Когда-то я на всё был готов ради своей сестры. Я убил впервые ради сестры…
© Ваас Монтенегро
Очередная встреча с Джейсоном Броди… Снова этот ублюдок попался. Да ещё так глупо! «Чёрт, как же это предсказуемо, чувак…» — думал Ваас, подхватывая с пола канистру с бензином. Ему не терпелось наконец избавиться от надоедливого засранца, непонятно отчего возомнившего себя воином. «Воин… Сколько их там уже было? Двадцать? Двадцать пять? Хуй знает», — проносилось в голове, и ярость накатывала. — «Всё никак не избавишься от меня, дорогая сестрёнка… За столько лет могла бы придумать способ получше, чем каждый раз подсылать этих полудохлых крыс». Чем этот белый мальчишка вообще лучше остальных? Такой же. Разве что пылу в нём больше, ведь ясно как день, какую цель он преследует на самом деле. Однако Васу всё равно становится не по себе только от мысли, что кто-то, кроме него, смел прикасаться к ней, к её идеальному телу, вдыхать этот запах, наслаждаться ею. Что кто-то был лучше его… Она всегда была непокорной и своевольной, но она была его, и только его. Мужчина стискивает челюсти до скрежета, сжимает кулаки до побеления костяшек, стараясь выбросить мысли о сестре из головы. Не получается. «Как после всего того, что я для неё сделал, она имеет наглость посылать ко мне этих уродов? Почему пытается убить?! Семья бесценна, семья бесценна, без неё ты — никто, — разве не её слова? Какого хрена тогда происходит?!» Монтенегро задавал себе эти вопросы так часто, что те, кажется, до сих пор отчётливо звучат в голове. В те времена он только начал работать на Волкера и тогда же впервые встретился с воинами, посланными его убить. Сейчас же всё становилось для него прозрачным, как вода океана в штиль, и он злился скорее на себя из-за собственной беспомощности и слабости перед лицом этой… перед лицом любимой сестры. Разве он мог убить её? Да если бы хотел, в первый же день сравнял бы храм с землей! Но он этого не сделал. Ведь они — ебучая семья. «Да, чёрт подери! Семья! Но твою шавку я всё равно убью, mi querida hermanita. Ведь если я не достоин быть рядом с тобой, не достоин и никто другой. Всё честно, моя дорогая». — Окей, я понимаю… Понимаю… — задумчиво говорил пират, уводя взгляд в сторону и потирая переносицу. — Ведь без семьи, кто мы, блядь, такие?.. Когда-то я на всё был готов ради своей сестры. Я убил впервые ради сестры… А в подтверждение словам в сознании всплывают события, которые произошли, казалось, так давно, будто и не с ним вовсе. Его первое убийство. Тогда ему было шестнадцать. Можно было подумать, что тот день не отличался от множества других таких же однотипных. Но в этот раз кое-что было по-другому, кое-что должно было произойти… И атмосфера, царившая прежде всего в храме белой цапли, наполнялась величием и предвкушением предстоящей схватки. Народ племени ракъят готовился к этому уже много лет. Знаменательное событие, определяющее ход дальнейшей судьбы островов. Так что всё должно было быть идеально. Переживали все. Все, кроме главного участника торжества. Рождённый стать воином, Ваас никогда не проникался традициями и историей родного народа и до последнего надеялся, чтобы эта участь как-нибудь обойдёт его стороной. Но он ошибался. Ведь Цитра всегда возлагала на него большие надежды и видела будущим защитником островов Рук. Впрочем, она тоже сильно заблуждалась. Его свободолюбивый и склонный к бунтарству характер постоянно только мешал. Да уж, не о таком брате она мечтала… Кислый привкус остаётся во рту, а язык слегка вяжет — чувство не из приятных. Ваас ощущает, как голова начинается кружится всё сильнее, и опирается рукой на резную каменную колонну, чувствуя, как в голову ударяет серотонин. — Что?.. — невнятно бормочет Монтенегро, пытаясь сохранить координацию. Перед глазами всё плывёт, а цвета мешаются в безумном коктейле самых ярких красок. Ваас пытается проморгаться, но лучше не становится. Солнечный свет слепит глаза. Рукой он закрывает лицо, пытаясь спрятаться от этого подальше. Но вдруг резкий хлопок раздается у правого уха — парень отшатывается в сторону, мутным взором пытаясь различить находившегося рядом человека. Улыбающееся лицо сестры появляется прямо перед ним. Она хлопает в ладоши ещё раз, видимо, проверяя реакцию. Её это что, забавляет? Поморщившись от оглушительного шума, Ваас выставляет руку вперёд. — Чем ты меня напоила?.. — спрашивает он, вдруг ощущая всем телом, как неожиданное тепло разливается по организму, и чувствует биение собственного сердца, которое тарабанит в ушах. Бум, бум — удар за ударом. Темп увеличивается. — Это священный напиток, — раздаётся рядом мягкий голос Цитры. — Он поможет одержать победу в этом сражении, мой воин. Твоя сила возрастёт, а разум очистится… — проникновенно шепчет она почти что у его уха. В голове парня всё звучит теперь намного громче, и он буквально слышит каждый шорох, чувствует каждое движение. Цитра собирается хлопнуть ещё раз, но тут её руку перехватывает ладонь Вааса. Он ухмыляется, смотря на неё безумными расширенными зрачками. — Хватит, mi cielito, — хрипит он. — У моего противника тоже будет такое преимущество, м? — Одна из бровей вскакивает вверх, парень ожидает ответа. — Разумеется, — шепчет та, бросая беглый взгляд на его губы словно нарочно. — Вот как… — ухмыляется он и вдруг притягивает девушку к себе одним резким рывком, держа за талию. Она ахает, но не сопротивляется. — А как насчёт такого преимущества? У него тоже будет? — Он порывисто целует её, не то со страстью, не то с возникшей ни с того ни с чего яростью впиваясь в мягкие губы. Жадно пробираясь в её дивный ротик, чувствуя горьковатый привкус трав, употребленных ею недавно. Тела прижаты так близко, что Цитре кажется, будто ещё немного — и они сольются воедино. Она отстраняется первой, мягко убирая его руку со своей талии и пытаясь отдышаться. — Достаточно пока что, — тихо говорит девушка и проводит рукой по его напряжённым бицепсам — пальчик медленно очерчивает рельефные мышцы, заставляя смуглую кожу покрыться мурашками. А затем вытирает влажную дорожку пота, каплей катившуюся по лбу брата. Коварная улыбка возникает на её губах. — Победитель получит особенную награду… — И для каждого становится понятно тотчас, что она имеет в виду. Её ладонь скользит по бритой щеке и нежно поглаживает, так по-сестрински. Она делала так и раньше, но именно сейчас Ваас ощущает каждое прикосновение особенно остро, и ему приходится прикладывать достаточно много усилий, сдерживая поток собственных эмоций и разрастающейся снизу волны влечения. Парень нервно сглатывает, следя за движениями сестры с замиранием. А она словно просто-напросто играет с ним, дразнит, провоцирует… — Идём, — наконец говорит девушка, заканчивая свою маленькую пытку. — Твоё время настало, Ваас. Она ведёт его по родным каменным коридорам, держа за руку. Впереди раздражающе мелькают длинные волосы, заплетённые в дреды. Внимание концентрируется будто на всём сразу: раз — там мелькнула стрекоза, два — мелкий камушек вылетел из-под ботинка, падая по параболической траектории обратно вниз, три — снова качнулись косы сестры впереди, а её рука сильнее сжала вспотевшую ладонь. Ваасу кажется, будто он слышит, как светит солнце, как шепчутся птицы на ветвях баньяна, как утекают в никуда мечты… Пока они наконец не выходят к месту действа, где уже собрались все немногочисленные жители островов. Зрелище тем не менее впечатляющее. Парню ещё никогда не доводилось видеть так много людей в одном месте. Все разом замолкают, стоит только Цитре выйти из арки. Она ничего не говорит, лишь молча вручает Васу волнистый клинок, который блестит в его руках, кажется, ярче самого драгоценного камня. На губах сама собой возникает усмешка: ему ещё неизвестно, как в будущем он будет ненавидеть проклятый клинок. — Этот день, предсказанный в пророчестве много лет назад, — торжественно начала жрица, — настал. Мы долго ждали, и сегодня наконец перед нами предстанет истинный воин, достойный вести нас за собою… Возрадуйтесь же! Взмах рукой — заиграла музыка, а сама Цитра прошла к своему месту. Ритмичная мелодия чуть бьёт по ушам, и Вас неспеша спускается по каменным ступеням. В мыслях словно не осталось ничего, разум чист, нрав спокоен. Это так… необычно для него. Парень останавливается почти посередине небольшого, утоптанного песком поля, чувствуя на себе не один десяток внимательно следящих пар глаз. И ему трудно было бы понять, что он испытывал в тот момент: безразличие или напротив — удовлетворение вперемешку с предвкушающей надменностью. Об этом не размышляет, вертя в руке клинок. Пока с противоположной стороны наконец не выходит ещё один смуглый парнишка. Вас сразу узнает его, заметно напрягаясь. Щурясь, пытается разглядеть лицо, убеждаясь окончательно, что не ошибся. В руке того тем временем уже поблёскивает клинок, но не такой красивый и искусный, весьма обыкновенный. Ваасу же такой настрой совсем не нравится… «Тео? Нет. Нет, нет, нет. Какого хрена?!» Он в бешенстве устремляет взгляд на Цитру, как ни в чём не бывало сидящую на лучшем месте наверху, откуда ей видно абсолютно всё. «Знала… Знала. Она точно, мать её, знала!» Он снова смотрит на Тео, но взгляд того какой-то иной: кажется, он настроен серьёзнее некуда. Ваас знает, что должен был сделать сегодня. Так же, как знает, насколько это важно для сестры, насколько необходимо, чтобы стать истинным воином, чтобы стать достойным её… И он готов был пойти на это. Сделал бы с любым другим, но… Тео? Мысли в голове Монтенегро мешаются, и он не знает, что ему делать. Убить его? Лучшего друга? Она издевается?! И пока парень напряжённо размышляет, бегая взглядом с лица Цитры на лицо Тео, тот начинает наступать, будто хищник — медленно и осторожно, словно боясь спугнуть. Острое мачете держит наготове, в глазах блестит чистое безумие. Ещё несколько мгновений — и он делает резкий выпад. Но Вас вовремя реагирует и отскакивает в сторону, уклоняясь от замаха. Адреналин бурлит в крови, заставляя действия переигрывать мысли. — Эй, Тео! Остановись, слышишь? — всё же с надеждой кричит он. Тщетно. Тот делает новый выпад. Лезвие со свистом рассекает воздух, в итоге снова не находя цели. Противник звереет с каждой секундой всё больше и от злости краснеет на глазах. Белки наливаются кровью, а из груди вырывается глухой рык. — Да что с тобой, amigo?! В самом деле! — Ваас тоже начинает свирепеть. — Чем тебя накачали, а?! Раз ты превратился в какого-то грёбаного психа!!! Тео это злит ещё сильнее, и он с диким рёвом бросается на Монтенегро, занося оружие для удара. Тот опрометчиво подставляет клинок. Разносится звонкий лязг. Несколько секунд промедления, парни всматриваются в обезумевшие глаза друг друга, и Вас не видит в них ничего, кроме страшной первобытной ярости. Надежда утекает стремительно, будто песок сквозь пальцы. — Ты не оставляешь мне выбора, hermano…! — кричит Монтенегро, отражая новую атаку. Вас теряет бдительность всего на мгновение, и этого хватает, чтобы противник повалил его на землю. Он сопротивляется, кряхтя и обливаясь потом, но не давая лезвию коснуться шеи. Открывается второе дыхание. Оно позволяет ему выбить из рук Тео оружие. Но тот продолжает нависать сверху, сдавливая жилистыми руками шею. Ваас удерживает его, как может, и через силу хрипит: — Давай же, вспомни, кто я… Вспомни! Ярость затмевает Тео рассудок, он — уже не он. И Вас понимает это. Выбора не остаётся. Свободной рукой парень тянется к клинку на песке и, схватив рукоять, с размаху всаживает остриё в бок бывшего друга. Тот падает и отползает чуть в сторону, зажимая рану ладонью. Вас пытается отдышаться, потирая сдавленную шею. Но противник не теряет времени, вновь хватает отлетевшее мачете и с непонятно откуда взявшейся силой налетает на Монтенегро. Реакция молниеносна. Раздаётся чавкающий звук. Резной клинок пронзает плоть, в который раз с поразительной точностью нацеленный в самое сердце. Горячая кровь стекает по чуть дрожащим рукам, крепко держащим рукоять. Ваас с испугом смотрит на лицо друга, нависшего над ним, и с ужасом видит, как из него ускользают последние капельки жизни, как стекленеют тёмные глаза, как густая кровь заполняет рот и сочится сквозь плотно сжатые зубы, падая прямо на грудь парня. Тео издаёт последние хриплые звуки, прежде чем окончательно обмякнуть в руках Монтенегро. Несколько секунд он замирает в таком положении, до конца так и не осознавая произошедшего, затем аккуратно кладёт тело рядом и вытаскивает нож, медленно поднимаясь на ноги. Мелодия всё играет, теперь такая торжественная… Люди смотрят с восторгом и обожанием. Этого они так ждали? Нет. Не они. Ваас тяжело дышит, стоя с опущенной головой и окровавленным ножом в руке. А затем неспешно поднимает взгляд и встречается с горящими голубым глазами сестры. Та улыбается, довольно положив руки на широкие подлокотники и величественно взирая на него сверху. Улыбается она, блядь!.. Огромные каменные двери отворяются, пропуская разгневанного парня внутрь. В нём всё буквально кипит, распирает изнутри исполинским пламенем. Гулкие шаги эхом разносятся по зале, посреди которой на большом ложе полулежа расположилась прекрасная жрица. Мягкий закатный свет падает через окно в потолке прямо на неё, подчёркивая манящие изгибы округлых бёдер и стройной талии. Её улыбка завораживающая и такая располагающая. Изящным пальчиком манит его к себе, звеня многочисленными медными браслетами на запястье. — Мой воин, — томно произносит она, хлопая рядом с собой по тёплому камню. — Иди же ко мне. Ты заслужил награду… Он ничего не говорит, подходя ближе, в то время как ей становится не по себе от прожигающего взгляда брата из-под сдвинутых к переносице бровей. — Что-то не так? — спрашивает девушка, невинно хлопая ресницами. — Ты ещё спрашиваешь?!.. — рычит он, останавливаясь рядом. — Я убил Тео, мать твою! — Хмурится, вглядываясь в лицо напротив. — И только не говори, что не знала… Девушка приподнимается, становясь рядом с ним на колени и не прерывая зрительного контакта — будто гипнотизирует. Ловкие ручки снова нежно ласкают его потную грудь, а губы оставляют мягкие засосы на шее и ключицах, подчиняя себе. — Эта жертва была необходимой, — спокойно шепчет Цитра, очерчивая линию его скулы и обдавая дыханием разгорячённую кожу. — Так ты доказал мне свою преданность и силу. Вааса передёргивает от этих слов, и он, резко сбрасывая её руки с себя, делает несколько шагов назад. Нервно расхаживает по зале, уперев руки в бока. Ему неясно, что он должен сделать: поддаться или противостоять? Однако внутренний голос, пробивающийся сквозь пелену тумана принятого накануне напитка, твердит о свободе. Как смеет она решать за него? Как смеет заставлять лить кровь дорогих ему людей? Словно он — какая-то безвольная кукла, не способная самостоятельно принимать чёртовы решения! Парень злится, и непонятно на кого больше: на себя или на сестру… — Силу, говоришь? Преданность?.. — Истерический смешок сам собой вырывается из груди. — Да, — не теряя самообладания, отвечает она, следя за тем, как брат маячит перед ней из стороны в сторону. — Эта традиция священна. Из поколения в поколения наши предки сражались друг с другом и приносили жертвы, чтобы обрести истинную силу. Тебе ли об этом не знать? — Её голос такой безмятежный, а взгляд невозмутимый, что хочется блевать. — Да нахер! — взрываясь, кричит он. — Нахер эту хуйню! — Приближается к девушке и шипит прямо ей в лицо: — Нахер эти сраные традиции!.. Нахер эти острова… От возмущения Цитра меняется в лице, но затем вмиг восстанавливает былую непоколебимость и надменность. Для неё не впервой успокаивать буйный нрав братца, и она знает отличный и крайне действенный способ для этого. Девушка встаёт, кладя руки на плечи брата и ощущая жар, исходящий от него. Медленно поглаживает, замечая, как учащённое дыхание приходит в норму. Просто чудодейственный эффект оказывает на него. Короткая улыбка касается её губ. — Если ты не с нами, то против нас… — с неким сожалением говорит жрица. — Не заставляй меня делать этого, Ваас. Ведь я люблю тебя и желаю только добра. Не буду врать: тебя ждёт ещё немало испытаний, но ты выдержишь их, справишься со всем. Ради меня, ради своего народа. Ты станешь моим воином, — твердит она полушёпотом, — потому что был рождён им стать. Это твоя судьба, твоё предназначение. Так не противься ему, а прими. Всё получится, я буду рядом, и мы вместе добьёмся могущества для нашего племени… — заканчивает, с нежностью целуя его в губы, будто таким образом закрепляет сказанное. А Вас теряется, забывается, поддаётся чарам любимой сестры. И верит этим словам, утопая в неге её ласк, даже не подозревая, что в поцелуе скрывается коварный змей… — А мы ведь и правда многого могли добиться, не будь ты такой сукой, hermanita… — глубоко вздыхая, размышляет Монтенегро, спускаясь по ступеням недостроенного отеля. Выходя на свежий воздух, он садится в ржавый джип, включает зажигание и всё же не может не бросить взгляд на разгорающееся с невероятной скоростью пламя. Очередная крыса, посланная сестрёнкой, сгорает заживо вместе со своей подружкой. Изощрённо, не правда ли? Только Ваасу отчего-то в этот раз не смешно, даже не улыбает собственная изобретательность. Горящие балки летят вниз, кирпич осыпается, где-то наверху истошно орёт девка. А пират не отводит взгляда. Может, он видит в этом куске дерьма самого себя? Такого же наивного дурачка, готового на всё — даже убийство собственных друзей! — ради красивых сисек и милого личика. А ведь когда-то и он был таким — слепым и загнанным в угол, как эта сраная крыса. Ушлёпок с большой земли даже не представляет, что на самом деле попал в липкую паутину чар этой эгоцентричной ведьмы. Постойте-ка, ему что это, жалко Джейсона Броди?.. В отвращении к самому себе Ваас морщится, вжимает педаль газа в самый пол и, включая музыку на всю, выворачивает руль, наконец выезжая отсюда и оставляя после себя лишь плотный столб пыли и песка. И знаете что? Нахер всё это!..