонких моментов…       Кикио едва удержала лицо бесстрастным, чтобы не выдать волнения.       – Мы представители «Вестника Недели», – Крис доброжелательно улыбнулся и достал удостоверение. – Приехали чтобы сделать репортаж.       Кикио достала из сумочки свое удостоверение. Эту подделку не самого хорошего качества удалось получить через нечистого на руку редактора.       – Вы вроде собирались присутствовать только на самой олимпиаде, – сказала госпожа Су, мазнув взглядом по удостоверениям. – Прием вас не очень интересовал.       – Пока мы не узнали, что тут будет присутствовать «Светлая Ясность», – пожала плечами Кикио. – Конкуренты все же.       – Понимаю, – кивнула госпожа Су и, дописав в своем списке, махнула рукой. – Проходите.       – Благодарю, госпожа, – Кикио уважительно поклонилась и притормозила.       – Благодарю, – Крис запоздало повторил поклон и поспешил в здание школы.       «Легко… – следуя за мужчиной, подумала Кикио. – Хотя, что можно ожидать от школы? Да, она продвинутая. Да, охраняемая. Но это учреждение все равно остается муниципальной школой».       Женщина хмурилась, не в силах расслабиться. Она психически отвыкла от хождения по краю. От того, что в любой момент твой обман могут раскрыть. От того, что внутри все сводит… А ведь раньше потроха не крутило от волнения. Раньше, даже попадаясь с фальшивыми документами, она выходила из затруднительного положения: враньем, лестью, подкупом – да чем угодно!       «Потому что думала об этом заранее!» – злясь на себя, негодовала она.       В малом зале присутствовало довольно много людей: представители мэрии, спонсоры, родители детей из наиболее влиятельных семей и бывшие ученики, которые добились успеха. На первых рядах – самые ценные для школы гости, далее уже все рассаживался так, как смог.       Кикио быстро оценила размеры зала и количество народа на первых рядах, заприметила одну из немногих светловолосых голов и пошла к третьему ряду.       – Не отставай, – сказала она Крису.       Дворецкий не отставал. Расточая улыбки и извиняясь за оттоптанные ноги, мужчина просачивался следом за госпожой по узкому проходу между рядами. Мест в третьем ряду оставалось не так уж много: тут одно, там одно… Нахмурившись, Кикио указала Крису на ближайшее:       – Я подальше сяду, – сказала она и прошла дальше.       Для Кикио ряд был не таким уж и узким. Чужие колени, конечно, мешали, но женщина не опасалась, что потеряет равновесие и устроится у кого-то на руках.       Через три кресла нашлось свободное местечко. Госпожа Золдик поставила сумочку к спинке и села, предварительно достав диктофон и записную книжку.       – Это место занято.       Женщина подняла удивленный взгляд на мужчину справа. Худощав, некрасив, сутул… Недорогой костюм хорошо отглажен, галстук педантично завязан, а очки на приплюснутой переносице чисты.       – Не заметила именной таблички, – скупо улыбнулась Кикио.       Мужчина нахмурился. Брови сошлись на переносице.       – Негоже женщине проявлять неуважение и спесь, – он нарочно поправил бейджик на груди.       «Оотима Ройко. Преподаватель яппонского языка».       Кикио дернула бровью и улыбнулась шире.       – Негоже мужчине авторитетом подавлять слабую женщину, – с легким акцентом сказала Кикио на родном языке госпожи Амане: да будут Боги милостивы к женщине, обучившей ее яппонскому. – Недостойно это, – женщина еще раз прошлась по фигуре господина Ройко и поморщилась. – Хотя вы не похожи на достойного человека.       Преподаватель пошел красными пятнами, хорошо заметными даже на его загорелой коже.       – Место не уступлю, – уже на едином добавила Кикио. – Вам надо было сразу обозначить, что оно занято, а не дожидаться, пока я устроюсь.       Господин Ройко такого отпора не ожидал и не выдержал – резко поднялся и понесся прочь с ряда будто ему патроном с солью в копчик зарядили.       «Хотя не совсем я в этом виновата, – открестилась Кикио, вздернув подбородок. – Он не сумел удержать лицо перед коллегами, оттого и ушел»       Госпоже Золдик понятие «держать лицо» было одновременно и чуждым и привычным, хотя она и не знала о таком, пока не приехала в Падокию. Что на Западном, что на Восточном материке Азии люди считали постыдным проявлять эмоции. Гнев, стыд, заинтересованность, да даже смех – все искренние чувства порицались, а их проявление приравнивалось к отсутствию манер. Кикио была согласна, что чрезмерное проявление эмоций вредит работе, но дома же можно расслабиться?... Многие азиаты считали, что нет.       «Включая представителей семьи Золдик», – женщина поджала губы и осторожно огляделась.       Происходящее не осталось без внимания: сидящие рядом люди поглядывали на нее с неодобрением, хотя Кикио и была уверена, что большую часть разговора никто из них не понял.       «Да пусть смотрят, – женщина расправила плечи и отстраненно посмотрела вперед, ожидая открытие мероприятия. – Все равно большинство не способно на что-то большее, чем неодобрительные взгляды».        На сцену вышел директор школы, господин У. Кикио, как и окружающие ее педагоги, сдержанно похлопали, приветствуя главу учебного заведения. Волосы Минцзе были седы, а сам мужчина сутул – он опирался на крепкую на вид трость и не сводил глаз с людей, сидящих на первых рядах. Кикио тоже удостоилась взгляда необычных для Азии голубых глаз – взгляда пронзительного и цепкого, не обурманенноо старческой немощью.       – Приветствую всех присутствующих на нашем скромном приеме, – начал Минцзе.       Господин У не лебезил, расточая льстивые улыбки, а речь его была недолгой и даже скупой, но достойной тех сдержанных оваций, которые получила.       Школа неплохо подготовилась. Программа, ведущие, сами ученики, которые и были главными героями получасового представления… Кто-то из школьников пел, кто-то танцевал, кто-то цитировал стихи – Кикио больше всего запомнились именно стихи и девчушка лет двенадцати, которая их читала. Она была худенькой, темноволосой и темноглазой, а голос ее – глубоким и звонким. Умело играя тембром, ученица поведала историю о старике Нейхай и дочери его, прекрасной Шу…       В Падокии названия морей имели свои имена: Вайхай – внешнее море и Нейхай – внутреннее. Благодаря географическому положению внутреннее и внешнее моря связаны друг с другом множеством проливов, через которые в Нейхай впадают соленые воды Вайхай. Однако внутреннее море все же менее соленое из-за пресноводных рек, несущих воды с материков. Кикио не знала, сколько рек впадают в Нейхай, но слышала, что только три реки Западной Азии берут начало из внутреннего моря: Май, Рена и Шу – три дочери Нейзай. Шу, протекающая по республике Падокия, была крупнейшей из них. Это конечно же породило множество красивых легенд.        Ученица рассказала, как Шу, прекраснейшая из дочерей Нейхая, влюбилась в величественного Вайхая и просила отца выдать ее замуж за своего побратима. Разозлился Нейхай. Не понял он, как может молодая красавица влюбиться в того, кто старше ее отца, и запретил. Он насильно выдал ее замуж за Гандинг-Де-Ху, чистое озеро, надеясь, что Гандинг-Де-Ху, берущий свое начало в глубинах земли, справится с мощью дочери. Напрасно… соленое нутро Шу по сей день отравляет чистейшие воды озера. На берегах и подземных гротах Гандинг-Де-Ху образовались кристаллы соли из-за чего его переименовали в Шейтинг-Ху – кристальное озеро. Вайхай же так и не узнал о влюбленной в него деве.       Можно было бы порассуждать по поводу морали, но Кикио не видела в этом смысла. Легенда – это просто кравивая сказка, романтизиующая природные явления.       Женщина похлопала ученице Кин Мин и невольно улыбнулась, сравнив девочку с мифическими сиренами. Чарующий голос Ким покорил многих.       «Еще бы, – хмыкнула женщина про себя. – Природная нэн и не такое может»       По окончании концерта на сцену вновь вышел господин У и, со свойственной ему сдержанностью, пригласил к микрофону господина Уайта.       Кикио с жадным интересом уставилась на того, кого видела лишь на фотографиях. Лорел Уайт оказался выше, чем она ожидала – метр восемьдесят восемь, примерно. Худощав, но эта худощавость не вызывает отторжения: мужчина выглядит изящным, а не слабым. Прямые светло-русые волосы оформлены каре, что ему только шло. Тонкие черты лица, густые темные ресницы, голубые глаза, больше похожие на драгоценный камень… На Лорела Уайта сейчас не пялился только ленивый: уж больно красив он был по меркам Азии.       – Прошу, обращайтесь ко мне «мистер» Уайт, – с легкой улыбкой сказал мужчина и скупо улыбнулся, смотря поверх взбудораженной толпы.       Кикио перевела взгляд на охрану: три человека у сцены, еще по паре у входов в зал… Еще двое сидели в первом ряду и, по тому как старательно они изображали мирных, сразу становилось понятно, что они подсадные.       «Многовато охраны, – госпожа Золдик нахмурилась и напряглась, понимая, что в скором времени журналистам дадут пару минут на расспросы. – Лорел Уайт очень ценит свою жизнь».       – Не следует забывать, что дети – это наше продолжение. Настанет день и на их пока хрупкие плечи мы переложим все свои свершения и ошибки, – Уайт говорил мягко и вкрадчиво, ни к кому конкретно не обращаясь. Его немного хриплый голос искажался аппаратурой, но это лишь добавляло мужчине шарма. – Хотелось бы сказать, что мы все делаем правильно и единственно верно, но считаю слишком высокомерной такую ложь.       Кикио замечала редкие кивки слушателей. Щелчки и вспышки камер, приглушенный шепот, нетерпеливое ерзанье… завтра заголовки статей разобьются на два лагеря: тех, кто будет восхвалять и поддерживать и тех, кто будет порицать. Все как всегда…       – Пожертвованные на развитие школы деньги я считаю одним из самых выгодных вложений, – продолжил Уайт. – Смотря на выпускников, я понимаю, что мы уже пожинаем результаты. Нам остается лишь продолжать, – Лорел улыбнулся залу и кивнул. – Теперь я готов ответить на вопросы прессы.       Что началось…       Кикио поджала губы, наблюдая за гвалтом. Журналистов было не так много, но каждый из них старался перекричать конкурента: каждый считал, что его вопрос или предположение важнее… Госпожа Золдик мало что знала о работе прессы, но не думала, что все происходит именно так.        Крис среди журналистов выделялся лишь внешностью, и не сказать, что это сильно ему помогало. На лбу мужчины появилась испарина, а в попытках приблизить диктофон в сторону сцены он уже дважды задел макушку сидящего впереди мужчины.       «Я неправильно выбрала место, – ощущая себя в ловушке, подумала Кикио. – Кричать смысла нет».       Вздохнув, женщина сложила диктофон и блокнот в сумочку и поднялась. Покинуть ряд оказалось проще – сидящие сами убирали ноги. Кикио беспрепятственно вышла из зала и направилась в сторону выхода. Коридоры школы были довольно путанными, но не настолько, чтобы заблудиться. Женщина задержалась у доски почета и не сдержала улыбки, заметив фотографию Кин. Ученица широко улыбалась и, кажется, была очень довольна тем, что ее снимок будет на доске.       – Вы рано покинули зал.       Кикио повернулась. В начале коридора стояла госпожа Су.       – Мне там нечего делать, – улыбнулась Кикио и перевела взгляд на фотографию. – Кто эта девочка?       Сянь Су подошла к доске.       – Кин не совсем местная, – сказала секретарь. – Имеет прописку в близлежащей деревушке, но семья давно переехала в Джоянг на заработки.       Кикио кивнула. В Падокии в школу можно поступить либо за большие деньги, либо по прописке. Большинство жителей провинций поступали на обучение именно по прописке и такая ситуация как у Кин не была чем-то необычным. Если при школе нет общежития, родителям приходилось возвращаться в родную провинцию на время обучения ребенка. Неудобно, но выходит дешевле.       – Живет при общежитии? – уточника Кикио.       – Да, – кивнула госпожа Су. – Вас она заинтересовала?       – У девочки чарующий голос, – с улыбкой ответила госпожа Золдик, уклонившись от прямого ответа. – Мне очень понравилась выбранная ей легенда.       Секретарь немного расслабилась и, дотронувшись до волос, вновь посмотрела на фото.       – Кин интересуется фольклором и хочет в будущем поступать в филологический.       Кикио кивнула, показывая, что поняла.       Филологический… Интересная девочка.       – Я постараюсь выбить ей грант на обучение, – сказала госпожа Золдик. – Надеюсь, один из местных колледжей подойдет?       Секретарь расстаралась.       – Что?... Да, – женщина перевела удивленный взгляд на Кикио и сглотнула. – Конечно, подойдет. Родители Кин не могут себе позволить обучение дочери.       Тоже не удивительно.       Кикио вздохнула и вновь посмотрела на доску почета. Кин не больше двенадцати, но уже было видно, что она вырастет очень даже хорошенькой: темные прямые волосы, светлая кожа лишь с намеком на загар, светло-карие глаза и тонкие, очень женственные черты лица.       «Может стоит уже сейчас дать ей грант на учебу, – подумала Кикио. – За успехи она будет получать небольшую сумму… Хотя, возможно это и перебор».       Госпожа Золдик повернулась к секретарю и улыбнулась женщине.       – Мистер Уайт умеет подавать пример, – сказала она, наклонив голову к плечу. – Думаю, многие из выступавших сегодня учеников получат награды.       Кикио поклонилась, завершая разговор, и последовала к выходу. Следовало дождаться Криса и придумать какой-то другой способ приблизиться к Уайту.       Хотелось закурить…       Встав на широком крыльце, Кикио вдохнула вечерний прохладный воздух. Днем зной, ночью – холод… Весна. Женщина обняла себя за плечи и облокотилась на стену. Ноги устали от туфель, тонкий шелк рубашки и плотный пиджак не слишком-то грели. Перевернувшись, Кикио прикрыла глаза, вновь мысленно возвращаясь к Кин.       Симпатичная девочка привлекла внимание наемницы тем, что она уже умела пользоваться нэн. Природный талант… Редкость, что встречалась так редко.       Это делает из нее выгодной невестой для такой семьи как Золдик.       Кикио хмыкнула и покачала головой. С годами она все больше понимала Октавию и все меньше злилась на свекровь за нелюбовь… Хотя ее ненависть к внукам Кикио и не сможет никогда простить, но отношение Октавии к себе все меньше и меньше вызывало негатив. Сейчас наступило такое время, что сама наемница могла в любой момент стать свекровью. Иллуми вырос, Миллуки тоже почти взрослый… да и Киллуа показал, что готов становиться взрослым – давно пора присматривать невест. Судя по примеру Иллуми, сами сыновья не станут торопиться сделать такой решительный шаг…       «Но я не стану их принуждать к женитьбе, – Кикио нахмурилась, вспомнив, как толкали к браку Сильву. – В тайне подберу как можно больше подходящих девушек и дам им выбор. Это лучше договорного брака между семьями.»       Мысли прервал нарастающий гул шагов.       Кикио нахмурилась и отошла от стены. До нее долетали отрывки вопросов:       – Мистер Уайт! Скажите, планируете ли вы дальше поддерживать школу Денторы?       – …присутствовать на олимпиаде?       – Мистер Уайт?...       «Интересно, он не скучает по родине?» – мелькнул вопрос. Женщина вскинула брови и потянулась к диктофону. Гул от толпы журналистов и охраны главы Торгового дома становился все ближе.       Сперва на крыльцо вышли журналисты. Среди них сильно выделялись охранники, которые не подпускали напирающих людей к нанимателю. Мистер Уайт же, явно медленней желаемого, двигался посреди этого хаоса. Сейчас Кикио смогла точнее оценить его рост: метр восемьдесят восемь или метр девяносто, не ниже.       – Мистер Уайт, а вы не думали о возросшей нагрузке на учеников школы Денторы? – достаточно громко спросила Кикио на хассинском. Диалект хассинов был распространен в союзе Митен и изучался наравне с общеизвестным языком. – Учебный день и так крайне напряжен: дети учатся с семи до шести, тратя вечернее время на внеклассные занятия и уроки.       Женщина не могла точно сказать, что именно привлекло внимание иностранца: то ли ее высокий голос, то ли знакомый с детства диалект. Однако желаемого она добилась – Лорел Уайт посмотрел на нее. Не скользнул безразличным взглядом, как делал до этого, а именно остановил взгляд. Голубые глаза, обманчиво теплые и радушные, внимательно осмотрели ее лицо, фигуру, одежду… Кикио чувствовала, что он обратил внимание на каждую мелочь: на то, как она стояла и как держала диктофон, на то, что кожа ее лица красновата, а ноги напряжены, на то, что губы ее сжаты, а глаза спокойны. Женщина так же жадно изучала мимику нового главы за те полминуты, что были им даны.       – Не думал, – ответил Лорел на хассинском. – Организация учебного дня – это работа директора и преподавателей, а не моя.       – Вы правы, – Кикио скупо улыбнулась. – Какое вам может дело, если дети, не выдержав возросшей нагрузки, сведут счеты с жизнью…       – Считаете лучше урезать программу? – спросил Уайт, прервав ее.       – Считаю. что лучше было сделать факультативы, а не обязательные к изучению уроки, – Кикио пожала плечами и показательно выключила диктофон. – Однако меня никто не спрашивал.       – Меня тоже никто не спрашивал, – хмыкнув, сказал Лорел и сложил руки на груди. – Как вас зовут?       – Клио, – представилась Кикио и сделала небольшой шажок вперед. – Я журналист.       – О, журналист, – с долей насмешки повторил глава. – И, наверное, жаждите эксклюзива.       – Как и все, – не стала углубляться Кикио. – Не отказалась бы от индивидуального интервью.       На тонких губах Уайта появилась улыбка, а глаза – прежде небесно-голубые – стали светлее. Кикио невольно напряглась, когда цвет радужки изменился. Мелькнула мысль, что зрачок вот-вот вытянется и запульсирует.       Женщина сглотнула и с трудом удержала полуулыбку.       Уайт в ответ лишь кивнул и повелительно махнул рукой, подзывая ее к себе. Охрана расступилась, пропуская хрупкую женщину, и вновь отрезала журналистов от заказчика.