Энтропия

Тишина в аудитории уже становилась напряжённой. Что ж, это обычная ситуация на экзамене: вот преподаватель за столом, вот студент за первой партой, который запускает пальцы в свои издёрганные волосы и которого таким жутким взглядом прожигает преподаватель. Вот луч летнего солнца в окно, вот смех уже сдавших раздаётся снаружи... А вот на столе перед студентом лежит бумажка с надписью:

Дайте определение понятию «энтропия».

Итак, тишина становилась напряжённой. Веня чувствовал это каждой клеточкой своего тела, но из последних сил старался не поддаваться панике. Энтропия, энтропия, энтропия... Что же такое эта энтропия? Если он сейчас не вспомнит, это конец. Спор проигран. Неуд в зачётку. И Колдышев не просто возьмёт с него желание – он за этот неуд страшно отомстит. Медленно тикали часы, под потолком клубилась пыль, и думать надо было об энтропии, но всё, этот этап пройден. Пошла третья стадия ситуации «провал на экзамене», а именно – паника. Через лёгкую тревогу и попытки говорить Веня прошёл в первые три минуты, второй этап – судорожные копания в памяти – длится уже седьмую, и наступил черёд третьего, а значит, надежды больше нет. Веня ещё ниже опустил голову к парте и закусил губу, проклиная всё: злополучную энтропию, Колдышева и самого себя. Этот прекрасный летний день мог начаться дома (так как по большинству дисциплин у Вени стояли автоматы), если бы не этот проклятый спор. И кто, кто просил его хвастаться своим вундеркиндством?! Замахнулся на экзамен по физике! Да что такое физика в школе и что в институте? Веня уже не надеялся вспомнить ответ на свой билет и просто безнадёжно ворочал в голове воспоминания о том, как он поспорил с Колдышевым, что сдаст за него физику. Веня – студент гуманитарно-технического вуза, был, так сказать, разносторонне развитой личностью, и в школе успевал по всем предметам. Он хорошо знал и точные, и естественные, и гуманитарные науки, а в институте иногда посещал кружки разных факультетов. Все знакомые советовали ему с такими способностями получать второе высшее, но Веня пока не задумывался об этом. Он просто жил, учился, и вот однажды, а именно позавчера вечером, они пересеклись в общежитии с Николаем Колдышевым. Колдышев учился на физмате, "происходил" из состоятельной семьи и славился тем, что затевал очень интересные споры. И вот позавчера спор он затеял с Веней. — Правила просты, — вещал Колдышев растерянному всезнайке. — У меня послезавтра экзамен по физике, а ты у нас, говорят, можешь учиться на всех факультетах одновременно. Давай спорить на желание: если сдашь за меня физику, любое желание загадывай. А если не сдашь... Ну, понятно: тогда я загадаю. Первые несколько секунд Вене было страшно: к нему никогда вот так не обращались с предложением на что-то поспорить, да и слава Колдышева в сочетании с его взглядом (так на подопытных крыс смотрят учёные) внушали опасение. Однако гордость в человеке всегда трудно побеждается рассудком: Колдышев загадывал, конечно, разное, если выигрывал, но ничего ужасного в выполнении его желаний не было... А Веня был так уверен в себе (по физике он выиграл областную олимпиаду в школе), его поддерживали товарищи, и он согласился. А вот сейчас сидит здесь над билетом по энтропии и по капле теряет надежду выбраться изо всей этой передряги. Но самым интересным в этой истории было то, как Колдышев подстроил подмену личностей. В институте по студенческим билетам никогда никого не проверяли, а тот преподаватель, что сидел сейчас перед Веней, вдобавок принимал экзамен вместо в последний день заболевшего физика. Ясное дело, группу он видел впервые, зачётки студенты с собой не носили – если экзамен по каким-то форс-мажорным обстоятельствам проходил в неродном корпусе, оценки просто передавались в деканат и выставлялись с законно подделанной подписью. И почему до сих пор никто догадался посылать вместо себя суперумных друзей или братьев? — Колдышев, Вы уснули или потеряли сознание? — тем временем обратился преподаватель (про него Веня знал только то, что этого человека боготворили за ангельское терпение). — Повторяю вопрос: что такое энтропия? Терпение у преподавателя и правда было ангельское: в аудитории шла уже девятая минута стойкого молчания, а из его уст не выходило ничего, кроме повторения билета. Вене было легче, когда преподаватели начинали ругаться или усовещивать: тогда он обещал подготовиться лучше и реально уходил готовиться, а тут не оставалось ничего, кроме как продолжать молчать или вспоминать ответ. — Прямо на языке вертится, — не поднимая головы, ответил псевдо-Колдышев и попробовал ещё раз, — энтропия – это... Надежды на успех в этом начале не было никакой. — Главное, чтобы в мозгу вертелось, — строго заметил преподаватель, который, по-видимому, уже терял своё неземное терпение. — А ещё лучше – чтобы застряло там раз и навсегда. Веня едва не застонал. После того, как он получит желание и месть Колдышева, эта энтропия точно застрянет в его мозгу раз и навсегда! Ну почему она, почему энтропия? Почему не какая-нибудь формула, не определение энергии или что-нибудь ещё... В мозгу Вени внезапно вспыхнуло. Энергия... — Так... Энтропия связана с энергией, — он уже этого не ждал, но в ситуации колоссального напряжения мозг попытался воспроизвести едва просмотренные лекции. — Да что Вы говорите, — хмуро поддел преподаватель. Очевидно, таких упрямых "партизанов" он ещё не видел, и всё это действо с Веней начинало его забавлять. — Я просто очень волнуюсь, — буркнул студент, стараясь не сбиваться с мысли. — Энтропия связана с энергией. Так. С энергией... Энтропия. Связана. С энергией. Дальше мозг вспоминать отказался наотрез. Веня прокручивал в голове всё, что помнил об энергии в физике, но слово «энтропия» не всплывало. Преподаватель скоро устанет ждать. Это последний шанс. Веня хватался за эту энергию, как за спасательный круг. — Энтропия связана с энергией, это мы выяснили, — размеренным тоном произнёс преподаватель и посмотрел на Веню через очки. — Что дальше? На этом Ваши великие познания кончаются? — Можно наводящий вопрос? — с глазами котёнка взмолился Веня. Брови преподавателя взметнулись вверх. — Я Вас надолго запомню, Колдышев, — продолжал иронизировать он, но сжалился, — чем характеризуется энергия, когда речь идёт об энтропии? Что с ней происходит? На лице преподавателя было написано, насколько непозволительно он упрощает формулировки, лишь бы до переволновавшегося студента дошло. Но Вене подсказка не говорила ровно ни о чём. А что происходит с энергией? Со школы он помнил, что энергия имеет свойство превращаться. «Ну же, Веня, давай! Может быть, энтропия – это тоже какое-нибудь превращение?» Около минуты Веня усердно над этим думал, но его остановило ощущение, как будто в аудитории что-то изменилось. Подняв голову, он понял, что изменилось лицо преподавателя: на нём читались перемешанные удивление и возмущение. — Если я всё ещё в своём уме, то в начале нашей беседы Вас звали Николай, — преподаватель сложил руки в замок и угрожающе навис над студентом. — Вениамин, значит? Потрудитесь объяснить. Веню прошиб холодный пот. Несколько секунд он просто не понимал значения слов, как будто преподаватель заговорил на китайском, а потом до него дошло. «Ну же, Веня, давай! Может быть, энтропия – это тоже какое-нибудь превращение?» Он что, сказал это ВСЛУХ?! — Всё понятно, — по-своему растолковал его молчание преподаватель. — Экзаменатор незнакомый, группу никогда не видел, в лицо никого не знает... Вам не стыдно, молодой человек? Веня согнулся над столом, как будто на его плечи свалились все корпуса института. Вместе с общежитиями. Нет, нет, нет, он не мог так глупо спалиться! Чёрт, нет... Это же точно конец... Спор, неуд, Колдышев... — Идите, — преподаватель встал и собрал свои документы. — Передайте настоящему Колдышеву, что он идёт на пересдачу... — Погодите! — Веня не мог так просто смириться с позором. — Я... Дайте мне другой вопрос. Я учил, честно, я всю школьную программу Вам расскажу... Это на спор вышло, да я человека подвожу, ну пожалуйста, я не хочу... Чего именно не хотел Веня, сказать было сложно. О проигранном споре он уже не думал. Весь институт узнает об этой выходке, и вряд ли она понравится его декану. Поменяться местами на экзамене – это же наглость! В некоторых вузах за такое даже отчисляют. Ну почему он не подумал об этом позавчера, зачем, дурак, соглашался? Ему всю учёбу, небось, будут это помнить. Вундеркинд, вундеркинд... Теперь это слово о нём едва ли станут произносить с уважением. Выпендрёжник он, раз захотел запросто придти и сдать за кого-то физику. Несколько секунд Веня и преподаватель смотрели друг на друга. Последний прочитал на лице студента всё, о чём тот думал, и, кажется, немного проникся сочувствием. — Пусть Колдышев сам расскажет мне школьную программу, я с удовольствием его выслушаю, — преподаватель медленно, напряжённо сел. — Это не обсуждается. А что мне делать с Вами, молодой человек? Передать в руки декану? — Не надо, — Веня судорожно вздохнул. — Послушайте, мне очень стыдно, я за эти пятнадцать минут уже тысячу раз себя проклял... Такого больше не повторится, Вы меня никогда не увидите... И плевать на этот спор – проиграл так проиграл, сам виноват... Преподаватель едва заметно кивал на каждом слове, как будто поощряя пафосное раскаяние молодого человека. — ...Но можно мы как-то между собой всё решим? — продолжал Веня. — Я скажу Колдышеву и он придёт... Только... не... — Я понял – вы хотели бы избежать публичного оглашения Вашего позороного поступка, — с преувеличенным пониманием подхватил преподаватель и вдруг улыбнулся. — Я думал, что уже никто так не делает. Веня встрепенулся. — Как... не делает? — Ну, как Вы с Колдышевым, — преподаватель пожал плечами. Веня насторожился. — Почему «уже»? Разговор вдруг принял совершенно неожиданный оборот, и физика, Колдышев и энергия с энтропией на секунду растворились. — В моей молодости был похожий случай, — преподаватель вытащил ручку и стал задумчиво её рассматривать. — Правда, не в этом институте. Ох, и история это была! Закончилась, как Ваша – человек вот так же попался на имени. Он внимательно посмотрел на Веню, долго не отводил взгляд, а потом заговорил медленно, с расстановкой. — Энтропия в физике – это часть внутренней энергии замкнутой системы, которая не может быть преобразована в механическую работу. Энтропия в теории информации – это мера недостатка информации в системе. А энтропия в кибернетике выражает меру организованности системы. Запомните, пригодится. Вы же тот самый разносторонне развитый студент, который на все кружки ходит? Преподаватель улыбнулся. — Как Вы поняли? — В этом институте не так уж много Вениаминов. Через пять минут Веня уже шёл по улице, перепуганный за сегодня больше, чем за все свои зачёты и экзамены. Но винить в этом преподавателя, как обычно делают студенты, он не собирался – Веня думал о нём почти с благодарностью. Ещё бы, человек терпел его больше пятнадцати минут, не разозлился за трюк с подменой, да и вообще... Веня вспомнил последние слова об энтропии и о «разносторонне развитом студенте». Это было как доброжелательное напутствие. Придя в общежитие, Веня сбросил сумку и в первую очередь набрал номер Колдышева, чтобы решить вопрос со спором и пересдачей. Но пока в телефоне шли гудки, он подскачил к столу, достал из ящика дневник задач и планов на будущее и написал крупно, размашисто: «Получить второе высшее на физико-математическом факультете».