Ради тебя

На самом деле все начиналось вполне безобидно. С обычной травли и легких побоев. Кимберли еще в четыре года поняла насколько странным был их мир. Полный загадок и тайн он показывал взрослым лишь верхушку айсберга. Но дети всегда знали больше. Дети верили миру, что бы он им не показал. Им было по восемь, когда она и брат забрели в лес и наткнулись на отвратительного вида старуху. На ней были рваные грязные лохмотья, а в руках она держала длинную палку. Том уговаривал Кимберли уйти пока старуха их не заметила, но у девочки было доброе сердце и она забеспокоилась, вдруг женщине нужна помощь, ведь они были довольно далеко от города, зайдя так далеко в лес. Но в последствии помощь потребовалась детям. «Такая чистая душа, — проскрипела старуха, всматриваясь в Кимберли своими глазами-бусинками, как у жука. — Люблю смотреть, как темнеют детские души» Молниеносным движением, совсем несвойственным женщине ее возраста, старуха приблизилась к Тому и дотронулась до его груди когтистым пальцем. Кимберли вскрикнула от испуга, но больше ничего не произошло. Том ошарашенно смотрел на старуху, а та вдруг начала хохотать, как сумасшедшая. Дети стояли не шелохнувшись, пока карга ковыляла все дальше от них, не переставая смеяться. На следующий день Кимберли подумала, что ей все это приснилось. Но увидев Тома, неподвижно лежащего на кровати, она испугалась. Обычно он вставал раньше сестры, а тут лежит и смотрит в потолок, бледный, как только что постиранные занавески. Им потребовалось несколько дней, чтобы понять, что с Томом. В тот же день во время обеда, мама порезала палец. Кимберли тут же бросилась искать в ящике стола пластырь, пока мама промывала руку. Обернувшись на Тома, девочка увидела, что его бледность сменилась привычным румянцем, а глаза были устремлены на раненый палец мамы. Кимберли уже тогда начала подозревать в чем тут дело. Подтверждение пришло еще через два дня. Шерон Кингсли, их одноклассница, упала на перемене и до крови разодрала коленки. Бледность Тома, которая уже снова успела вернуться, исчезла на глазах, пока он помогал девочке встать. Они были близнецами. Делились друг с другом всем. Но в этот раз Кимберли пришлось долго уговаривать Тома рассказать ей, что он ощущает, когда его кожа становится бледной. После его рассказа волосы на голове девочки стояли дыбом. Он чувствовал, что умирает. Все его внутренности будто выкручивали и сжимали в огромный ледяной кулак. Кровь в венах будто хотела сжечь его заживо. Мышцы будто разрывались, заживали и снова разрывались каждую секунду. В голове пульсировало, боль втыкалась в череп иголками. Все это усиливалось с каждым часом, пока вдруг не проходила от вида чужой боли. Том не хотел этого признавать. Тогда за него это сделала Кимберли. Он был ей роднее кого-либо другого и она обязана была ему помочь. К тому же это из-за нее старуха прокляла Тома. Если бы она тогда послушалась его, то ничего этого не было бы. Со временем они поняли, что чем сильнее чужая боль, тем дольше отсутствует боль Тома. Это произошло после того, как Кимберли «случайно» сломала руку девочке на год младше их. Еще они узнали, что душевная боль тоже неплохо помогает и Кимберли начала издеваться над одноклассниками. Школьные отморозки, хобби которых было унижение слабых, тут же взяли ее в компанию. Кимберли быстро стала их лидером, ведь ее издевки были мотивированы любовью к брату, а потому становились очень эффективными. Она следила за сплетнями, утверждалась в их достоверности, иногда следила за своими жертвами, чтобы потом использовать найденную информацию против них. Физическое насилие было куда проще. Кимберли толкала, наступала на ноги, выкручивала пальцы, дергала за волосы, щипала, била. В тринадцать она подралась с девочкой на два года старше нее и сломала той нос. Том выглядел хорошо. Бледность почти не появлялась. Однако голубые глаза брата всегда были грустными. — Тебе не нужно этого делать ради меня, Ким, — сказал он ей однажды, после того как она подралась с Дэвидом Пирсом. Парень потерял зуб, но взамен получил трещину в челюсти. — Нет, нужно, — резко ответила она, вытирая платком кровь, текущую из носа. Ей было больно, но она принимала эту боль с благодарностью, потому что знала, что из-за нее Тому становится легче. Она винила во всем себя. Если бы они тогда ушли из леса, как просил Том, то ничего бы этого не случилось. Но она же решила, что старухе нужна помощь. Тупая идиотка. Кто же теперь поможет им? В четырнадцать Кимберли со своей компашкой отморозков устроила незабываемый выпускной старшеклассникам. Актовый зал украсили по высшему разряду, но главным достоянием была огромная декорация у сцены, высотой минимум два с половиной метра. Кимберли лично убедилась, что декорация упадет в нужное время, когда на танцполе будет побольше выпускников. Том пришел как раз вовремя. По итогу в больницу доставили десять учеников с переломами различной степени и одного учителя черепно-мозговой травмой. Бледность целых три недели не одолевала Тома. Кимберли восприняла это как отпуск. Просто удивительно, как ей все сходило с рук. Наверное старуха постаралась своей магией отталкивать от Кимберли все подозрения, чтобы и дальше наслаждаться тем, как девочка приносит всем вокруг страдания ради брата. «Люблю смотреть, как темнеют детские души» Кимберли часто вспоминала слова старухи. Она была уверена, что ее душа уже черна, как ночь. Но иногда девочка воображала, что проклятие брата можно снять, что для этого ее душа должна полностью сгнить. Но Том все еще страдает, а значит она должна продолжать. Через восемь месяцев после того выпускного, Кимберли подожгла школьный автобус, предварительно заблокировав двери. В нем было двадцать учеников, два учителя и водитель. Том и Кимберли стояли в паре десятков метров от автобуса и слушали крики заживо сгорающих детей и взрослых. По щекам брата катились слезы, но, увидев на его щеках здоровый румянец, Кимберли улыбнулась. Иногда она думала, что уже давно сошла с ума. По началу она плакала каждую ночь, после того как поставит кому-то новый синяк или скажет обидное слово. Но со временем чувства каменели и умирали, осталась лишь бесконечная любовь к Тому и чувство облегчения, когда его щеки покрывал румянец. После инцидента с автобусом Том стал еще более молчаливым, чем обычно. А через несколько дней мама сообщила им, что Шерон Кингсли умерла в больнице от обширных ожогов третьей степени. Том ничего не сказал и ушел в свою комнату. Кимберли нашла его через час. На чердаке. С перерезанными венами.