Когда потухнет последний огонёк.

Убедившись в том, что дочь крепко спит, я вышла из машины и позвонила в звонок, что располагался на стене справа от входной двери. Мне открыл мужчина, лет на двадцать старше, с проявляющейся сединой на висках. Он уставился на меня взглядом голубых глаз в лёгком непонимании. — Здравствуйте, — сказала я, глядя ему в глаза, — извините меня, если отвлекаю вас, но я бы хотела узнать кое-что… — Подождите минутку, — произнёс он, — я сейчас выйду к вам. У меня жена очень ревнивая. Не дай Бог проснётся и увидит Вас здесь. Я кивнула, а мужчина закрыл дверь и я принялась ждать. Через пару минут он вышел, на его плечах накинута куртка. Я пригласила его в свою машину, на случай, если разговор немного затянется, на что он согласился и мы сели. — Ваша дочь? — спросил он, оглядываясь на заднее сиденье, где в люльке спала Сацуки, на что я кивнула с улыбкой, и он тоже улыбнулся, — такая молодая, и уже с ребёнком… Не подумайте, это не оскорбление, просто я воистину рад, что молодёжь, хоть и не вся, всё ещё стремится к созданию семьи… У меня нет ещё детей, жена только пару месяцев назад забеременела. А до этого всё о карьере твердила… Извините, что-то я… — Всё хорошо, я не тороплюсь, — сказала я, — надеюсь, вы обретёте счастье. У вас добрые глаза, Куи-сан. — У вас тоже… А… — Сано, — мягко произнесла я и протянула руку для рукопожатие, которому мужчина был рад, — извините, что не представилась сразу. — Сано… — повторил Куи, — всё хорошо. Так о чём вы хотели спросить? — Раньше в этом доме жил мой старый друг… — начала я, — так сложилось, что сейчас он в тюрьме. Я хотела его навестить перед праздником, но решила, что стоит проведать сначала его мать… — А-а, — тихо протянул он с осознанием, — Ханемия… — Да-да… — Она умерла. — Что? — ахнула я, — к-как? Я… — Я знаю, что она болела некоторое время. Чем — не знаю, но что-то серьёзное. После похорон её сестра продала дом и уехала. Мне очень жаль, но, кажется, Ваш друг остался ни с чем… — Да, похоже на то… — тихо сказала я, — как давно Вы здесь живёте? — Два года. Ханемии не стало годом ранее. Извините, мне пора, думаю. Поддержите друга как следует… Я попрощалась, встречаясь с сочувственным взглядом мужчины, после чего он вышел из машины и я поехала до тюрьмы. — Извините, сегодня не приёмный день, — сказал охранник, глядя на меня сверху вниз, останавливаясь взглядом на Сацуки, что сидела у меня на руках. — Не колышет, — равнодушно пожала я плечами и прошла мимо него, но охранник вновь возник предо мной, — вы не поняли меня. Раз так, ведите к начальству. Охранник помедлил какое-то время, но всё же согласился и отвёл в нужный кабинет, куда я вошла без стука. — В чём дело? — очень строго нахмурился мужчина лет пятидесяти, глядя на охранника. — А-о… Извините, она ворвалась… Я пытался… — Позвольте представиться, — прервала я этот натянутый диалог, — Мицуки Сано, Совладелец компании «Токийская Свастика». — Выйди, — отрезал начальник тюрьмы, всё ещё глядя на охранника. После того, как он ушёл, статный дядька перевёл успокоившийся взгляд на меня, — чем могу быть обязан, Госпожа Сано? — Прошу простить меня за чрезмерную и неуместную требовательность, — выдохнула я, уголки моих губ дрогнули в лёгкой улыбке, — мой близкий друг располагается у вас под стражей. Новый год через несколько часов, могли бы Вы пойти мне навстречу и… — Свидание, — кивнул тот, — я Вас понял. Это против правил, но я пойду Вам навстречу. Даю двадцать минут, не более. Я расслабилась и напряглась одновременно. Мне удалось попасть к Казуторе, но… Я волнуюсь. — Двадцать минут, — произнёс охранник, впуская Ханемию в комнату для свиданий. Нас разделяет стекло. Всё ещё… Мужчина уставился на меня и долго рассматривал сидящего на моих руках ребёнка, прежде чем начать разговор. Я тоже молчала и не прерывала тишину. — Давно не виделись, Мицуки, — лучезарно улыбнулся мой друг. — Да, прости меня… — тихо сказала я, но он услышал меня и его улыбка слетела с лица моментально. — Не извиняйся, — вздохнул Ханемия, — это я всегда тут, а у вас всех жизнь не стоит на месте. Я никого не виню в этом. — Спасибо, — выдохнула я, — аж легче стало… — Это… Твоя дочь? — Да. Моя и… Дракена. — Ч-что?! Серьёзно?! — Долгая история. Эмма не знает, они живут в Германии. — Охуеть, — вновь ахнул Казутора, но в следующую секунду его лицо вновь воссияло от улыбки, — она такая милая… И уже большая. — Ей годик был месяц назад. Время быстро летит… — Я рад, что вы здесь. — Но вдруг он будто бы опомнился, — кстати, можно тебя попросить? — Да, что такое? — Ты не могла бы узнать, где моя мать? Она уже очень давно не была у меня, и я волнуюсь… — Мне очень жаль, Казутора, — сочувственно выдохнула я, — твоей мамы больше нет… — Ч-что?.. Он замер на месте, уставившись в мои глаза, не отрывая взгляда. Он не шевелился, из глаз текли слёзы чуть ли не градом, его лицо было злым, но он был беспомощен, ведь даже не мог показать свою злость. Если бы он сейчас поддался истерике, наше свидание остановилось бы и его вновь увели в камеру. Он плакал, не вздрагивая, всё также глядя на меня. — Как? — спросил Казутора, — почему? Когда?.. — Три года назад, — выдохнула я, — новый хозяин дома сказал, что она болела и умерла, а после её похорон твоя тётя продала дом… Мне очень жаль, я… — Прошу, узнай, — перебил меня он, всё также всхлипывая, — узнай, из-за чего она умерла… Пожалуйста, Мицу… У меня никого не осталось… Я прислонила ладонь к стеклу, что разделяет нас, и он сделал то же самое. — Я сделаю всё возможное, обещаю, — вздохнула я. — Время вышло, — сообщил охранник, открыв дверь с его стороны. Казутора встал и вышел, не глядя на меня. Боже… Мне так жаль его… Самой аж реветь охота. Я вышла из тюрьмы с Сацуки на руках и подошла к машине, у которой стоял Кейске. — Как он? — Надо его вытаскивать, — ответила я, игнорируя вопрос друга, пока укладывала дочь в люльку, — его мама умерла, тётка продала их дом. Он разбит. Боюсь, не досидит… — Ахуй, — проморгался друг, — что ж, это будет самая крупная взятка на памяти начальника тюрьмы и судьи… Но куда ему идти? — Придумаю что-нибудь, — устало закатила я глаза, — поговорю с братьями… Они подскажут. Мы сдвинулись с места в сторону моего дома. Как только мы вошли, Дедуля сразу забрал у меня Сацуки и пошёл с ней на второй этаж, чтобы раздеть и переодеть, а мы с Баджи расположились на диване в гостиной. — Как всё прошло? — спросил Майки. — Я хочу его вытащить из тюрьмы, — кратко произнесла я, складывая руки на груди. Майки, Изана и Санзу смотрели на меня с долей удивления, и лишь Кейске относился к этому совершенно спокойно. *** В десять вечера парни уже накрывали на стол, а мне на телефон пришло СМС-сообщение. Я подозвала младшего брата и попросила его одеться. — А это зачем? — спросил Майки, нащупывая повязку на глазах. — Так, сюрприз, — усмехнулась я и повела его за руку из дома, где на улице нас ждала Юзуха. На её лице заметно читалась большая доля волнения. Я сорвала повязку с глаз брата, он также в шоке уставился на неё. — Юзуха? — Привет… — Я виновата перед вами, — сказала я с сочувствием, — я оставлю вас… Поговорите и заходите в дом. — Что это значит? — спросил блондин, обернувшись в мою сторону, когда я уже поднялась на крыльцо. — Если твоё сердце пожелает, Юзуха станет частью нашей семьи. Не дожидаясь ответа Майки, я вернулась в дом, где в окно смотрели все, кто присутствовал, за происходящим на улице. — Они поцеловались!!! — чуть ли не пищал Дедуля. — О-о, блин, — уныло протянул Изана, кладя в ладонь Кейске купюру, — держи свою сотку… — Я же говорил, — довольно показывал язык тот. Я усмехнулась, хотя… Я должна признаться, что я боялась по поводу того, что что-то может пойти не так… Но не пошло, и это прекрасно, ведь они и правда любят друг друга, я желаю счастья и ему, и ей. Мне предстоит снова научиться доверять Юзухе, и снова научиться читать Майки, как себя сквозь зеркало. Скоро будет свадьба, я уверена. *** И я была права. Сегодня, четырнадцатого февраля две тысячи тринадцатого года… Мой брат женится на моей подруге.