Деревня

Маленький старый дом в чертовой глуши деревни не был примечателен, впрочем, как и другие десятки точно таких же покосившихся домиков, которые такими стали то ли от старости, то ли от какой-нибудь еще более старой и странной россказни бабки с соседней будки о том, что дом подобен своему жильцу и покосившиеся стены свидетельствуют о болезни или ссоре в этих же стенах этого самого дома. Но так же, например, ходили легенды, что в замке поодаль речки ничего кроме ужаса не существует. Или же, что если выйти ночью все к той же речке, то можно увидеть ходячий труп давно утопившейся красавицы. И в самом деле бабки были горазды придумывать разную чертовщину и не для того, чтобы как-то кого-то ограничить, мол, не делайте этого, а лишь для того, чтобы хотя бы дети, которым такие сказки интересны, слушали никому не нужную старческую болтовню. Но даже если это и бесило кого-то, то никто ничего не предпринимал, ведь даже такие короткие моменты общения были приятными и какими-то родными, такими знакомыми, все таки все на этом здесь выросли. Каждый друг друга знал в лицо и даже видел кто как растет и даже как умирает. Много всего произошло за историю этой маленькой деревни, а любопытные жители, которые не были редкостью в этих краях, даже детей по пальцам считали и косточки каждому перемывали да по вечерам на скамьях во дворике все это обсуждали. - Еще и октябрь не наступил, а холодеет ужасно. Небось зима эта соберет силушки все свои да и обрушится на нас в этом году ужасной бурей, а то больно долго мы жили припеваюче в прошлом без особых заморозок, - произнес старик, немного покручивая в грязных пальцах отросшую бороду и оглядывая состав их своеобразной деревенской рады. Все те же лица, но скоро на смену им обязательно придут другие. - И не говори, - согласился мельник. Хороший был дядька, большой. Посмотришь на него и подумаешь в первый раз, что он может просто так тебе вмазать только потому что у него руки огроменные, сильные. Да только ничего такого никогда и не происходило. С детками играл во дворе порой, деревяшки с обрушенных хаток им перетаскивал с одного места в другое и мастерил что-то для них. - А урожай то совсем плох и собрать еще не успеем. Может к госпоже обратимся? У нее то уж точно всего навалом. Сам видел, как рано утром, да какой уж утром - в 4 часа даже, к замку тележка подъехала. Большая такая. Жаль не увидел, что там привезли, но тут и без особых усилий догадаться можно. Никак иначе еда это. Для балов ее постоянных. После этих слов все присутствующие замолкли на мгновение и лишь вдова пастора голос свой подала. - Ты так не говори! Не говори, милый. Ты чего уж? Какая еда и балы? У госпожи муж умер.. Забирать приезжали. Ко мне ее милочка служанка приходила, в охапку свечей сгребла дюжину и в руки впихнула бутылочку со спиртным и булку, помянуть сказала.- Опустила взгляд женщина и продолжила свою речь хоть на глаза и слезы наступали. Снова плачет дурная, снова тоску просто так на всех наводит и чужое горе, как свое воспринимает. Обычное дело. - Ходит тут в последнее время зараза какая-то, детей валит и взрослых тоже. Я вот сегодня двух соседских малышей не досчиталась во дворике. Не дай бог, конечно. Безмолвно второй старик с палкой согласился, как и все остальные за тем столом. И такой непринужденной беседой заканчивался очередной вечер. Все было относительно спокойно и обычно. Но если мы рассмотрим отдельно взятый дом, то может это спокойствие и вовсе потеряется в том безумстве, что творилось в четырех стенах одного из селян. А это тот самый домик, упомянутый в начале - старый и покосившийся, да только вот попробуй угадать какой именно. В любом случае через несколько часов после той самой беседы должно было встать солнце, а это было отличное время для того, чтобы прийти на речку и опрокинуться в нее или же перерезать себе горло пока никто не видит. В общем множество вариантов, но наш герой искал верный. Хотя как можно выбрать “верный” путь смерти? Мужчина сидел на старых тряпках, опрокинутых на пол, склонился над кроватью и хватался то за голову, то зажимал себе рот или занимал руки любым другим делом, потому как ничего не делать было просто невозможно. Он знал, конечно, что обязательно должен что-то предпринять, но сейчас в его голове все перемешалось и мыслить разумно не представлялось возможной альтернативой. А причина тому была и не столь проста, как, возможно, могло показаться кому-то из увидевших. Может там с женой поссорился? Переживает из-за неурожая? Да что угодно, чего уж там, ведь проблемы тут у всех одинаковые. А он был довольно молод и впечатлителен и любой бы посчитал, что мужчина себя накрутил просто так. Но это все было далеко от правды. - Мне.. Мне просто стоит собраться с мыслями,- мужчина продолжал суетиться и поднявшись с насиженного настила начал расхаживать по маленьким имениям своим, но вдруг подошел к зеркалу. - Дело в том, что я за душой грех заимел. Нет. Я-я... все испортил, подвел, предал тебя. - тяжелая рука ударила по маленькому, висящему на стене, зеркалу. По затертой поверхности быстро расползлись трещинки, вид которых испугал мужчину. Он чувствовал себя монстром, который сломает любую вещь к которой прикоснется. И не только вещь… - Черт, да это все просто бред, этому нет никакого оправдания! - он кричал очень сильно.. Рвал себе глотку и чувствовал, что так ему и надо, но этого было очень мало. Он считал, что заслуживает смерти. И не просто смерти, а долгой и мучительной, а его тело должны будут кинуть в канаву, но перед этим на обозрение всей деревне повесить на площади. Чтобы видели убийцу, его лицо помрачневшее и душу его проклинали. - Как я.. Как я скажу ей, что убил ее? Как? Это нельзя никак объяснить. никак-никак-никак.. вовсе никак. иначе никак. Ну просто никак. НИКАК!! Слова его некоторые повторялись, усиливая эффект сказанного, как ему казалось, хотя делал это мужчина скорее неосознанно. Все, что вырывалось изо рта его было адресовано ему же самому, как некоторая репетиция своей речи. Это вовсе не было представлением, часто ведь люди репетируют что сказать, чтобы не запутаться в словах своих. А сейчас это было более чем необходимо, ведь мысли не были связными, а что уж говорить о том, что лилось грязью из уст, когда в голове был полный беспорядок. Один нелепый и несвязный бред. -Я.. я.. убил нашу дочь. Он признался самому себе и после этих слов, произнесенных вслух, даже в опустевшем сейчас доме будто повисла театральная тишина. Это однозначно было сложно сказать, а еще сложнее осознать происходящее и принять. Слезы текли ручьем все то время, что мужчина сходил с ума от мысли, что виноват в смерти дорогого ему человека. И не просто человека.. Его родной кровиночки, совсем маленькой и беззащитной. А ведь все начиналось совсем иначе. Он вернулся в тот день домой под вечер и не увидел знакомое лицо, которое с улыбкой встречало его. Это не было удивительным явлением, ведь жена часто как раз таки вечером пешим ходом медленно добиралась в противоположную и старую часть деревни для встречи с матерью своего отца. Та болела.. Призраков видела и спать боялась одна. Уж больно жалко любимой было матушку. Раздевшись в маленьком коридоре, куртку с грязными рукавами сразу отправили на ее законное место - на вешалку, а сам же хозяин вещицы прошел глубже в дом. В этой самой глубине дома его встретил приятный запах, никак иначе ужин, оставленный перед уходом его любимой. Работа сегодня была довольно хороша и хозяин дома навеселе уселся с грохотом на стул, но взявшись за столовые приборы вмиг весь былой аппетит пропал даже не смотря на то, что сам мужчина жестоко вкалывал под неожиданно палящим солнцем очередной день. Взгляд устремился вперед, оценивая увиденную картину. Кровать находилась в соседней комнате, как раз напротив, но комнату эту почти что было нельзя назвать отдельной. Двери между помещениями не было, а разъем был очень широкий. Так что все было прекрасно видно даже с самого входа. На мягкой поверхности, устеленной кучей одеял, безмолвно лежало тело и не шевелилось. Можно было подумать, что это кто-то спал, но нет.. Лицо и другие участки тела имели сине-фиолетовый оттенок, а местами ярко виднелись вены под кожей. И в этом самом безжизненном лице мужчина узнал свою дочь. Стол чуть ли не опрокинулся в тот же момент, когда пришло осознание происходящего. Подбежав к кровати отец склонился над малышкой и схватил родную в руки. Все еще были надежды, что она просто спит.. - Милая? - потряхивая плечи родной дочки мужчина прикладывал руку ко лбу, проверяя температуру и былая надежда угасала с каждой новой секундой, ведь даже самому необразованному человеку сразу стал бы понятен случай. Это была смерть. После понятного, на мгновение мужчина затих и уже не смотрел в лицо своей дочери, а буравил стеклянно пустым взглядом стену около кровати. Он явно не знал что делать с этим и в голове проматывал возможные события, а может молился или думал о том, что можно сейчас уже сделать. Во всяком случае он был твердо убежден, что это он убийца.. А ведь это так. Где он был, когда малышка билась в предсмертной агонии? Почему же он не пришел раньше, не обнаружил ее еще живой и не отнес к лекарю? Ни одна живая душа даже ладонью теплой ее в тот момент не погладила и ребенок умер несчастным. Учитывая все это, душевные тяготы горе-отца усиливались и подступала паника. Это был переломный момент, потому как после пары секунд молчания он резко взвыл и с глаз покатились горькие слезы. Но в тот момент еще оставались клочки сознания, которые он читал сквозь призму того приближающегося безумия и понял, что идти за помощью сейчас уже явно нельзя. Ему было стыдно.. Ему было противно от самого себя. Он считал себя убийцей, а разве убийцы ходят и сами рассказывают о том, что совершили? Имеют ли такие люди право просить о помощи и чем ему уже поможешь? Разве его поймут и примут? Он, конечно, уже начал желать себе смерти даже в тот момент, но было ужасно страшно. Идти куда-то было запрещено.. Как раз таки спустя пару часов после этих событий и можно вернуться к следующим, когда появившиеся от удара трещины на зеркале были чертовски похожи на раскол в сердце мужчины, чьи глаза уже начали опухать от слез, которые периодически снова начинали скатываться по щекам. Он понимал, что провел эту ночь самым наихудшим из возможных способов. Несколько часов выл, плакал и калечил себя и склонялся над кроватью, но смотреть боялся.. Тяжело было смотреть в глаза убитой им девочки. Но так же он понимал, что близится утро, а значит скоро должна вернуться милая жена. Она сначала убьет его, а потом и себя убьет. От этой мысли на языке будто ощущался горький вкус печали, ведь это он стал бы причиной такого конца той прекрасной женщины, которую зовет женой. Она этого не заслужила.. Не заслужила она страдать и не заслужила терять самое дорогое, что было у них на двоих. Но единственным выходом в затуманенном уже разуме сейчас являлась смерть до прихода его жены. Это нельзя было назвать благородным поступком, но о каком благородстве сейчас уже может идти речь. А начать новую жизнь, сбежать прочь и вовсе не представлялось возможным. Ведь такой человек, как он не заслужил жить дальше и все нужно закончить, он считал, прямо здесь и сейчас. И уже не важно, что подумает милая, когда обнаружит в родном доме сразу два тела.. В любом случае такое решение казалось более верным и менее калечащим для того, кто увидит эту картину. И меньше проблем.. И никакой лжи. Не придется оправдываться, не придется делать вид, что все хорошо, все окончится и так будет лучше для всех. - Слабак. - короткое умозаключение, которое он смог сделать. И понятно почему. Ни один порез не был достаточно глубок, ведь в груди засело какое-то непонятное и мерзкое чувство и вместе с ним руки не были в силах надавить на нож сильнее. Было чертовски страшно. Эти самые руки дрожали, горло выло от боли уже сделанных ран и часовых криков, а на щеках подсыхали дорожки от слез. Веки медленно опустились и в голове начали проноситься воспоминания из жизни. В них часто мелькала жена и ее улыбка. Он любил, когда она улыбалась, ей очень шло и после пережитого ада в своей семье, улыбка на лице мученицы была подобна самому дорогому сокровищу и подарку, который он только мог получить. Радость приносило и то, что никто другой, а именно он смог стать достойным капельки ее любви и доверия и обрел благодаря этому еще одну бесконечную любовь всей своей жизни - свою дочь. Она была самой прекрасной девочкой на планете, как казалось отцу. Такой же красивой, как мать и доброй, как принцессы из сказок, которые он читал ей на ночь. Так же вспоминались почему-то не очень значимые моменты, например, холодные зимы и теплая печка под боком, или сюжеты из прочитанных книг, а также беседы с соседями. В одной из которых мужчина вспомнил кое что все таки нужное. Как под праздник немного выпивший дядька с дома напротив хвастался отличным ружьем да еще и с дурости в подробностях рассказал где его спрятал на случай, если те самые оборотни, в которых он верил, придут его убивать. Не понятно почему он считал, что какой-то деревенский старикан будет конкретной целью несуществующих существ, но уже было все равно на причины чужих несчастий. Уже виднелась некоторая цель. Мужчина сполз вниз по стенке, ляпая кровью на пол и повалился на бок. Хоть ноги уже почти и не слушались, но очень нужно было добыть это самое оружие благодаря которому смерть бы стала мгновенной. - Прощайте, мои любимые. - немного запрокинув голову из последних сил в сторону кровати он попрощался с дочерью и мысленно нарисовал образ жены, которой точно так же сказал последние слова. Рука тянулась к двери, но безжизненно упала так и не достигнув своей цели, хотя ту самую цель уже можно было обесценить, ведь надобность в оружие пропала уже к тому времени. В доме стало на одно тело больше. Возможно, это была самая страшная ночь в стенах этого дома и даже всей деревни. В тот день умерло слишком много людей. Но это был еще не конец ада и страданий. Безумство буйствовала, как лихорадка не только в низших кругах, но и имело место быть в крови людей, которые о сохранности дорогого платья волновались больше, чем о чьей-то жалкой жизни. Где-то в стенах красивого замка, до этой смерти горе-отца, играла мелодичная музыка под которую танцевали гости. Еще никто из них не был обременен новым известием, которое даже еще не случилось и потому время текло медленно, давая людям насладиться каждой минутой праздника. Если бы смерть была человеком, то слегла необычным. Потому как брать такой контраст в своей работе не всем нравится. В любом случае, перед тем, как заглянуть в дом простой деревенской семьи она посетила прекрасный бал, где находилась очередная жертва. Присутствующих было не очень много, как, впрочем, и всегда. Хоть Госпожа - она же хозяйка особняка, и была гостеприимна и рада людям из деревни подле ее жилища, но все же они редко к ней на такие мероприятия захаживали, и кто по какой причине. Кто-то ее ведьмой считал, кому-то было нечего надеть, ведь быть грязным оборванцем среди красивых фраков не очень хотелось, а кто-то не хотел чувствовать себя в таким моменты побитой собакой, которая помощь примет от кого-угодно. Все же у людей чувство собственного достоинства сохранялось даже в моменты, когда они были по колено в грязи. Ну а если и приходил кто, то только ради роскошно поданных угощений. Милая госпожа не была против этого и относилась ко всему с пониманием и была счастлива хотя бы присутствию и абсолютно не важно, как косились на нее чужие взгляды, когда она с балкончика смотрела на зал и людей в нем. А больше всего, конечно же, ей нравилось быть зрительницей изящно кружащихся пар. Учитывая вышесказанное, танцы несомненно были увлечением не для всех и не много кто видел в этом что-то прекрасное. Лишь одна только женщина на том празднике была увлечена этим занятием столь сильно, что даже в неудобной обуви кружилась и кружилась в чужих руках без остановки. Она на самом деле даже и не знала своего спутника, хотя какого уж спутника, это был просто некоторый “друг по несчастью”, которому тоже не досталось пары. Тот невероятный вечер ощущался одним из самых приятных в жизни любого из гостей, потому как даже высокопочтенные люди, приглашенные лично госпожой по старой дружбе, всегда оставались довольны этими вечерами и считали ее, можно сказать, мастером в таких делах, как "устраивание" пышных банкетов. - Как вас зовут, Миледи?- мужчина, одетый с иголочки, держал ручку дамы очень крепко, но не причиняя при этом никакого неудобства или боли. А из под маски было видно яркий цвет его глаз - зеленый. Он был невероятно красив и несомненно добр к совершенно незнакомой ему девушке, которая вот уже второй танец его занимала. - В этом нет никакого смысла сейчас, Господин. На то мы и в масках в этот прекрасный вечер, - женщина, произнеся это, капельку выше подняла уголки своих губ и продолжила, - Именно сегодня я могу не быть той неудачницей, которой являюсь. Теперь можно назвать любое имя, какое захочу, но будет ли оно моим? В этот вечер - определенно да, но не более, к сожалению. Последние слова не были столь роскошны, какими они казались в самом начале. Все таки не понятно стало. Рада ли она была принять чужую роль или огорчалась наоборот еще больше из-за того, что чтобы быть счастливой нужно ей было отказаться от себя самой, будто содрать кожу и надеть не принадлежащую ей покровную ткань? В любом случае, на этом короткая беседа закончилась, а танец продолжался и продолжался. Но воспоминания все равно ,от сказанного ею, вспыхнули сами собой. Неудачница… Она неудачница? Почему она так себя назвала? К счастью, она могла себе позволить на тот момент немного погрузиться в свои мысли, ведь кавалер добродушно вел ее вперед, как сквозь темный лес, крепко-крепко держа и не отпуская. Точно было понятно, что женщина не споткнется о свой же каблук и не упадет позорно на колени. Представив эту картину видно было, что даже ветки будто расплывались в разные стороны, пропуская пару вперед. И ни одна не смела полоснуть глянцевую кожу дамы. Но.. В той самое глубине, которую они настигли, нашлись и давно забытые печали. В этот же самый миг темный лес переменился, напоминая девушке ее старый дом. Маленький, совсем крошечный, как и остальные домики. По середине стоял деревянный стол, на котором было много сколов и царапин. Рядом лавочка и один лишь стул. В одном из краев комнатки был расположен красный уголок, где часто время свое проводила пожилая женщина. Сгорбившись и усевшись на колени она складывала руки и что-то очень-очень долго шептала. Маленькая девочка раньше этого не понимала, но когда бабуля заметила ее интерес, то рассказала ей много молитв и по сей день малышка их помнит. - Старая дура, ты чего там опять болтаешь? Мешаешь мне. - мужчина, устроившийся на маленьком, в сравнении с ним, стуле, грозно пыхтел, собираясь уже поднять руку для удара. Да вот только далековато он был от своей жертвы, а вставать так не хотелось. В ответ же на ворчание бабка лишь хмыкнула, но молиться не перестала. - Да заткнись ты! - решение предыдущей проблеме нашлось быстро. Если мужчина не мог достать с места своими же руками старую мамку, то на столе услужливо стоял старый кувшин с водичкой, который полетел прямиком в самое священное место в доме. Девочка, что сидела под боком, впрочем, как и всегда, тут же подскочила и закрыла собой старую женщину. - Вот еще одна дура, - коротко заключил хозяин дома, наблюдая, как вода впитавшаяся в клочки детской одежды, сейчас маленькими каплями скатывалась вниз на пол. - Что же ты делаешь? ой-ой, что же ты делаешь, сыночка.. - захныкала женщина, поглаживая по голове девочку и теперь обращаясь к ней - Не обижайся на него, милая. Папе твоему просто сейчас очень плохо. Так и заканчивался вечер, но не видение. Были глубокие надежды, что на этой вполне себе “счастливой” ноте мысли снова вернутся в роскошный зал, но, увы, очередная картинка предстала еще в более темных тонах, причем темной она была во всех смыслах. В маленькое окошко пробивался небольшой свет, который почему-то даже так не спасал. Платье было еще слегка мокрым, но заменить его было нечем, но это не так сильно волновало кого-то в этом доме. А что же делать? Ни одежды лишней, ни буханки хлеба второй или стакана молока нет. Это был не особо богатый год, как помнится. Из мыслей о мокрой одежде вывели внезапные бормотания за окном. Их было не разобрать, но иногда различались короткие стоны.. Боли? Оглядевшись девочка не нашла никого из родных в доме и то ли от страха, что с бабушкой что-то случилось, то ли от всепоглощающей темноты вокруг, малышка выскочила на улицу. Ноги слегка дрожали от резкого холода, но все же вели в сторону доносящихся звуков. За углом дома оказался отец семейства. Он сидел на травушке, подпирая голову руками и.. плакал? Даже моментами выл тихонько. - Вот же...за что мне это, боже?- говорил мужчина, не поднимая взгляда вверх. Хотя что бы он там увидел? Небо было залито мглой, которая была и в сердцах людей, живущих тут. Девочка же, понимая что происходит уж было собралась уходить, ведь утешать этого человека ни разу не хотелось. Даже подходить.. Даже смотреть и знать, что он за стенкой. Поэтому развернувшись она пошагала обратно в дом по хрустящей от инея траве. - Милая? Это ты?- вскочив с места мужчина метнулся за угол, быстро ориентируясь в темноте и находя чужую руку. - Постой. ты же видела, да? Папе грустно. Я былое вспомнил. - он держал руку девочки и после каждого сказанного предложения буравил ее взглядом, ожидая хоть какого-то ответа или кивочка, или знака. Но этого не следовало, от чего рука его сжималась сильнее, принося дискомфорт малышке. - Да чего же ты молчишь, черт тебя дери??Мне плохо! Видела же сама, видела! Плохо мне. Плохо. - голос его почти что срывался на крик, а лицо исказила гримаса ярости, которая очень часто не слезала с него днями, неделями, месяцами. Но это не было страшно, скорее уж привычно. Сейчас всего, чего хотелось девочке так это то, чтобы он отпустил руку и она ушла спать, позабыв об этом случае, как о других точно таких же. - Ты ведешь себя, как твоя мертвая мамаша, плевать на меня абсолютно. Как шлюха последняя. Я плохой по-твоему отец? Плохой муж? Плохой сын? Зато воспитатель отличный. - после этих слов он без особых усилий потянул за собой все так же молчащую девочку в сарай, которая все же начала брыкаться, пытаясь выбраться. Но она не смела подавать и звука. Нельзя. - Тише, сейчас мы научим тебя, как нужно вести себя со взрослыми. До этого момента ход истории девушка видела от первого лица.. Но в самом лишь конце, будто наблюдая из-за того самого угла она видела, как ненавистный ей отец заталкивал девчонку в глубину сарая, заходя и закрывая за собой дверь.. По телу пробежались мурашки от увиденного. Будто она снова все это пережила.. Хотя прямо сейчас это было даже так. Девушка снова вернулась назад и снова чужие руки ползли вверх по телу и вниз обратно, пачкая ее. Это было омерзительно и позорно. Хотелось убежать еще тогда, но что-то ей мешало сделать это. А сейчас.. она может убежать, но лишь медленно садится на корточки у того самого дома и накрывает уши руками, тихонько хныча и закрывая глаза. Но сквозь руки вдруг стали пробиваться другие звуки, совсем непохожие на те, что были секунду назад. Это была.. музыка? Ах, точно, бал. Глаза ее распахнулись и перед ними предстало знакомое лицо в маске, а позади сверкали огни и кружились другие пары. - Вам не хорошо? Совсем побледнели, - ее путник уж было протянул руку в перчатке к ее лицу, чтобы потрогать лоб, но его ладонь перехватила женская и совсем тоненькая ручка, отталкивая от себя. Без слов девушка просто помчалась прочь от того мужчины и совершенно было все равно куда попадет сейчас. Главное - подальше отсюда. Она снова будто бежала сквозь деревья, но на этот раз ветки не были столь добры к ней, как в прошлый. Они полосовали ее оголенные руки и рвали платье, цепляли волосы и даровали жгучую боль, но девушка бежала и бежала, пока вдруг не впечаталась в чужую спину, что на какой-то миг все же вернуло ее в бальный зал снова. - Толкнула меня. Разве так со взрослыми обращаются? Разве так я тебя воспитал? - улыбка на чужом лице поползла вверх, когда мужчина развернулся и смотря сверху вниз оскалился. Девушка же пребывала в шоке от того, что видела. Как..? Он же.. умер. Она точно это знает. Но сейчас этот черт стоял перед ней совсем, как тогда и снова тянул свои руки. Хоть страх и сковывал тело, но девушка снова сорвалась с места. Теперь же, наказание будет намного хуже, если он ее догонит, ведь она посмела ослушаться, посмела бежать. Она не должна была. “Спрятаться. Убежать. Мне надо уйти” - твердила себе беглянка, изредка спотыкаясь о свои же и чужие ноги. Достигнув выхода она обернулась назад в последний раз, не найдя в толпе своего мучителя и потянулась к ручке двери, но остолбенела от представшей перед глазами картины. - Слышала, тебе нездоровится, - позади послышался голос молодой Хозяйки дома, окутывая своей мягкостью девушку точно так же, как и ее собственная рука, которая гладила ладонь уходящей гостьи. - Возьми домой. Знаю, что сейчас туго в деревни с едой. Мужа угости, ребенка. - Госпожа нежно улыбалась, глядя прямо в лицо напротив, чьи глаза, были пусты, как глубокая яма и смотрели в никуда. - Мужа..? Я.. Я не могу показаться ему в таком виде.. как же я, - хоть вопросы все эти и рассуждения не были адресованы Госпоже, но когда она подняла взгляд, то женщины и вовсе след простыл, зато в ладонях была корзинка. А руки же ее..были грязны. Грязны, как и все тело. Кожу покрывали следы чужих ладоней и будто прожигали ее под собой. Теперь же понятно почему она не хотела идти домой сейчас, ведь выглядела, точно так же, как и ее мать, по словам отца. Но все же она распахнула дверь и ступила прочь. Тропа была темна так же, как и всё в тот день из страшных воспоминаний. На удивление даже ветер выл с таким же звуком и трава хрустела, а тело.. тоже было таким же. Девушка после этого вечера точно потерялась между реальностью и иллюзиями и снова стала маленьким напуганным ребёнком. Что было верно? Что было настоящим? Когда именно она сошла с ума? Но вот единственное, что она знала точно, так это то, что домой ей идти было никак нельзя. Что же она скажет, когда милый увидит ее на пороге дома? Наверное, сначала убьет ее, а потом и себя от горя. А что скажет дочь? Какой пример она подает ей.. Никому из них девушка не хотела делать больно и любила обоих всех сердцем, но иногда казалось, что ей нельзя было чувствовать это в отношении своих родных. Она порочна и отвратительна, слаба и глупа. Недостойная любить.. не достойная обременять таких прекрасных людей своими мерзкими чувствами. Если бы она только закончила все еще тогда, то не пришлось бы врать себе и другим насчет своей персоны. Не пришлось бы скрываться и моментами тонуть в собственной вине от того, что ее любимый и милая дочка, заслуживают совершенного другого. Но.. ей выпадает эта возможность прямо сейчас. Под тягучими размышлениями, вдоль тропы от замка, девушка прошлась прямиком до речки, совершенно не осознавая этого. Поняла это она только тогда, как перед глазами открылся прекрасный вид. Блики скользили по воде и отражались таким красивым светом. Изредка эта самая вода колыхалась от ветра, так же, как и длинное платье с намокшими подолом. Она прошла чуть дальше, погружаясь все больше в воду. В голове так же была будто вода от которой мысли буквально плыли, таща за собой прошлое и воспоминания обо всем. Когда вода достигла колен, то чувство страха все же снова явилось. Умирать ведь так страшно.. Но выбора больше не было. Как бы сильно она не хотела снова почувствовать сильные руки, обнимающие ее, она быстро отгоняла эти мысли, опуская взгляд на свои же собственные части тела, покрытые следами. Хотелось плакать. Очень сильно хотелось пустить слезы, но не выходило. В сердце засел страх. Страх перед тем мужчиной из детства, который ненавидел в ней все. И все это.. Нужное было спрятать. Стереть. В ней ничего не осталось. Сколько девушка простояла в ледяной воде точно неизвестно, ведь время , проведенное в мыслях текло совершенно иначе, нежели снаружи. В любом случае она иногда молилась, сковывая ладони в замок, потом ломала брови, поднимая их вверх все также бормоча себе под нос знакомые молитвы, но когда перед глазами явился знакомый образ.. - Прости.. Я не была верна тебе. Давно не была. Я так ужасна, боже. - и все же на щеках поплыли черные дорожки от туши на ресницах, которые утопали в соленых слезах, но на этом точно было все. Попрощавшись с мужем она отдалась своим желаниям и ноги зашагали вперед, пока не перестали чувствовать землю под собой и минуты спустя тело погрузилось под воду. Что ж, теперь в этой речке и вправду утонула красавица. Раньше это были лишь сказки бабок, но теперь это точно реальность. Правда кому от нее легче станет? И все же, все они были глупы. Что мужчина, что женщина. Никто из них не был виновен, но они сами себя таковыми считали и к чему это их привело? Разве что это было прекрасное представление для Госпожи. Драматичный акт с женщиной, не выдержавшей своей сущности и еще более печальная следующая сцена с ее мужем, который убил себя, веря, что делает это ради любви к ней. Но это из-за того, что все они были сломлены и тем прекрасны.