Охота на сотрудников

Занавес на сцене был задернут. Фиолетовые шторы слегка приглушали звуки и шум, доносившийся из зала. Но даже это не мешало Фокси рисовать в воображении детей, то и дело подходящих и смотрящих на занавес, подавляющих в себе желание распахнуть шторы, и посмотреть на аниматроника, находившегося на ними. Фокси поправил рукава рваного красного фрака. Нужно заметить, что выглядел он гораздо хуже основной троицы: рыжие волосы растрепаны, одежда во многих местах порвана, глаза выглядели потухшими. Он провел левой рукой по лицу, и послышался громкий скрежет эндоскелета. Фокси чувствовал себя отрезанным от внешнего мира. Никто не следил за состоянием его деталей, как за остальными. Никто не направлял на него восхищенный взгляд. В общем, никто не обращал на него почти никакого внимания, после его выхода из строя. Он почти всегда был неисправен или поломан. И всегда на него обращали внимания меньше, чем на основную троицу — он почти всегда прятался в тени. Но тогда… Когда они все, сломанные, уродливые, лежали группой на складе, было не так одиноко. Фокси устремил взгляд в потолок. Звездочки, развешенные на потолке, отбрасывали на стены солнечных зайчиков. Прожектора, установленные на сцене, освещали потолок и стены разноцветными огнями. Ему хотелось только одного. Ночи. Это было единственное время, когда его никто не игнорировал. Уже несколько лет именно ночи были его самым любимым временем, а все потому, что в это время он, вместе с Габриэлем, Джереми и Сьюзи отправлялся на охоту. В его жилах закипела ненависть, желтые глаза ярко вспыхнули. Пальцы руки сомкнулись на занавесе, собираясь его раздвинуть. Больше всего сейчас ему хотелось лишить жизни того, кто убил их всех, кто навечно запер в этих костюмах, в этой пиццерии… «Найти его…» Что-то его остановило. Ощущение, что не стоит этого делать. «Чарли может рассердиться» — зазвучал внутри его головы собственный голос, и он, вздохнув, устало опусти руку. Интересно, как чувствуют себя остальные? Сдерживают ли они желание убить его в любой момент? Ждут ли они с нетерпением ночи, что-бы отомстить?

***

Фредди, стоявший на сцене между Бонни и Чикой, смотрел на детей, играющих в пиццерии. Его переполнила зависть. А ведь он когда-то был точно таким-же ребенком. Когда то его уводила из пиццерии мама. У него были друзья, с которыми он любил играть. И с которыми он пошел за ним… Это было даже несколько странно. Поначалу Габриэль даже и не понимал, почему он владеет чужим телом, почему сидит в неизвестной комнате, в которую никогда до этого не заходил. И только после встречи с Чарли он понял, почему он здесь. И ненависть к этому человеку закипела в нем такая лютая, что он желал только мести. Чего-бы это ему не стоило. — Фредди! К сцене подошла маленькая девочка в розовом платье. Она положила руки на сцену, завороженно глядя в его ярко-голубые глаза. Фредди нагнулся, и протянул к ней руку в коричневой перчатке, погладив девочку по голове. Та весело засмеялась. — Спасибо! — все еще смеясь сказала она, и оглянулась. Удостоверившись, что рядом никого нет, она поднялась на мыски, и тихо прошептала Фредди на ухо: — Я когда нибудь хочу быть такой-же, как и ты. — Замечательно! — голос Фредди хоть и звучал радостно, но все-же был каким-то натянутым. Он сам уже давным-давно забыл, как мечтать. Как можно испытывать по отношению к людям хоть что-то, кроме ненависти и желания мести. Праздник продолжался. Дети смеялись, радовались, ели пиццу, изредка подходя к сцене, и перешептываясь с любимыми персонажами. Было даже по своему забавно что они все доверяют им, считая их чуть ли не друзьями. Фредди охватили довольно мрачные мысли. Знали бы эти дети о том, что он и все остальные персонажи делают по ночам, когда они сладко спят… — Фредди? — это был Бонни. Как оказалось, Фредди, с головой погрузившись в мысли застыл на сцене, глядя перед собой пустым взглядом. Тот подумал, как странно это выглядит со стороны — солист группы стоит и молчит, как будто его заклинило. — Извини, — быстро извинился он, глядя как товарищ приглаживает фиолетовые волосы. Возле сцены все еще стояла девочка, но теперь она глядела на Фредди с некоторым беспокойством. — Хей! — Фредди присел на край сцены, и похлопал девочку по плечу. — Я в полном порядке, просто… Немного задумался. Это не причина для беспокойства. — Л-ладно… — девочка вздохнула, и отошла от сцены. Фредди оглядел зал. Дети все еще веселились, играли. Чика и Бонни разносили пиццу голодным детям, а вот у небольшой сцены с табличкой «ВЫШЕЛ ИЗ СТРОЯ» было пусто. Только изредка к ней подходили любопытные дети, спрашивающие у родителей, кто прячется за занавесом. Фредди вздохнул. Ответ был ему известен. Посетители начали расходиться. Родители звали детей, и они небольшими группами покидали пиццерию. Многие напоследок подходили к персонажам, прощаясь с ними. Как только дверь за последним человеком захлопнулась, Фредди, поправив бабочку и пригладив волосы, подошел к фиолетовому занавесу, и протянул к нему руку, но: — Габриэль, не беспокой его, — окликнул его голос со сцены. — он и так сейчас… Ты сам понимаешь. Это говорила Чика. Она разглаживала складки на ярко-желтом платье, и смотрела на друга с некоторой жалостью. Фредди сурово нахмурил темные брови: — Сьюзи, я знаю, что он предпочитает одиночество, но… Фритц ведь всегда оставался один. И, прошу не забывать об этом, в прошлом именно он проявлял самый большой актив что-бы… Отомстить ему. А сейчас Фритц… — Фредди не смог продолжить фразу, и только кивнул на табличку «ВЫШЕЛ ИЗ СТРОЯ», стоявшую возле сцены, уронив на пол черный цилиндр. Со сцены послышались звуки гитары. Бонни, сидевший на краю сцены, настраивал ее, время от времени перебирая струны. Он невесело глянул на Фредди малиновыми глазами. Помолчав некоторое время, он сказал: — Габриэль, Сью права. Незачем его беспокоить. — Нет. — твердо заявил Фредди, теребя в руках пуговицы коричневого кафтана — как и всегда в нервные ситуации. — Вы не понимаете? Он сейчас неисправен, думаю… Вы сами заметили, как он выглядит. Не то, что мы, — он с некоторым смущением оглядел товарищей, их нарядную, чистую одежду и прямо-таки лощенный внешний вид, начинающийся от гладко расчесанных волос и заканчивающийся блестящей до блеска обувью. Занавес позади него раздернулся. Фредди обернулся, и увидел в шторах длинный разрез — должно быть, Фокси оставил его крюком. При виде товарища его сердце болезненно сжалось. Темнота заметно скрывала его увечья, но сейчас, когда огни сцены еще не потухли, и комната была погружена в полумрак, внешний вид Фокси был прямо-таки на виду. Порванная одежда, растрепанные волосы, и только блестящие желтые глаза не казались чем-то старым. Он сидел на сцене, скрестив ноги, на его лице было написано странное выражение. — Спасибо за поддержку, Габриель. — он криво улыбнулся, переводя взгляд с Фредди на Бонни и обратно. — Не надо меня утешать, я… Начинаю привыкать к одиночеству. — Х-хорошо, — слегка разочарованно ответил Фредди, поднимая цилиндр с пола и надевая его. Повисло долгое молчание. Никто из четверых не решался заговорить. Время от времени кто-то из основной троицы бросал грустный взгляд на товарища, сидевшего на отдельной сцене. Все прекрасно понимали, кто именно обрек их на такую участь. Где-то снаружи здания раздались шаги, и все поспешно заняли свои привычные позиции — никто не должен видеть их, разговаривающих друг с другом, ведь тогда стало-бы понятно, кто все они на самом деле, и что именно они скрывают. В зал вошел человек — светло-каштановые волосы слегка растрепаны, руки и шея перемотаны бинтами. Он бросил на аниматроников осторожный взгляд, и медленно, часто оглядываясь, направился к одному из коридоров. Занавес маленькой сцены рывком раздвинулся. В темноте загорелись ярко-желтые глаза. На худом лице Фокси играла злобная улыбка. Он глянул на большую сцену едва ли не с алчностью. Повисло молчание. Все аниматроники переглядывались, краем уха прислушиваясь к отдаленно звонящему телефону. — Это он! — прошептал Фокси, поднимаясь со сцены. — Ты в этом уверен? — спросил Бонни. В его голосе звучало сомнение. — Этого не может быть! — тихо прошептала Чика, прикрывая рот ладонями. — Нет! Это точно он! Я уверен в этом! — прорычал Фокси, рывком вставая со сцены, и убегая по одному из коридоров. Его рваный фрак развевался, как парус на ветру. — Фритц, остановись! — Фредди бросил микрофон у сцены, бросившись в догонку за товарищем, но куда ему за ним угнаться? За ним бросились Бонни и Чика, но никто из них таки не смог его догнать. Только Бонни смог дотронуться до полов его фрака, но тот уже забежал в офис, и дверь захлопнулась, задев кролика за руку, а полы одежды лиса оторвались. Спустя несколько секунд в офисе послышались крики, и вскоре все стихло. Все трое стояли, переводя дыхание, не находя слов. Дверь в комнату открылась, и перед ними предстал Фокси с злобной улыбкой на лице. С его стального крюка на пол падали капли крови. Все они молчали. До тех пор, пока из офиса не послышался плач. Фредди, отодвинул Фокси в строну, и увидел на полу сидящего медведя. Желтая рубашка смята, светлые волосы растрепанны. По его круглому лицу текли слезы. — Кэссиди? — Фредди присел рядом с ним, положив руку ему на плечо. — Что? Что-то не так? Золотой Фредди закрыл лицо руками, глядя на человека, сидящего в кресле сквозь раздвинутые пальцы. Повисла тишина. — Майкл?.. — тихо прошептал он.