Acta est fabŭla / Спектакль окончен

Сквозь головную боль и затуманенный разум, Альбедо открыл глаза. Кадзуха спал, сидя около кровати, его голова лежала на груди судмедэксперта. Понемногу осознание происходящего начало возвращаться, и в памяти всплыл поцелуй. Он правда был? Или приснилось? В любом случае, этот подросток так бережно относился и заботился об Альбедо, что на толстой корочке льда, плотно укрывающей сердце медика, появилась небольшая трещина. Чувствуя какое-то тепло и уют, блондин положил ладонь на голову Каэдэхары. Его волосы такие мягкие и воздушные. — Вы проснулись? — не поднимая голову с чужой груди, пробубнил Кадзуха, — Как себя чувствуете? — ЧувствуЕШЬ… — поправил его Альбедо, — Мы же на «ты», нет? — Извини, мне сложно. Ты же на 10 лет старше… — Месяц уже прошёл, — вздохнул судмедэксперт, — Мы живём вместе, Кадзуха. Пора бы уже привыкнуть ко мне и перестать «выкать». — Как к тебе привыкнуть, когда тебя постоянно дома нет? — Работа у меня такая, что поделать, — он приподнялся на кровати, прикладывая руку к голове. — Ты работаешь на износ. А потом у тебя переутомление, жар, температура и вот это вот всё… — Ты что, моя мамочка? — усмехнулся блондин, — Обойдусь как-то без детской заботы. — Я не ребёнок! — раздраженно выпалил Кадзуха, — И не мамочка… Знаешь, как я испугался… — он резко поднялся, положил ладони на щёки медика и пристально посмотрел тому в глаза, — Испугался, что ты сгоришь. Я же не мог вызвать доктора. Не знал что делать. Я переживаю за тебя. Я не хочу потерять тебя, Альбедо. «Кажется, он впервые назвал меня по имени? Или не впервые? Почему-то это прозвучало так… странно? Что за неприятное чувство внутри?» — промелькнуло в голове парня. — Я понял, — Альбедо убрал чужие руки от своего лица, — Раз ты не ребёнок, скажи тогда, мне приснилось или ты поцеловал меня, пока я спал? Этот вопрос заставил подростка опустить глаза и смутиться. Он совсем не ожидал, что судмедэксперт чувствовал это, и, более того, что он об этом вот так вот спросит. — Поцеловал… — тихо сказал Кадзуха. — Зачем? — голос Альбедо звучал слегка строго, словно он отчитывает провинившегося ребёнка, — Ты уже второй раз целуешь меня, не спрашивая разрешения. — Ты же… ответил на мой первый поцелуй… — Конечно, — усмехнулся Альбедо, — Ты так ужасно целуешься, что мне захотелось провести тебе мастер-класс. — Эм… а можно… можно ещё раз? Я с первого раза не понял. — Все подростки такие наглые или только ты? Каэдэхара не ответил. Такой Альбедо его слегка пугал, но безумно интересовал. Подросток подался вперёд и жадно впился в сухие губы медика. Он старался протолкнуться сквозь стиснутые зубы, но, в этот раз судмедэксперт не ответил на поцелуй. Его холодные глаза сверлили Кадзуху, вызывая лёгкую дрожь. — Чего ты добиваешься? — спросил блондин, опуская руку на плечо Каэдэхары и отодвигая его от себя. — Чего… — Ты сейчас находишься в квартире и комнате взрослого парня, сидишь возле его кровати, целуешь его… Чего ты добиваешься, Каэдэхара Кадзуха? — этот ровный голос вызывал лёгкое покалывание в конечностях, — Ты пытаешься затащить меня в постель? — его слова заставили снова смутиться и опустить взгляд, — А ты готов? — на лице вдруг появилась та самая улыбка, — Готов, чтоб я тебя прям сейчас и прям тут нагнул и выебал? Этого хочешь? Подростка словно током ударило. Эти слова почему-то звучали так неприятно и больно. Он молча встал и ушёл, оставляя медика наедине со своей нервозностью. «Молодец, Альбедо, звание «Отец года» точно твоё, — подумал блондин, — Что ж с детьми-то так сложно…?» Обычно, прийти в себя ему помогал прохладный душ. В этот раз он решил пойти по уже проверенному пути. На душе было неприятно. Он совсем не хотел обижать Кадзуху, но, похоже, этот подросток не понимает, в каком положении находится судмедэксперт и как сильно он подставляется. Если он «перейдёт черту», то сделает только хуже. Так он думает, но Каэдэхара совсем не задумывался об этом. *** Этот рабочий день выдался довольно сложным. Венти обессилено рухнул на диван, даже не переодеваясь. Разговор с Синьорой словно выбил его из реальности. Фатуи пришли просить о помощи? Смешно. Он же не единственный в мире адвокат. Почему они пришли к нему… N убрал Тарталью и теперь некому присматривать за Венти? Не проще ли было бы просто избавиться от самого адвоката.

Вы 22:00

Спишь?

Сяо 22:00 Нет

Вы 22:00

Ко мне Фатуи приходили

Сяо 22:01 Что? Что хотели?

Вы 22:01

Сама Синьора. Пришла за услугами адвоката

Сяо 22:01 Эм…

Вы 22:03

Сказала, что полиция открыла против их организации дело по вопросу незаконной благотворительности. Только они уже существуют не год и не два. Хрень какая-то…

Сяо 22:04 Липовое дело?

Вы 22:04

Походу. Я согласился.

Сяо 22:04 ?????? Ты в своём уме???

Вы 22:07

Я за справедливость. Какие бы дела бандитская группировка Фатуи не проворачивала, благотворительная организация Фатуи спасла не одну жизнь. А раз они пришли ко мне, значит не так всё и просто сделать.

Сяо 22:08 Ты не боишься, что они сами на себя открыли дело? Просто, чтоб привлечь тебя?

Вы 22:08

К чему такие сложные схемы…

Входящий вызов «Сяо»…

— Привет, — Венти вяло пробубнил в трубку. — Венти, ты рехнулся? — Сяо было сложно сдержать эмоции, поэтому он говорил на повышенных тонах. — Алатус, я в долгу перед этой организацией. Пусть я ненавижу этих мразей всей душой, но их благотворительный анонимный проект спас не одну жизнь. Нельзя допустить, чтоб их закрыли. — Ты вообще слышишь себя?! В каком нахуй долгу, Барбатос?! Ты хоть понимаешь, с кем ты связываешься??? Я не удивлюсь, если Тарталью они сами убрали, чтоб замести следы. Они — убийцы и бандиты, а ты собираешься помочь им?! — Какой-то ты сильно эмоциональный, — безжизненно проговорил Венти, уставший после тяжёлого дня, — Можешь, пожалуйста, не разговаривать со мной в таком тоне? — А в каком тоне с тобой разговаривать? Ты переобщался с Альбедо и подцепил от него шизу? — эти слова почему-то задели Венти за душу, — Как ещё можно объяснить твоё поведение?! Ты же ненавидишь Фатуи. Они твоего брата убили, Венти! — Да знаю я!!! — не выдержал адвокат и бросил трубку.

Вы 22:40

Завтра поговорим. Спокойной ночи.

Сяо 22:40 Ок. Спокойной ночи. Голова болела. Сяо прав. Он определённо прав. Но эта работа была не только возможностью «вернуть долг», но и разузнать что-то о Фатуи изнутри. Разговор со следователем на повышенных тонах отзывался болью в груди Венти. Тяжело вздохнув, он поплёлся на кухню. Кажется, сегодня он пропустил обед, но это не останавливало на пути к алкоголю. Барбатос достал бутылку вина, припал губами к горлышку и отпил. Спустя полчаса бутылка уже опустела, изрядно пьяный из-за питья на голодный желудок, он потянулся за следующей, параллельно набирая сообщение на телефоне.

Вы 23:20

Спишь?

Шизодоктор 23:20 Нет

Вы 23:21

Что делаешь?

Шизодоктор 23:21 Курю

Вы 23:22

Ого, ты ж не куришь

Шизодоктор 23:23 Как и ты не пьёшь

Вы 23:24

Приезжай, у меня бухло

(1 фото)

Шизодоктор 23:24 Снова будешь ко мне приставать?

Вы 23:25

Да.

В этот раз давай дойдём до конца.

Шизодоктор 23:25 Ок Ещё полчаса, и вторая бутылка опустела. Звонок в дверь. Тапочки-собачки шуршат по полу, пьяный адвокат, шатаясь, доходит до прихожей. — Здра… — начал Альбедо, как только дверь открылась, но был прерван поцелуем адвоката. Венти взял судмедэксперта за воротник и затащил в квартиру, не отрываясь от чужих губ. Эта тоска и боль разрывали душу. Эта интонация Алатуса, эта ситуация с Фатуи, эта «ложь» об отношениях с Гань Юй. В голове адвоката происходил такой беспорядок, что хотелось напиться, забыться и снова поддаться ласкам судмедэксперта, к которому Венти ничего не чувствует. Этот блондин не заставляет сердце биться быстрей и не вызывает «бабочки в животе». Он — не более, чем друг. Но сейчас Барбатос словно погряз в происходящем внутри него и в этом мире. Хотелось отвлечься и провалиться в это мимолётное наслаждение. Он прижимал Альбедо к стене, нагло изучая чужой рот. Блондин положил руки на талию Венти и тело того сразу вздрогнуло. Прикосновения этого человека словно пускали слабые электрические разряды. Руки адвоката уже скользнули под чужую одежду. — Венти, хватит, — медик разорвал поцелуй, положил руки тому на плечи и крепко прижал к себе. Уткнувшись носом в чужое плечо, эмоции снова взяли верх. Барбатос обнял друга за пояс и проронил тихий всхлип. — Вот так бы сразу… — тихо сказал Альбедо, сползая спиной по стене и опуская Венти вместе с собой, — У вас все симптомы выгорания, адвокат, — добавил он и положил руку на мягкие тёмные волосы. Барбатос упёрся руками в чужую грудь, лицом — в плечо, и тихо всхлипывал, роняя слёзы на мягкую вязанную кофту. Альбедо гладил адвоката по голове, успокаивающим голосом рассказывая что-то о космосе и галактиках, а второй рукой обнимал это «хрустальное» тело. Ну вот снова. В последнее время всё хуже получается сдерживать эмоции. Венти чувствует себя так, словно кто-то понемногу «ворует» его силы и энергию. Наревевшись, Венти совсем выбился из сил. Альбедо уложил его спать и ушёл. Снова это неприятное чувство внутри. Он ведь ехал сюда, зная, что ничего не будет, ехал просто поддержать и успокоить. Откуда тогда это мерзкое ощущение предательства? Блондин тихо вошёл в квартиру, стараясь не разбудить Кадзуху. Он проскользнул в спальню: подросток уже мирно сопел. Альбедо пошёл в ванную. Хотелось смыть с себя всё, что было в эту ночь, хоть ничего и не было. Что-то внутри не давало ему покоя и не позволяло прикоснуться к спящему Кадзухе, пока он не умоется и не избавится от чувства грязи. «Параноик, — подумал он про себя и тут же словил ответ от самого себя, — Сам такой.» Медик снова вошёл в комнату к Кадзухе. Они так и не поговорили после того неприятного общения. Он присел около кровати. — Прости меня, Кадзуха, — тихо прошептал он, — Я просто трус, не более. Он аккуратно поцеловал подростка в лоб. — Спокойной ночи, — добавил медик и вышел. Дверь закрылась, и глаза подростка широко распахнулись. Сердце бешено колотилось, а дыхание перехватывало.