26 лет назад
Реиндоттир лежит в палате, готовясь к операции. Судя по осмотрам и показателям, она смогла успешно выносить тройняшек. К сожалению, родить их без операционного вмешательства она не сможет. Муж сидит рядом, крепко сжимая руку своей возлюбленной и поглаживает ее по длинным светлым волосам. — Всё будет хорошо, — говорит он, успокаивая женщину, которая, очевидно, нервничает. — Ты — молодец, дорогая. Ты сделала всё от себя зависящее. Теперь всё будет хорошо. — Да… обязательно будет… — отвечает, и хочет в это верить, но чувство тревоги подсказывает, что что-то не так. Она не понимает, накручивает ли себя, или же это — знак свыше, но страх не отступает ни на секунду. — К операции всё готово, — сквозь туман она слышит голос медсестры. — Отлично, увозите. Женщина в последний раз смотрит на мужа, он улыбается и искренне (?) верит, что всё будет хорошо. Реин слабо выдыхает и закрывает глаза. Она не может справиться с волнением и тревогой, но хочется надеяться, что всё действительно будет в порядке. «К сожалению, один из тройняшек умер», — фраза, разделившая жизнь на «до» и «после». Находясь в послеродовой депрессии, она узнает о смерти одного из близнецов. Он выглядит совсем крошечным и невинным, такое светлое дитя, но абсолютно бездыханное и неживое. Эта картина запечатлелась в памяти женщины, напрочь лишая ее надежды на нормальную жизнь. «Я хочу его вернуть!» — в день похорон сына эта сумасшедшая идея пришла в голову уже немного обезумевшей женщины. Что бы ни говорил мужчина, как бы не пытался поддержать её и заставить обратиться за помощью, сходить к психологу, пережить это и продолжить вести нормальную жизнь. Жизнь ради живых детей. Мёртвые не должны тянуть живых за собой. Но всё тщетно. Год, два, три… не выдержав безумных разговоров и сумасшедшего поведения жены, мужчина просто уезжает, оставляя Реин и троих сыновей одних. Он — военный, он подписывает контракт и отправляется на полгода в горячую точку. Он верит, что таким образом она изменится. Когда его не будет рядом, ей просто придется измениться, иначе это будет угрожать жизни детей. Но он ошибся. — Брат, а где мама? — спрашивает один из близнецов, смотря в свою тарелку и размазывая по ней еду. — Будешь плохо кушать — не вырастешь, — отвечает ему Дурин, присаживаясь около мальчика. — Мама на работе… кушай, пожалуйста. — Мама бросила нас…? — Что? Нет, конечно! Она… она на работе, Альбедо. Стоило мужчине оставить Реиндоттир саму, как вся забота о близнецах легла на плечи старшего сына, которому на тот момент было всего 9 лет. Готовка, уборка, стирка… Дурин повзрослел в считанные дни. Отец переводил деньги на карту жены, заказывал продукты с доставкой на дом, стараясь как-то помочь. Он не поддерживал отношения с женщиной, надеясь, что так она станет более собранной. Исследования, исследования, исследования… она проводит дни и ночи в лаборатории клиники подруги, она должна найти способ вернуть погибшего сына. «*****
Флео расхаживает из стороны в сторону, наблюдая, как обезумевшая Реиндоттир продолжает сходить с ума и «жить» в своем мире, «переживая» те события еще раз. В голову закрадывается сомнение, что у него действительно получилось раздвоить её личность, но отступать уже не имеет смысла, да и время играет не на его стороне. Флео болен, его психика давно расшатана, но он не может продолжать лечение. Такое количество препаратов на одно тело — это слишком. Он отказывается от уколов и капельниц, пытаясь заменить всё медитацией и травяными чаями, но понимает, что не выдерживает. — Флео! — отзывает его Дилюк. — К тебе пришли. — Что? — блондин переводит взгляд на наручные часы, показывающие полночь. — Кто? Зачем? — Новые добровольцы от Педролино. Сегодня двое. — Ого, — протянул Флео, уже выходя из комнаты с Реиндоттир. — Не думал, что приговоренных к смертной казни, которые добровольно меняют свою «смерть» на «жизнь» в виде подопытных так много. — Люди боятся смерти. Кстати, один из двоих не подписывал ничего и понятия не имеет о том, что станет подопытным. — Что? Почему? Мы так не договаривались, — нахмурился, сдвигая брови и пытаясь понять, почему Педролино впервые поступил не так, как они работают уже не один год. — Мы не тестируем препараты на тех, кто сам не дал на это согласие… — Просто этот человек, как показалось господину Педролино, может заинтересовать тебя, Флео. — Интригуешь, Гефест, — слабо усмехнулся. В этот раз Дилюк не стал поправлять его или раздражаться с этой клички, как это обычно происходит. Парень видит, как жизнь в глазах Флео медленно угасает. Он понимает, что еще немного и навсегда потеряет его, но сделать ничего не может. Если Флео что-то решил, то он этого добьется, с помощью или нет, но добьется. Остается лишь поддерживать его, принимать и уважать его выбор. — Пойдем, покажу. Будет лучше, если наденешь маску… хотя… думаю… кто-кто, а он узнает тебя. Вернее, он узнает Альбедо. — Кстати об этом… раз всё идет хорошо, то… думаю… мне осталось не больше месяца, так что… будет нехорошо, если однажды Альбедо очнется посреди подпольной больницы… Сможешь решить этот вопрос? — Конечно, Флео… можешь на меня рассчитывать, — сквозь боль проговорил Дилюк. Выбор друга принять довольно сложно, но он обещал быть рядом до конца. Светлая палата с мягкой постелью. Скарамучча лежит на белых простынях, он уже очнулся, но сил и смелости открыть глаза у него нет. Последнее, что стоит в памяти — голос Нигредо за железной дверью газовой камеры. Голова ужасно болит, а тело словно онемело. Он совсем не может пошевелиться. Сквозь затуманенный рассудок он ощущает на своей щеке ладонь. — Мх… — слабо стонет брюнет, открывая глаза и пытаясь унять головную боль. — Доброй ночи, — такой знакомый, но такой отстраненный голос. — А… Альбедо? — Скар резко вскакивает на кровати и растерянно вертит головой по сторонам. — Меня зовут Флео, — холодно отвечает блондин, — хочешь знать, почему ты еще жив, Скар? — Ч-что…? Откуда ты знаешь моё имя…? — Один «жестокий предвестник Фатуи» передал тебя мне, потому что знает, что ты дорог моему милому Альбедо. — Ч-что…я не понимаю… — Формально, нынешним главой «Ордена Бездны» считается Дилюк, но по факту, глава — это я, — абсолютно без эмоций проговорил он, наблюдая как глаза Скарамуччи заметно округляются. — Я — не сторонник экспериментов над животными, потому что считаю, что есть более «достойные» кандидаты на роль подопытных крыс. Я сейчас говорю про осужденных, приговоренных к смертной казни. Мы никого ни к чему не принуждаем, многие сами с радостью соглашаются стать лабораторной крысой, потому что боятся смерти. Всё добровольно. Господин Педролино очень любезно «поставляет» нам подобные экземпляры. Думаю, благодаря тестированию на людях на протяжении всего процесса разработки препаратов, они получаются весьма качественными и с минимальным количеством побочных эффектов. — А… э… — Почему ты здесь? — попытался угадать его вопрос Флео. — Да… — Всё просто. Ты дорог Альбедо. А Альбедо дорог мне. Я люблю его всей душой и телом, поэтому готов на многое. Но сейчас не об этом. Твои друзья тебя уже похоронили. Формально, ты мёртв. Я не могу просто отпустить тебя разгуливать по улице, потому что подставлю господина Пьеро, но… я могу помочь тебе покинуть страну. — Что? Я не понимаю… почему… — Может, не все Фатуи так ужасны, Скар? — Ч-что… — Ты убивал их, будучи уверен, что все они — твари и мрази… но… смотри, одному из верхушки Фатуи далеко не чужда человечность. Он передал тебя мне по личному решению. Думаю, это своеобразная благодарность за то, что я спас жизнь его дочери. Но даже так, он мог этого не делать, понимаешь? Не всё так однозначно, как это выглядит в твоей голове. Ты помешан и одержим идеей мести, но твой дядя Сэм не был святым, он сам связался с Фатуи, по своей воле принимал участие во всем. Твоя тётя тоже далеко не святая женщина. Она подставила твою маму, хоть это и было случайностью… — Что ты сказал…? — То, что вместо тёти погибла твоя мама — это случайность. «Подражатель» просчитался, но… тем не менее, ты не убил ни тётю, ни Сэма, ни Венти… но они помогали Фатуи, так почему? Делишь на «личное» и «чужое»? Звучит неправильно, не находишь? — Делю… — Если я скажу тебе, что Нигредо — глава Фатуи, то ты пойдешь убить его, Скар? — Нигредо…? Не может быть. — Конечно, не может, и, конечно, ты не убил бы его. Ты — не убийца, а обиженный и запутавшийся человек. Ты не можешь мыслить хладнокровно и рассудительно, ты сбился с пути еще тогда, когда одна женщина начала тобой манипулировать. Именно она поставила растерянного подростка на путь жестокости и убийства. — Учитель Реин…? — В точку. Хочешь знать, что с ней сейчас? — … — сомнений в том, что перед ним действительно Глава «Ордена Бездны» совсем не осталось. Эта интонация, отстраненность и холодный взгляд пробирают до дрожи. — Она сошла с ума окончательно. Хоть она и была двинутой, но теперь она в конец обезумела. Знаешь, почему это произошло? — Почему? — Потому что я так захотел. Моя личная неприязнь переросла в жажду мести. А потом я нашел отличный способ использовать это во благо. Мозг человека — удивительная вещь. Ты не задумывался, почему люди с амнезией не забывают элементарных вещей из области как разговаривать, писать или читать? — Ээ… — Всё просто. Эта информация хранится в разных участках мозга. Чаще всего, когда случается амнезия, то это говорит о повреждении определенного участка, и он никак не связан с тем, в котором хранится информация о чтении или письме. И я подумал… личности две, но тело ведь одно… и мозг один… понимаешь, к чему я клоню? А, вряд ли понимаешь. Если предположить, что вторая личность хранится в другом участке мозга… — голубые глаза слабо сверкнули безумием. — От личности можно будет избавиться, если предотвратить работу именно этого «кусочка», понимаешь? — Ты… ты… хочешь избавиться от Альбедо…? — Я переоценил твои умственные способности, Скар, — так же отстраненно проговорил блондин. — Я считаю, что два психа на одно тело — это слишком. Я хочу избавить Альбедо от себя… — Жертвуешь собой…? — Почему нет? Он не сможет быть счастливым пока я здесь. Мы создаем слишком большую нагрузку… будь я не больным и травмированным… а так… жить на постоянных антидепрессантах, уколах и капельницах… как думаешь, почему ему не становилось легче, сколько бы он не лечился? Или почему он всегда возвращается к тому же состоянию? Всё просто… потому что есть я… Моей задачей было оберегать его психику, но… живя в условиях, в которые нас поместила наша мама… это было невозможно… я не менее травмирован, чем он… но… осмелюсь предположить… что я был ему полезен. — Зачем ты говоришь мне это…? — Нет ничего плохого в том, чтоб иногда сказать что-то просто так. Без задних мыслей и целей. Просто сказать, потому что так захотелось… хоть потом часто приходится жалеть, но ведь людям свойственно ошибаться, да? — Да… — Ты просто ошибся, Скар… ошибся, когда стал на эту дорожку. Но никогда не поздно свернуть с нее и отказаться от своей цели. Жизнь предоставила тебе второй шанс… Ты можешь начать всё с самого начала. Новое имя, новые документы, новая жизнь… в другой стране и с другими целями… Такой шанс выпадает нечасто. Я бы даже сказал, что тебе крупно повезло, что господин Пьеро передал тебя мне. Воспользуешься ли ты этим шансом? Готов отказаться от целей, жить с грехом убийства и бороться с ношей, которую ты взвалил на себя? Или предпочтешь умереть? — Я… не заслуживаю жизни… — Может быть и так, — пожал плечами Флео, — а может и не так. В моей лаборатории живут или жили не только серийники, но и насильники и даже педофилы. Все они «не заслуживают жизни», но живут. И, знаешь, их жертвы не были напрасны. Эксперименты не всегда удачные, конечно, летальных случаев достаточно, но каждый труп в стенах этой лаборатории — это шаг к исправлению ошибки в составе того или иного препарата, который по итогу спасет не одну жизнь. Скажи, Скар, ты считаешь меня убийцей? — Нет… — Почему? Разве наши случаи не похожи? Здесь умирают единицы, чтобы спасти сотни. Ты убил единицы, но спас сотни. Так почему же я — не убийца? Потому что не «спускаю курок»? Разве это имеет значение? Труп есть труп. — Н-наверное… — голова раскалывается, а поток информации, который выдаёт Флео, окончательно добивает. — Прими тот факт, что люди не делятся на хороших и плохих, Скар. В каждом есть что-то плохое, в каждом есть что-то хорошее. Даже Реин… в ней тоже что-то есть, хоть искать это «что-то» и не входит в мои планы. Никогда не поздно осознать свою ошибку, переступить через это и жить дальше. — Разве я могу… просто продолжать жить…? — Можешь. И у тебя есть ради кого жить… как у меня есть ради кого умереть… мы похожи, Скар. Как бы ни было больно, но Альбедо будет лучше, если я исчезну. Как бы ни было тяжело, но Нигредо будет лучше, если ты будешь жить. Разве делать «лучше» для любимого человека — это плохо? Не думаю. — Я… я… — слов совсем нет, из эмоций лишь опустошение, но влага на глазах заставляет голос дрожать. — Нигредо… — Ты можешь оставаться здесь. Мне нужно уходить… я еще вернусь и спрошу о твоем решении. Хорошо подумай о тех, кто дорог тебе. Ему больно и он плачет, Скар. Без тебя ему плохо.***
С момента «смерти» Скарамуччи прошло всего два дня. Атмосфера в квартире довольно гнетущая и давящая. Венти обнимает мистера Пина, прижимая игрушку к себе. Он лежит на кровати на боку, смотря куда-то в пустоту. Всё это время он совсем не разговаривает с Сяо, он отменил все консультации на работе, сил нет, ведь он не справился. Он проиграл самое важное для себя дело в суде. — Венти… — Алатус присел около парня на край кровати и положил на него руку. — Нужно встать… что-то поесть… нельзя вот так… — Почему… почему, Сяо? Чего мне не хватило… улик… аргументов, показаний, свидетелей… почему я не смог выиграть это дело… — Я… не знаю… это моя вина… всё, что произошло… моя вина… — Разве это уже имеет значение…? Он мёртв и его не вернуть… «Без права на апелляцию и с приведением приговора в действие в тот же день»… Почему, Сяо? Почему судья приняла такое решение… — Не знаю… не понимаю… — Почему на суде не было никого из потерпевших… только ты… может, эти люди заслуживали смерти…? Может… Скар не был таким плохим…? Раз никто из потерпевших не пришел… раз им всем наплевать на жизни этих людей… почему… — Венти… — Может… я совершил ошибку, когда пошел в адвокатуру… литература всегда мне была ближе… может, нужно было идти на журналистику…? Я бы никак не помог Скару, но написал бы отличную статью о том, что он очищал город… он… не был плохим… — Многие и не считают его таковым… — По новостям говорят «город может спать спокойно»… что за бред… просто бред… пока Фатуи существуют… пока они занимаются всем этим… — Хочешь… закончить начатое Скаром, Венти…? — Что…? — адвокат перевел вопросительный взгляд на Сяо. — Ты сейчас так неудачно шутишь…? Или ты серьезно…? — Я… сам не знаю… но… — разговор был прерван сообщением на телефон. Шизодоктор 01:20 Доброе утро, блять (5 вложений)Вы 01:20
Что это?
Шизодоктор 01:20 Сяо, у тебя есть глаза?Вы 01:21
Понял.
— Что там? — Венти наконец приподнялся на кровати и вопросительно посмотрел на детектива. — Кажется… вот и конец Фатуи… — проговорил Сяо, просматривая присланные файлы. — Не понял… — Видимо, Кадзуха был нужен им далеко не просто так… этот подросток имел доступ к компьютеру Синьоры… и не только к нему… тут компромата на пожизненное… почему он молчал… блять… — Боялся? — А сейчас перестал бояться? — Может, Нигредо смог выбить из него это…? Он же психолог… вспомни, как он развел Сахарозу… или твою маму… а они — взрослые люди, а Кадзуха — подросток. — И что с этим делать… улики, добытые незаконным путём… — Может… Кадзухе пора воскреснуть, Сяо…? — неуверенно предлагает адвокат. — Подставить Шиза? — Необязательно говорить правду. Он ведь может навешать, что его держали в плену или еще что… Я разговаривал с Шизом… осталось всего двое… Синьора и Пьеро… — То есть… — То есть участок зачищен от Фатуи… сейчас не будет подтасовки фактов и манипуляций… может, самое время Кадзухе прийти и заложить всех? Включая свою семью и «Селестию»… пусть придет и всё расскажет… полиция возьмет его под стражу до заседания суда… прими у него заявление… сразу возьми показания и все улики… передай всё в прокуратуру… сделай все быстро, пока нет нового начальника, и участком управляет ИО, он никогда не лезет ни во что… пассивный, как тюлень. Если действовать быстро… получится «свернуть» Фатуи… — Прокурор не примет дело так быстро… — Есть у меня на примете один прокурор, который примет и сделает всё быстро… — проговорил Венти. — Поехали. — Прямо сейчас? — Да.***
«Я хочу побыть один», — с этими словами психолог вернулся на свою квартиру. Незаправленная кровать, лёгкий беспорядок… с тех пор, как Скарамуччу взяли под арест, Нигредо перевёз кота к Альбедо. Уходя, он не забрал его с собой. Абсолютная тишина и давящая атмосфера в квартире. Он сидит на полу около кровати, обнимая колени и утыкаясь носом в ту самую чёрную толстовку, от которой исходит едва уловимый запах чужого тела. Слёзы на глазах не заставили себя ждать, и вот, на тёмной ткани уже виднеются мокрые пятна. — Прости меня… — тихо шепчет психолог, сам не понимая, за что он извиняется. Звонок в дверь. Он поднимает голову, вздыхает и вновь утыкается в одежду. Ему неинтересно кто и зачем к нему пришёл, не хочется шевелиться или о чём-то думать. Звук открывающейся двери заставил его ненадолго выйти из этого состояния. Кроме него ключ может быть только у Скарамуччи. Лёгкая надежда заставила встать на шатающиеся ноги и направиться к выходу из комнаты. Это он. Он жив. Он пришёл. Нигредо неподвижно стоит, смотря на Скарамуччу, который копошится, закрывая дверь на замок. Он, видимо, не заметил, что сейчас в квартире кто-то есть. Одетый во все чёрное, с капюшоном на голове и маской на лице… но даже так психолог узнает его. Нигредо опускается на колени. Шорох одежды заставляет Скарамуччу наконец повернуться. Сердце невольно пропускает удар. — Я… сошёл с ума…? — безжизненно проговаривает психолог, не веря своим глазам. — Нигредо… — Скар опускается на пол рядом с блондином, крепко прижимает его к себе. — Я… прости меня… — проговаривает, подавляя слёзы. Лишь сейчас, когда брюнет обнимает его, психолог наконец начинает понимать, что это не сон и не галлюцинация. Он цепляется руками в мягкую ткань чёрного худи, сжимая ее в кулаках и впиваясь ногтям. — Скар… ты… это… это правда ты? — сквозь слёзы бормочет, вдыхая такой родной запах, комкая одежду на спине брюнета. — Это я… прости меня… я не мог выйти на связь раньше… — Ты жив… жив… ты жив… — продолжает повторять одно и то же, не веря своим словам, руки хаотично бегают по чужой спине, желая чувствовать больше и понимать, что он действительно настоящий. — Мне так жаль… я такой идиот… зачем мне всё это… зачем это нужно… прости, что заставил тебя нервничать… прости… — сдерживаться больше нет сил, он расплакался, опуская голову на чужое плечо. — Жив… ты жив… — психолог со всей силы прижимает парня к себе. — Не бросай меня… не бросай… никогда не бросай… только не ты… не бросай меня… — Не брошу…***
Расследование заняло около месяца. Показания Кадзухи, слитые материалы о проведении незаконных сделок, фото и видео материалы, которые были обнаружены при обыске главного здания благотворительной организации Фатуи — всего этого было более чем достаточно, чтоб организация перестала существовать, а Синьора была привлечена к ответственности. Делу предали огласки, что не давало так просто замять его. Журналисты вынесли на обозрение общественности связь Фатуи с бывшим начальством полицейского участка. Откуда пошел слив информации и кто предоставил подобные данные журналистам остается неизвестным. Сяо стоит около могилы наставника, нервно закусывая губу. Он так и не нашел ответ на свой вопрос, зато нашел много другой информации, к которой он понятия не имеет, как относиться. — Почему же Вы так хотели закрыть то дело… наставник…? — Неожиданная встреча, — проговорил Аято, подходя к детективу сзади. — Господин Камисато? — Чжун Ли был моим хорошим товарищем, Сяо, — отвечает на немой вопрос Аято. — Переживаете, что не нашли правду о его смерти? Или о той правде, которую узнали в ходе расследования? — Думаю, и то, и другое… — Выбирая себе оппонента, когда садишься играть в шахматы, нужно всегда быть готовым к проигрышу. Неважно, мастер спорта перед тобой или новичок, не всегда всё зависит от навыков и умений. — Что? — Не из любой игры можно выйти, даже если решаешь отступить… Я говорю тебе это, потому что я старше и опытнее. Считай это просто советом. Иногда подобный опыт может стоить жизни, но тебе посчастливилось получить этот совет бесплатно. — Намекаете, что Чжун связался не с теми людьми? — Мой глупый друг поддался дурному влиянию женщины, в которую был влюблен, еще тогда, когда согласился подставить отца Барбатоса. Иногда, чтобы разгадать финал, нужно вернуться к началу. — Но… я ведь начинал с начала. — Ты уверен, что «точка», с которой ты начинал, и есть «начало»? Может, история началась задолго до твоего прихода в участок? Клиника репродуктивной медицины, подарившая жизнь твоему старшему брату и тебе… женщины часто ищут проблему в себе, но если у обоих не получается, то, может, дело в мужчине, с которым они обе спят? — Что…? Я… не понимаю… — Первого считают ошибкой и оставляют в доме малютки, откуда его в тот же день забирает сестра-близнец матери. Второй рождается с ошибочным диагнозом, от него подписывают отказ, но через время он попадает в приёмную семью. Оба живут, не зная правды. Может, у вас куда больше общего, чем вы думаете, детектив? -… — Зачем и почему? Всё просто — слепая вера в то, что он поступает правильно и помогает сестре своей жены и её подруге. Единственное условие — он никогда не вспоминает об этих детях, не пытается наладить контакт, не ищет встречи. А потом — случайная встреча на улице. Мужчина, работающий в клинике и занимающийся архивами. Через него Чжун нашел своих сыновей. Только зачем? Я не знаю. Иногда мне даже казалось, словно он немного тронулся умом. Этот мужчина работал с Фатуи, и именно он пригласил мистера Ли к сотрудничеству. Тогда и начался медленный и постепенный «захват» полиции руками Фатуи. Догадываешься, кем был этот мужчина? — Нет… — Попробуй найти ответ на этот вопрос вместе с Венти, — мягко проговорил мужчина, явно наслаждаясь растерянностью и несобранностью Сяо сейчас. — Вот только убрав одного «посредника» выйти из игры не получилось. А потом… в ход пошел шантаж. — Его шантажировали? Но чем? — Его? Хах, нет, шантажировал именно он. Райден Эи — начальник полиции, бросившая своего сына, который был искусственно зачат, используя биоматериал рядового сотрудника, на свою сестру-близнеца. Как тебе такой индийский сериал? Он явно подбил бы ей репутацию. — Так она помогала Фатуи из-за наставника…? — Полагаю, что так. Я знаю лишь то, что знаю. Верить мне или нет — выбор за Вами, детектив, но я всегда говорю правду. Кстати, нахожу весьма ироничным, что оба его сына оказались в одном полицейском участке, да еще и за соседними столами. — Этого не может быть… — Ты вправе не верить моим словам. Но разве я не ответил на твой вопрос «почему»? — Что…? — Ты ведь хотел знать, почему мой дорогой друг так хотел закрыть дело «N»? В какой момент он узнал правду? Так как её сказал ему я, то, предполагаю, что незадолго до смерти. Разве это не ответ на твой вопрос, Сяо? — Ответ… — Чем человек старше, тем ему сложнее бороться с тараканами в голове. Чувство вины, апатия, депрессия, постоянное давление со стороны жены, переживания, влюблённость в того, кто вдвое младше… разве этого недостаточно, чтобы принять решение, ставшее отправной точкой для остальных и финальной точкой для себя? — Но… если всё так, то почему образец земли на его одежде и в парке… они отличаются ведь… — Знаете, детектив, я привык относиться с уважением к выбору друзей и оказывать посильную помощь. — То есть… — Ох, вынужден покинуть Вас. Кстати, слышал, что Вы успешно защитили дипломную работу и теперь можете работать самостоятельно. Мои поздравления. А теперь мне пора. Не сочтите за грубость. До свидания! — он мягко улыбнулся и быстрым шагом направился к выходу с территории кладбища.***
Белое авто остановилось около здания аэропорта. Альбедо, сидящий за рулем, повернул голову на брата рядом: — Вот и приехали… — Как быстро… — грустно проговаривает Нигредо, предвкушая долгую разлуку. — Приезжай в гости, Альбедо… — дрожащим голосом добавляет. — В любое время дня и ночи… с предупреждением и без… мы всегда будем рады тебе… — Так, не распускай сопли, Док, — усмехнулся медик, — не подавай дурной пример Перкосраку, — он кивнул головой на заднее сидение. — Расстраиваешь ребенка. — Альбедо… — жалобно проскулил подросток. — Что ж, — судмедэксперт вышел, сразу направляясь назад, чтоб достать чемоданы. — Я… буду очень скучать… — проговаривает Нигредо, уже подходя к брату и крепко его обнимая. — Очень-очень… пообещай мне, что не забросишь заботу о себе, пожалуйста… продолжишь пить таблетки, допьешь курс до конца… а потом честно мне расскажешь как себя чувствуешь… и вообще, давай проводить онлайн-сеансы… — Хорошо-хорошо, — он обнимает брата в ответ, поглаживая по спине. — Не надо плакать, у тебя уже всё лицо опухло, жуть какая. Мне еще домой ехать, как я смогу сосредоточиться на дороге, если перед глазами будет стоять такое убожище? — Тц… иронично слышать это от близнеца, — слабо усмехнулся, отходя от Альбедо. — Ну… пока…? — неуверенно проговорил Скарамучча, уже стоящий рядом. — Пока… — пожал плечами медик. — Что это за «пока»? — недовольно фыркает Нигредо. — А обняться на прощание? Что за глупая неловкость? Как дети малые! — он толкает Скарамуччу в спину, отправляя его в объятия Альбедо. — … — медик ничего не говорит, он сильно прижимает брюнета к себе и закрывает глаза, понимая, что сейчас он навсегда прощается. Они определенно увидятся еще, и даже не один раз. Но сейчас он должен окончательно и бесповоротно отпустить все чувства, что испытывает к этому человеку. Навсегда. — … — в голове Скарамуччи происходит точно то же самое. Оба понимают, что должны отпустить свои чувства, переступить через «отголоски» и жить дальше. — Если обидишь моего брата, я тебя вскрою, — холодно шепчет ему Альбедо. — Угу… — неуверенно отвечает Скар, выпутываясь из объятий. — Мы пойдем, — проговаривает Нигредо, беря брюнета за руку, — Кадзуха, мы будем ждать около турникетов. — Хорошо… — вяло отвечает подросток. Попрощавшись и обнявшись еще раз, Нигредо и Скарамучча уходят, оставляя Альбедо и Кадзуху наедине. — Ну… до встречи, Перкосрак Обыкновенный, — он слабо улыбается, разводя руки в стороны и сразу же получая крепкие объятия от Кадзухи. — Я не хочу уезжать… я не хочу без тебя… Альбедо… — Казу, мы ведь всё обсудили… я не хочу, чтоб ты был со мной из-за привязанности, навязанной тебе совместным проживанием. Я хочу, чтоб ты был счастлив… у тебя впереди вся жизнь… амбиции, новые возможности, эмоции… ты справишься… — Альбедо… я люблю тебя… — он сильнее прижимается, опуская голову на плечо. — Позволь мне остаться с тобой… пожалуйста… — Тебе нужно закончить учебу, там хороший колледж… дорога в будущее… дорога в жизнь… а здесь нет ничего… — Здесь ты… — Казу, пожалуйста… мне тоже тяжело тебя отпускать, но я знаю, что так будет лучше… Ты должен пожить отдельно, ты должен увидеть что-то кроме стен моей квартиры, ты должен навести порядок в своей голове, и мой брат тебе поможет… пожалуйста… — Мы ведь… увидимся еще…? — Конечно, буду приезжать к вам каждый отпуск… каждый праздник… как можно чаще… обязательно увидимся… — Можно я… можно… можно мне поцеловать тебя, Альбедо…? — Ты можешь об этом не спрашивать. Шмыгнув носом, он припал к губам медика. Слабый и едва уловимый поцелуй, такой мимолетный и невинный с соленым привкусом, вызванным слезами, которые продолжают течь по щекам подростка. — Тебе пора идти… — проговаривает Альбедо, отстраняясь и вытирая слезы с чужого лица. — На улице январь месяц, а ты сырость разводишь… обморозить щеки можно… иди… — Да… пока…? — До встречи, Перкосрак. — До встречи, Альбедо. Подросток быстрым шагом направился в здание аэропорта, где его ждут Нигредо и Скарамучча. Стоило ему скрыться за дверью, Альбедо сел в машину, опустил голову на руль и несдержанно заплакал. Боль расставания и эмоции нахлынули огромной волной.***
— Утречко, детектив! — Венти проходит в кабинет, сразу же усаживаясь Сяо на стол и закидывая ногу на ногу. — Как дела? — Снова на столе… — обреченно вздыхает Алатус. — И почему всегда на стол? Есть ведь стулья. — Стулья для посетителей, а я не посетитель, — пожал плечами адвокат. — Слышал, у вас новый нач, ну как? Норм чел? — Новый старый нач, — усмехнулся Сяо. — Это как? — Райдэн вернулась. — Да ладно?! И где её носило? — Передо мной не отчитывалась, но, судя по слухам, восстановить себя в должности было довольно сложно, потому что пришлось доказывать, что умерла Макото. — Скар же делал ДНК-тест, должно быть просто, нет? — В том и прикол… Макото — не мать Скарамуччи. — В каком смысле? — В прямом… Скар ведь так и не забрал результаты ДНК-теста, так что, полагаю… он и сам не знал. — А я продвинулся в поиске улик по делу моего отца, — со слабой улыбкой проговорил Венти, — уверен, что смогу доказать его невиновность. — Д-да… — растерянно отвечает Сяо. Недавний разговор с Аято заставил его сильно усомниться в невиновности отца Барбатоса, но вмешиваться в это дело он не станет. — Не хочешь к Шизу зайти? Покурим сигареты со вкусом говна и поедим тортик в компании трупов. Или у тебя дела? — Нет, после того, как были слиты все махинации Фатуи и связь с клиникой Реин, Саю и Тевкр были найдены, так что… официальных глухарей у меня нет, а из неофициальных только смерть Ху Тао и Макото от руки «подражателя N», но… там всё по-прежнему. — Мы точно найдем правду, Сяо, — весело проговорил адвокат, спрыгивая со стола. — Пойдем в морг? — Пойдем. Скрип под ногами, холодный ветер дует в лицо, слабый снег опускается на Венти и Сяо, быстрым шагом идущих в морг. Серое и мрачное помещение, они как всегда идут сразу к ячейкам, минуя лабораторию и кабинет. Альбедо никогда не застать в этих местах. — Если будешь вот так на него пялиться, то можешь смутить ни в чем неповинный труп, Принцесса, — проговаривает Альбедо, наблюдая как девушка с интересом рассматривает тело на секционном столе. — Наставник, что это? — она указывает на какое-то неестественно выглядящее пятно на ноге мертвого мужчины. — Думаю, это скверна, Принцесса. — Скверна? Мы не учили ничего подобного… — Как это? — он нахмурился и скрестил руки на груди. — Ты что, спала на парах? Негоже. Скверна — это как чума, она передается даже от трупа к живому человеку. Пораженные участки медленно отмирают, вызывают некроз и заражение крови. Человек умирает медленно и мучительно. — То есть… мы…? — Мы? — он удивленно склонил голову на бок. — Только не говори, что ты не уколола себе укол перед тем, как приниматься за осмотр этого тела… — Какой укол… — Тц, я ведь говорил тебе, что надо «принять дозу», ц-ц-ц… — Я думала… это снова Ваши шутки про наркотики и стиральный порошок… — Ой-ой… кажется… у тебя уже началось… — его глаза заметно округлились, он сделал шаг назад и нервно сглотнул. — Такая молодая… эх-эх… — Наставник… — на глазах сразу проступила влага. — Я не хочу умирать… — Ну-ну, милая, ты не умрешь сегодня, — он подошел к ней и обнял, прижимая к себе, — от скверны умирают медленно, так что ты еще успеешь немного пожить… Кстати, я поставлю тебе дежурство сегодня ночью… да и вообще ты теперь не должна отсюда выходить, ты ведь разносишь заболевание… — Привет, Шиз! — в помещение вошел Венти, а следом за ним — Сяо. — Нет! — крикнула девушка, выпутываясь из объятий. — Вам нужно уходить, тут скверна. — Ууу… — протянул Альбедо, качая головой, — малышке совсем плохо. — Что случилось? — Сяо непонимающе смотрит на Фишль, у которой на глазах уже проступили слезы. — Кто знает, — пожал плечами Альбедо. Парень стянул с рук перчатки и отбросил в сторону. — Пойдем покурим? — Наставник… — испуганно говорит девушка, смотря на ладонь блондина, на которой виднеется точно такое же странное пятно, как и на теле мужчины. — Ваша рука… — О Боже, — драматично протягивает он, закатывая рукав и быстро хватая скальпель, — похоже, нужно резать, — холодно проговаривает, поднося острие к коже. — Шиза началась? — Сяо вопросительно смотрит на Венти. — Походу, — соглашается адвокат. — А! — воскликнул Альбедо, убирая скальпель. — Точно, я же просто принтер чистил, — он передает инструмент в руки ошарашенной девушке. — Ну так… покурим? — поворачивается к парням. Снег усиливается, явно давая понять, что вечером может начаться метель. Они стоят на крыльце, делая затяжку очередной сигареты со странным вкусом. — Что это? — Сяо морщится, чувствуя неприятный привкус. — Если верить тому, что написано на упаковке, то вишня с ментолом, — отвечает Альбедо, делая затяжку. — А если ориентироваться на вкус, то мне напоминает болото. — Ну, всё же лучше, чем «говно под летним солнцем», как в прошлый раз, — усмехнулся адвокат. — О, малыш повзрослел, — комментирует медик, смотря, как Барбатос тоже курит. — Жизнь довела, — драматично говорит Венти. — Жизнь с Сяо? Эх-эх, Сяо, до чего доводишь нашего ангелочка? Совсем испортил. — Кто бы говорил, ты зачем Принцессу свою пугаешь? — А кого, если не её? Хочешь, буду приходить к тебе в участок и устраивать этот «шизоленд» в твоем кабинете. — Воздержусь. — Ко мне приходи, — весело говорит Венти. — Твоя «особая аура» мне нравится. — Ой, надеюсь, Сяо у нас не яндэрэ? А то твое предложение может стоить мне жизни. — Нет, — с улыбкой говорит Барбатос. — Яндэрэ, — холодно проговаривает Алатус. — Ох, извините, адвокат, но вынужден отказать. Вселенная не переживет, если какой-нибудь яндэрэ убьет какого-нибудь Шиза. — Грустно-грустно. Уведомление на телефон заставило Альбедо опустить взгляд на экран, пока друзья продолжают обсуждение. В потухших голубых глазах на мгновение промелькнула искра. Краткое «я поступил» от Кадзухи заставило слабо улыбнуться. Не то, чтобы медик сомневался, но поступать посреди года и не на первый курс… всё же без переживаний не обошлось. Он быстро отвечает на сообщение, посылая краткое «ты — молодец», и убирает телефон в карман. — Что за улыбка, доктор? — сразу же подхватывает Венти. — Кадзуха нюдсы прислал? — Естественно, — улыбается Альбедо, уже выбрасывая бычок. — Пойду подрочу, — холодно добавляет, уходя назад в помещение морга. — Венти, поехали домой? — Сяо наклоняет голову, смотря на часы. — У меня пять минут до конца рабочего дня уже. — Поехали. Весь день был потрачен на общение и шутки, работа не продвинулась ни на миллиметр, но именно таких дней так давно не хватало Сяо. Постоянное напряжение и стресс, чувство вины и переживания, волнение и апатия… из-за всего этого, по ощущениям прошел уже не один год, хотя, по факту, лишь через три месяца будет ровно год. Квартирой Венти по-прежнему занимается страховая компания, адвокат живет с Сяо, даже особо не вспоминая, что переехал сюда когда-то из-за неприятного инцидента. Мистер Пин на кровати, соседи сверху, которые постоянно выясняют отношения по утрам, травница-наркоманка соседка, собака которой постоянно лает, маленькое «Оно», которое никак не вырастет… — это всё дорого адвокату, именно это всё создает ощущение уюта и дома. Это и Сяо. Они больше не ругаются и не ссорятся, если кому-то что-то не нравится, то они сразу разговаривают и спокойно всё обсуждают. Венти так и не сказал, что тогда в лаборатории тех двоих убил именно Сяо. Сяо так и не сказал, что отец Венти далеко не «невинный человек». «Иногда другого выхода нет», — фраза, смысл которой стал понятен только сейчас.***
Альбедо прошел в пустую квартиру, его с порога встречает Мучача. К сожалению, паспорт на него сделать не получилось, так что коту пришлось остаться здесь. В какой-то степени Альбедо был этому даже рад, потому что иначе он бы снова начал жить на работе, как это было когда-то. В квартире беспорядок, в холодильнике — пустота, в комнате пахнет спиртом и антисептиком. Он присаживается на кровать, затем опускается на спину, и закрывает глаза. " — Прощай», — пронеслось в голове, Альбедо вздрогнул и резко подскочил. — Флео? Но ответа нет и не будет. «Совсем с ума сошел… его нет… ушел, так ничего и не сказав… ты — эгоист, Флео» — думает Альбедо, рассматривая узоры на паркете. Он чувствует себя гораздо лучше, чем это было раньше, что лишний раз напоминает о том, что, скорее всего, Флео покинул его. Альбедо уверен, что тогда с Сяо разговаривал именно он, но это ничего не меняет. Флео ушел. Альбедо направляется в ванную, становится напротив зеркала и опускает ладонь на свое отражение: — Ты… правда ушел…? В этот раз… ты точно ушел…? Или ты просто игнорируешь меня, Флео…? Почему ты бросил меня… я был для тебя плохим другом…? Прости, что из-за меня тебе пришлось страдать… будь ты в другом теле, твоя судьба сложилась бы иначе… мне так жаль… очень жаль… я тоже любил тебя, Флео… Слёзы так предательски потекли по щекам. Он с замиранием сердца смотрит на своё отражение. С той стороны — Флео, заплаканный, но несломленный, сильный, холодный и отстраненный Флео. Его Флео. — Прости меня… я не смог тебя сберечь… — проговаривает Альбедо и слабо улыбается своему отражению. — Флео, ты прекрасен… День, два, три, неделя… Рано или поздно Альбедо найдет видео в своем телефоне и поймет, что Флео не ушел, не попрощавшись, он просто не нашел другого способа. «Здравствуй, Альбедо, — говорит Флео на видеозаписи, — я записываю это, потому что нашел способ решить нашу проблему… я надеюсь, ты простишь мне мой эгоизм, ведь мне попросту не хватает смелости заговорить с тобой вновь… я знаю, что ты не обижаешься на меня… знаю, что ждешь… верю, что ты поймешь меня и простишь… я не хочу, чтоб ты узнал это от кого-то другого, так что… это я провернул всё, что происходило с тобой на протяжении полугода… мне жаль… так жаль… это по моей вине вашему следователю была передана партия таблеток с передозировкой… это по моей вине к тебе в коллеги поставили Дотторе… это по моей вине ты ощущал какое-то «странное предчувствие»… я делал это всё… потому что занимался разработкой сильнодействующего препарата, который мог бы воздействовать на определенный участок мозга… в любом случае… у меня получилось… думаю… ты будешь чувствовать себя плохо… всё же… тело у нас одно… прошу прощения за это… но… я всё проверил и протестировал… твоя психика справится с этим… точно справится… как бы я не раскачивал тебя, ты справлялся сам… лишь пару раз случился сбой и мы принудительно поменялись местами… пару раз — это погрешность… Уверен… уже через пару дней после моего полного исчезновения ты будешь чувствовать себя лучше. Намного лучше… наше тело слишком слабое для того, чтоб мы могли существовать в нем оба… а мы слишком травмированы… я уже понимаю, что начинаю сходить с ума… становлюсь более жестоким и несдержанным… я не хочу, чтоб у тебя были неприятности. Думаю… прощальное видео слегка затянулось, — он слабо улыбнулся, игнорируя стекающие по щекам слёзы. — Один мой друг сказал, что у меня столько же эмоций, сколько у французского багета… странно… я всегда считал, что отлично играю свою роль… жаль, но моё время подходит к концу… считаю, что я справился более-менее… раз так… — он слабо наклонил голову, словно кланяясь Альбедо. — Спектакль окончен.»