Узы: Друзья

      После разделения отряда Темари, до этого и так не принимавшая сильного участия в общей беседе, совсем погрузилась в свои мысли, не обращая на громкий голос остальных и внимания. Она уже давно так не делала, от чего Канкуро даже спросил её, всё ли хорошо. Капитан с привычной ухмылкой ответила, мол, более чем, хотя на душе кошки скреблись. А виной тому вчерашний разговор с Сакурой, который куноичи Песка всё не могла выбросить из головы.       Что-что, а Харуно умеет испортить настроение. Темари пыталась подбодрить её, видя, что на ней лица нет, а она закатила истерику, ещё и сделала Темари выговор, дескать, она только об одном и думает. Ну, извините, что она не портит остальным настроение своей кислой рожей и не бросается на других с обвинениями. Если Темари не плачет, это не значит, что ей плевать. Просто слёзы делу не помогут, да и пролито их достаточно.       Настроение всегда передаётся окружающим тебя людям, и взбесившаяся Сакура наглядный тому пример. Она только раз дала волю негативным эмоциям, и Темари самой стало тяжелее от них отворачиваться. Вот именно поэтому Темари всё это время пыталась улыбаться, чтобы подбадривать остальных. Если бы куноичи Песка зациклилась на плохом, днями напролёт думала о судьбе её брата, то просто сошла бы с ума, и толку от неё на поле битвы не было бы никакого.       Сакура, видимо, сильно натерпелась за это время. Она небось всё время провела в лазарете, где даже не выместишь скопившуюся на врагов злобу. Целый месяц наблюдать за смертями соратников, которых не удалось спасти — тут и Темари вряд ли выдержит. И всё же Сакура, мягко говоря, перегнула палку, когда начала играть в ревнивую девицу. Темари только разик пошутила про её парня, и она начала орать. Ещё и так громко доказывала, будто ей плевать, что Темари сразу поняла ложность её утверждений. Складывалось ощущение, что она пытается убедить саму себя.       Тут не надо быть детективом, чтобы догадаться, что между ней и Саске что-то да треснуло. Их поведение при встрече и во время собрания разительно отличалось. Красавчик впервые за всё время нормально улыбнулся — не криво ухмыльнулся, не усмехнулся своей саркастичной шутке, а по-настоящему радостно улыбнулся, увидев розоволосую. Темари даже удивилась, что он на такое способен. Но спустя час он снова стал каменной глыбой и даже не смотрел в сторону Харуно. Это, разумеется, не дело Темари, но ведь так интересно, с чего вдруг эти голубки сцепились.       — Впереди кто-то есть, — сообщил Ао, выведя капитана из размышлений.       — Ах, сколько? — вздохнула Темари, замедлившись и потянувшись за веером.       — Один, но… у него сильная чакра. Даже очень.       Темари недовольно цокнула языком. Что ж, не вовремя Саске придумал разделиться. Но да и пусть, справятся и без него. Закинутся парой пилюль, и ни один воскрешённый не одолеет их.       Шиноби спустились на землю, встав в оборонительную формацию, и стали выжидать незнакомца. Вскоре среди зарослей показалась фигура, которая неспешно приближалась к отряду. В тени деревьев лица его не было видно, однако Темари разглядела одетый на него красный плащ, точно такой же, который носили воскрешённые Сасори и Дейдара.       — Акацуки… — прошипела Темари, замахнувшись веером. — Эй, ты, назови себя!       Воскрешённый остановился на почтительном расстоянии. Темари так и не поняла, почему: изучал противников или же давал им шанс.       — Вам не выиграть этот бой, — вдруг произнёс он холодным голосом. — Бегите. В этом нет ничего постыдного.       — Ага, размечтался, трупик, — хмыкнул Омои, поудобнее хватаясь за катану. — Давай лучше сам беги, а не то умрёшь второй раз.       — Твоя самоуверенность не может не восхищать, и всё же пусть она в этот раз уступит инстинкту самосохранения.       — Какая знакомая назойливая манера речи… — Омои прищурился, вглядываясь в темноту. — Мы знакомы?       Темари только подумала об этом. Голос вроде что-то напоминает, но только что? Капитан тоже присмотрелась, надеясь разглядеть черты лица воскрешённого, но увидела только два горящих красным глаза, из которых вскоре вырвалось пламя.       Чёрное пламя.       Признаться честно, Наруто уже почти смирился с поражением. Он уже был готов спрыгнуть с платформы в чёрную пустоту, чтобы Мадара не смог его использовать. Но теперь, войдя в новый режим чакры Курамы, он снова почувствовал себя собой — Наруто Узумаки, который никогда не отказывается от своих слов.       — Это за родителей! — прокричал он, нанеся мощный удар ногой по призрачной маске.       Сила Девятихвостого переполняла Наруто, насыщая каждый удар чудовищной энергией. Он двигался так быстро, что ему самому не всегда удавалось уследить за своими действиями. Мадара же так ни разу и не нанёс своего удара, ведь стоило ему хоть на мгновенье материализоваться, как Джинчуурики наносил по нему могучий удар, от которого тому едва хватало ловкости уйти.       Сказать, что Мадара не ожидал такого сопротивления — ничего не сказать. Он и впрямь уже обрадовался победе, которая, по его мнению, была у него в руках. Что ж, Наруто всегда умел удивлять окружающих, пора бы им привыкнуть наконец!       — Это за Кураму! — Снова мощный удар, не нанёсший никакого урона.       И всё же сам Наруто не расслаблялся. У Мадары всё ещё имелась гадкая способность дематериализоваться, так что большая часть ударов Узумаки проходила сквозь него. Наруто оставалось только продолжать серию атак, ожидая, пока эта техника, наконец, спадёт. Мадара же не может бесконечно становиться призраком? Или может?.. Хотя нет, Конан как-то вскользь упоминала, что он не может поддерживать эту технику более пяти минут. Значит, от него требовалось не так много. Нужно либо заставить Мадару выдохнуться быстрее, чем закончится чакра Курамы, либо поймать его на ошибке и нанести свой сокрушающий удар.       — А это — за меня! — Мощная атака ногой словно пушечное ядро оставила огромную трещину.       Мадара всё время пытался увеличивать дистанцию, видимо, чтобы отключить и перезарядить свою способность, но Наруто требовалась всего доля секунды, чтобы догнать его. Судя по всему, старый Учиха собирался открыть новый портал и исчезнуть, оставив Наруто здесь самого. Тогда ему будет достаточно подождать пару минут, пока иссякнет чакра Курамы. Это значит, что натиск ни в коем случае нельзя ослаблять.       Всё закончится, здесь и сейчас. Наруто покончит с войной и охотой на Джинчуурики, которые развязал Мадара. А потом… А что потом? Сможет ли он выбраться из этого странного мира? Вряд ли. Но это неважно. Главное, что Наруто сможет обезопасить своих друзей и положить конец бесчисленным смертоубийствам, создать мир без войн, о котором так мечтали Нагато и Извращённый Отшельник. Жаль, что он сам не увидит это дивный мир.       — Ты хотел лучшего мира, Мадара? — провоцировал Узумаки, не прерывая атак. — Я создам его, разобравшись с тобой, даттебаё!       Человек в Маске даже не стал уворачиваться или убегать. Просто встал как вкопанный, глянув на Джинчуурики тёмными прорезями маски.       — Что-то такое ты говорил Нагато, разве нет?       Узумаки даже вздрогнул от возмущения. Он смеет сравнивать себя с Нагато, которого обманул и которым манипулировал? Нагато был жертвой, жертвой преступлений Мадары, такой же, как и многие другие. И всё же он умер как герой, искупив свои грехи. У Мадары такого оправдания нет!       Взревев, Джинчуурики усилил натиск. Теперь его кулаки практически не прерывали контакт с телом Мадары, не давая ему и возможности прервать технику. И вот, в какой-то момент кулак наконец врезался в твёрдую маску.       Раздался громкий треск, тело Мадары на мгновенье застыло, потом оторвалось от земли и пролетело несколько метров. Наконец-то, его техника закончилась! Теперь нужно немедленно добить его. Наруто не знает, сколько времени Мадаре понадобится, чтобы перезарядить свою способность, так что нельзя терять ни секунды. Сформировав в руке Расенган, Узумаки побежал вперёд и прыгнул на беспомощно распластавшегося по земле Мадару.       — Получай, даттебаё!       Расенган, за счёт чакры Курамы, получился особенно мощным. Яркий свет озарил всё вокруг, платформа, на которой происходило сражение, словно сдвинулась со своей оси. От такого Мадара точно должен коньки отбросить, оставив после себя одно только мокрое место.       Когда Расенган рассеялся, Наруто выпрямился и постарался отдышаться, чему мешала плотно собравшаяся вокруг пыль. Он сделал это. Он закончил войну. Тело уже работало на пределе, но он всё равно справился. Что ж, теперь остаётся только выпустить Кураму. Вряд ли он будет рад застрять в этом странном мире, но оно того стоило.       — Мы победили, Курама, — с горькой улыбкой произнёс он. Родители отмщены, друзья спасены. Интересно, именно это почувствовал Саске, когда только одолел Итачи? Ну, по крайней мере, до того, как узнал правду обо всём.       — Наруто, ты просто молодец, а теперь быстро выйди из этого режима! — Похвала из уст Ашуры звучала не очень искренне, в отличие от его беспокойства. — Твоё сердце вот-вот откажет, тебе нужно передохнуть.       Узумаки устало кивнул и уже хотел рассеять чакру Кьюби, как вдруг услышал позади себя знакомый звук, похожий на тот, что издаёт работающий пылесос. Обернувшись, он с ужасом увидел воздушную воронку, из которой вскоре появился Мадара. Совершенно живой и невредимый, даже его одежда не помялась, а маска не треснула.       — Но… Как?.. — Наруто испытал неподдельный ужас.       — До чего же иронично: твоя любимая техника стала предвестником твоего провала, — донёсся из-за маски мрачный голос, от которого Узумаки стало только больше не по себе.       — Теневой клон… — догадался он.       Не успел Наруто закончить фразу, как почувствовал резкую боль в груди. Словно сердце пронзила тысяча иголок, а рёбра сдавили тиски. В ту же секунду чакра Курамы испарилась, перестав освещать его тело.       Мадара воспользовался моментом и притянул Джинчуурики к себе с помощью Риннегана, после чего проткнул его плечо таким же чёрным копьём, что и Пейн когда-то давно. Наруто не смог сдержать крика боли. Мадара опрокинул его на пол, буквально прибив ещё несколькими копьями, таким образом полностью обездвижив.       Наруто не мог пошевелиться. Копья медленно высасывали из него последние капли чакры. Джинчуурики чувствовал недовольство Курамы, но его чакра более не высвобождалась. Боль чувствовалась всё менее отчётливо, как и всё вокруг.       Наруто не выполнил своего обещания.       Он проиграл.       Обито не мог поверить своей удаче. В кои-то веки этот проклятый мир на его стороне. Нет, не так — он просто отвернулся от его врагов. Теперь ничто не помешает возродить Десятихвостого и создать Вечное Цукуёми, где Обито навсегда будет с Рин. Скоро родится мир, где все будут счастливы, где все будут победителями. Обито создаст этот мир.       Тоби посмотрел на распластавшегося перед ним Джинчуурики. Каждый говорил ему умерить амбиции, чтобы его мечты не разбились вдребезги при столкновении с суровой реальностью, но он игнорировал все нравоучения и упрямо шёл по своему пути. И вот он здесь. Проигравший, сломленный, не оправдавший собственных надежд. И всё же Обито не хочется злорадствовать.       Наруто сцепил зубы и напряг мышцы. Вряд ли он пытался освободиться от чёрных приёмников, скорее просто хотел оставаться в сознании, чтобы не оставаться совсем уж беспомощным. Он, конечно, глупец каких поискать. Так необдуманно броситься в ловушку врага в попытке спасти всего одну жалкую жизнь, рискнув победой в войне, пожертвовав своими мечтами… это высшая форма недалёкости. Но это так знакомо.       Обито смотрел на Наруто и видел другого мальчишку. С похожей причёской, только волосы тёмного цвета, а на лице большие очки. Этот мальчишка тоже мечтал стать Хокаге, но отказался от своей мечты, ценой своей жизни спася друга, который потом убил его любимую.       Обито видел в Наруто самого себя. Точнее, ту версию себя, которая умерла давным-давно. Ему вроде и противно от наивности своих старых убеждений… и всё же не хочется, чтобы кто-либо впредь повторял его нынешний путь.       Обито взялся за один из чёрных приёмников и вытащил его из плеча Узумаки. Из уст Джинчуурики вырвался сдавленный крик. Затем Учиха освободил его от остальных копий. Бояться, что убежит или снова начнёт драться, не стоит — он даже подняться не в состоянии. Кровь стекала из глубоких ран, которые уже начали затягиваться благодаря силе Девятихвостого. Он выживет, но не более.       — Скажи мне, Наруто Узумаки: ради чего ты сражаешься? — поинтересовался он, присев рядом на корточки. Ему действительно интересно, прав ли он в своих суждениях по поводу него.       — Потому что… я хочу защитить своих близких… от таких, как ты, — медленно, с тяжёлой отдышкой проговорил Джинчуурики.       Обито хмыкнул.       — И как ты их защитишь, умерев в бою со мной? Бросившись на меня, чтобы спасти Конан, ты отвернулся от своих друзей, оставив их на растерзание своим врагам.       — Я… Я ещё не умер.       — Не обманывай себя. Ты жив только потому, что мне так надо.       Наруто не ответил. Ему нечем ответить.       — Знаешь, мы с тобой очень похожи. — Обито поднялся и прошёлся. — В твоём возрасте я тоже хотел, чтобы меня признали. У меня был друг, которому я всегда завидовал, и подруга, которую я любил больше всего на свете. Ради них я был готов на всё. Но я очень быстро осознал, что этого бывает недостаточно…       — Мы с тобой ни черта не похожи, даттебаё, — процедил Узумаки. — Я не развязывал войн, не манипулировал другими, не убиваю тысячи…       — Может, ты боишься признавать нашу схожесть, потому что не прошёл через то же, что и я. Скажи, как бы ты поступил, если бы Саске убил Сакуру?       — Что? — Наруто даже слегка поднял голову. Обито знает, как надавить на больное. — Саске никогда такого не сделает…       — Я спросил не «способен ли Саске на такое?», а «как ты поступишь, если он так сделает?». Представь бездыханное тело Сакуры на своих руках. Ты готов пойти на всё, чтобы вернуть её, но это невозможно.       — Заткнись! — рявкнул Узумаки, видимо, действительно хорошо представив себе предложенную картинку.       — Что, больно даже думать об этом? А теперь осознай, что эта мысль может стать реальностью в любую секунду. Твоя подруга уже могла умереть за те пару дней, что тебя не было. Разве ты можешь спокойно жить с такой мыслью?       — Ты врёшь… Сакура жива, я знаю это! — Из зажмуренных глаз потекли одинокие слёзы.       — Я не говорил, что твоя подруга мертва. Я сказал, что она может умереть в любую секунду. И дело не во мне или моих людях — всё из-за проклятого мира шиноби, в котором нам не посчастливилось родиться. Поэтому я хочу создать новый, лучший мир, где мы не будем бояться за жизни наших друзей.       — Неправда… — прокряхтел Джинчуурики, безуспешно попытавшись подняться на ноги. — Какаши-сенсей сказал мне, что ты хочешь погрузить всех в иллюзию…       — И что в этом плохого? Очнись и взгляни правде в глаза — ничего никогда не идёт по плану в этом проклятом мире, — вспомнил Обито фразу, которую сказал ему однажды настоящий Мадара. — Чем дольше ты живёшь, тем больше начинаешь понимать, что в этой бесполезной реальности существуют только боль, ненависть и страдания. Слушай. В этом мире везде, где есть свет, всегда будет и тень. Пока в этом мире есть победители, будут и проигравшие. А эгоистичное желание мира всегда ведёт к войне. Из желания защитить любимых рождается ненависть. Это неисправимые правила нашего мира. Я создам новый мир — мир победителей, мир дружбы, мир любви. И даже если этот идеальный мир будет построен иллюзией — лучше так, чем бесконечные страдания. Ты считаешь иначе?       Наруто молчал и даже отвернулся. Складывалось ощущение, будто он правда слушал. Раз так, то эти слова должны до него достучаться. До Обито достучались в своё время.       — Пойми, я не злодей. Нам не нужно быть врагами, и ты не должен умирать ради создания нового мира. Мне хватит всего лишь твоего клона, который будет в режиме чакра Кьюби. Позволь мне высосать из него чакру Девятихвостого, и отправишься вместе со мной в идеальный мир.       Джинчуурики тяжело вздохнул.       — Ты прав… Ты не злодей. — Обито кивнул, возрадовавшись, что Джинчуурики хоть раз кого-то послушал. — Ты просто чёртов трус, который в ответ на трудности решил не бороться с ними, а просто сбежать от них в сон, даттебаё!       Обито даже отшатнулся от такой наглости. Какое разочарование…       — Ты не слушал ничего из того, что я тебе сказал?       — Слушал и знаю, что я не повторю твоих ошибок! Я не позволю тебе поглотить Кураму или навредить моим близким, не сдамся и всегда буду идти до конца! Таков мой путь ниндзя, даттебаё!       Обито сжал от злости кулаки. Ему действительно хотелось почему Наруто, но он оказался настолько твердолобым, что никакие слова не вразумят его. Вся жалость улетучилась вмиг. Её вытеснило желание проучить этого маленького подонка, проучить самым болезненным способом — показать его неправоту.       — Раз тебе хватает смелости такое говорить, посмотрим, как долго ты будешь выдерживать те трудности, через которые прошёл я. Отправляйся обратно и наблюдай за тем, как твои друзья гибнут один за другим. — Обито вновь присел рядом, встретившись со злобным, но уверенным взглядом голубых глаз. — Интересно, после чьей смерти ты сломаешься раньше? Из-за смерти любимой подруги? Или своего сенсея? А может, предательство лучшего друга заставит тебя приползти ко мне на колени? — Он грубо взялся за свежую рану, заставив Джинчуурики снова закричать. — Иди и помни то, что я пощадил тебя и Конан в последний раз. С этого момента ты с реальностью один на один.       Обито использовал Камуи и переместил Наруто обратно к Конан. Рациональность подсказывала ему, что это самое опрометчивое решение в его жизни. Последний Джинчуурики у него, осталось только высосать из него Хвостатого, и можно будет воссоединиться с Рин. Но её образ, всплывающий перед глазами, напоминал Обито, что Вечное Цукуёми создаётся не для одного только него. Если бы он хотел счастливой жизни для себя одного, он бы попросил Итачи наложить на него Гендзюцу и дело с концом. Он хочет разделить своё счастье со всем миром. И ему нужно увидеть, как Наруто наконец-то сломается. Признает бессмысленность своих действий и сам придёт к Обито с требованиями лучшего мира. Тогда Обито окончательно убедится в своём мнении о бессмысленности этой реальности и со спокойной совестью погрузит мир в сон.       Потерпи ещё немного, Рин. Осталось совсем немного.       Удивление и раздражение Саске продолжали расти в геометрической прогрессии с каждой секундой. Увидев герб клана на чей-то фиолетовой мантии, он приготовился увидеть воскрешённого Итачи — длинные волосы мужчины, завязанные в хвост, сзади очень смахивали на его причёску; Мадара же всё время ходит в маске, а других людей, на одежде которых могла быть символика клана Учиха, быть не могло. Так, по крайней мере, считал Саске до сих пор.       Услышав голос за своей спиной, мужчина испуганно обернулся. Нет, не Итачи. Более того, это абсолютно точно не Учиха. Внешность вообще не характерная: черты лица не такие острые, а наоборот, очень грубые, скорее деревенские, кожа более смуглая. И чакра совершенно другая. Оставался вопрос — какого чёрта этот незнакомец носит герб чужого клана?       — Вы же… — продрожали губы незнакомца. Не успел Саске озвучить свой вопрос, как оба мужчины упали на колени и низко склонили голову. — Саске-сама, мы рады приветствовать Вас!       Учиха удивлённо поднял бровь и скривил губы. Саске-сама?.. Его в жизни так никто не называл. Разве что Аода, но это в силу его характера и учтивого отношения к своему призывателю. Почему кто-либо другой мог его так называть — непонятно.       В голове вертится всё больше вопросов.       — Вы кто ещё такие? — нетерпеливым голосом спросил Саске, не убирая Кусанаги.       — Мы — Ваши верные слуги, — мгновенно ответил второй.       — Слуги? — удивился появившийся Хаширама. — Ты не говорил, что у тебя они есть.       Саске хмыкнул. Их и не было. Множество людей служили клану Учиха, но после его уничтожения все они как-то внезапно пропали. Никто не хотел прислуживать клану, который состоял из одного ребёнка. Верных Учихам осталось раз два и обчёлся — одна Некобаа, да ещё пара человек, разбросанных по свету. Может, это одни из них?       — Как давно Вы служите клану Учиха? — продолжил допрос Саске.       — Клану? О нет, мы служим Вам и только Вам, Саске-сама, — покачал головой мужчина, не поднимая. — Мы служим Вам с тех самых пор, как Вы сразили ужасного Орочимару и спасли нас из Южного Убежища.       Саске наклонил голову набок и получше всмотрелся в лицо самопровозглашённого слуги. Он, конечно, не запоминал лицо каждого сидящего за решёткой в том убежище заключённого, но изучал досье большинства пленников Орочимару. Этот мужчина действительно напоминал одного из заключённых из Южного Убежища. Неужели со смертью своего повелителя они, вместо того чтобы воспользоваться дарованной свободой, просто нашли себе нового? Учихе тошно от подобного отношения к своей жизни.       — Я освободил вас не за тем, чтобы вы служили мне. Мне вообще не нужны слуги.       — Но мы лишь исполняем наказ Вашего спутника!       — Какого ещё спутника?.. — Учиха насупил брови, догадываясь, о ком идёт речь.       — Эй, Саске, ты куда так рванул-то? — послышался позади голос быстро приближающегося Суйгецу. — Мы с Джуго даже моргнуть не успели, как потеряли тебя из виду.       — Так вот же и он! — воскликнул «слуга», подняв голову на Суйгецу. — Именно он и сказал нам разнести по миру весть о Ваших подвигах!       Саске медленно обернулся и снова глянул на Хозуки, который сам явно ничего не понимал. Вечно отстранённый Джуго тоже недоумевал, о чём речь.       — Я что-то пропустил?..       — То же самое я хотел спросить у тебя, — проговорил Учиха. — Эти люди говорят, что служат мне по твоему приказу. Не хочешь мне что-то сказать?       — Э-э… Да даже не знаю… Я не совсем понимаю, о чём речь.       — Вы ведь вместе освободили нас из Южного Убежища, спася от той ужасной, беспощадной надзирательницы…       — Огромное вам спасибо, что подождали меня, как истинные джентльмены! — произнесла подоспевшая Карин. Саске давно не слышал её стервозный голос, от воспоминаний даже мурашки по коже пробежали. — Знаете же, блин, что я вчера до ночи помогала в лазарете и что я в принципе не могу так быстро передвигаться, но всё равно…       — Это же она! Тюремщица! — «Слуги» испуганно подняли голову, но при этом остались стоять на коленях.       Узумаки на мгновенье опешила, после чего вгляделась в обозвавших её мужчин.       — Ах, бывшие подопытные Орочимару, — с неким отвращением вздохнула она. — Я надеялась больше с ними не пересекаться. Эй, а почему это на вас герб клана Учиха…       — Давайте проясним ситуацию. — Саске начинал терять терпение. Он сурово глянул на вновь склонивших головы мужчин. — Карин отныне моя союзница, поэтому любые оскорбления в её адрес я не потерплю. Это во-первых. Во-вторых, вы мне никакие не слуги. Я освободил вас, потому что мне было так выгодно. Вы не должны служить мне из признательности за это.       — Но, Саске-сама, мы решили служить Вам не из признательности, а потому что верим в то, что Вы — Спаситель!       — Чего? — скривился Учиха. Суйгецу позади едва сдержал смешок. — Какой ещё спаситель?       — В тёмные времена небеса всегда посылают героя, который спасёт этот мир от гибели. И, если хотя бы доля слухов о Ваших подвигах правдива, то именно Вы должны оказаться Спасителем.       Саске тихо прорычал и потёр лицо рукой. И из какого абсолютно подлинного и единственного верного священного писания они взяли эту чушь? Даже проповеди о Воле Огня от Ируки не так бредово звучали, как это «предсказание».       Саске не верит ни в пророчества, ни в судьбу в принципе. Каждый строит свою жизнь сам, и если кто-то чего-то достиг, то только благодаря своему труду и умениям, а не вовсе по хотению каких-нибудь высших сил. Ему, как минимум, хотелось верить в это, так как существование судьбы как-то обесценивает все старания человека.       — Жаль вас расстраивать, но я никакой не спаситель. Я просто не подхожу на эту роль.       — Но если не Вы, то кто? Вы освободили нас из лап Орочимару, сразили стольких Акацуки, свергли узурпатора Данзо, и только Вам под силу остановить воскресшего Мадару Учиху!       — Прежде чем ты откажешься от верных подданных, позволь напомнить, что они тебе предлагают, — спесивым голосом вставил Индра, встав между Саске и его «подданными». — Эти слуги будут безоговорочно выполнять любые твои приказы. Они могут ходить по миру и собирать ценные слухи, рассказывать другим о тебе, тем самым напоминая окружающим о должном отношении к нашему клану. Да их можно хотя бы использовать в качестве дешёвой рабочей силы и отправить в Коноху отстраивать район Учиха.       — Хм, а на что они будут работать? — задал довольно логичный вопрос Сенджу. — Саске, ты будешь выплачивать им зарплату, или будем считаться волонтёрами?       — Пока не спросят — да, — пожал плечами Ооцуцуки.       Саске закатил глаза. Все эти слуги, конечно, не в его вкусе, ему привычнее самому решать свои проблемы, а не перекладывать их на других, но он всё же остаётся главой клана, которому ещё надо возвращать былую славу. К тому же, подобные агенты действительно могут узнавать последние сплетни во всяких тавернах, а каждый шиноби знает, как ценна порой бывает информация из сплетен.       — Если хотите служить мне — ваше право, — вздохнул он, убирая Кусанаги в ножны. — Вот вам мой приказ: занимайтесь тем же, чем и занимались, а также собирайте слухи во всех местах, где только побываете — о Мадаре, воскрешённых, их местоположении и прочих подозрительных вещах, о которых мне стоит знать. Через какое-то время придите в военный лагерь к югу отсюда и доложитесь мне.       — Есть! — в один голос сказали мужчины, после чего поднялись на ноги и развернулись, чтобы пойти прочь.       — И ещё одно: сколько вас всего? — окликнул Учиха.       — Гораздо больше, чем Вы думаете, Саске-сама.       Слуги прыгнули вверх, быстро скрываясь из виду. У них есть навыки шиноби, значит, их можно будет использовать по назначению.       — А вот говорить им местоположение лагеря было лишним, — озвучил свою мысль Сенджу. — Не стоит ещё исключать того, что это могли оказаться эти Зецу.       — В течении недели мы всё равно перейдём в другой лагерь, так что не вижу в этом проблемы, — пожал плечами Саске.       — Ого, ты мысли научился читать? — охнул Суйгецу. — Я только хотел предположить, что это могли оказаться Зецу…       Саске не смог скрыть удивления на своём лице. Чёрт, он всё чаще не может отличить реальность от иллюзии. Повезло хоть, что он стоял спиной к Таке.       — Это так, мысли вслух, — оправдался он, поворачиваясь к друзьям. — Пойдём дальше?       — Ага, — кивнула Карин, и Саске неспешно пошагал вперёд по едва видимой тропинке. — Подумать только, у тебя собственные слуги. Это так… странно.       — Да, и не говори, — хмыкнул Суйгецу. — Эй, Саске, а можно будет одолжить у тебя парочку после войны? Устрою себе курорт, а они будут мне коктейли готовить и опахалами махать, как какого-то Даймё.       — Хорошо, но платить им будешь ты.       — Ой, ну, тебе что, жалко? Я бы для тебя целой армии не пожалел, а ты…       — Пойду проверю, как там Темари с остальными. — Саске остановился и подбросил Хозуки кунай с печатью.       — Ага, понятно, убегаешь от разговора.       — Я вернусь через секунду, и поверь, ты даже не успеешь пожалеть о том, что упрекнул меня в бегстве.       Суйгецу сглотнул, и Саске со спокойной совестью переместился к кунаю, который дал Темари. Оказавшись в другом месте, он, правда не увидел никого рядом с собой. Его кунай просто лежал на земле, словно она его опрокинула.       — Саске, позади, — указал ему Хаширама за спину.       Оглядевшись, Саске увидел марионетку Канкуро, принявшую форму купола и охваченную чёрным пламенем. Учиха, не медля ни секунды, активировал Мангекё и потушил Аматерасу, сразу после чего подошёл к марионетке.       — Канкуро! — постучал он по потрескавшемуся дереву. — Вы там?       Из марионетки начали доноситься глухие голоса. Через пару мгновений она зашевелилась и поднялась, освобождая сидевших в ней шиноби. То есть, как — сидевших. Скорее навалившихся друг на друга и придавленных со всех сторон таким импровизированным щитом. Тут же разразились стоны облегчения и тяжёлое дыхание. Полость марионетки едва ли рассчитана более чем на двух человек, так что им пришлось потесниться.       — Какого чёрта здесь произошло? — задался он вопросом, протягивая руку лежавшей ближе всех Темари.       — Нам встретился воскрешённый, — с подавленным видом произнесла она. — Он применил это чёрное пламя, и мы едва успели спрятаться под марионеткой Канкуро.       Только увидев Аматерасу, Учиха уже догадался, к чему всё идёт, а упоминание воскрешённого только подтвердили его догадку. Только глупец не догадается. И всё же его тело сковало холодом, когда он услышал позади себя до боли знакомый голос:       — Глупый младший брат.       Саске задрожал и медленно обернулся к источнику голоса. Всё вокруг него словно замерло, кроме одного. Из тени деревьев к нему медленно приближалась фигура в плаще. Вскоре на свет показалось потрескавшееся лицо, некогда принадлежавшее человеку, которого Саске больше всех любил и ненавидел.       — Давно не виделись, Саске.       — Итачи…