* * *
Новый солдат прискакал на коне поздно вечером. Она была без униформы, в обычном сером платье и ободком с бабочками на голове. Она оказалась жутко раздражительная, задающая слишком много вопросов и вечно болтающая. На тот момент Аккерман подумал, что она вообще не достойна этого ободка с бабочками. Леви нахмурился, когда она схватила его за локоть, чтобы не поскользнуться на мытых полах. — Мерзость, — скривился мужчина, с презрением отряхнув рукав форменной куртки. Как же он мечтал поскорее завершить экскурсию, чтобы вернуться обратно в тишину своего кабинета.* * *
Когда Леви вышел на воздух, он увидел Анну, освещенную лучами солнца, отчего ее волосы и лицо стали отливать медно-золотыми оттенками. А платье с маленькими синими бабочками выводило его из себя. Настолько, что руки сами по себе непроизвольно сжимались в кулаки. Анна. Глупое имя для не менее глупой девчонки. — Капитан, вы неплохо смотритесь на фоне зеленой травы, — улыбнулась девушка, освободив ему немного места на скамье. Ему показалось, что её глаза загорелись странным огоньком. — А тебе бы обращаться к старшим только по делу научиться, — хмуро отозвался он, но всё-таки сел рядом с девушкой. От неё исходил крепкий аромат хозяйственного мыла и чего-то особенного, неповторимого. Должен ли нравиться ему этот запах? Нет. Никогда в жизни он не доверял запахам. И сейчас не намерен начинать это гиблое дело. — Капитан Леви, вы всегда такой? — И какой же? — уточнил он, грозно взглянув на глупо ухмыляющуюся девчонку. — Разговорчивый, — прищурилась Анна, плохо скрывая широкую улыбку. И почему-то Леви не злился и не уходил, вместо этого молча смотрел вместе с ней в даль, боковым зрением наблюдая за девушкой в платье с бабочками. И, кажется, он всё больше любит этих насекомых.* * *
Каждый раз, когда Леви не находил взглядом новенькую, внутри будто что-то рвалось, всё тело охватывал необъяснимый страх и он вечно возвращался к ней взглядом. Сначала один раз на дню. Затем более часто. После очень часто. Буквально каждую минуту. Потом всё больше и больше. Пока в один из дней Леви не осенило, что за этот день он ни разу не отвёл от неё взгляда.* * *
Леви было шумно. У него болела голова. Каждый шорох отзывался пульсацией в черепной коробке. Аккерман с роду не болел, но этой осенью он побил рекорд по числу подхватывания простуды — целых два раза, и каждый раз приходила она. Глупая девчонка с не менее глупым именем. — Капитан Леви, я принесла вам лекарство, — с грохотом ворвалась несносная Анна, на ходу расстёгивая коричневую куртку униформы. Аккерман сонно перевернулся набок, чтобы разглядеть похитительницу его покоя, но сразу же закрыл глаза, стоило ему заметить тот самый ободок. — Снова бабочки, — очень сонно пробормотал капитан. — Вы о чем? — дотронувшись до его щеки, девушка нахмурилась. И вместе того, чтобы отстраниться от прикосновений, Леви незаметно потерся о прохладную ладонь. — Вы очень горячий, Капитан. От неожиданности Аккерман приподнял одну бровь, а щеки Анны залились ярким румянцем. Капитан подавил в себе желание коснуться её лица в ответ. — Я не о том. У вас температура! — повысив голос на несколько тонов, пропищала девушка от смущения. — Я схожу за влажным полотенцем и вернусь к вам! — Не уходи, — остановил он её до того, как рука девушки коснулась ручки двери. — Побудь здесь, — брови Аккермана сошлись на переносице, стоило ему увидеть её непонимающий взгляд. — Это приказ. Она вздохнула, осторожно присев подле его кровати. Анна бережно откинула чёрные пряди со вспотевшего лба и мягко, слишком обнадеживающе и ласково улыбнулась. — И как вас угораздило, Капитан. «Это потому что всех бабочек потравили».* * *
— Вам нравятся бабочки, Капитан? Новенькая много болтала. Задавала глупые вопросы, словно они были давними друзьями. Леви она до сих пор не нравилась, но что-то в ней его притягивало. Возможно, её твердолобость и вера в «жили они долго и счастливо». Она, словно панацея, избавляла весь разведкорпус от грозовых туч, созданных из печали людской и горечи потерь. Они обедали на открытом воздухе, а вокруг летали бабочки. Она кружились, перескакивая с одной травинки на другую. Это завораживало. Потребовалось ровно три удара сердца, чтобы ответить. — Нравятся. — А мне нравитесь вы, — безнадёжно искренне призналась она. Он побледнел. Ему было противно. Наверное. Должно было быть противно, но он почувствовал странный укол в груди, а после оно и вовсе рухнуло вниз. — С чего всё началось? — Аккерман сам удивился своему нелепому вопросу, а когда первые буквы вырвались из его рта он уже не смог остановить поток слов. — Разве вы не знаете с чего начинается сильное чувство? — Анна перевела взгляд со звёздного неба на мужчину. Он слабо покачал головой. — С пустяка, Капитан. Она засмеялась невесть чему, и Леви неожиданно залюбовался её лучезарной улыбкой. Он поймал себя на том, что хотел бы видеть ее улыбку и после войны с титанами. Он представил, как широко она будет улыбаться и смеяться, когда узнает, что они перебили всех титанов. Мы обязательно перебьем их всех. Просто доживи до этого дня. Умоляю.* * *
В воздухе мерцали разноцветные бабочки, покрывая землю яркими пятнами. Прошёл год, и девушка заметно посерьёзнела. И где это её сопливое «Вам нравятся бабочки»? Она теперь редко улыбалась и смеялась. Даже когда они вместе купали коней, девушка не произнесла ни слова за прошедшее время. Не то, чтобы его это беспокоило, но её поведение отдаленно напоминало его самого. А после она и вовсе перестала улыбаться. Аккерман вздохнул. Поднял взгляд наверх и стал смотреть, как сотни бабочек летают над их головами. Раньше Леви не задавался вопросом, откуда в разведкорпусе столько крылатых насекомых. Его это попросту не волновало. Но с уходом осени их становилось всё больше и больше, что странно, ведь в такое время бабочки уже должны исчезнуть, чтобы весной появиться вновь. Впрочем, Леви не был натуралистом и не стал в это вдуматься. Хотя он иногда и считал, что упускает из виду что-то важное. — Они облепили меня, — спустя какое-то время подала голос Анна, дотронувшись до его плеча. — Сделайте что-нибудь. Сначала Леви не понял, но когда повернулся к ней, он беззвучно ахнул. И, правда, крохотные и большие, самых разных оттенков бабочки сидели на её блондинистых волосах. Это невероятное зрелище. Она была олицетворением богини Деметры. Она прекрасна. Рот Леви ненадолго приоткрылся, а в глазах заплясали огоньки. — Нужно подождать, — спокойно ответил капитан, скрывая расцветающую улыбку где-то у себя внутри. — Стой и не двигайся. — И долго мне ждать? Леви фыркнул, после чего подошёл к ней, взял за талию и ненадолго оторвал от земли. Бабочки вспорхнули, испугавшись.* * *
— Вы хороший, — уверенно сказала она, снова присев к нему поздним вечером на лавку. — Не понял. — Вы хороший, — она повторила, а Леви повернулся к ней лицом, перехватывая её запястье, когда она попыталась протянуть руку к его волосам. Анна нахмурилась, но продолжила. — Вы хороший, ответственный, надежный, добрый. Вы самый лучший. Вы… именно такой, я знаю. Вы не тот, кем хотите казаться. — Ты хочешь видеть лишь то, что хочешь видеть, — отозвался он задумчиво, глядя на то, как мерцают снежинки на её светлых волосах. Девушка покачала головой: — Я поняла это в самый первый день нашей встречи. — Я могу бросить тебя на съедение титанам в любой момент, если это потребуется. — Нет, — она закрыла глаза. — Вы не способны на это. — Я могу это сделать, — произнёс он со всей откровенностью. Она распахнула глаза и взглянула на него долгим и нежным взглядом, прежде чем заговорить. — Вы хотите очернить себя в глазах своих солдат. Так нельзя делать. Все остальные повелись на это, но не я. Потому что я вижу вас насквозь, из-за этого я и полюбила вас. Она поцеловала его в холодную щёку. Глупая. Вынув руку из кармана, он прижался к ее телу и, наконец, коснулся ее щеки в ответ. Когда невидимые искрящиеся бабочки стали летать вокруг них, Леви и Анна вдохнули морозный воздух, чувствуя биение сердец друг друга. — Я ненавижу тебя, — пробормотал он ей в сантиметре от её губ. — За то, что ты делаешь со мной. Когда она не нашла, что ответить, и когда Леви не смог остановиться, он притянул её лицо к себе за подбородок и поцеловал. Она испустила вздох и улыбнулась в перерывах между поцелуями. Леви Аккераман отдавал ей всего себя, прижимаясь губами к её губам, пока пальцы девушки путались в его жестких, но до безумия приятных на ощупь волосах. Как же она его бесила. Своей покорностью и раздражающей жизнерадостностью. Но как же приятно было обнимать ее за талию, кусать пухлые губы и дышать одним воздухом с этой проклятой девчонкой. Аккерман смотрел в её ясные глаза, что так преданно верили каждому его движению, и от того так сильно сжималось сердце. — Я полюбила вас, — прошептала она и провела рукой по гладко выбритой щеке Леви. Наивная девочка. Этим вечером они сидели над открытым небом до самого рассвета. Она запрокинула голову на его плечо, а Аккерман медленно рисовал пальцем на её спине бабочек. Он не замечал ни мороза, жалящего кожу, ни сильного ветра, что бросил колючие снежинки — ведь на душе было как никогда тепло.* * *
Впервые Леви увидел её больше года назад. Она была невероятно красива. Но он отрицал это, лелея свою веру в то, что истинную красотку можно увидеть только лишь тогда, когда проведёшь с этим человеком некоторое время. Бабочки. Возвращаясь в воспоминания, он понял, что насекомые сопровождали девушку с самого первого её появления. Год назад Леви Аккерман пообещал себе, что никогда в жизни не возьмёт её к себе в элитный отряд. И вот теперь спустя год он лежал в постели поздней ночью и смотрел на светлую макушку, пристроившуюся у него на плече. Леви мог с легкостью посчитать их поцелуи на пальцах одной руки. Четыре. Он украл у неё всего четыре поцелуя. Но какие же они были сладкие. Дурманящие разум. В первый раз это закончилось ничем. Они разбежались по комнатам через пару часов после произошедшего. Второй раз она нервно захихикала, когда он страстно и глубоко поцеловал её около конюшни, прямо перед вылазкой. Грандиозным был третий поцелуй — Анна поцеловала его настолько целомудренно и невесомо, что он даже усомнился, было ли это на самом деле. Он позволил ей уйти, когда она разрыдалась прямо перед ним. Он понял, что совершил роковую ошибку и с раскаянием выпустил её из своей спальни. В четвёртый раз она вновь пришла к нему. Последствия поцелуя закончились хриплым стоном, двумя липкими телами и неземной эйфорией.* * *
Эта зима была самой холодной и суровой. Это вылазка оказалась самой неудавшейся из всех остальных. Погиб целый отряд. Остался перевариваться в желудках отвратительных титанов, медленно превращаясь в органическое месиво. Леви смотрел на труп, лежавший у дерева. Смотрел бесцветным, абсолютно пустым и мертвым взглядом. Стоя на коленях над её трупом, Леви думал, что судьба лишь снова пошутила над ним. «Ты же не думал, что она будет жить вечно? Смертные на подобное не способны». Ему нечем дышать. Мысли путаются, а мир дрожит, трескается и осыпается на осколки. Акккерман смотрит вперёд, и его мир рушится. Гребанное видение. Он видит мираж Анны. Это она. Призрачная улыбающаяся Анна протягивает к его лицу руку, но та лишь проходит сквозь плоть. Она, сдавшись, безвольно опускает конечность вдоль туловища и последний раз взглянув на него, рассеивается пеплом на холодней земле. И он понял. Её больше не стало «Вы любите бабочек?» Осколки превращаются в пыль. «Я полюбила вас» Грудь стягивает и пронзает боль. Жарко. Душно. Ему нечем дышать. Верните ее.* * *
В разведкорпусе было нашествие бабочек. Целый вихрь, миллиарды бабочек летели, будто ураган. Леви впервые видел подобное. Завораживало. Мужчина стоял на крыльце и вспоминал её. Тот день. Девушка, на которой сидели бабочки. Она была удивительно хмурая, даже раздраженная. И, вспоминая это, Леви невольно улыбался. Он безумно скучает. Он скучает. Он давно мертв изнутри. Нашествие бабочек в пронзительно голубом небе. Леви тянул руку, а они пролетали мимо. Так ни одна из них не села на него. Скорее всего, они знали, что он излучает опасность. Амели не знала, и он её сломал. — Ужасно, — простонал командор Пиксис, встав рядом с мужчиной. — Когда это всё закончится? Это просто невыносимо. Они такие противные. Боже, это нашествие насекомых просто отвратительно. Не понимаю, почему их не перетравили ещё. На улицу не выйдешь, не потренируешься. Фу, как ты можешь ими восхищаться? Мерзость. — Вы правы. Мерзость. Через полчаса они улетели.