Memento mori — помни о смерти
День близится к закату. Жители деревни разошлись по домам, стихли разговоры. Ещё несколько минут спустя тишину узких улиц нарушали только мычание коровы, хрюканье свиньи и другие подобные звуки. Тихая сельская местность, что загудела в последнее время подобно улью, вновь входит в привычную колею. Единственными кто в конечном итоге остался на холме являлась семья из трёх человек. Младшая из троицы, девочка четырнадцати лет, до сих пор не могла отойти от могильного камня, глаза завороженно глядели на выбитую надпись:Роберт Дэнвис 05.10.1949 — 18.08.2021 Любимый отец и дедушка.
К девочке приблизилась, по-видимому мать, и опустила на плечо дочери руку в чёрной, ажурной перчатке. Женщина выглядела, если не младше тридцати семи лет, то никак не старше. — Келли, детка, пойдём, похороны завершились давно и — нам пора, — женщина говорила негромким, осипшим голосом, но в тишине пустующего кладбищенского холма всё прекрасно слышно и без сверхслуха. — Твои дядя и тети наверное уже на полпути к Манхэттену. Девочка по имени Келли, оторванная от своих мыслей, слегка вздрогнула и проморгала — по её щеке скатились последние не выплаканные слезинки. — Да… да, конечно, мам, — ответ прозвучал слегка заторможенно, и девочка, бросив последний печальный взгляд на свежую могилу, направилась к родителям. — Простите, что заждались, я просто размышляла о том, как жаль, что дед… не помнил нас. На последних словах юный голос дрогнул, а нижняя губа Келли задрожала. Ведь даже зная о болезни деда, подросток лелеяла в душе детскую мечту, что память вернётся к мужчине. Келли в последние минуты жизни держала его морщинистую, худую руку и пела песни, которые ещё зацепились в памяти старика. Песня зацепилась, но не она. В её голове не мог уложится тот факт, что близкий человек, одаривший её этим красивым именем, просто так забыл родных и большую часть своей жизни. Несправедливо. — Ну-ну, милая, я понимаю, мне тоже больно, но такова судьба. Мать девочки пыталась подбодрить дочь, но сама еле держалась, чтоб не упасть на землю трясясь от рыданий. Если Келли потеряла деда, то Мэри — отца. Даже будучи взрослой тяжело терять родителей, особенно если не можешь попрощаться должным образом. Потому что для родителя ты никто. Но Мэри держалась ради своей дочери. Слегка обняв жену за плечи одной рукой, а другой — дочь, высокий белокурый мужчина повёл семью к машине. Вскоре кладбище на холме попрощалось с последними живыми гостями, которые не подозревали, что жизнь после смерти существует и те религиозные поверья — правда. Как не знали и о том, что рядом с надгробным камнем находилась душа, у которой осталось ещё тридцать восемь земных дней. Только в отличие от фильмов его никто не видит, не слышит, а гадалки, утверждающее обратное — обычные вруньи. Роберт Дэнвис провожал семью взглядом. Остался наедине с собой, хотя мог последовать за ними. Слишком тяжко наблюдать за болью близких, особенно если в последние минуты считал их чужими. О, если бы он вспомнил раньше, не покидая своё бренное, уже гниющее в земле тело… Если бы…18.08.2021. Манхэттен.
За полночь. В одном из двухэтажных домов в довольно зажиточном районе города до сих пор горел свет, но только в одной комнате. Дэнвисы — сплочённая семья, целый род даже несмотря на то, что кто-то обрёл другую фамилию, кто-то овдовел, а кто-то ещё не обрёл свою половинку. Ясно одно: они родились роднёй и ими останутся и даже переезд а крупный город из глухой деревни этого не изменило бы. И сейчас всё это семейство собралось в этом доме, в небольшой комнате. Ради одного ослабевшего мужчины, лежащего на кровати. Младшие, вернее внучки, сидели на кровати рядом со стариком. Четверо: трое темноволосых красавиц и одна белокурая, самая младшая. Взрослые же стояли у кровати, стен, соблюдая все же дистанцию, чтобы отцу было чем дышать. Они ещё успеют подойти, когда их дети решат отлучится. — Саманта, Келли, Лора, давайте споём деду песню из его молодости? — предложила Грейс, самая старшая из внучек, а потом обратилась к старцу. — Дедушка, дедушка, я знаю, ты слышишь, нам спеть песню? На удивление мужчина издал какой-то полу-стон приоткрывая на миг глаза. — Он приоткрывает глаза! Хочет песню, молодец, Грейс! — воодушевилась Саманта, сидящая напротив кузины. — Давайте споём, да. Белокурая девочка находилась дальше всех к деду, относительно, конечно. Сидя у края кровати, она взволновано поглядывала на деда, который за полчаса открыл глаза лишь дважды. А сейчас попытался третий раз. В сердце самой юной, Келли, зародилась искра надежды: может он вспомнит? — Да, я за! — не выдержала она, воскликнув. — Только дайте мне подползти ближе.***
Кто-то запел и не один, а нестройным хором, но как могли. Их голоса выдергивали из памяти мужчины обрывки воспоминаний, мутных, обрывистых. Роберт ощутил, наконец, хоть что-то знакомое, но что именно знакомо? Музыка? Да, но было ещё что-то, и это что-то ускользало от него. Как и силы, и мысли. Хотелось открыть глаза, но веки казались свинцовыми — трепетали ресницы и только на миг приоткрывались глаза, чтобы погрузить во тьму вновь. Наконец, с великим трудом, превозмогая слабость, Роберт открыл глаза, хмурясь мгновенно от яркого света. Мутным зрением он различил копну светлых волос и какую-то юную девушку. Она держала его за руку и напевала. Рядом, кажется, пели ещё кто-то. — Дед, дедуля… Мам, девочки! Он открыл глаза! — воскликнула девочка и над его глазами появились ещё лица. Роберт осознавал уплывающими от него мыслями, что все эти люди чужие. Он не знает их! В голове начале сплывать обрывки вновь, но нигде не было этих лиц. Почему эта девочка зовёт его дедом и зовёт маму? Его сыну лишь пять! Он подумал лишь о том, как вернуть себе силы и вернуться домой. Вернуться домой к жене и сыну. Как вообще здесь оказался? Почему так слаб? Роберт хотел задать все эти вопросы, но рот не слушался — вместо слов вырвались какие-то стоны. Во рту подозрительно пусто. Где зубы? И тут он почувствовал очередную слабость, сделал вдох и прикрыл глаза. Выдоха не последовало.