Рассекая лед

      Вот и прошла очередная неделя. Сенку шёл после учёбы на тренировку к Гену. Эту неделю он был почти не активен, хотя объяснение этому было. Скоро должны были быть соревнования. Ишигами на них не шёл, ему уж очень хотелось поработать в лаборатории вместо того, чтобы весь день пропадать в душной раздевалке ради трёх минут на льду. Однако парень знал человека, который 100% будет на них. Конечно, там будет Ген, а это значит, что парень будет максимально загружать себя тренировками, чтобы выступить идеально.       Для Гена очень важно быть образцовым спортсменом. Он сам как-то писал, что очень любит фигурное катание и готов пойти на всё ради того, чтобы кататься. Очень благородно, но и почти также глупо.       Небо ещё светлело, а Сенку, чуть хмурясь, подходил к катку. Он, конечно, уже был готов, оставалось только надеть коньки. А потому в целом парень не особо торопился, к тому же Ген наверняка опоздает. Сенку чуть свернул от катка и увидел небольшую кофейню. В общем Сенку очень часто не особо высыпается, поэтому горячий кофе всегда кстати. Он подошёл к прилавку.       — Эспрессо, пожалуйста, — в кармане послышался звук уведомления.       — Что-нибудь ещё? — спросила девушка, когда рука Сенку уже полезла в карман за телефоном, там было сообщение от Гена.       — Нет… а хотя… давайте вот эту шоколадку. Сколько с меня?       — 803 йены, — девушка мило улыбнулась, пока учёный спокойно взял кофе и шоколадку, отправившись на лёд.       Он зашёл в здание и услышал знакомую мелодию. Чуть тревожную, но не менее красивую. Сенку подошёл к борту и посмотрел на лёд.       Лёгкий скрип коньков раздавался по льду. Ген и правда показывает в катании всю свою душу. Кажется, сам Асагири это понимает. Он всегда катается с придыханием. Кажется, что фигурист совсем не дышит, словно если он остановится, то весь мир рухнет. Ген не то, что чувствовал музыку, он сам являлся ей. Мягкое пение скрипки, плавные движения корпуса тела, тревожность фортепьяно, аккуратные позиции рук, твёрдость ударных, чёткость шагов на льду, резкий взрыв в музыке, высокий и визуально лёгкий прыжок, точка в музыке, изящная поза. Не восхищаться Геном было невозможно, каким бы ты не был профи, если ты не выглядишь как фигурист, тебе не обрести фанатов. Такой харизмой, как у Асагири, могли позавидовать многие, как девушки, так и парни. Его катание не заключалась в том, чтобы сделать всё, его катание раскрывало душу, открывало всё, что там могло быть сокрыто. От него глаз не отвести, даже моргать стыдно.       И снова всё… Программа — короткий миг, всего 4 минуты, чтобы раскрыться по максимуму. На тренировках многие не выкладываются совсем в полную силу, но не Ген. Он катает каждый раз будто в последний, словно от этого зависит его дальнейшая судьба. Снова в холодной тишине эхом раздаются гулкие хлопки.       — Ты стал намного выше по прыжкам, — выдаёт Сенку, будто не он сейчас стоял как зачарованный и смотрел, как катается этот мнимый гений, который положил на алтарь спорта всю свою жизнь, не отдавая предпочтений чему-то другому.       — Да? Спасибо. А ты опоздал, — Ген подъехал к борту и улыбнулся ему, а учёный сел завязывать коньки. Быстро зашнуровавшись, он легко вышел на лёд.       — Это и вправду было хорошо. Переживаешь? — с улыбкой спросил Сенку.       — Ага, немного, — а по нему и не скажешь, как всегда уверенный и гордый. — Подожди секунду, мне надо кое-что написать.       Ген быстренько взял телефон и начал что-то беспечно печатать.       «Наверное, опять оформляет пост,» — вздохнул Сенку, невольно следя за тем, как пальцы быстро нажимают кнопки на клавиатуре. Расположение букв учёный знал наизусть ещё давно, а потому, через непродолжительную паузу послышался чуть строгий голос Ишигами.       — Синяк на ноге болит? Мама ругалась?       — А? Чего ты там бубнишь? — всё с той же беззаботной улыбкой переспросил Ген, не отвлекаясь от писанины.       — Тебя мама опять била, да? — ученый выжидающе смотрел на Асагири, пока тот переводил чуть удивлённый взгляд на Ишигами.       — Нет… Сегодня нет, — но голос будто специально дрогнул именно в этот момент. Очень вовремя.       — Ты написал, что сегодня. «...Нога правая выездная из-за этого очень болит, приземляться больно, а завтра соревнования». Ты ведь это написал.       Сенку говорил спокойно, но от этого странного спокойствия становилось ещё страшнее. Как будто невидимый пресс начинал давить на плечи Асагири. А ещё страшнее было от того, что Ген и вправду это написал.       Единственная его отдушина — это заметки в телефоне, в них описана вся его жизнь. Это что-то вроде личного дневника, надо же хоть кому-то выговориться, а рядом никого. Ограничения в общении — это самое ужасное, а всё из-за опасений матери, что Асагири проболтается. Гену повезло, что под тотальным наблюдением он смог вести соц. сети, и то это, скорее всего, было выгоднее его маме, чем ему. Он бы хотел поплакать в сторис или показать их с Сенку тренировку, но как только его засекут, — он получит достаточно, ещё и телефон заберут, а это самое страшное.       — Ты для этого программу катал, да? — Сенку максимально быстро попытался вывести соперника из ступора. Он и так сейчас достаточно нервничает из-за соревнований, сразу видно.       — А? Ну да, хотел понять… будет ли у меня что-либо болеть, — проговорив эту фразу, он снова попытался улыбнуться как всегда. Вышло не очень.       — Тебе бы наоборот лучше отдохнуть перед соревнованиями. Тем более, когда тебя бьют.       — Сенку-чан, прекращай. Это секрет, это нельзя говорить, — сердце отчаянно забилось, предчувствуя что-то плохое. Сейчас точно что-то пойдёт не так, его точно заметят, и тогда ему попадёт.       — Почему же? Тут никого нет, — учёный продолжал громко говорить, как бы подначивая Гена. Но в глазах фигуриста поблескивал лишь еле заметный огонёк страха.       — Ты… — Ген немного попятился и отложил телефон, дурацкая улыбка наконец сползла с лица.       — Так, всё, Ген. Успокойся. Сейчас тебе не до этого, — понимая, что ещё чуть-чуть и случится что-то непоправимое.       Асагири снова постоял, немного похлопав глазами, а потом кивнул. Какие бы у него не были проблемы, если он плохо выступит, всё будет ещё хуже. Ген был из тех, кто довольно сильно нервничает перед выходом, но когда всё начинается, он перестаёт о чём-либо думать. Конечно, они ведь доводят всё до автоматизма, что и позволяет им отключиться и просто кататься для себя.       — Надо будет ещё произволку скатать, — спустя пару минут молчания проговорил Ген. На это Сенку улыбнулся и кивнул.       — Ага… Сейчас, а то потом забуду, — учёный подъехал к борту, перегнулся через него, порылся и что-то взял. Вернувшись к Асагири, парень всучил фигуристу шоколадку.       — Сенку-чан… Мне нельзя, — пусть Ген и говорил так, было видно, как много для него это значит.       — Бери и не выпендривайся, от одной шоколадки ты особо не потолстеешь.       Асагири улыбнулся и обнял Ишигами, чуть не уронив его на лёд.       — Спасибо большое.       — Тебе ещё тренироваться, вперёд и с песней.