Shattered

      Цзян Чэн стоял перед зеркалом и задумчиво разглядывал свой внешний вид. Лань-гэ написал ему, что уже подъезжает, и поскольку погода была на диво хороша, сначала они прогуляются. Юноша придирчиво посмотрел на себя ещë раз, но решив, что выглядеть лучше у него все равно не получится, завязал привычный короткий хвостик. Телефон пиликнул дважды. В первом сообщении Сичэнь сообщал, что ждëт у подъезда, во втором, что рекомендует заменить бомбер на что-то посущественнее, так как хоть и выглянуло солнце, ветер всë равно был прохладный.        Юноша зашнуровал берцы, накинул кожанку, подаренную сестрой, когда она ещë пыталась как-то помочь ему стать более общительным и считала, что внешний вид для этого очень важен. На плечо он привычно повесил полупустой рюкзак, без которого почти никогда не покидал квартиру и, забрав телефон с зарядки, вышел из дома.        Кажется, он еще никогда так не торопился на встречу с кем-то. Сичэнь стоял, прислонившись к машине и подставив лицо осенним, уже почти не греющим, солнечным лучам. Ваньинь на секунду замер, любуясь и сожалея, что не может вот так просто сфотографировать этого удивительного мужчину. Лань, тем временем, лениво приоткрыл медовые глаза и довольно улыбнулся.        — Отлично выглядишь, тебе очень идëт, — он тягуче выпрямился и приглашающе открыл пассажирскую дверь.        — Спасибо, ты тоже очень, в смысле выглядишь очень хорошо, — пробормотал Ваньинь.        — Спасибо. Твой зонтик сзади, катается со мной повсюду, как оберег, — захлопнул дверь Сичэнь. — Куда мы поедем, я пока не скажу, будет сюрприз, — садясь на своё место, предупредил мужчина. — Надеюсь, ты не возражаешь?        Цзян Чэн отрицательно помотал головой.        — Отлично, тогда включай любую музыку, ехать нам около часа, — Лань-гэ занялся навигатором.        Ваньинь нашел какую-то волну с европейской музыкой, и, хотя слова он понимал через одно, мелодия ему понравилась.        Сичэнь, тем временем, вырулил из дворов и влился в общий поток машин на дороге. За рулем он смотрелся красиво, был расслаблен и спокоен, белая рубашка с закатанными рукавами, темно-синие брюки, обтягивающие сильные бедра, Ваньинь стремительно поднял взгляд, чувствуя, что мысли уплывают куда-то не туда.        — Лань-гэ, — позвал он, дождался кивка и продолжил. — А как ты познакомился со своими друзьями?        — М? С Минцзюэ мы знакомы с детства, жили в одном доме, играли вместе во дворе. Он всегда был рослым и сильным, все хотели с ним дружить, а он почему-то решил, что хочет играть со мной. Мы тогда мелкие были, я в музыкальную школу ходил, она недалеко находилась, вот он и провожал меня туда-обратно, отгонял других детей, которые говорили, что игра на флейте не для мальчика.        — Ты играешь на флейте? — Цзян Чэн дождался паузы и все-таки задал этот вопрос.        — На сяо, — отвлекаясь от дороги на мгновение и посмотрев в серые глаза напротив, улыбнулся Лань-гэ. — Хочешь сыграю тебе как-нибудь?        — Хочу, — восхищенно согласился юноша.        — А с Мэн Яо познакомились, когда он поступил на первый курс, он на год младше. Активный молодой человек, сразу стал старостой группы, а потом и в студенческий совет вступил, так и подружились, — пожал плечами мужчина. — Су Шэ пришëл вместе с ним, он вообще постоянно за ним хвостиком бегает, влюблен, не иначе. Твоя сестра сначала познакомилась с Дагэ, они с командой на их матчах всегда присутствуют. Он ее в компанию и привел, — поделился Лань. — А ты? Если я не ошибаюсь, в первый день с тобой сидел молодой господин Цзинь?        — Наши матери дружат, мы с ним просто хорошие знакомые, — Ваньинь затих.        Сичэнь бросил на него быстрый взгляд.        — Расскажи мне, какую музыку ты любишь, — не давая юноше снова закрыться, попросил Лань-гэ.        — Я никогда особо не задумывался, — удивление Цзян Чэна можно было буквально кожей ощутить. — Надо же, я даже не знаю ответа на такой простой вопрос, — горечь разлилась в чужом голосе.        — Давай тогда выясним вместе? — ласково предложил Сичэнь.        Ваньинь кивнул, чувствуя прилив безграничной благодарности. В его жизни всегда на первом месте была учеба, он слишком сильно хотел заслужить одобрение родителей, в конечном итоге, после всей этой опустошающей гонки за чужой похвалой, он, кажется, окончательно потерялся, не зная, что нравится ему самому и что он по-настоящему любит.        — О, мы почти на месте. Я бывал тут пару раз, ещё когда родители жили с нами, помню, что в детстве мне тут очень нравилось, — Лань-гэ свернул на очередном повороте, теперь по левую руку от них расцветал осенними красками парк, а по правую начали появляться крупные нежилые строения.        — Я никогда не был в этом районе, что здесь? — Цзян Чэн внимательно смотрел в окно, стараясь ничего не пропустить.        — Скоро увидишь, надеюсь, тебе понравится, — Сичэнь заехал на парковку, в выходной день в этом месте было довольно людно, машин было очень много. — Не беспокойся, внутри много места, так что такого количества людей в одном помещении не будет.        — Надеюсь, — отозвался Цзян Чэн, в груди разливалось приятное тепло от того, что Лань-гэ его нелюбовь к толпе воспринимал спокойно и заботился о его комфорте в первую очередь.        Сичэнь отстегнул ремень и перегнувшись, взял с заднего сиденья свой пиджак.        — Ты всегда одеваешься так…официально?       — Мне нравится классический стиль, он удобен и не нужно выдумывать что-то новое, — мужчина улыбнулся и вышел из машины. — К тому же, не ты ли сказал, что я хорошо выгляжу? — подразнил Лань, раскатав рукава и накинув сверху пиджак, который оставил расстегнутым, маленькая серебряная пряжка чокера призывно блеснула в солнечных лучах.        — Так куда нам? — отвернулся, пряча заалевшие щеки юноша.        — Идëм, — Сичэнь уверенно пошел в сторону одного из зданий.        Место напоминало какую-то промзону, с этими огромными ангарами без окон и опознавательных знаков. Однако, стоило обойти здание и все стало ясно. Так как заехали на парковку с другой стороны, чтобы точно найти место.        В такие места родители Цзян водили детей не часто, для этого им нужно было найти время между бесконечными ссорами и удушающим молчанием. Хотя, отец пару раз сводил их в цирк, это все, что Ваньинь мог припомнить. Сейчас, стоя перед действительно огромным зданием океанариума, парень чувствовал себя маленьким восторженным ребенком. Очередей у входа было несколько, и все довольно короткие и быстро движущиеся.        — Я бы предложил купить сахарную вату, но у нас потом по расписанию рыбный ресторан, так что не будем перебивать аппетит, тем более сладкое на голодный желудок не полезно, — Сичэнь жестом фокусника вытащил откуда-то яркие билеты с изображением акул.        Цзян Чэн смотрел на мужчину огромными серыми глазищами, отчего Лань, на мгновение, почувствовал себя странно, но быстро отогнал это ощущение и улыбнулся.        Они заняли одну из очередей и уже через десять минут оказались внутри холла.        Сичэнь в своем темно-синем костюме смотрелся в этом мире воды очень органично. Ваньинь завороженно крутил головой, стремясь запомнить все, что видит.        — Тут потрясающе, — поделился он.        — А это мы еще даже до аквариумов не дошли, — ласково фыркнул Лань, наблюдая за ним и поражаясь внезапно возникшему в груди теплу очарования.        Сичэнь отдал билеты контролёру, тот отсканировал их и вернул, после чего открыл им дверь в залы, где находилась экспозиция. Лань-гэ оказался прав. Помещения были настолько огромны, что, люди, рассеявшись по нему, не доставляли никакого дискомфорта, свою роль еще сыграл полумрак, верхнего света в залах не было, только тот, что исходил от светящихся разноцветных аквариумов.        В этом мягком свечении Цзян Чэн с его блестящими глазами смотрелся совсем зачарованным, он подолгу замирал, рассматривая рыбок, живущих своей беззаботной жизнью и улыбался. Наверное, даже сам не замечал, что улыбается. Сичэнь, кажется, вообще смотрел только на него. Когда ловил себя на этом, пытался переключиться, но получалось через раз. Слишком красивой была эта юная восторженная версия Ваньиня, не поломанная миром, чистая и светлая.        У аквариума с медузами они стояли, наверное, дольше всего. Цзян Чэн все никак не мог заставить себя уйти. Множество морских обитателей, плавно перемещающихся туда — сюда, гипнотизировали. Можно было наблюдать за ними вечно.        Сичэню больше понравились акулы. Они были огромными и он бы даже, наверное, рискнул с ними поплавать, но не в этот раз.        Последним был тоннель, где Ваньинь все время шёл, не смотря себе под ноги, так что Лань-гэ пришлось придвинуться к нему поближе, чтобы ловить в случае непредвиденных обстоятельств. Обошлось без этого, о чем Сичэнь, возможно, даже немножечко пожалел.        Рядом с выходом обнаружился магазин с сувенирами, он был практически пустым, не считая продавца и пары иностранных туристов, так что мужчина без проблем затащил туда Цзян Чэна и велел подождать. Ваньинь послушно кивнул и занялся разглядыванием витрин. Там было все, что только может быть связано с океаном и его обитателями. Начиная от ракушек и заканчивая жутковатыми и очень реалистичными, а может быть и правда настоящими чучелами рыб.        — Ваньинь, — рядом возник Лань, закончивший свои покупки. — Тебе что-нибудь нравится?        Парень отрицательно покачал головой, он не хотел бы просыпаться и каждое утро видеть мертвую рыбину с остекленевшими глазами, ему вполне хватало своего отражения в зеркале.        — Идëм? — юноша повернулся к Сичэню и слегка отпрянул, тот стоял очень близко, они почти соприкасались руками.        — Да, у нас полчаса до брони, но тут недалеко, — мужчина улыбнулся. — Я взял на себя смелость и кое-что тебе купил, чтобы сохранить воспоминания о сегодняшнем дне.        Лицо Ваньиня комично вытянулось.        — Ты что-то купил? — удивленно повторил он, застывая посреди прохода.        — Да, кое-что очень милое, в машине отдам, пойдём, — Лань слегка потянул его за локоть.        Усадив Цзян Чэна на место и, заняв свое, Сичэнь положил юноше на коленки маленький пакет с логотипом океанариума.        Ваньинь очень не хотел показаться кому-то, вроде Сичэня, нетерпеливым. Но ему так редко дарили подарки, а уж про подарки просто так и речи почти не шло, что он тут же сунул любопытный нос в мешок. Лань, наблюдавший за ним, по-доброму рассмеялся.        — О, это же медуза! — юноша вытащил маленький плюшевый фиолетовый брелок для ключей. — И ещё одна! — из пакета показалась игрушка побольше. — Класс! Спасибо, Лань-гэ! — Цзян Чэн, позабыв про свое смущение, обнял сидевшего рядом мужчину.        — Я рад, что тебе пришлось по душе, — Сичэнь почти невесомо погладил Ваньиня по спине.        Молодой господин Цзян закопошился и отодвинулся.        — Мы не опоздаем? — делая вид, что ничего не произошло, уточнил юноша.        — Верно, надо поторопиться, — Лань завел машину и выехал с парковки.        Ресторан был на набережной, в десяти минутах езды от океанариума. Столики выставили на террасу, которая выходила к реке и имела спуск к воде. Пока позволяла погода, речное сообщение не прекращали, поэтому периодически мимо проплывали катера и лодки. Ваньинь осмотрелся. Хостес провел их к столику в углу, спрятанному от глаз посторонних ширмой, на которой распустила свои пышные листья лоза.        — Что хочешь поесть? — Сичэнь открыл меню и пробежался взглядом по предложенным блюдам.        — Что-нибудь на твой выбор, паста в прошлый раз была очень вкусной, — Цзян Чэн заглянул в меню и понял, что половины названий он не знает, а от другой у него разбегаются глаза.        — Тогда как насчет чего-то не китайского? Ради эксперимента? — предложил Лань, продолжая изучать страницы и в задумчивости слегка постукивать кончиками пальцев свободной руки по губам.        Ваньинь засмотрелся и даже не сразу понял, что не ответил.        — Ваньинь? — позвал его Сичэнь, поднимая глаза.        — Да-да, конечно, — выдал юноша, чувствуя, как заливает жаром лицо.        Мужчина не обидно фыркнул и вернулся к меню. Через пять минут он озвучил заказ официанту, явно решив разгуляться как следует.        — Не смотри так на меня, — улыбнулся Лань-гэ. — Меня всë детство держали в черном теле, теперь, когда я оказываюсь где-то, где можно вкусно поесть, никогда себе не отказываю.        — Тебя морили голодом? — побледнев от испуга, пробормотал Ваньинь.        — Нет, не переживай так, я утрирую. Как я рассказывал, считается, что основатель нашей семьи — монах. И мы, вроде как, до сих пор проповедуем умеренность, но в современном мире это кажется, несколько неразумным. Пока я жил с родителями, а позже с дядей, мы всегда следовали правилам. В частности — не больше трех мисок риса в день, можно с овощами. Мясо бывало только по праздникам и в очень малом количестве.        — Это же издевательство! — воскликнул огорченный Цзян Чэн, он был настолько обижен за другого человека, что сам удивился своему порыву. — Есть что-то из еды что тебе нравится? Я приготовлю.        — Ваньинь, — мужчина с благодарностью слегка сжал чужую руку, лежавшую на столе, впрочем, тут же покидая личное пространство другого человека. — Это было давно, я уже несколько лет не следую правилам семьи, со мной все в порядке, спасибо тебе за сочувствие.        — Всë равно я приготовлю тебе что-нибудь вкусное, я обещаю, — складывая руки на груди, пробурчал под нос юноша.        — Я буду ждать. Уверен, что бы ты ни приготовил, все будет восхитительно, — Сичэнь расплылся в теплой улыбке.        До возвращения официанта с едой они просидели в умиротворяющем молчании, нарушаемом лишь шелестом разбегающихся волн, от проплывающих мимо суденышек. Каждый глубоко погрузился в собственные размышления.        Цзян Чэн, с трудом вырвавшийся и теперь пытающийся пережить семейную катастрофу, очень сильно ощущал чувство растущей болезненной привязанности к человеку, который имел схожий опыт. В то же время он чувствовал ужасную горечь и разъедающую его злость на чужую семью, за то, что они делали с Сичэнем, когда тот был ребенком.        Лань, в свою очередь, неожиданно глубоко тронутый заботой и сочувствием, проявленными Ваньинем, внезапно для себя отделил его от образа «младшего братика Яньли» и увидел молодого человека, эмпатичного и невероятно доброго к любому, только не к себе. Это открытие заставило его застыть, как пораженного громом и присмотреться к юноше напротив получше.        Молодой господин Цзян, заметив внезапное повышенное к себе внимание, чуть недоуменно склонил голову к плечу, в глазах стоял явный вопрос.        — Я, задумался, прости. Так о чем это мы? — Сичэнь приготовился ловить разбежавшиеся мысли, но его спас подошедший официант. — Я чертовски голоден!        Ваньинь смотрел на тарелки, подумывая, с чего ему хотелось бы начать. Всё выглядело ужасно вкусно.        — Рекомендую для начала лапшу с копченым лососем, этот восхитительный запах от него, — посоветовал Лань, правильно поняв чужое замешательство.        Цзян Чэн совета послушался и принялся за свою порцию. Дальше пошло легче, Сичэнь объяснял, что за чем пробовать и что куда макать для полноты вкуса. Спустя полчаса Ваньинь так объелся, что по ощущениям заимел аллергию на всех морских гадов вместе взятых.        — Десерт? — мило улыбнулся мужчина, аккуратно промокая губы.        — Нет, — почти панически вскинул руки юноша.        — Ладно, — хмыкнул Лань. — Тогда я попрошу счет.        — Я оплачу, — Цзян Чэн потянулся к рюкзаку, висевшему на спинке стула.        — Нет, Ваньинь, — жестко, но не обидно остановил его Сичэнь. — Это я тебя пригласил.        Юноше хотелось нахохлиться, как воробушку. Подсознание, выпестованное матерью, кричало, что его ни во что не ставят и равным себе не считают. Но сердце заходилось от мягкого, но настойчивого голоса. Цзян Чэну не хватало в жизни именно такого человека, который просто пришел бы и сказал «это я возьму на себя», и, возможно, для юноши двадцати лет это было слишком по-детски, но отчего-то Сичэню не хотелось возражать. Тот действовал настойчиво, но не обесценивая самого Ваньиня, а он постепенно сдавался. Хотелось открыться.