Qui errat consentire non videtur

Qui errat consentire non videtur Да, пожалуй, это действительно сложно – сжигать мосты. Хотя – нет. Не сегодня, сегодня такой хороший день! Зачем снова приползли эти мрачные мысли? … Самолет только что выпустил шасси, снижаясь в пасть большого города – город беспощадно глотал всех вновь-прибывавших. Мартина со скучающим видом смотрела в иллюминатор – на город, город смотрел на нее – лохматый и грозный. Она постукивала ручкой по блокноту, в такт музыке в своей голове, отчего чернильные пятна закрывали слова, такие простые и не важные: «Кажется, я опять убежала. Девятое сентября. Интересное место, многообещающее. Начинаю новую жизнь. Жизнь пятую». Шасси коснулись горячего асфальта. 1. – А вы про что? - Нет, нет, теперь все вполне сходится с планом, только фотограф… подкачал. - Минутку. Наташа? Позовите-ка ко мне нашего фотографа… Ну да, этого, Петрова!.. Ну ладно, будем разбираться, время есть. Только это странно! Он ведь ваш подопечный, Мартина Александровна, так как же так получилось, что материал не готов и разбираться приходится мне? – в этом «как же так?» от своего начальника Мартина услышала тонкие ноты усмешки над ней – недавнее назначение в местный филиал журналистики на место одного из ключевых дизайнеров журнала еще не полностью далось в руки к ней. Непривычное место, непривычные люди. Но ей это нравилось – нравилось менять обстановку, идти куда-то, на новую работу, к новым людям, с новыми людьми, в вихрь новых событий, потому что так было проще… забыть. Все забыть. И обманывать себя – снова. И снова. И снова. И… - И как же это вышло? М? – этот самый начальник отнюдь не ругался на Мартину, ему просто было приятно ощущать власть, пользоваться властью. – Ну ладно, вы свободны…Распорядитесь по поводу той статьи, где… - Вызывали? – и вот явился фотограф, который, правда, был больше похож на легкоатлета, чем на фотографа. Но фотограф фотографу рознь, и Ольгерд был такой, какой он был. - Да, понятно, - Мартина стремилась закончить сей неприятный разговор, но не хотела уходить – ведь сейчас будет так интересно! А как будет отчитывать его Борис Михалыч, поглаживая светлые бакенбарды, заломив одну руку за спину, снисходительно обращаясь к фотографу? А как Ольгерд, такой кажущийся сильным, стойким, храбрым, будет съеживаться под взглядом начальника? Или не будет? Не будет – он отвечает за свои действия в равной степени – и за перевыполненный график и за недовыполненный. Или что? Мартина медленно шла к двери, по-диагонали, так, чтобы видеть начинавшееся действо… Михалыч отвернулся, чтобы принять внушительную позу, глядя в окно, как хозяин своего кабинета, своего журнала, всех этих людей. Ольгерд, случайно пересечась взглядом с девушкой, счел своим долгом подмигнуть ей, мол, не волнуйся за меня. И она тогда ускорила шаг, оскорбленная до глубин души. Да как он посмел?! Да как они все не понимают, что главное лицо во всем действии как раз она – Мартина, которая все знает, все видит, и во всем участвует. Но в этом мире никто не знал в лицо Серого Кардинала, кроме самого Серого Кардинала. 2. – Вааааа! Какая красота! Что это? Изразцы? – когда Наталия Робертовна наклонялась над письменным столом, потом на этом столе оставались только самые тяжелые предметы в лице пыльного ноутбука, папки с материалами, запертыми на кольцах, и… и все. Остальное – ручки, карандаши, тетрадка и бумажки безжалостно сметались пышной шевелюрой Наталии Робертовны, которая иногда жила своей жизнью, если Наталия Робертовна не собирала волосы в прическу, а оставляла их спутываться и сползаться с плеч, когда она нагибалась, ложиться на стол и мешаться всем. Именно мешаться. Потому что вот буквально только что при ее возгласе «что это?» Наталия Робертовна подалась всем телом ближе к ноутбуку на столе коллеги, отчего одна черная перьевая ручка, задетая ее светлыми волосами, полетела на паркет. У ее коллеги, всегда занятого вегетарианца с острой бородкой – хозяина этой ручки – раздраженно дернулась бровь при стуке о паркет корпуса ручки. Письменные принадлежности Алессио всегда содержал в строжайшем порядке и аккуратности. - Да… Плитки изразцов, - быстро и путано отвечал он, лишь бы отделаться от общества Наталии Робертовны, и более всего – от ее пушистых волос, которые везли к краю стола важный, но, как назло, легкий, документ. - …как на печке… только вход в мечеть. - А! – понимающе отозвалась она. – Что вы делаете?!! - тут же непонимающе воскликнула, и отпрыгнула, заметив, что он тянется через нее рукой куда-то на противоположный конец стола… А куда именно – не важно, выглядит-то это как! Как выглядит? Верно! Выглядит так, что надо возмутиться по поводу потенциальных домогательств! Да еще и на работе! - Вы чуть не уронили мой деловой договор! – искренне ответил Алессио, чуть обиженной интонацией, явно не постигнув всей логики Наталии Робертовны. Чуть обиженно, но в большей степени облегченно – ведь она выпрямилась, а значит - остальные предметы на столе пока опасности не подвергаются… Мартина подсматривала за этой сценой сквозь редкое жалюзи перегородки своего кабинета, сосредоточенно грызя карандаш. Забавные они все-таки… И опять-таки! – ведь это из-за нее – Мартины! Она знала, ЧТО это за договор и КАК он оказался на столе. Если бы Мартина, как глава отдела, не поручила бы… А вот теперь она смотрела представление импровизаторов, которое из-за нее и началось, и смеялась. А они, глупые, не понимали, что, если бы не она… Но в этом мире никто не знал в лицо Серого Кардинала кроме самого Серого Кардинала. 3. Так прошло два года. Вот именно так: Михалыч был все такой же притворно-дружелюбный, но на деле – страшный властный начальник, со снисходительной улыбочкой поучающий нашкодивших работников, как щенят. Ольгерд все так же был уверен в том, что составляет неизмеримый интерес для Мартины и считал свои долгом этот интерес окупать притворным ухаживанием. Алессио становился такой же раздражительный, но вынужденный изображать уважение и радость на лице, как только на горизонте появлялась Наталия Робертовна, а Наталия Робертовна по-прежнему мешала всем своими пушистыми светлыми волосами и такими же отвлекающими трескучими разговорами. Еще, правда, появилась маленькая полная активистка общественности Римма, но она только изредка вносила в скучные черные дни Мартины приглашения, которые разбавляли ее скучающее настроение – равно как на дискотеки-корпоративы, так и на конференции. Но вообще, колея новой жизни получалась ровная, с редкими приключениями, до ужаса скучная и однообразная для нее. Поэтому Мартина хваталась за любую сухую соломинку жухлой возможности жить в полную силу своей молодости, утопая все глубже в обыденности… Четырежды такое уже было. И четырежды она спасалась от этой серой массы времени, которое песком из часов, вернее – липким пеплом, затягивало и не выпускало, и обыкновенные проблемы на работе, обыкновенные приглашения равно как в театры, так и в клубы, не могли спасти ее от медленного, но верного разложения в скучную кучку биомассы под женским именем. Вот сегодня, например, Римма предложила пойти всем коллективом (кроме Михалыча, конечно), в ресторан – грубо говоря, на незапланированный корпоратив – именно развеяться. Развеяться… Так обычно говорил Ксантос… Но Ксантос – это человек из прошлой жизни… Красивый, отчаянный и честный молодой человек. Но – нет! Это человек из прошлой жизни! А на дворе у нас жизнь Пятая! Так к черту его! Мартина тщательно выбирала наряд на вечеринку, сама не зная, зачем… Так, по привычке в надежде на приключения, веселье. Или потому, что в голову вдруг полез Ксантос. … Слишком резкий свет. Но, право же – удивительно, после второго фужера коньяка туман в душе начал тяжело оседать, освобождая легкие, выходя в кровь, давая легкость. Или опьянение. Только не болезненное – благодаря этому, отвлечась от реальности, Мартина вдруг придумала безумство – надо взяться за работу как никогда сильно! Особенно! Ударными темпами, как говорится! Правда! Надо работать, гнуться – потому что работа, сама по себе такая мертвая и унылая – спасает от общего состояния липкой скуки в голове… - Ольгерд! Ты вовремя! – окликнула она и так подходящего коллегу. Он явно хотел что-то сказать, и был врасплох перебит. – Ольгерд! Помнишь в разделе командировок за описанием был «город солнца и страсти»? Поедешь со мной как фото-репортер? - Город солнца?... – сквозь свои какие-то неведомые даже ему самому мысли, вспомнил Ольгерд. – Барселона, что ли? - Почти, - кивнула она. – Нефтеюганск. Под Сургутом. … - А… А?! Аааа! Нееееет, - медленно осознавал суть разговора Ольгерд, ища по всем карманам отчаянно орущий свой телефон. – О! Наконец-то! – рыкнул он в трубку, едва найдя ее. Мартина снова с самым серьезным видом поглаживала фужер. Ольгерд же, радостно почесав подбородок, неожиданно предложил Мартине познакомится с «одним хорошим человеком», который только что подъехал к месту веселья. Ну ладно, что делать? – Мартина пошла вслед за ним к выходу. … Какая разница, кто там? Очередной персонаж. Персонаж, это скучно, но, с другой стороны – мало ли? Вдруг попадется стоящий… Хотя, с персонажами надо поаккуратней. Иногда они начинают задумываться, и полагать. Задаваться, как Ольгерд, или полагать, что им уделяется слишком мало внимания, как Бернард из Второй Жизни… И как приятно порой дергать ниточки, чтобы они плясали и развлекали «Серого Кардинала»!... Только они быстро надоедают. А вот умные персонажи – о! Это большая редкость! И большая опасность! Ведь, иногда им кажется, что то, что они полагают, неправильно, они не хотят раскрываться там, где могли бы, не поддаются на провокации, или не хотят быть «просто интересными». Не хотят быть персонажами… Но были ли такие у Мартины за все время ее «жизней»? Не было. Именно поэтому она шла сейчас к новой встрече. Служащий взял у только что вошедшего молодого человека пальто, шарф, тот еще чуть потопал у входа, чтобы окончательно сбросить с себя снег, и обернулся к подходящим. - Здорово, дружище! – каркнул Ольгерд еще издалека. Вошедший обернулся, на автомате пожал руку друга и, замерев, смотрел на девушку. – Позвольте-ка, я вас познакомлю! Мартину изнутри прожгло мгновенным нервным разрядом. - Мартина – Ксантос, Ксантос – Мартина! - … Мартина? Рад встрече… Она молчала – Ксантос был удивительно настоящий, живой, такой же, и глаза у него такие же светло-карие, даже желтые у зрачка. И все-все-все, что она похоронила, вырвалось на свет. «- Мартина? Мартина, Мартина… Мартина. - Что? - Ничего… Имя красивое, - говорил Ксантос» около двух с половиной лет назад. - Живая… - тихим шепотом удивился он сейчас. Мартина цыкнула, но промолчала. «Он в корне не прав, этот человек из Третьей Жизни! Той Мартины сейчас нет! И больше вообще никогда не будет!», - Приятно познакомиться… Ольгерд упустил из виду нагнетающуюся тревогу, и воинственно, как храбрый фотограф, решил довести «знакомство» до логического завершения, - Вот удивительно, что ты приехал! Ну так давайте выпьем! За встречу! – и искренне глупо улыбнулся. - Да, я… - начал говорить растерявшийся Ксантос, но так и не закончил. Мартина, - Пойду – узнаю – где Лилит… Надо взять договор, - быстро соврав что-то, что она сама еще не до конца придумала, Мартина ушла, резко повернувшись, так что кончики ее черных волос коснулись носа ошарашенного таким наглым поведением Ольгерда, - Ну, если срочно… А Ксантос ничего не сказал. Опять. «- Да… Такая болезнь… Я не приду сюда больше. Я вообще… - еле сдерживая рыдания, дрожа, с придыханием вырывались слова. – Уеду. Уеду к родственникам… Проведу последний… последние дни на природе… - Я с тобой! – Ксантос рванулся к ней, обнял за плечи, внутри него вдруг словно обломилась, наконец, стена. Мартина же, наигрывая рыдания, улыбалась одними глазами – «Третью Жизнь работает!!! …Да, знаю… Еще коллеги и друзья предложат закатить такие проводы! Какие по маcштабам будут в десятки раз праздничнее Дня Рождения! Да… Мой День Смерти. Но… Почему, черт побери, все эти люди начинают считаться со мной только когда возникает долг перед уходящей?!!» - Не надо, Ксантос. Все, что ты можешь сделать для меня, ты сделаешь на этой неделе… А потом… - всхлип - … потом меня не… - Мартина! – возможно, наконец, он на что-то решился, что-то понял, понял ценность жизни этой девушки для него лично. Но… Поздно? «Какая ирония судьбы! Ах! Где же ваши аплодисменты?».». Так было в Первую Жизнь, во Вторую, в Третью, Четвертую: тянущаяся резиновым хвостом обыденность – затем внезапная роковая болезнь – месяц или недели, которые позволяет диагноз полноценной насыщенной настоящей Жизни! - уход из этого общества – и новая жизнь в новом городе… Так уже Четыре раза было. Когда это прекратится? Когда уже будет открыто это сакральное знание об интересной жизни?! Когда?! Уже Четыре Жизни Потрачены! Неужели и Пятая… - Нет. Высадите лучше на перекрестке, - отрезала она язык таксисту, который издавал невероятное количество звуков в минуту – будто последний месяц был оторван от социума. Однако – нет. В эту Жизнь пошло что-то явно не так… Казалось бы – вот наступил тот момент – переломный момент – пик ситуации – пора! Пора снова просить написать знакомого врача за священный бумажки эту справку – своеобразный пропуск в мир – этот же самый мир – но в котором все вдруг снова – как в первый день, начинают ей интересоваться – молодые люди резко осознают потерянное время жизни без Мартины – «Мы мало общались…», стоящие выше по работе удивительно больше ценят – «Ах, какой сотрудник уходит!», стоящие ниже – суетятся, пугаются, стремятся помочь хоть чем-то, так называемые меняющиеся каждую Жизнь друзья – или избегают, или вдруг плачут – «Что я могу сделать?». И весь мир шевелится, ползет, живет. Живет и дышит полной кислородом грудью. Всем объемом легких, каждым эритроцитом крови и каждым бластом лимфы – творя насыщенную Жизнь! Пора! Но… … Мартина захлопнула за собой дверь. Но появился снова этот человек. Ксантос. Олицетворение Третьей Жизни. Почему? Зачем?! Ведь его никто не звал! Неужели он спутает все карты? Неужели он заставит ее придумать новой выход из цикла жизни? А, может, придумать что-то совершенно сверхъестественное, сделаться вечно-кочующей журналисткой? Податься в монашки? Уйти в тайгу? Но вот ведь как все получается – большинство приключений связанны именно с человеческими жизнями, с поведением окружающих персонажей. Когда это становится скучно – Серый Кардинал собственного бытия – Мартина – отправляется в новый город – в новую Жизнь… А теперь? Что делать теперь, когда Ксантос почти раскрыл эту концепцию…? А? А нет! Кажется, пока, он просто в недоумении. Так надо это использовать! Надо использовать его, возможно, начинается веселье, и Пятая Жизнь будет немного длиннее и интереснее, чем все остальные. Ведь, даже Ксантос пока не понял, кто именно творит события… Никто не знает в лицо Серого Кардинала, кроме самого Серого Кардинала – Мартина усмехнулась, предвкушая веселье. 4. Твердым бодрым шагом, определяя каблуками ритм, она шла своей дорогой. Плиткой выложенный коридор эхом отзывался на ее шаги. Но вот у темного поворота вдруг зазвучали новые шаги – другой ритм, чуть шире, и мягче. Идя навстречу друг другу, они шуршали разными бумагами в руках. Пересеклись, прошли чуть дальше Два шага. И остановились. - Мартина, ты свободна сегодня вечером? Хочу пригласить тебя на ужин… - Ужин? Можно… Не оборачиваясь. И прошли дальше. Мартина сладко облизнулась, «кажется, кто-то попался на удочку снова». Постукивая ложкой по тарелке с десертом, Ксантос, с самым сосредоточенным видом ковырял взглядом этот самый десерт, - Однако сегодня мокрый дождь целый день… Противный такой. - Кх! Ксантос, это уже не оригинально, - Мартина одним глотком осушила бокал шампанского, веселые блики бегали по ее глазам. - Ладно… - он отломал ложкой кусок пирожного, и посмотрел на нее, - Ты зачем наврала? Мартина чуть не поперхнулась. Какой забавный персонаж попался! - А я не врала... Меня правда нет. Той меня – нет. И вообще Ольгерд правильно сделал, что познакомил нас. Вы весьма симпатичный молодой человек, и я правда рада, что Вы меня позвали сюда, - невиннейшей интонацией ответила она. Ксантос нахмурился, однако не казался сбитым с толку, - Хорошо, допустим… Но, тогда, зачем ты нашла меня? - Я нашла?! – вот теперь она взаправду поперхнулась. - Ты нашла. Я ведь убежал из того городка, в котором все напоминало о наших ошибках… Так теперь ты здесь! Живая! Зачем? – Ксантос недоуменно потрясал ложкой с пирожным перед ее носом. – Хватит преследовать меня! Ты думаешь признать свое вранье и снова подобраться ближе ко мне? Да чего такого есть во мне, что ты нашла меня даже здесь? Неужели это то самое чувство, когда хочется просто разобрать героя по частям, узнать, из чего он состоит – характер, темперамент, поступки, ошибки…? Да ради чего? Ведь, ты знаешь, нас не было и нет… … Мартина встала из-за стола, открыла сумку, подсунула под бокал деньки за свой десерт, и, мрачно исподлобья взглянув на него, - Да пошел ты, - …повернулась к двери. Как он мог додуматься до сути, переварить эту суть, и пойти в размышлениях еще дальше?! Он не имел права так думать! Он вообще не имел права об этом задумываться! А, как он сказал?... Неужели он сомневался еще тогда?! Вот это персонаж! Вот это человек! Как ему удалось найти ножницы к веревочкам от Серого Кардинала еще во время Третьей Жизни?! Всплеск. - Прости, но это еще не все, - перегнувшись через весь стол, оперевшись коленом на соседнее сидение, взъерошенный Ксантос успел поймать уходящую за свесившуюся ручку сумки. - Ты опрокинул шампанское, - холодно глянула на него Мартина, обернувшись через плечо. - Да, - он обошел стол, не выпуская ее сумки из руки, боясь, что она опять уйдет, Мартина это чувствовала. «Но тогда зачем ты говорил так, будто хочешь избавиться от меня раз и навсегда?... Стоп! У него только что получилось сбить меня с толку! Чего ты хочешь, предводитель восстания?!». – Прости меня. Я просто наконец-то сказал то, о чем думал еще тогда, но сказать не мог. А ты хотела, чтобы я это все говорил тогда. Люди меняются, Мартина. Не на всех ты одинаково сильно влияешь все время… Я ведь тоже теперь не тот, ты об этом не думала? – теперь он выпустил ее сумку. - Я много о чем думала, и сейчас я думаю, что тебя это не касается. - Но и не все о чем я думаю, тебя касается… Однако, я думаю также и том, что можешь подумать ты. - Ты просчитываешь мои ходы также, как и я – твои… - тихо проговорила Мартина. - А разве не все так делают? Мартина вдруг согнулась пополам, и истерично засмеялась. Кто бы мог подумать?! Кто бы мог предугадать?! Нет, правда, кто это предвидит? Кто все это устраивает?! Разве не мы сами вершим свою судьбу? Или, как же это говорится – неисповедимы пути Господни? Или это все неслучайные случайности? - С тобой все хорошо? - Да, - она резко выпрямилась, мгновенно овладев собой. – Но только, Ксантос, что теперь делать? Вот хоть по пунктам распиши – не понимаю! Чего ты ждешь и хочешь дальше, мыслитель? Ксантос нахмурился, - Я жду последующего. От тебя я пока ничего не жду. Если что от тебя и придет, я решу что с этим делать… - Не придет, не бойся, - она улыбнулась, наконец, что-то осознав, на что-то решившись, прервав цикл перехода от одной обыденности к другой. – А сам что будешь делать? О жизни думать? – привычно усмехнулась она – эта Мартина, любящая иронию над собеседником переходила с основным цитоскелетом Мартины в каждую Жизнь. Есть вещи, которые не меняются. - Не скажу. Мои планы, - испортил всю иронию Ксантос. А через пять минут они разошлись в разные стороны – персонаж, который вышел из повиновения, и Серый Кардинал, которую сделали персонажем.