Узы: Друзья

      Жизнь ниндзя состоит из постоянного чувства тревоги. Нужно всегда быть начеку, ведь не знаешь, когда решит напасть враг. Даже во сне нельзя терять бдительность. Мало того, так ещё и слух отточен до таких показателей, что начинаешь слышать каждый шорох, даже самый тихий и далёкий, из-за чего невозможно расслабиться. Но здесь, в лесу, вдали от цивилизации и проклятого мира шиноби, все враги и беды будто переставали существовать, и можно было отдохнуть телом и разумом.       Природа — по истине прекрасная вещь. Нетронутая всеразрушающей рукой человека, она прекрасно успокаивала и приводила мысли в порядок. Небольшой ручеёк мелодично тёк вдоль неровных рядов деревьев, которые толстым слоем листвы скрывали траву и бродячих по ней животных от мягких лучей утреннего солнца. Благодатную тишину, помимо ручья, нарушало лишь звонкое пение птиц, так похожее на нежный голосок любимой. Оно успокаивало и подбадривало сидящего на высокой толстой ветке шиноби, пока он обдумывал важное решение.       Прошло уже три недели с того момента, как Саске вновь ушёл из Конохи. Три недели тщательных размышлений среди умиротворительной природы. Три недели отсутствия внешних раздражителей и злых людей. Три недели отдыха, который скоро должен подойти к концу.       Саске не взял с собой ничего, помимо одежды и оружия. Все три недели он был один на один с природой — приходилось охотиться, искать убежище для ночлега, мыться в холодном ручье. Всё это, правда, только отвлекало от главного занятия Саске — думать.       Каждый день Учиха проводил в постоянных мыслях: он просыпался, думая об Итачи, добывал еду, рассуждая о Конохе, гулял по лугам и лесам, вспоминая Сакуру, и засыпал, размышляя о своём предназначении. В такой обстановке думать было легко. Саске вёл в своей голове многочасовые дискуссии, оценивая каждую сторону поступка Итачи, роли Скрытого Листа в гибели клана Учиха, ценности уз с близкими и любого варианта своих дальнейших действий.       Давалось это ему с большим трудом, чем он предполагал. Особенно в первые дни было тяжело настроить себя на эти жестокие мысли. Пару раз Саске всё же убеждался в необходимости мести и уже отправлялся в Коноху, чтобы начать вендетту, но каждый раз останавливался и возвращался к медитации. Главная причина — у него не получалось определить, где он находится. Пока что Учиха уверен только в том, что находится очень далеко от Конохи — возможно даже рядом с границей Страны Огня. Он несколько раз менял направление, иногда намеренно шёл вслепую, тем самым ещё сильнее теряясь. Чтобы найти правильное направление, нужно иметь холодную голову, а с ней ярость быстро улетучивается.       Саске пытался максимально отключать эмоции, дабы не поддаться им и не принять импульсивное решение. Он должен мыслить объективно, видеть долгосрочные перспективы, как предприниматель, готовый пожертвовать чем-то сейчас ради выгоды в будущем. В случае Саске, жертвой служил отказ от чего-то одного: либо от отмщения и справедливости, либо от уз с близкими. И пока что Учиха склонялся к первому.       Ярость, охватившая его в Стране Железа, когда он только узнал правду из мыслей ныне мёртвого Данзо, с каждым днём всё сильнее утихала. Можно сказать, Саске смирился. Его всё ещё возмущала вина Конохи в гибели его клана, и он не собирался никого прощать. Он не Наруто и не может вот так взять и забыть, поощряя тем самым безнаказанность. И всё же, если таким образом удастся прекратить цепочку смертей, разорвать порочный круг ненависти, Саске готов закрыть глаза на виновных. Ему уже не хотелось мстить — он просто хотел спокойно жить со своими друзьями. Да и к тому же, Скрытому Листу и без того не сладко.       К этому моменту уже должна была развернуться Четвёртая Мировая Война Шиноби, избежать которую так старался Итачи. Десятки тысяч ниндзя погибнут, а кто не погибнет — до конца жизни будет нести бремя потери. Именно то, что нужно виноватым в гибели клана Учиха. Саске даже руки марать не придётся.       Однако навязчивые мысли подталкивали Саске, нашёптывали ему, что простых потерь от войны недостаточно. Итачи пошёл ради брата на умопомрачительную жертву, о которой и подумать страшно. Каждый день представляя боль, которую испытал Итачи при уничтожении клана, Саске всё сильнее ненавидел тех, кто заставил его пройти через такие страдания. Чтобы избавиться от подобных мыслей, он решился на смелый и, на первый взгляд, дерзкий поступок: перестать восхвалять брата и затаить на него обиду.       Итачи действительно пережил страшное ради общего блага, но верно ли он поступил? Данзо, как бы Саске не было противно даже вспоминать о нём, говорил правду — он предоставил Итачи выбор между Конохой и кланом. Да, старейшины рассказывали, что переворот ослабил бы деревню и спровоцировал бы другие страны развязать войну, которой так боялся Итачи. Но стоила ли жизнь клана того? Война и так развязана, значит, всё было напрасно.       Но кое-что ещё злило Саске. Ложь. Все те лживые унижения, оскорбления и злорадства, которыми сыпал Итачи в ту ночь и потом ещё. Итачи направил младшего брата на путь мести, ненависти, и зачем? Почему он просто не ушёл после убийства родителей, не пропал? Саске бы решил, что его тоже убили, и посвятил бы жизнь поискам неизвестного убийцы; он бы не отгородился ото всех, пережив предательство, не стал бы жертвовать всем ради мести, не совершил бы столько ошибок. И всё из-за Итачи.       Саске часто отмахивался от этих мыслей, корил себя за то, что винит брата в своих грехах, но пришёл только к тому, что в какой-то момент просто устал. Саске стало плевать на Итачи, Скрытый Лист и весь проклятый мир шиноби. Он потратил десять лет своей жизни на них, больше не хотел.       За три недели размышлений среди природы Учиха наконец пришёл к решению: он смирится с прошлым и не станет тратить время на месть. Он перестанет поддаваться эмоциям, склоняющих к необдуманным поступкам, отгородится от них. Возможно, он снова станет мрачным и нелюдимым, как во времена Академии. Но и пусть. Нужным людям он откроется, а ненужные пусть обходят его стороной.       Такого решения Саске удавалось придерживаться на протяжении недели. Его за это время так и не охватило очередное внезапное желание мстить, что говорило о хорошем результате. Возможно, пора бы уже возвращаться.       Война должна быть уже в самом разгаре. Саске ничего не знал о происходящем на фронте, что его очень волновало. Там ведь находится и Сакура. Если он в ближайшее время не удостоверится в её безопасности, то просто сойдёт с ума. Это и подталкивало его к окончанию импровизированного отпуска — да, именно так Учиха стал называть своё нахождение среди природы подальше от человеческого зла.       Саске нравилось жить в лесу. Здесь он никому ничего не обязан и может хоть на какое-то время расслабиться. Не то чтобы ему было комфортно без благ цивилизации, но хотелось бы в будущем почаще бывать на природе. Возможно, после войны он построит дом в лесу, где будет жить вдвоём с Сакурой.       Разумеется, все эти дни Саске не только лежал в размышлениях. Он и до этого где-то неделю валялся дома без особых нагрузок из-за слепоты, что сказалось на его форме. Здесь Учиха вновь взялся за тренировки, пусть и не такие тяжёлые, как раньше. Утренняя разминка, потом где-то час фехтования, бег и упражнения с чакрой. В последнем ничего такого, просто попытки стабилизировать Расенган и Технику Летящего Бога Грома. И если телепортации уже получались у Саске очень хорошо, то вот Расенган продолжал хромать. Только с активированным Шаринганом ему удавалось сделать что-то похожее на то, что выходило у Наруто и Какаши. Как такое вообще возможно? Наруто ведь осилил эту технику за несколько дней, почему же у Саске не получается?       Саске вздохнул, вновь прикрыв глаза. Он прислонился к стволу дерева, на ветке которого безмятежно сидел, и сконцентрировался на расслабляющих звуках природы. Интересно, как там Наруто? До сих пор ли находится там, куда его спрятали Каге? Научился ли контролировать Девятихвостого?       Это очень беспокоило Саске. Одной из причин не уходить была как раз-таки угроза Девятихвостого. Только Учиха способен остановить его, в случае если Джинчуурики не справится. И Саске теперь уверен, что ему хватит сил.       Саске пока не понимал, что к чему, но после пробуждения Вечного Мангекё ему стало… легче. Легче видеть, легче двигаться, легче сражаться. Как будто с плеч свалился тяжкий груз.       Легче стало и управлять своими глазами. Учиха пару раз практиковался в пользовании Сусаноо, и ему удалось вновь призвать оружие. И если раньше каждая секунда поддерживания техники отдавалась страшной болью по всему телу, то сейчас он едва замечает лёгкий дискомфорт. Это сила глаз Итачи? Или ещё одна способность Вечного Мангекё? В любом случае, теперь его тело прям-таки переполняет сила, которую не терпится испробовать в бою.       Глаза Саске также и внешне претерпели изменения, хоть и не те, что он ожидал — при активации Мангекё Шарингана на месте зрачков красовалась трёхлучевая звезда. Но Учиха не терял надежды и каждое утро смотрел на своё отражение в ручье, надеясь, что увидит в нём хотя бы одно фиолетовое глазное яблоко с узором, похожим на рябь на воде.       Цунаде, конечно, предупреждала о том, что клеткам Хаширамы необходимо время, чтобы смешаться с его кровью, и всё же в глубине души Саске надеялся, что Риннеган пробудится до того, как он решит вступить в войну.       Саске вновь вздохнул. Смысла сидеть и ждать пробуждения Риннегана нет. Всё равно Вечного Мангекё ему более чем хватит для сражений с любым врагом. Он нашёл внутренний покой, теперь можно возвращаться к друзьям. Сейчас, он ещё немного насладится тишиной и пойдёт искать выход из леса, а потом в ближайший город, где расспросит людей о происходящем на фронте.       Учиха услышал порхание желающей составить ему компанию птички. Крылатое создание мягко, почти беззвучно приземлилась на ветку рядом. Губы Саске тронула лёгкая улыбка. Обычно животные избегали его, но чаще просто не замечали, пока он прислушивался к их забавным звукам. Даже вой волков по ночам его убаюкивал.       Но сейчас кое-что его смутило. Саске слышал лёгкое порхание и соприкосновение лапок с корой деревьев, но с момента приземления птица не издала ни звука. Никакого чириканья или шелеста перьев при повороте головой. Как будто она вообще перестала двигаться.       Учиха за последнее время обленился и сейчас находился в полудрёме, и всё же заставил себя поднять взгляд на тихое создание. Его сразу смутил внешний вид птицы: вся бледная, чересчур шарообразная, и при этом совсем не шевелилась. Как будто она была не живая, а слеплена из…       ВЗРЫВ!       Не успел Саске очнуться, как его отбросило с ветки мощной волной, и он полетел вниз. Он смог замедлить падение, сконцентрировав в руке чакру и ухватившись ею за дерево, так что удалось спуститься, не переломав при этом кости.       Оказавшись на земле, Саске огляделся. Он сразу узнал технику, но ему казалось, что это уникальная Кеккей Генкай, а единственный знакомый ему пользователь… это не может быть он.       Учиха активировал Шаринган и заметил, как в него летят ещё два изделия из взрывающейся глины. Решив, что среди деревьев и зарослей сражаться не очень удобно, да и не на пользу здешней флоре, он отпрыгнул на более открытую местность у ручья. Снаряды в виде птиц всё ещё летели в него, но теперь у него было достаточно времени, чтобы выхватить Кусанаги и, проведя через клинок Стихию Молнии, разрубить их одним точным взмахом. Как и раньше, электричество разрядило изделия из глины, и те не сдетонировали.       Среди кустов послышался громкий шелест, будто кто-то бегом пробирался сквозь них. Через пару секунд из них действительно показался знакомый блондин, один вид которого вызвал у Саске… не сказать, чтобы шок или ужас, но сильное недоумение уж точно. Он был уверен, что Дейдара мёртв.       — Ну, наконец-то я тебя догнал! — завопил Акацуки. — Это опять ты, Куроцучи? Или ещё какой шутник? Так или иначе, снимай эту маскировку и давай сразимся нормально!       Саске выгнул бровь достаточно сильно, чтобы даже слепой увидел бы, что он ни черта не понимает.       — Ты разве не мёртв? — пытаясь звучать невозмутимо, спросил он.       Теперь в недоумении оказался Дейдара. Он всмотрелся в Учиху, как будто увидел в нём другого человека.       — Постой, это что, реально ты, Саске? — недоверчиво уточнил блондин.       Не успел Саске придумать какую-то колкость, как из леса вновь послышался какой-то шелест, и он увидел… себя. Не просто похожий парень с такой же причёской и в такой же одежде, а его точная копия, словно теневой клон, разве что кимоно почище. Даже походку и улыбку самозванец исполнял мастерски, будто у него и Шаринган имеется.       — Дейдара, ну куда же ты бежишь? Я… — нахально заговорил лжец, только теперь заметив Саске. Кривая ухмылка мигом слетела с его лица.       Воцарилась неловкая тишина. Самозванец выглядел так, будто готов сквозь землю провалиться; Саске сверлил его взглядом, ожидая объяснений; а Дейдара всё время переводил взгляд с одного Учихи на другого. А Саске думал, что его уже нечем удивить.       — Какого чёрта здесь творится? — устало прорычал он. Он почти заснул на ветке того дерева, от чего сейчас голова совсем не соображала.       — Эй, это мои слова! — воскликнул Дейдара, нацелив на Саске указательный палец. — Ну-ка, быстро скажите, кто из вас настоящий! Буду я ещё на фальшивку тратить глину!       — Капитан, ты его догнала? — донёсся голос из-за деревьев.       Всего через секунду поляну заполнили где-то с полдесятка шиноби. Парочку из них Учиха узнал: Собаку но Канкуро, брат Гаары и Темари, а также двое ниндзя, которых Саске краем глаза видел во время Собрания Каге — синеволосый мужчина с повязкой на глазу из Деревни Скрытого Тумана и девушка с короткой причёской из Деревни Скрытого Камня. Последнего — смуглого беловолосого шиноби, судя по жилету, из Деревни Скрытого Облака — Учиха раньше не видел.       — Капитан… а зачем ты и клона призвала?.. — неуверенно спросила девушка, встретившись с недовольным взглядом Учихи.       Призвала. Саске вгляделся в фальшивку и теперь заметил то, что ранее ускользало от него — движения были чересчур уж элегантными, слишком женственными. Самозванка старательно пыталась это скрыть, но от Шарингана не улизнёшь. Хотя за исключением этого маскировка была практически идеальной, игра тоже, будто примеривший на себя личину Учихи хорошо знал его повадки. Саске несколько раз видел, как кто-то пытался выдать себя за него — тот же Наруто забавы ради так делал, — но лишь одна делала это поистине мастерски.       Учиха изогнул бровь, глядя на самозванку, ожидая, пока она сама снимет маскировку. Наконец, спустя несколько секунд Темари сложила руки в печать и приняла привычный облик.       — Давно не виделись, красавчик, — сказала она. От стыда на её лице не осталось и следа, вместо этого её губы исказились в знакомой дерзкой ухмылке.       — Ты вошла во вкус? — Учиха попытался соответствовать её нахальству, но это было недостижимо.       Внимание Саске перевелось на свист клинка позади. Тот самый незнакомый шиноби из Облака направил на Саске свою длинную катану, чем заслужил полный гнева взгляд.       — А ты кто ещё такой? — Тон его голоса звучал, как на допросе.       — Омои, опусти меч, — приказала Темари. — Это же…       — Эй, я вам тут не мешаю?! — завопил Дейдара, как будто он действительно возмущён игнором.       Саске отвернулся от парня, которого Темари назвала Омои, и посмотрел на нукенина. Только теперь он обратил внимание на его глаза — склера в них была неестественно чёрной. Ещё и кожа местами покрыта странными трещинами. Это же…       — Нет времени объяснять, красавчик, он…       — Так тебя воскресил Кабуто с помощью Эдо Тенсей? — догадался Учиха, чем, кажется, вызвал удивление у Темари. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что Кабуто, который заодно с Мадарой, решит воспользоваться любимой техникой Орочимару.       — Да, всё верно. Только будь осторожен, его…       — Нельзя убить, можно только запечатать. — Учиха повернулся к Темари. Она насупила свои светлые брови, явно будучи не в духе от того, что её перебивают. — И почему вы ещё этого не сделали?       — Что значит «почему»?! Да потому, что им не по силам запечатать меня! — нескромно воскликнул Дейдара.       — Неужели? — Саске поднял бровь. Орочимару рассказывал, что воскрешённые не чувствуют ни боли, ни эмоций, но нукенин из Скрытого Камня всем своим видом опровергал его слова: он выглядел так, будто вот-вот взорвётся, и на этот раз не от своей техники.       — Ты что, думаешь, что меня так просто одолеть?! Как же ты бесишь! Вечно строишь из себя крутого, хотя сам... Ничего, сейчас я тебе покажу, заставлю вспомнить то, как ты дрожал предо мной, готовясь узреть моё величайшее искусство! — Дейдара потянулся к своей сумке. — Я вам всем покажу моё творение, вы все признаете меня, и ты, и твой напыщенный брат, и…       — Аматерасу.       Саске ещё не призывал чёрное пламя с Вечным Мангекё. Эта техника всё так же воспаляла сосуды в глазах, из-за чего из-под века могла вытечь капля крови, но боли или даже напряжения Учиха не почувствовал. При этом, Аматерасу не потеряло в силе — огонь охватил Дейдару так же быстро, как и Пейна. Сам «творец» растерялся, запаниковал, пытался потушить пламя, но оно только больше разгоралось. Его крик доказал Учихе, что воскрешённые и боль чувствуют.       — Отлично, теперь потуши пламя и дай мне его схватить! — довольно грубо скомандовал Канкуро, приготовив своих марионеток.       — Пусть горит, — фыркнул Учиха, безразлично пожав плечами.       — Красавчик, не капризничай! — возмутилась Темари.       Саске устало рыкнул и всё же воспользовался правым Мангекё, чтобы потушить Аматерасу. Он никогда не любил выполнять приказы, особенно когда их отдают в такой неуважительной форме, как это сделал Канкуро, да и манера речи Темари... Но ему, на самом деле, и самому не хотелось жечь окружающую природу, так что выполнил приказ. Не потому, что ему сказали так сделать, а потому, что он сам так решил.       Левая половина тела Дейдара полностью сгорела, а правая сильно обуглилась, но он стал медленно регенерировать, как только пламя погасло. Но не просто регенерировать — его тело как будто стало собираться по частям из кусочков праха, принимая привычную форму. Ужасающее зрелище даже для Саске, который наслышан о действии данной техники.       Пока Акацуки буквально собирался по кусочкам, Канкуро не терял времени и притянул его к своей большой марионетке, которая, как заметил Саске, была полой внутри и прекрасно служила в качестве импровизированной переносной тюрьмы. Интересная работа.       — Только не снова! — послышался недовольный голос внутри марионетки, когда та захлопнулась. — Выпустите меня, сейчас же! А иначе я…       — Да-да, рассказывай. — Канкуро щёлкнул пальцами, и что-то в марионетке щёлкнуло, после чего послышались искры и лёгкий вскрик Дейдары. Видимо, Саске не единственный прознал о его слабости перед Стихией Молнии.       — Спасибо за помощь, красавчик, — произнесла Темари, медленно приблизившись к Учихе грациозной походкой. Теперь ему удалось получше её рассмотреть: куноичи из Песка сменила майку с короткими шортиками, которые она надела по прибытии в Страну Железа, на плотный комбинезон, поверх которого красовался коричневый жилет с прямыми наплечниками. Такой же, кстати, носил её брат. Что-что, а одеваться по погоде эта девушка точно не умеет — Саске сейчас даже в лёгком кимоно было довольно жарко. — Без тебя нам пришлось бы тяжко.       Саске не ответил — его внимание привлёк злобный взгляд всё ещё стоящего в боевой стойке шиноби из Облака. Такого взгляда удостаиваются только враги.       — Что-то не так? — Спокойно спросил Учиха, хотя ему так и хотелось съязвить что-то вроде «убери меч, порежешься ещё»       — Ты не ответил на мой вопрос, — каменным голосом пояснил шиноби.       — Омои, убери меч! — Шиноби с повязкой на глазу подошёл к Омои сзади и попытался опустить его руку. — Это Учиха Саске из Конохи.       — Саске? Это не тебя обвиняли в похищении Би-сенсея? — поднял бровь мечник.       — Кого? — безразлично спросил Учиха.       — Джинчуурики Восьмихвостого, вот кого.       Саске посильнее сжал рукоять Кусанаги. Перед глазами вновь всплыли те дни, когда Каге с лёгкостью поверили в ложь Данзо, а единственный свидетель его «вины» оказался тем ещё олухом.       Он быстро успокоился, ловким взмахом отправив Кусанаги в ножны, чем напугал Омои. Небось подумал, что он атакует, и сам приготовился к бою.       — Да, — ответил Учиха, скрыв победоносную улыбку.       Парень из Облака ещё раз недоброжелательно зыркнул на него и отошёл в сторону Канкуро.       — Что, уже не такой крутой, да? — злорадствовал он сидящему внутри марионетке Дейдаре, не забыв топнуть по ней ногой.       — Что ты там вякнул?! А ну открой эту чёртову клетку, и я покажу тебе, кто тут крутой!       — Было бы надёжнее запечатать его, — посоветовал Учиха, подойдя к шиноби.       — Слушай, найдёшь нам свиток — запечатаем! А до тех пор не давай ненужных советов, — фыркнул Омои, не оборачиваясь к Учихе.       — У вас нет свитков для запечатывания? — поднял бровь Саске, посмотрев на Темари, которая единственная была повёрнута к нему не спиной. — Тогда, может, вернётесь в лагерь?       Темари не ответила и отвела взгляд. Что-то определённо не так. Саске надеялся, что Дейдара просто сбежал из-под стражи в военном лагере и за ним отправили небольшую группу захвата. Но если они пришли из лагеря, то почему у них нет свитков? Особенно, раз уж их враги — воскрешённые.       — Что за чертовщина здесь происходит? — только и спросил он, осознавая, что ответ его едва ли устроит.       Темари нехотя подняла на него взгляд и вздохнула.       — Пойдём в наш лагерь, и сам всё увидишь.