Терракота

      Пробуждение было приятным, похожим на те стоковые картинки, изображающие утреннюю идиллию с солнцем за занавесками, щебещущими птичками (которые между прочим раздражали) и, к счастью Эзопа, без неприятных казусов. Он впервые выспался за долгое время. Сложно сказать, что на это повлияло, но, скорее всего, пожелание Нортона и правда помогло отдохнуть за ночь, или же Карл просто хочет в это верить. Он непроизвольно тянется к телефону, хотя обычно не берет его в руки часов так до двух дня, и проверяет единственный чат, который пополнился парой сообщений с мало смешными картинками. Эзоп, разумеется, сообщил Нортону об этом в самой невинной и прямолинейной форме: "– Не смешно." Впервые хотелось понежиться в кровати и тупо рассматривать потолок, стены, перечитать сообщения гончара в конце концов, и сероглазый не прибегнул этим спонтанным желанием. Буквы складываются в милые словечки, так сочетающиеся с ребяческими картиночками, и так не соответствующие возрасту мужчины. Он точно старше этого всего дурачества, но ведёт себя как ребенок, немного настораживает: Эзоп всегда считал людей старше себя более серьезными. Но это не критично, даже, как бы Карлу не хотелось не признавать эту свою слабость, слегка мило. В один момент он ловит себя на мысли, что улыбается, думая о том, что Нортон, с которым они познакомились буквально десять часов назад, тратит свое драгоценное время, отведенное на сон, на какого то там Эзопа Карла. Это же не только из за вазы, правда?       Как бы Эзоп не хотел, все же он вынужден подняться и пойти на работу. Выпрашивать отгул не в его стиле, он слишком ответственно относится к таким вещам как обязанность приходить в морг каждое утро кроме субботы и воскресенья, а раз сегодня пятница, его там ждут, наверное. Липкие воспоминания о вчерашнем молчаливом скандале с Эмили омрачили утро и сияющее лицо Эзопа. Он вновь насупился, натягивая маску, кажется, вместе с ней надевая на лицо равнодушие, холод и ужасающее спокойствие, но в ней он чувствует себя значительно увереннее. Привычкой завтракать дома Эзоп обзавестись не успел, по этому, быстро собравшись, одевшись и взяв необходимые вещи, дотошно проверив квартиру на все выключенные электрические приборы и заперев дверь, он отправляется скрашивать мрачными красками утро Эммы из кафе. На улице оказалось все же больше комфортно, чем нет, хотя холода, так неприятно залезающего вместе с ветром под пальто Эзопа и заставляющего его покрываться мелкими зыбкими мурашками, отрицать нельзя, но его перебивает слабое утреннее солнце, создавая некий контраст температур: голову успело подпечь, а все остальное тело подрагивает от каждого вздоха ветра.  Сероглазый недовольно морщится, жалея уже о том, что теплый свитер остался украшать вешалки в шкафу, но вдруг вздрагивает вовсе не от ветра, замедляя шаг и всматриваясь в торчащую с веранды лохматую черную голову. Странно, Нортон разве ходил в кафе? Эзоп его ни разу не замечал, так что он там делает? Или это не он? Путаясь в догадках и заметно теряя в уверенности все больше и больше по мере приближения к веранде, Эзоп удивлённо и в больше мере смущённо отмечает для себя, что это и правда Нортон, сидит за столом, листая ленту в телефоне и лениво потягивает напиток из бумажного стакана. На столе стоит ещё один нетронутый стакан. Кажется, гончар даже и не думает смотреть в сторону пораженного Карла, полностью поглощенный потреблением информации. Но стоит только Эзопу наступить на первую же ступеньку лестницы веранды, предательски скрипнувшую, он тут же поднимает голову, расплываясь в широкой улыбке. – Привет! Пепельноволосый, надеявшийся проскочить незаметно, но так глупо попавшийся, уже успел подумать, что тот встречает старого знакомого, потерянно озираясь по сторонам и нервно сжимая ручку кейса, но на улице они практически одни, а значит Нортон абсолютно точно смотрит на Эзопа. – Ну?.. – Он вопросительно выгибает черную бровь, вновь показывая эту свою шутливую гримасу, и кивает в сторону кресла напротив стола, за которым сидит. – Давай сюда, я тебе кофе прикупил. Ты же эспрессо пьёшь, так? Эзоп неуверенно качает головой в знак согласия и, быстро обдумав все за и против, все же присаживается на предложенное Нортоном место. – Здравствуй, – Сухо приветствуется он, мысленно сгорая от неловкости ситуации и своей беспричинной неуверенности. У друзей же это нормально, угощать друг друга и завтракать вместе? Или стоп, разве Нортона уже можно считать другом? Он медленно протягивает руку к стаканчику и осторожно поднимает его. – Да, эспрессо. Откуда ты знаешь? Мысли роились в голове как бешеный улей. Зачем Нортон ждал его у кафе, так еще и купил кофе за собственные деньги, выведал у работниц, что и когда пьет "Жутковатый типок в маске", Эзоп уверен, именно так мог описать его малознакомый мужчина из гончарной лавки, вдруг решивший проявить какой то интерес... Какой ужас. Эзоп передергивает плечами, не решаясь снять маску перед человеком которого и "Знакомым" окрестить будет трудно, и глупо рассматривает смуглое лицо Нортона. – Отлично, официанточки не ошиблись, – Вдруг хихикает гончар, отпивая из стаканчика. Похоже, несуразность ситуации начинает напрягать и его. – Почему не пьешь всё ещё? Я тебя смущаю? – Что? О боже, нет-нет, все не так.. –Этого вопроса Эзоп боялся больше всего. Разумеется, он стесняется компании Нортона, но не скажешь же ему об этом прямо?! – Просто.. Одного кофе на завтрак мало. Повисает неловкое молчание, сигнализирующее лишь о том, что утренняя встреча была огромной ошибкой, которую не стоило совершать Эзопу, вот так вот глупо подсаживаясь к новому знакомому. Он даже едва заметно морщится от отвращения к своей же внезапной легкомысленности, стискивая под столом ручку кейса едва не до хруста. Ему нужно уйти под любым предлогом, плевать под каким, плевать на вежливость и плевать на голод, сколько он так уже? Неделю? Перебивается чем попало, и зачастую это "что попало" крепкий кофе, не помрет и сейчас, а так, между прочим, и до гастрита недалеко. Эзоп тихо фыркает, мрачно скользя глазами по лицу Нортона, но гончар, похоже, или непробиваемо тупой, или слишком упрямый, чтобы уловить эту атмосферу и "ауру" Карла, желающего лишь одного: поскорее сбежать из под этого тяжелого взгляда. Кэмпбелл улыбается, и в глазах тоже проскакивает этот хитрый огонек ухмылки, он не заметил, как только что прибил Эзопа к место первым колышком, не давая сдвинуться с места. — О боже, да, как я мог забыть?! — Черноволосый бьёт себя по лбу, карикатурно потирая виски следом. Это вызывает лёгкую улыбку, которую, впрочем, Эзоп уничтожает на этапе зарождения. — Прости, приятель.. Чего бы ты хотел? Тут очень вкусные блинчики делают, хочешь? Или, например, те же хлебцы.. Или.. И снова, Эзоп слушает в пол уха, нервно шурша перчатками о бумажные стенки стаканчика. Его взгляд больше не прикован к смуглому лицу, стесняясь и пугаясь зрительного контакта. Опять, Нортон не видит, во что превращается Карл под его бархатистым взглядом. Он забивает еще один колышек, и теперь выкарабкаться из этой ямы еще сложнее. Хочется даже сказать, что вообще то Эзоп предпочитает два круассана без начинки в догонку к кофе, и что к этой выпечке его приучил бывший друг француз, с которым они, к счастью или несчасть, больше не общаются, по причине возвращения второго на родину, но сероглазый молчит, лишь покусывая тонкие губы. Нортон тоже молчит, но он же первый и сдается, прерывая паузу неловким покашливанием. – Ну так что?.. – Черноволосый больше не улыбается, виновато поджимает губы, опять прочищая горло, хотя в этом не было никакой нужды, кроме желания Кэмпбелла заполнить гнетущую тишину хоть чем то. Молчание обоих, неловко отведенные взгляды, лица, искривленные глуповатыми гримасами – всё это смешивается в душащую своей нелепостью ситуацию, и Эзоп, и Нортон понятия не имеют, как избавится от накатившего стыда и скованности. Вернее, они думают о том, как избежать её: Нортон – хотел бы поговорить и найти общий язык, а закрытость и молчаливость Эзопа, мгновенно отрезвила и поставила в ступор, и теперь мужчина теряется в мыслях, и даже хваленая находчивость и разговорчивость гончара не спасает его, а Эзоп – хотел и все еще хочет просто сбежать, спокойно выпить свой кофе и уйти в морг, на работу, а потом домой и прочее-прочее-прочее, день за днем, не вплетая в свой обычный распорядок никаких посторонних черноволосых, смуглых, красивых гончаров с дурацким пирсингом на переносице! Эзоп резко вскакивает, поверхностно и быстро глотая воздух, устремляя шальной взгляд на Нортона, глупо ойкнувшего от такой внезапности и так же глупо уставившегося в ответ. Слишком экспрессивно, импульсивно, агрессивно. Эзоп лишь подумал о том, как было бы сейчас хорошо подорваться и убежать, а ноги самостоятельно разогнулись, но самостоятельности не хватило на побег, и седой испугался сам себя же, вновь не готовый к такому своеволию тела. Он надламывает брови в неясной гримасе, спешно выпрямляя плечи и нервно поправляя прическу паучьими пальцами. Карл безумно счастлив знать, что маска сейчас скрывает стыдливый румянец и сжатые в тонкую дрожащую нить губы. Теперь очередь Эзопа прочищать горло, что он и делает, неловко дергая ворот пальто. – Я за.. круассаном, – Бормочет тот, ощущая как горят уши и колотится сердце, словно хочет сбежать так же сильно, как и сам Эзоп. Нортон разочарованно провожает деревянную фигуру взглядом, возможно, ему и не стоило так скоро встречаться с седовласым, но он точно не ожидал такой реакции. Гончар тяжко вздыхает, вырисовывая на крышке своего стаканчика круги, но все же находит в себе силы пустить в след фразу, от которой по спине Эзопа, чуть-чуть не успевшего прикоснуться к дверной ручке кафе, как разряд прошлись колючие мурашки. – Эй! Только не забывай, что я тебя тут жду через пять минут с круассаном, окей? Не уходи пожалуйста. Эзоп, прости, я правда хотел с тобой познакомиться. Останешься со мной, прошу-у? Хотябы немножко.., – И вот опять, и снова, Нортон не замечает, как с размаху вколачивает последний колышек, прямо в грудную клетку патологоанатома, заставляя успокоившееся сердце биться сильнее и сильнее. Эзоп тихо давится воздухом, окончательно заливаясь краской, и, зайдя во внутрь кафе, не ответив ничего мужчине, он уже знает, уже решил для себя, что не уйдет. И дело вовсе не в оставшимся в кресле кейсе. *** – Знаешь, я тут вспомнил, наша первая встреча вне лавки была такой странной, – Нортон не отрывает глаз от экрана телевизора, быстро нажимая на кнопки джойстика, пока на его кровати лежит Эзоп, принявший предложение Кэмпелла устроить у него ночёвку, такой же сосредоточенный на экране и так же быстро кликающий по кнопкам. Джойстики щелкают, смешиваясь с звуками из динамиков, с тихим шумом улицы из распахнутого окна, с темнотой комнаты, разбавляющейся лишь пестрым светом экрана, пляшущим на стаканах, стенах, лицах неизвестными цветами. Нортон вдруг напрягается, прикусывает губу, накреняется вперед и с двойной агрессией долбит по кнопкам, его персонаж так же агрессивно бьёт противника, вызывая кошачье шипение на кровати. – К чему ты это? – Эзоп усаживается, потому что так удобнее играть, утыкаясь коленом в спину сидящего на полу гончара. Его Экзорцист проигрывает, безвольно принимая удары, и Карл, остервенев, недовольно бодает Нортона в плечо, а тот в свою очередь очень ехидно ухмыляется, потому что вычурный силуэт горячо любимого им Соул Катчера только что вырвал сердце красно-черного, сжег его в зеленом пламени, и танцует теперь с трупом пораженного. Эзоп возмущенно задыхается, под удовлетворенные хихикания победителя, только что забравшего приз в виде последнего куска пиццы. – Я с тобой поделюсь, не переживай, – Нортон издевается, поднимаясь с пола, плюхается на кровать рядом, довольно жует и глазеет на надувшегося Эзопа. – Так вот короче, я вообще удивлен, что после того утра в кафешке ты еще согласился со мной встретиться. – У меня не было выбора, я должен был забрать вазу. – Серьезно?! Только из за вазы? – Шучу, – Эзоп тихо хмыкает, вспоминая, как Нортон вымаливал у него сходить вместе погулять, а потом еще заставил записать себя в контактах не как "Нортон Кэмпбелл", а "Нортик бф!!! (и куча сердечек, которые Карл благополучно заменил на черепки)", закормил сладкой ватой и затащил потом к себе в гости, и все это в один день, после которого Эзоп, не привыкший к такой активности, по собственным ощущениям был готов проспать целый месяц, восстанавливая силы. – Юмор это не твое, – Бубнит Нортон дожевывая пиццу, все таки не поделившись, и вопросительно выгибает бровь, потряхивая джойстиком: приглашает на еще одну игру. Эзоп устало кивает, поудобнее скрещивая ноги, уже не обращает внимания на Нортона рядом, сосредоточившись на персонажах в экране. Соул рвется вперед, зажимая Экзорциста в углу, Эзоп хотел уже было атаковать в ответ, но Нортон, похоже, решает, что сейчас самое время для тактики "Зажми в угол и бей ногой!". Карл насупливается, пытается что то противопоставить однотипным атакам, но персонаж даже не успевает оправиться от удара, как получает следующий. – Нортон! – Эзоп обиженно вспыхивает, пихая Кэмпелла локтем в бок, но тот продолжает тупо кликать на несчастную кнопку, так же тупо уставившись в экран. Он заметно нервничает. – Перестань! Это не честно, я сейчас умру! Эзоп не на шутку злится, перестав хоть как то противодействовать жульничеству, отпускает джойстик и следит за тем, как сокращается его линия здоровья, а Экзорцист брызжет кровью, хрипит и складывается от каждого удара. – Эзоп, ты классный, – Брюнет как загипнотизированный, все тычет и тычет, не отрывая глаз от телевизора, он выглядит удивительно серьезным, хотя до этого каждую победу праздновал, как свой день рождения. – Я знаю! Перестань кликать, иначе мы больше не будем играть. – Ты мне нравишься. – Ты мне тоже, но не сейчас! Отдай джойстик, идиот! – Эзоп срывается с места, лезет к гончару, очень даже свирепо принимаясь отнимать игрушку из рук Нортона, а тот в свою очередь не сопротивляется, без крови и смертей отдавая её. – Ты не понял, – Вдруг бормочет он, отрываясь от экрана, где едва живой Экзорцист все еще держит клинки в дрожащих руках, а Соул вальяжно подбрасывает магнит. Нортон смотрит прямо в злые глаза Эзопа, который, почуяв, что то неладное, напрягся и замер. – Я тебя люблю. Это не шутка. Я хочу с тобой встречаться. Карл, как нависал над Нортоном, секунду назад намереваясь расцарапать ему лицо, так и остался в этой не очень удобной позе, переваривая услышанное с весьма ошарашенным видом. В его голове никогда не возникала мысль, что Нортон может испытывать к нему какие то чувства кроме привязанности в дружеском плане. Это почти пугает, Кэмпбелл что, планировал признаться на этой ночевке? Он что, вообще в принципе планировал признаться? Лицо тут же заливает краска, и Карл сухо сглатывает, ощущая, как Нортон медленно поднимает руки, обволакивая его в осторожные объятия. Эзоп вообще в принципе не видел его раньше таким, тихим, спокойным, почти жалостливым, Нортон похож на щеночка, которому сложно отказать, и он кажется ведется, не противясь объятиям. Хрипы Экзорциста, лязг его оружия и амуниции, довольные хихиканья Катчера и шипение зеленого пламени, стрекот сверчков и редкие проезжающие машины, тихое дыхание Нортона, бережно прижимающего к себе замершего в оцепенении и задумчивости Эзопа. Они лежат, слушая ночь, а ночь слушает их сердца, такая же завороженная ими, как и они друг другом, лежат так минут пять или, кажется, десять, или час, или.. Эзоп думает. Он и обычно много думает, но сейчас голова кажется взорвется, потому что его мозг впервые занят тем, на что не может найти ответ. Наверное, тут стоит искать ответ в сердце, но это глупо, банально, и бывает так только в дурацких фанфиках для и от маленьких девочек, Эзоп не читал, но знает, что так может быть только там, и знает, что сердцем думать просто нельзя, но голова идет кругом и ответа не дает, безвыходная ситуация, в которую он сам себя загнал и из которой не очень хочется выбираться, пока волосы на макушке так приятно щекочет чужое дыхание. Все тело словно накрывает тяжелым ватным одеялом, под которым тепло и даже жарко, так хорошо, что не хочется из под него вылезать ни за что, и Нортон, кажется, под тем же самым одеялом, сдержанно дышит и трясется, будто в лихорадке, глаза Эзопа распахнуты, он рассматривает черную футболку гончара, а тот их старательно жмурит, с безумной нежностью прижимая к себе и прижимаясь, он не верит, что это правда, и что они, они вместе лежат вот так вот, но ни за что не позволит этой неправде исчезнуть, раствориться вместе с короткой летней ночью. Паучьи пальцы врача медленно поднимаются по беспокойно вздымающейся груди Нортона, тянут за собой всю руку, и Эзоп осторожно отвечает на объятия, решив, что это будет лучшим решением сейчас. – Ты хочешь со мной встречаться? – Вкрадчиво шепчет Карл, будто боится спугнуть обволакивающую их пелену. В ответ молчание, но Эзоп все понимает. Ему сложно даются слова, как минимум по тому, что он не понимает их значения, вернее нет, понимает, но не может принять и поверить, что сам начал говорить и что теперь в их с Нортоном взаимоотношениях что то изменится. Это странно, но приятно, он готов пойти на жертвы, если гончару это так важно и он этого так хочет, да и в конце концов, и сам Эзоп испытывал что то.. похожее, в самом начале их общения. – Мы можем попробовать. Нортон молча ликует, и его лицо непроизвольно расплывается в широкой улыбке, которую он тщетно пытается спрятать, прикусывая губы, он едва не смеется от фейерверками взрывающегося внутри счастья, прижимает к себе седовласого, мягко утирая свое вспотевшее лицо. И Эзоп снова краснеет, сам не понимая почему, но ему, кажется, нравится этот большой плюшевый медведь рядом, нервно елозящий головой по подушке. Кэмпбелл вдруг подтаскивает седовласого на свой уровень, с такой же нежностью, какой наполнено его каждое прикосновение, глядя в раскрытые в смущении серебряные глаза. Он чуть пододвигается, и теперь носы обоих щекотно соприкасаются, заставляя и самого Нортона, и Эзопа порозоветь, как розовеют по уши влюбленные подростки. Гончар раскрывает рот, но секундно молчит, собираясь с силами и справляясь с душащим сердцебиением, участившимся только от мимолетной мысли о том, что он собирался сейчас предложить. В голове приятно пусто и общее молчание вовсе не мешает, время будто стоит на месте, позволяя свежеиспеченным возлюбленным подольше побыть в этом волнующем моменте. – Эзоп? – Тихо выдыхает брюнет, справившись наконец с смущением, его пальцы медленно очерчивают лопатки лежащего рядом. – Ты.. Я могу кое что попросить? Эзоп заранее задыхается, потому что подсознательно понимает к чему ведет Нортон. Он не противится этому, но собственное согласие не спасает от томительности момента. Его голова мягко кивает сама, позволяя Нортону говорить дальше и делать дальше. – Спасибо.., – Почти беззвучно шепчут в ответ,  Нортон движется еще ближе, почти соприкасаясь с тонкими губами Эзопа, обрамлёнными белыми линиями шрамов, своими. – Я хочу тебя поцеловать, можно? В ответ выжидающе молчат, и именно сейчас хочется верить в фразу "Молчание – знак согласия". Эзоп тоже надеется на нее, потому что произносить такие слова вслух безумно трудно, он сам не знает нужен ли ему этот поцелуй, но он ни в коем случае не против случившегося мягкого соприкосновения губ, мгновенно всецело отдаваясь бегущим по затылку приятным мурашкам. Сердце сжимается в тугой комок, хотя Эзоп обещал себе, что никак не отреагирует, когда Нортон вплетет свои пальцы в его волосы, и продолжит нежный поцелуй, шершавый и горячий из за его губ. Карл тут же жмурится, пряча взгляд от глаз гончара, хочется ответить на эту плавящую нежность, но он не умеет, и лишь слабо двигает ртом в ответ, смущаясь своей неловкости еще больше. А Нортону это, похоже, никак не мешает, и Эзоп, даже закрыв глаза и старательно прячась в себе, чувствует обжигающее тепло и бархатную нежность, исходящую от тела рядом, дрожащего от переполняющих эмоций. Смуглые руки Кэмпбелла старательно изучают спину седого, пуская по его позвоночнику электрические разряды, и Эзоп забывает как дышать, когда Нортон нечаянно кусает бледные губы, спугивая его и вынуждая спрятать горящее лицо в своем плече. Сразу стало безумно стыдно, потому что интимность момента то ли растаяла, то ли усилилась троекратно, и они снова замирают, стесняясь сложившейся ситуации и теряясь в загадках о чувствах друг друга. – Знаешь почему ты почти всегда проигрываешь? – Нортон подает голос первым, окончательно сбивая троготельность момента. Тьма, сгущавшаяся вокруг них, вдруг растворяется, словно кто то сорвал то самое одеяло, показывая, что уже рассвет и что комната наполнена блеклым розоватым цветом, а не синевой глубокой ночи, как казалось раньше. – Потому что ты продумываешь каждый удар и каждую комбинацию, а я просто тычу наугад. Поэтому все твои эффектные выкрутасы бесполезны против непредсказуемости. Экзорцист вообще то контра Соула, он же дух. – Контра это что? – Эзоп, задумчиво помолчав, чуть поелозил, удобнее устраиваясь на загорелом предплечье и щекотно утыкаясь носом в шею Нортона. От сердца отлегла неясная печаль и тревога, охватившая его в тот момент, как только кончился поцелуй и голову забили шальные мысли. Все еще кажется, что это все не по настоящему, не реально, но уже не так отчетливо. – Мм.. Противодействие, думаю? – Мужчина осторожно хихикает, позволяя наконец себе перестать рассматривать спинку кровати и заглянуть в равнодушные, как кажется с начала, глаза напротив, но он все равно замечает то волнение и благоговейный трепет, прячущийся за внешней холодной оболочкой. – Сложно подобрать не сленговые слова, я слишком тупой. Эзоп молчит в ответ, не решаясь отвести взгляд от черных лужиц на лице Нортона. Он думает вовсе не об играх, и в его лице это читается. Что будет теперь, когда их отношения перешли на новый виток, разве подобное может быть между двумя мужчинами и разве Нортон не грезил об длинноволосых красавицах с тонкими ногами? Карл не подходит под это описание. И все же, Кэмпбелл рассказал об этом и даже полез целоваться наплевав на всё и поддавшись чувствам. Эзоп немного завидует этой простоте, потому что сам ни за что не позволил бы себе поступить так же. – Так что.. – Начинает он, прервав очередное затянувшееся молчание. Бледнолицему вдруг стало казаться, что Нортон вот вот заснет, а они еще ничего не обговорили, и сон именно сейчас Эзоп бы не простил. – Что мы теперь будем делать? Что вообще делают влюбленные? Карл вздрагивает от своих слов, потому что говорить "Влюбленные" и подразумевать себя очень странно и почти жутко. Нортон чувствует эту дрожь и крепче прижимает к себе тощую фигуру. – Ну.. Почти все то же, что мы делали все эти месяцы, но нежнее и ближе.. Наверное. Еще обнимаются, целуются и трахаются. Обычно прямо в такой последовательности, – Гончар тихо смеется, не замечая как лицо Эзопа бледнеет и кривится в неясной гримасе. – Обняться и поцеловаться мы успели, осталось только.. – Фу, хватит, я сейчас уйду, – Эзоп не дает договорить, давит пальцами на загривок, чернеющий курчавыми прядями, и Нортон выгибается и шипит, покрываясь вяжущими мурашками. – Хорошо! Прости-прости, это шутка, котенок.. – Нортон опять смеется, покрепче стискивая Эзопа, перекатывается на спину и укладывает его себе на грудь, как большого кота, которым только что и окрестил. – Не называй меня так, – Эзоп фыркает, отмечая для себя, что лежать на Нортоне нет так уж и неудобно, правда, все равно довольно странно, странно до румяности на щеках. – Хочу и буду, – Нортон мягко чмокает Карла в нос, будто они какая нибудь замужняя пара с собакой и двумя детьми. Эзопу кажется это странным и почти диким, он не уверен, что именно так стоит себя вести прямо после признания и первого поцелуя, во всех смыслах первого! А как же куча свиданий перед этим, как же прочие общепринятые вещи, про которые он читал и которые видел в фильмах, как же.. Эзоп все же слезает с теплого тела, усаживаясь рядом, а Нортон тут же укладывается на бок, лицом к нему, мягко накрывает бледные пальцы своими, словно не желает ни на секунду прекращать касаться и гладить. – Когда ты пойдешь домой? – Спрашивает гончар, сплетая свои пальцы с чужими и вызывая очередные мурашки на затылке Карла, смотрит на контраст кожи, а затем мягко касается губами бледных костяшек. – Не знаю... Утром, – Эзоп будто спрашивает, завороженно и с трепетом наблюдая за ласковым жестом. Завтра воскресенье, а значит – выходной и никуда торопиться не нужно, он и сам хотел бы торопится домой: после такой уютной и слегка захламленной студии Нортона, в своей квартире почти некомфортно. – Соходим погулять? Завтра или послезавтра. Это будет свиданием, нашим первым свиданием. Мы обязаны его устроить, – Нортон сам краснеет, после этих долгих объятий он будто размяк, и теперь грустно усмехается своей же неловкости. Эзоп оказался чем то необычным, по сравнению с бывшими девушками гончара, и если честно, он рассчитывал, что Карл откажет и даже будет испытывать отвращение, стоит только Нортону открыть рот и признаться в своих чувствах, но то, как все в итоге сложилось, устраивало его более чем. – Я.. Не против, пошли. Только не сейчас. – До официального утра ещё.. – Нортон смотрит на экран телефона, забавно щурясь от яркого света, а после довольно улыбается, потому что знает – они проведут ещё много времени вместе. – Ещё шесть часов. Чем бы ты хотел заняться, котенок? – Перестань меня так называть, – Эзоп опять морщится от этого нелепого прозвища и чувствует, как горят его уши, потому что сложно не заметить, что интонация, с которой Нортон произносит это свое дурацкое "Котёнок", приятно оседает где то в груди и греет, едва не жжется. Он поражённо падает рядом с лежащим, и старается не обращать внимания на все ещё сплетенные между собой пальцы их рук. Черноволосый же наоборот, счастливо улыбается от уха до уха, и подползает к Карлу, укладывая курчавую голову ему на плечо и исподлобья заглядывая в стыдливо отведенные лужицы глаз. – Давай посмотрим что нибудь? – На неоднозначное покачивание головой в ответ, Нортон хватает пульт свободной рукой и, наконец освободив экран от игровой заставки ожидания, лезет на видеохостинги искать интересное кино. Эзоп тяжко вздыхает, замирая в нерешительности и теряясь в мыслях. Ему нравится, во что вылился вечер, как бы не хотелось это отрицать и как бы не хотелось прятаться от себя же, внезапно научившегося испытывать больший спектр эмоций, не ограничивающийся отвращением и равнодушием. Он бросает скользкий взгляд на черную макушку рядом и решает плюнуть на все свои столпы и устои, поддавшись нахлынувшим нежностям и окончательно утопившись в чувстве нереальности, но такой приятной, черт её дери, нереальности.