Ещё не финал

      Всепоглощающая тьма мягко обволакивает, поглощая все звуки, все ощущения, всё, что может относиться к реальному миру, она проникает в сознание, блокируя мысли одну за другой, так ловко, что не успеваешь и заметить их появление, как их уже и нет вовсе. Нет ни чувства времени, ни понимания о том, где верх и низ, есть ли что-то ещё, помимо измученного сознания, в этой непроглядной мгле, в которой не слышен даже собственный голос. Нет ни вопросов, ни ответов. Ничего.       Наверное, даже Богу неизвестно, сколько времени прошло, пока через эту тьму стали просачиваться посторонние звуки, среди которых были едва различимы отдалённые голоса людей, равномерный писк приборов, стук каблуков и колёс каталок – множество звуков пробивалось в ослабленный мозг, приглушённые, искажённые, словно уши забиты ватой. Но один голос прорвался отчаяннее всех и всего одно слово, произнесённое им, заставило разум зацепиться за него.       – Дин!       Непроглядная мгла, обволакивающая и неосязаемая, начала отступать, звуки постепенно становились всё более различимы, но по-прежнему доходили до мозга будто через толщу воды, а в груди словно воткнута раскалённая спица, судя по ощущениям. Сквозь веки, которые не хватало сил даже приподнять, пробивался свет ламп, а ладонь крепко сжимала чья-то сильная рука – это Винчестер тоже ощутил и, кажется, ему стало немного спокойнее, ведь он знал, кто рядом с ним.       Сэм сидел у койки уже третьи сутки, он практически не покидал палату и не давал себе уснуть дольше, чем на пару часов – он смотрел на опутанного трубками и электродами брата, прокручивал в голове последние события и не переставал винить себя в том, что Дин едва не умер во время последней охоты. Разумом он понимал, что его вины в этом нет, однако страх потерять единственного родного человека, его семью, был слишком велик. Сейчас он корпел над одной из книг, оставшихся ему от Ровены, мозг, почти лишённый сна, с трудом усваивал сложные древние заклинания, веки словно налились свинцом и держать глаза открытыми было сродни удерживанию небесного свода на своих плечах. В какой-то момент Винчестер и вовсе начал засыпать прямо над раскрытой книгой, когда аппараты возле койки Дина вдруг принялись пиликать не так, как прежде. Сон как рукой сняло, Сэм на мгновение подумал, что брат умирает, но мониторы показывали совершенно обратное – старший брат начал приходить в сознание. Пришлось потратить несколько секунд на осмысление увиденного и услышанного, прежде чем младший Винчестер подскочил к Дину, не до конца веря в происходящее.       – Дин! Эй, слышишь меня?       Он сжал ладонь брата, давая знать, что он здесь, рядом, где и должен быть. Веки старшего брата подрагивали, но глаза не спешили открываться – жаль, что он не приходил в себя так, как обычно это происходит в кино: не вскочил с ошалелым видом и не принялся срывать с себя трубки, катетеры и электроды. Тем не менее, Сэму и этого хватило, чтобы к глазам подступили слёзы, а в горле образовался колючий ком.       – С возвращением, здоровяк.       Винчестер усмехнулся, глядя на медленно приходящего в себя Дина, а после его будто ударило током – он выбежал из палаты, едва не споткнувшись, рванул за медсёстрами и врачом, чтобы сообщить им, что его брат очнулся, вскоре он вернулся уже в сопровождении медиков, которые тут же принялись проверять показатели медицинских приборов, осматривать пациента, записывать в карте его состояние, пока младший Винчестер снова сидел возле койки, даже не думая скрывать счастливую улыбку. Главное жив, остальное не важно.       ***              Нервно переключая каналы на больничном телевизоре, Дин готов был волком выть от тоски и давящих на него больничных стен – то нельзя, нельзя это, даже пожрать нормально не дают, что уж говорить о прогулках хотя бы по коридору. Последней каплей стало отсутствие нормальных, по мнению Винчестера, каналов в этой чёртовой дыре, которую больницей кличут. Всё, что его окружало здесь, это унылые белые стены, тумбочка возле кровати, аппаратура, измеряющая показатели, да окно с видом на территорию возле больницы, где прогуливались редкие пациенты, некоторые в сопровождении медсестёр. Не выдержав, Винчестер снял с себя все электроды, что были подключены к нему, с трудом сполз с постели, тут же схватившись за стоящий рядом штатив для капельниц, и встал на ноги, используя штатив как опору. Тело успело отвыкнуть от вертикального положения, боль от ранения всё ещё была сильной, но Дин не был бы собой, если бы тут же сдался – он упорно заставлял себя идти, обыскивая всю палату в поисках своих вещей. Не найдя ничего, он раздражённо ударил кулаком по тумбочке, насколько хватило сил. Послав всё и всех к чертям собачьим, охотник всё так же упрямо направился к выходу из палаты, с трудом переставляя ноги, но у самых дверей пришлось остановиться – в дверном проёме появился Сэм с пакетом из продуктового магазина и очень недоумевающим выражением лица.       – Ты далеко собрался?       Спросил он, глядя на старшего брата, с трудом стоящего на ногах и одетого в одну только больничную сорочку. Тот скривился, но отступать явно не собирался.       – Долечусь дома. – Бросил Винчестер, попытавшись отпихнуть брата в сторону, но в силу общей слабости и упёртости младшего брата, ничего не вышло. – Где мои шмотки? Найдём их и можно выписываться.       - Сдурел? Ты всего три дня назад очнулся, тебе даже вставать нельзя!       – О, и ты туда же! – Дин закатил глаза, всем своим видом показывая, как его всё достало. – Тут даже ни одной хорошенькой медсестрички, я не собираюсь валяться здесь в окружении стрёмных мужиков и старух, которые только и умеют, что лишать радостей человеческой жизни.       Тут старший заметил пакет в руке Сэма и свободной рукой выхватил его, чтобы посмотреть, что ему принёс братец, практически игнорируя его существование, пока заглядывал в пакет и изучал содержимое, хмуря брови.       – Чувак, ты чуть не умер, забыл? Или мне стоило дать тебе умереть, чтобы на твоём надгробии написать «Его убил кусок арматуры»?       – Но не убил же. – Дин швырнул пакет на тумбочку возле больничной койки и окинул брата осуждающим взглядом. – И как это называется, Сэмми? Я ведь просил пирог! Неужели так сложно принести пирог брату, который был одной ногой в могиле всего три дня назад?!       Взгляд Сэма выразил ещё большее недоумение, вызванное одновременно поведением брата, его мастерским перескакиванием с одной темы на совершенно другую, хотя можно было давно привыкнуть, а заодно и тем, что тот не увидел очевидного.       – Я купил тебе пирожные!       Вытянув руку, он, многозначительно подняв брови, указал на коробку пирожных, что выглядывала из пакета, однако старшему брату на них было наплевать – отлёживать бока в больнице он не был намерен, на его лице явно было написано, как ему всё здесь осточертело, он морщил лицо, мелкими шагами приближаясь к раскрытой двери, ведущей в больничный коридор.       – Забирай свои пирожные и пошли отсюда, – бросил Дин через плечо. – Эй, есть тут кто? Мне вещи мои нужны!       Заорал Винчестер, да так, чтобы персонал его точно услышал. И действительно, пока Сэм задёргался между брошенным пакетом и братом, рвущимся на волю слишком рано для его состояния, в дверном проёме возникла пожилая медсестра, по виду которой любому стало бы ясно, что шутить с ней не стоит. Она въелась взглядом в едва стоявшего на ногах Дина, уперев руки в бока.       – Так, голубчик, чего это мы тут шум поднимаем? А ну живо в постель! Доктор Шнайдер потратил больше десяти часов не для того, чтобы ты сейчас сбежал и убился! – женщина пошла прямо на Дина, заставляя того отступать назад, всё ещё держась за штатив. Через секунду её суровый взгляд переметнулся на застывшего Сэма, который давился от смеха при виде этой картины. – А ты чего стоишь? Помоги-ка брату лечь обратно!       – Д-да, мэм…       Только и выдавил Сэмюэль, подскакивая к брату и хватая его под руку, чтобы развернуть его в сторону постели. Тот, в свою очередь, пытался сопротивляться и отмахиваться от помощи, до последнего надеясь отвоевать свою свободу.       – Да бросьте, я в порядке! Видите…       Тут медсестра его перебила.       – Или ты сейчас же ложишься обратно и смирно следуешь всем указаниям, или я привяжу тебя к койке, и ты даже в туалет не выйдешь, ясно? Произнесённое звучало как приказ, вдобавок женщина ткнула Дина пальцем в грудь, давая тому понять, что она не шутит. Сэм также не остался в стороне.       – Бога ради, Дин, тебе незачем так рваться обратно. Подлечись и приди в себя. Ну же. Старшему Винчестеру ничего не оставалось, под напором суровой медсестры и умоляющих глаз брата, он сдался и вернулся обратно к постели, тут же падая на её край и выпуская несчастный штатив. Перспектива быть прикованным к больничной койке его совсем не прельщала, более того, это было ещё более унизительно, чем просто оставаться здесь, пока люди, наряженные в белые халаты, не соизволят его выпустить.       – Ладно-ладно, – вздохнул он, скорчив кислую мину, – только…       – Даже не вздумай ныть! Я предупрежу остальных, чтоб приглядывали повнимательнее.       Медсестра бросила ещё один грозный взгляд на Дина, убеждаясь, что тот всё понял, а затем, гордо выпрямившись, покинула палату, закрыв за собой дверь, ворча себе под нос. Охотник словно в ужасе взглянул на младшего брата, приподнимая брови.       – И ты оставляешь меня на них?! В тюрьме и то было больше свободы.       Сэм только развёл руками. Как бы ни хотелось ему вернуться к прежней жизни, к охоте вместе с Дином, тому всё же стоило дождаться полного выздоровления прежде, чем рваться обратно в бой. Младший Винчестер просто не мог позволить ему умереть из-за собственного упрямства.       – Прости, старик, но в таком состоянии ты даже зомби не убьёшь. – Хлопнув Дина по плечу, он, будто сжалившись над ним, вытащил из сумки ноутбук и положил его на тумбочку, подвинув пакет с пирожными и фруктами. – На, развлекайся, раз телека тебе мало.       Усмехнувшись, Сэмюэль бросил взгляд на брата, сидящего с обречённым видом, но задерживаться дальше смысла не было – он уже знал, зачем Дин полезет в компьютер, едва дверь в палату закроется, а потому поспешил оставить его в одиночестве, пообещав, что обязательно зайдёт завтра.              ***              Дин потерял счёт дням, тянущимся один за другим подобно сыру на свежеприготовленной пицце. Каждый день одно и то же: завтрак, лекарства, процедуры, благо со временем врачи соизволили разрешить ему прогулки, так что Винчестеру уже не приходилось проводить в палате круглые сутки, и он смог присоединиться к тем, за кем до этого наблюдал из окна, завидуя и проклиная окружавшие его стены. Сэм приходил к нему каждый день, приносил что-нибудь поесть, постоянно забывая о яблочном пироге, рассказывал о том, что происходит в мире, помимо того, что успевал узнать сам Дин, прочёсывая просторы интернета. Пару раз заглядывал Кас и он-то как раз о пироге не забывал, за что Винчестер был ему очень благодарен. Вот и сейчас он сидел на скамейке в небольшом сквере на территории больницы, а ангел сидел рядом, глядя, как охотник, кутаясь в больничный халат, уплетает пирог за обе щеки.       – Как ты себя чувствуешь, Дин?       Спросил Кастиэль, неловко коснувшись плеча друга, которого не хотел отрывать от еды. Тому, в принципе, не нужно было отрываться от еды, чтобы отвечать, так что он повернулся к сидящему рядом ангелу с набитыми щеками, как у хомяка и довольной улыбкой, слишком натянутой, чтобы быть искренней.       – Прекрасно, Кас, я… – Винчестер прервался, чтобы проглотить дожёванный кусок. – Я будто на курорте. Не хватает только джакузи и пушистых тапочек.       Кастиэль взглянул на Дина с неприкрытым осуждением. Он прекрасно понимал, что ответ на его вопрос – чистой воды сарказм, он видел, как охотнику не терпится вернуться к своему делу, как у него буквально руки чешутся снова сесть за руль любимой Импалы, поставить одну из старых отцовских кассет и сорваться за сотни миль на очередное дело. И ещё ангел ясно видел, что Винчестера что-то беспокоит и это никак не связано с его нахождением в больнице.       – Тебя что-то тревожит.       Не вопрос – утверждение, не позволяющее отвертеться или проигнорировать произнесённое. Взгляд кристально-голубых глаз был прикован к лицу Винчестера, ангел словно заглядывал в его душу, дабы найти причину беспокойства, однако вряд ли он мог догадаться, что именно было тому причиной. Дин, в свою очередь, застыл под этим взглядом, держа за щекой очередной кусок пирога и не решаясь даже прожевать его. Поначалу он хотел съязвить, отшутиться и свести разговор к какой-нибудь чепухе, но это желание быстро исчезло. В его душе действительно поселилась тревога, было множество вопросов, на которые он самостоятельно не мог найти ответы, да и Кас вряд ли мог чем-то помочь, но вечно держать всё в себе Дин попросту не умел, а потому, проглотив не дожёванный кусок пирога, заговорил.       – Да знаешь… В общем, я ведь чуть не откинулся. А когда очнулся, мне показалось, что мир другой. Не в смысле «Охренеть, сколько я проспал?», а в смысле я будто в параллельной вселенной. Сначала я решил, что это всё ерунда, но мне снится и вспоминается то, чего не было, понимаешь? Я мог отрицать и это, но когда мне приснилось, что я умер, когда напоролся на ту железку… Такое чувство, будто я умер там, но продолжаю жить здесь, где есть другой я.