Знай: я всегда буду рядом

У Питера был ужасный, отвратительный, плохой, очень плохой день. Он начался с обычного ограбления: два подростка постарше пытались обчистить парня лет двенадцати на вид. Они весьма не дружелюбно отреагировали на замечание Питера: «Почему это вы не в школе?», достав одинаковые складные ножи, чьи острые лезвия опасно блеснули на солнце. Оба парня были крепкими, но не настолько, чтобы Питер не расправился с ними легко и быстро, хорошенько обмотав паутиной. В процессе ему прилетело острым коленом по рёбрам, но это стоило облегчённой улыбки на лице пострадавшего парнишки. По пути к другому месту он впечатался лицом в стену, не успев вовремя схватиться за паутину. Такое происходило уже не в первый раз. Он был настолько вымотан, что начинал «спотыкаться» на самых простых вещах, неправильно рассчитывая расстояние и перебарщивая, отчего едва успевал предотвратить падение наземь. И, как будто этого было ему недостаточно, огибая толпу, он замер, почувствовав знакомый запах тётиных духов. Он завертел головой, вслепую ища источник аромата, хотя глубоко внутри понимал, что это не могла быть его тётя. Но, может, всего на краткий миг… Конечно, это была не она, и он едва дополз до ближайшего переулка, где устало откинулся спиной о стену, трясясь от охвативших его эмоций. И, раз уж он ступил на путь воспоминаний, Питер решил зайти в кафе, где работала ЭмДжей, хоть и прекрасно осознавал, что лишний раз разбередит рану. После того раза, когда он в первый раз пришёл туда и увидел, как хорошо ЭмДжей и Неду без него, Питер дал себе слово, что больше он в это кафе не вернётся. Какой смысл вторгаться в их жизни, когда им одним гораздо лучше, их будущее распростёрлось перед ними, готовое даровать новые достижения, будущее, в котором ему не было места?! Как бы ни было больно держаться в стороне, было мучительно подглядывать за ними и видеть, как они счастливы, смеются и разговаривают вместе, их волнует только то, как будет выглядеть кампус колледжа и найдут ли они там друзей, совершенно не обращая внимания на то, что — вернее, кого — у них отняли. Сердце Питера разрывалось на части, он ещё немного постоял на улице и отправился домой, едва отрывая усталые ноги от асфальта. Он вошёл в квартиру, закрывая за собой дверь, и сполз на пол. Питер откинулся спиной на дверь и глубоко вздохнул, чувствуя, как сила притяжения пригвождает его к земле. В последние дни всё его тело казалось тяжелее, на восстановление сил и энергии, чтобы ровно держаться на ногах, уходило вдвое больше времени, а когда он летал на паутине и сражался с очередными плохими парнями — и того больше. Даже дышать было тяжело, не говоря уже о движении; и он частенько просто неподвижно лежал на полу, пока не наставало время идти на патруль или заступать на свою смену в магазине. Базовые потребности в еде и воде отходили на второй план, пока живот уже не начинало сводить от голода, а голова не разрывалась от боли, что отражалось и на его учёбе, на которой было трудно сосредоточиться. Умом он понимал, что всё это нужно ему, чтобы выжить, чтобы продолжать жить ради других, но было трудно мотивировать себя, когда тяга к забвению казалась такой манящей. Иногда он задавался вопросом: ради чего это всё? Эта боль, душевные терзания и одиночество — ради чего? Ради города, где его считают угрозой? Где к нему относятся, как к какому-то преступнику? А потом он видел чей-нибудь твит со словами благодарности Человеку-пауку за его работу, или какая-нибудь леди угощала его чурро за спасение кота, и он напоминал себе, что вот это — бескорыстная помощь другим вне зависимости от признания — в конце концов и имеет значение. Радость, которую он видел на лицах людей, когда сражался за них и их права, — вот что держало Питера на плаву, когда он уже был готов всё бросить. Это всё и последние слова тёти Мэй: «С большой силой приходит большая ответственность.» Ему были даны способности, намного превосходящие человеческие, чтобы помогать другим, и он помогал. Это всё того стоило; положение в мире было гораздо важнее его скромной жизни. Питер Паркер был неважен в этом огромном механизме. Он бы отдал свою жизнь за своих родных, за жителей, которых он защищал. Он не боялся и не жалел, но каждую ночь он рыдал из-за утраченных прежней жизни и дорогих ему людей. Чувство опустошения росло с каждым днём и не думало останавливаться. Он боялся, что однажды оно поглотит его целиком, доведя до точки невозврата. Но будет ли кто-нибудь по нему тосковать, если это случится? Будет ли кому-то не всё равно, если в один день он просто исчезнет? Будут ли его вообще искать? Кому было не наплевать на Питера Паркера? Кто бы мог поддержать его, когда он плакал, когда тяжесть этого огромного мира была слишком велика для его юных плеч? Были ли такие люди вообще? Он вернулся туда, откуда начинал; хотя, нет, даже хуже, потому что раньше у него хотя бы были тётя Мэй, Нед и ЭмДжей, а потом ещё Хэппи и мистер Старк — нет — Тони. Но теперь у него не было никого, ни единой души. Ему отчаянно хотелось, чтобы хоть кто-нибудь его понимал или просто узнавал. Он привык быть невидимкой, изгоем, чудаком. Но он не знал, что значит настоящая анонимность до всего этого. Было трудно поверить, что ты вообще существуешь, когда люди, казалось, смотрят сквозь тебя. Он лелеял мельчайшее взаимодействие с прохожими, короткие улыбки и кивки головой, тихое «спасибо», когда он придерживал кому-нибудь дверь, взмах детской руки на прощание в магазине. В такие моменты он мог забыть, что он — никто и дома его никто не ждёт. На мгновение он чувствовал себя человеком. Патрулирование немного помогало, погружение в работу с головой удерживало мрачные мысли в узде. Но ненадолго. В тиши ночи они настигали его снова. Скорбь ложилась на плечи, словно наброшенный на них пиджак, сжимала его в удушающих объятиях, как верный старый друг, который всегда рядом. Сны полнились кошмарами, реальными и выдуманными, воспоминаниями, которые он лучше бы вычеркнул из памяти, все те моменты, когда он не смог, все те люди, которых не спас. Вина и боль сливались воедино, и он утопал в них. Но он лучше бы видел кошмары, чем сны, в которых его подсознание играло с ним злые шутки. Те сны были хуже. В них тётя Мэй была жива и встречала его тёплыми объятиями, в воздухе витал аромат её парфюма; или свидания с ЭмДжей на крышах, его рука в её… А потом он просыпался и окунался в жестокую реальность. Сколько бы он отдал ради ещё одного марафона «Звёздных войн» с Недом, бессонной ночи за сборкой лего, новых разнообразных теорий. Он бы даже на один день вернулся в школу, волнуясь о таких простых вещах, как домашнее задание, подготовка к экзамену или избегание Флэша с его новой одержимостью им. Вместо этого он самостоятельно готовился к итоговым экзаменам, проходя путь, предназначенный ему и только ему одному. Он тосковал по той нормальной жизни, если его прежнюю жизнь можно было назвать нормальной. Но теперь эта новая жизнь была его нормой. Герой, стоящий перед лицом несправедливости, одинокий маяк надежды. Питер сидел на полу уже бог знает сколько времени, часы на кухне громко отсчитывали секунды в тишине. Ему следовало бы встать и поесть чего-нибудь, может, принять душ и изучить новый параграф в учебнике. Тем не менее, он так и не сдвинулся с места, не думая ни о чём: в голове не было ни единой мысли. Он миловался с горем, как сказала бы тётя Мэй, позволяя негативным эмоциям распалиться в глубине души, пока он снова не запер их на какое-то время. Наконец, на секунду туман развеялся, рассудок прояснился на краткий миг, за который Питер успел убедить себя съесть хотя бы бутерброд с арахисовым маслом и джемом, как вдруг паучье чутьё забило тревогу, предупреждая о неизвестной опасности. Он встал, рыская взглядом по практически пустой квартире в поисках хоть какого-то признака враждебной активности, но ничего не обнаружил. Он выждал несколько минут, а затем отмахнулся от предупреждения и направился на кухню. Раздался какой-то громкий свистящий звук, и перед Питером возник разноцветный портал, а следом — ещё один. Не успел он даже отреагировать на внезапное вторжение, как из порталов показались два знакомых лица. — П-Питер?! И ещё один Питер? — Питер переводил взгляд с одной своей альтернативной версии на другую. — Что вы здесь делаете, ребята? Старший Питер, Второй Питер, вновь одетый, как молодёжный пастор, переглянулся с Третьим, и оба одновременно пожали плечами. — Без понятия. — Третий Питер перебирал в пальцах шнурки толстовки. — Я работал над проектом, как вдруг почувствовал, что меня куда-то тянет, как будто кто-то меня зовёт. Я не мог сопротивляться, мне нужно было узнать, откуда идёт этот звук. Я прошёл пару кварталов, а потом появился портал, и я подумал: «Эй, почему бы и не заглянуть туда?». И вот я здесь, — закончил он с причудливой ухмылкой, перекатываясь с пятки на носок. — То же самое, — вступил в разговор Второй Питер. — Я почувствовал какую-то мощную волну отчаяния. Она как будто сдавила мне грудь, резко стало трудно дышать, как будто на меня давило что-то тяжёлое. Передо мной открылся портал, и когда я прошёл сквозь него, это ощущение стало даже ещё сильнее. Я чувствовал, что портал приведёт к тебе. — Он тепло улыбнулся младшему Питеру, который пристально изучал своих гостей. — Зна-а-ачит… вас двоих привела сюда какая-то сила? — переспросил Питер, мысленно перебирая теории, которые могли бы объяснить данный феномен. — Ага, меня как будто кто-то звал, ну, на помощь, — ответил Третий Питер, Второй согласно кивнул. Питер широко распахнул глаза, но удержался от комментариев. — Хах… странно. — Единственное, что выдавил из себя он. — Так значит, это твой дом, да? — Третий Питер с любопытством обвёл взглядом квартиру и плюхнулся на потрёпанный жизнью диван. — Чувак, дизайнчик, конечно, отстой. — Эй, у меня минимальная зарплата! — воскликнул Питер, стыд волной окатил его с головы до ног. — Всё равно ко мне некому приходить, — пробормотал он чуть позже. — В смысле? — удивился Второй Питер, но Питер уже повернулся к нему спиной. — Эм, ребят, может, вы чего-нибудь хотите? — Он поспешил к холодильнику и открыл дверцу. Внутри были лишь полдесятка яиц, какие-то холодные закуски, сыр, банка джема и прокисшее молоко. — Затем он принялся открывать кухонные ящики: — У меня есть кое-что для сэндвичей, а ещё рамен и… ещё рамен? — скромно предложил он. — Я ничего не покупал уже недели две. — О-о-о, я бы не отказался от рамена! — воскликнул Третий Питер. — А мне просто воды, если у тебя есть, — сказал Второй Питер. Питер отодвинул коробку с молоком и выудил пару бутылок с водой, спрятавшихся у самой стенки холодильника. Он взял одну и бросил её Второму Питеру, а затем принялся готовить две порции рамена. Удивительно, у него снова проснулся аппетит, и поесть лапши вдруг показалось замечательной идеей. Через десять минут он присоединился к двум супергероям на диване, держа в руках по дымящейся миске. — Вот, угощайся, Питер Три, — сказал он, протягивая тому тарелку. Третий Питер принял её, поморщившись. — Может, перестанем так называть друг друга? Немного раздражает. — Питер прав. Незачем так зваться, кроме нас троих тут ведь никого, — добавил Второй Питер. — Ладно, тогда как вы хотите, чтобы я вас называл? — В моём мире меня обычно зовут Питом, — подсказал ему Второй Питер. Пит и Питер подождали, пока Третий громко втянет ртом лапшу. Тот перехватил их взгляды и замер на полпути. — Что?.. Ой, да ладно! Почему я должен менять своё имя? — едва не хныча протянул он. — Потому что это моя вселенная, и я застолбил имя Питер, — усмехнулся Питер. Третий Питер драматично вздохнул. — Ла-а-адно-о. Тогда, видимо, мне остаётся Паркер. Удовлетворённые сменой имён, они принялись обсуждать свои жизни за едой. Пит принялся рассказывать об их с ЭмДжей недавней годовщине и поездке на побережье Мэна. Питер и Паркер, однако, быстро перевели тему, осыпая его вопросами про органическую паутину, пока самый старший среди них не покраснел до кончиков волос от неожиданного внимания. Тот поспешил переключиться на Паркера, который проговорился, что пытается найти способ поддерживать с ними двумя контакт. — Что-то типа мультивселенского телефона? — спросил Питер. — Типа того. — Паркер почесал затылок. — Не знаю, насколько научно это звучит, но я хочу попробовать. — С твоими-то мозгами, я уверен, ты всё сможешь. — Пит подбадривающе ему кивнул. Паркер потупился, его губы тронула скромная улыбка. Тихо радуясь про себя, он с громким хлюпаньем втянул ртом остатки лапши. — А у тебя как дела, Питер? Как ЭмДжей и… как его? Нед? Питер вздрогнул, выражение его лица тут же сменилось, но он поспешил натянуто улыбнуться. — У них всё хорошо. Да, всё хорошо. — Он резко кивнул. — Я отнесу, если ты всё. — Он подхватил пустую миску Паркера и отнёс в раковину, его движения были скованными и рваными. Этот неловкий ответ не прошёл мимо ушей двух других Питеров, те посмотрели на него с одинаковым выражением беспокойства на лице. Что-то было не так с младшим Питером, и почему-то они догадывались, что их неожиданное появление было с этим связано. Питер опустился на диван, но тут же вскочил, как только Пит открыл было рот. — Боюсь, у меня не очень-то много развлечений. Может, где-то есть карты или, может быть… — Питер… — У меня есть телевизор, но на нём работают где-то пять каналов, так что… — Эй, Питер… — Но я уверен, я найду что-нибудь посмотреть на ноутбуке, хотя Интернет тут такой себе… — ПИТЕР! Питер наконец прервал своё нервное бормотание, когда оба Питера одновременно закричали его имя. — Что случилось, приятель? Может, из-за мягкого тона в голосе Пита или из-за доброты в глазах Паркера, в общем, из-за чего бы то ни было защитные барьеры, которые выстраивал Питер, рухнули под столь пристальным вниманием. Как давно никто не спрашивал его о его состоянии. В последний раз это было в библиотеке, когда он выбирал какие-то книги, и библиотекарь спросила, как прошёл его день. Он едва не расплакался прямо там, но смог удержать себя в руках. Сейчас у него было внимание его названных братьев, которые никуда не собирались уходить в ближайшее время. — …Эм… после того, как вы, ребята, ушли, заклинание… — начал он дрожащим голосом, цепляя пальцами ткань костюма. Он даже не подумал переодеться. Костюм ощущался, как вторая кожа, иногда он забывал, что вообще одет в него. — Оно было нестабильно. Мультивселенная рушилась. Мне пришлось… — он сорвался и потупил взгляд. — Мне пришлось всё исправить. Мне пришлось всё вернуть обратно. Иначе бы мир был разрушен, и в этом виноват был бы я… — Что ты сделал, Питер? — Мне пришлось… Доктор Стрэндж сделал так, чтобы все забыли, кто я такой, кто такой Питер Паркер. Это был единственный способ всё исправить, остановить новые порталы. Вот, он сказал это, секрет, который он хранил в самом укромном месте, секрет, который никто не мог узнать. Никто не знал, на какие жертвы ему пришлось пойти, чтобы всех спасти, никто не знал, чего ему это стоило. Он утратил имя, потерял друзей. Он стал Человеком-невидимкой, одиноко влекущим своё существование. — Погоди… значит, никто не знает, кто ты такой? Даже твои друзья? — поразился Паркер, весь его вид кричал о неподдельном удивлении. Питер помотал головой. — Ох, Питер… Пит даже не мог себе представить, насколько сильное одиночество пришлось испытать его юному двойнику. Подумать только: всё это время он страдал совершенно один, пока он и Паркер беззаботно жили в своих вселенных. У них были те, кто ждал их дома. Питера же никто не ждал. — Тогда почему мы тебя помним? — Паркер по-прежнему пытался переварить услышанное. — Может, потому что ты тоже Питер? Как бы ты забыл самого себя? — предположил Питер. — Верно. Возможно. Не знаю. — Паркер запрокинул голову на спинку дивана и простонал: — А-а-а, магия — ужасно странная штука! — И не говори. — Питер точно усвоил этот урок. Это был последний раз, когда он «играл» с магией. Ставки были слишком высоки. — Питер, как ты с этим справляешься? — задал Пит, как ему казалось, самый важный вопрос. Они могли бы обсуждать безумную науку до посинения, но его беспокоило ментальное здоровье Питера. Люди — социальные существа. Даже законченные интроверты нуждаются в ком-то, с кем можно поговорить. Полное отчуждение портит человеческий разум. — Со мной всё отлично, да. — Пожал плечами Питер. — Набираюсь сил. — Даже Питеру было до боли очевидно, насколько плохо он лжёт. — Он съёжился под взглядом Пита. — Могло быть и лучше, честно говоря. Питер почувствовал, как на глаза навернулись слёзы и как задрожал подбородок; он резко вытер глаза рукой, чтобы не пролилось ни слезинки. Он не мог сломаться прямо сейчас. Он должен быть сильным, он должен быть Человеком-пауком. Человек-паук не плакал, не лежал в постели пялясь в потолок до самого восхода солнца. Не подскакивал, как ошпаренный, когда кто-то в набитом битком вагоне метро случайно задевал его руку, его тело уже забыло прикосновения. Ничего из этого не относилось к Человеку-пауку. Он был героем и мстителем для одних и угрозой для других. Он был сияющим светом во тьме городских трущоб, символом мира. Но Питер Паркер был всего лишь парнем, сломленным парнем, тоскующим по тому, что у него отобрали и что он никогда не вернёт. — Питер… — Всё хорошо, правда. Ничего особенного… — всхлипнул он. — Питер, ничего не хорошо, — возразил Пит твёрдым, но добрым голосом. Паркер встряхнул головой. — Да, чувак, звучит просто ужасно. Я бы, наверное, сошёл с ума через неделю. Но ты живёшь так уже несколько месяцев, да? Пит одарил его взглядом, буквально говорящим: «Ты делаешь только хуже». — Что? — одними губами спросил Паркер. — Это же правда. Пит закатил глаза и повернулся к Питеру, вздрогнув при виде тихо стекающих по лицу юноши слёз. Питер был устрашающе спокоен и явно не замечал, что плачет. Он просто стоял на месте, глядя вдаль, забыв о своих гостях. — Питер? Питер медленно обернулся к нему и улыбнулся самой грустной улыбкой, которую когда-либо видел Пит. Как бы Питер ни пытался убедить их, всё было далеко не хорошо. — Иди сюда. — Пит встал с дивана и подвёл к нему Питера, чтобы тот сел рядом. Питер ожидал от них пустых слов вроде «Всё будет хорошо» или «Держись», бесполезных клише, которые никак не помогали залечить раны. Однако Пит притянул его в объятия, его руки тёплым коконом обвились вокруг него. Питер вздрогнул от физического контакта, кожу закололо. Он начал дрожать и, казалось, не мог успокоиться. Первый всхлип вырвался из груди неожиданно, поразив их всех. Питер вцепился в Пита мёртвой хваткой, от которой у обычного человека уже появились бы синяки, но для Пита это было сродни лёгким объятиям. Он позволил Питеру молча поплакать у себя на плече и перевёл взгляд на Паркера, смотревшего на сжавшегося в комок парня. Его глаза тоже блестели, он опустил ладонь на спину Питера, чувствуя, как тот вздрагивает. Он тяжело и устало вздохнул и подался вперёд, пока не уткнулся лбом в руку Пита. У него разрывалось сердце при виде разбитого младшего братишки. Он был слишком юным, чтобы переживать такую трагедию. Но это было проклятие Паркеров. Украденное детство, смерти любимых, ноша в виде целого огромного мира, упавшая на плечи. Только они знали боль друг друга, только они понимали. Даже когда у них не было никого, они были друг у друга. Теперь, когда ящик Пандоры был открыт, Питер почувствовал, как всё хлынуло наружу: вся боль, тоска и злоба на свою жизнь. Ему хотелось кричать и плакать, по-детски закатить истерику, воззвать к небесам: «ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО!», но какой от этого толк? Это ничего бы не изменило. Единственным его выбором было двигаться дальше и принять новую жизнь, и он пытался. Правда пытался. Но это было сложнее, чем казалось, удушающее по своим масштабам. — Эй-эй, полегче, приятель. Иначе тебе будет плохо. — Услышал он голос Пита где-то над головой. — Я-я не могу.! — еле выдавил он, и этот отчаянный писк был едва различим. Слёзы продолжали литься без остановки, дыхание было резким и судорожным. Бурлящие, как в жерле вулкана, эмоции вот-вот грозили затопить его с головой, если он не возьмёт над собой контроль, не вздохнёт и не вырвется на поверхность. Но у него просто больше ничего не осталось. — Нет, можешь. — Пит осторожно отстранил его, и Питер едва не вскрикнул от утраченного контакта. Пожалуйста, не отпускай меня. — Давай, дыши, можешь? Просто сделай глубокий вдох. — Пит наклонил его вперёд — тот зажал голову между коленями, — придерживая под спину и грудь. — Глубокие вдохи… Вот так. Питер медленно попытался восстановить дыхание, поначалу задыхаясь, но вскоре ему стало легче дышать, его грудь вздымалась и опадала в нормальном ритме. Теперь, немного успокоившись, он почувствовал последствия своего эмоционального взрыва. Голова раскалывалась от пульсирующей крови, глаза неистово болели. Тело затекло от слишком долгого сидения в одной позе калачиком, его и без того болящие мышцы сопротивлялись любому следующему движению, сулящему боль. Внезапно он почувствовал головокружение и тошноту. Всё, чего ему хотелось, — лечь и отключиться на ближайшие несколько недель. Никто же не станет возражать, если он возьмёт небольшой перерыв, верно? — Молодец. Так лучше. — Пит повернулся к Паркеру, но тот уже встал и принялся искать обезболивающее и воду. Он вернулся и протянул Питеру таблетки и бутылку воды, тот благодарно принял их и послушно выпил лекарство. Паркер сочувствующе ему улыбнулся. — Ты всё держал в себе, да? Питер кивнул, сжимая в руках бутылку — пластик затрещал под пальцами. Он не мог позволить себе погрязнуть в скорби. Он был просто благодарен за то, что его двойники были рядом и не дали ему развалиться на части. Если бы это произошло, он бы не нашёл в себе сил вернуться в прежнее состояние. Пит начал было что-то говорить, как вдруг остановился. Что можно сказать в данной ситуации? Какие слова могут собрать и склеить разбитые осколки? Всё казалось неправильным и неподходящим, чтобы затянуть зияющую гноящуюся рану в сердце Питера. В растерянности Пит не знал, что делать со своим братом, когда Паркер взял ситуацию в свои руки. — Эй, не позволяй этому утащить тебя на дно. Я понимаю, это всякому тяжело… — Он замер. — И ты всего лишь ребёнок. Но, Питер… Эй, посмотри на меня. — Он опустил голову, чтобы заглянуть Питеру в глаза. — Я бы забрал эту боль себе, если бы мог. Поверь, забрал бы. Но тебе просто придётся жить с этим, и последнее, чего бы мне хотелось, чтобы ты стал таким же жестоким, как я, и видел мир только в сером цвете. Но в жизни гораздо больше хорошего, поверь. Не теряй душу, парень. Просто живи потихоньку, день за днём. Это всё, что ты можешь сделать. Питер поднял на него взгляд покрасневших глаз, вытер подсыхающие дорожки под носом и всхлипнул. — …Я так по ним скучаю… Паркер кивнул, его подсознание тут же подкинуло черты Гвен, её золотистые волосы, улыбку, которые являлись ему во снах. — Я знаю. — Он заключил его в новые крепкие объятия. — Но у тебя есть мы, да? Мы, паучки, должны держаться вместе. Питер слабо посмеялся в ответ, Пит подхватил его смех. — Понимаю, этого мало, но хотя бы немного успокаивает, что у тебя по крайней мере есть два человека, которые беспокоятся за тебя. Не за Человека-паука. За тебя, Питер Паркер. — Пит сжал колено Питера, в его взгляде плескалось искреннее сострадание. Питер робко улыбнулся ему в ответ. Он по-прежнему чувствовал себя слабым и хрупким, словно ещё немного давления — и он развалится на части. Но в данный момент хотя бы боль ушла. В сердце воцарился мир, и даже если это было временно, сейчас ему было в тысячу раз лучше, чем в эти последние несколько месяцев. Питер вдруг зевнул, привлекая внимание Пита и Паркера, и те всполошились. Пит потянулся, похрустывая спиной. — Наверное, нам пора спать. Сегодня был долгий день. — Спать? — Паркер посмотрел на часы. — Сейчас только одиннадцать! Ещё рано, дедуля. — Дедуля?! Сколько, по-твоему, мне лет? — спросил Пит, явно встревожившись. Питер и Паркер переглянулись. — Не знаю… Пятьдесят? — …Мне сорок шесть, — сказал самым тихим голосом, какой только возможен, Пит. Он же не выглядел настолько старым, правда? — Это по сути уже пятьдесят! — Нет! Будешь в моём возрасте, поймёшь, что каждый год на счету. Паркер ткнул в него пальцем. — Ага! Значит, ты признаёшь, что ты старый. — Я не об этом! — Пит оборвал себя на полуслове и взглянул на Питера, пытавшегося сдержать рвущийся наружу смех. — Думаешь, это смешно? Он издевается над старшими! — О, значит, теперь ты прикрываешься возрастом! — Паркер покачал головой. — Как удобно. — Не переворачивай мои слова. — Пит откинулся назад, обращаясь к этому несносному среднему ребёнку. — Ладно, сколько тебе лет? Паркер поёрзал на месте, кашлянув. — …Тридцать восемь… — Ого, вы такие древние, — нашёл момент вступить в разговор Питер, вечно жалующийся, что он самый младший, и в кои-то веки гордый этим фактом. Пит метнул в Паркера недоверчивый взгляд. — Он только что назвал нас древними? Мы же не оставим это так просто, а, Паркер? — Не-а. Нельзя терпеть такую наглость от младенца. — Эй! Мне… — Питер озадаченно замер. После Щелчка он так и не понял, как отсчитывать возраст. Вот только тебе было шестнадцать, как вдруг проходит пять лет и все вокруг повзрослели без тебя. В этом случае его возраст зависел от формальности. Всё зависело от того, кто спрашивал. — Хах, он даже не знает, сколько ему лет, — поддразнил Паркер. — Что за дитё. — Я не дитё! — тихонько вскипал Питер, пока Пит и Паркер смеялись над ним. — Дитё, дитё, дитё! — запел Паркер, тыкая в Питера пальцами, отчего тот вскрикнул. — А-а! Ещё и боящееся щекотки дитё! — Ай! Нет… Уйди! — Хихикая, Питер тщетно пытался оттолкнуть от себя атакующие его живот руки. — Прекрати! Ему удалось вывернуться, но он поскользнулся и совершенно неграциозно свалился на пол с громким стуком. Он свернулся клубком, защищая грудь и живот от дальнейшей атаки, и перешёл в словесное наступление в сторону Пита и Паркера: — Вы просто ужасны. — Для этого и нужны старшие братья, — сказал Пит, растянув губы в зловещей улыбке. — Чтобы издеваться над тобой. — Поэтому теперь почаще оборачивайся, потому что этот паук может просто… Укусить! — Паркер ринулся вперёд, и Питер вовремя успел откатиться. Он встал в дальнем конце комнаты, недоверчиво глядя на Паркера и Пита, а те всё так же забавлялись над его реакцией. Пит утёр глаза, посмеиваясь. — Ладно, шутки в сторону, тебе действительно нужно отдохнуть, Питер. Ты выглядишь измотанным. Питер решил, что в его словах есть доля правды. Ему бы не помешали хороший горячий душ и свежая одежда. Он буквально слышал, как его зовёт кровать из соседней комнаты, умоляя его окунуться в её мягкость (больше рыхлость, но сейчас ему подошло бы что угодно). Однако, когда он подумал о том, что ему придётся оставить Пита и Паркера, в его груди что-то болезненно сжалось. Он не хотел, чтобы эта ночь заканчивалась. Это было первое настоящее общение за все эти месяцы, и он не хотел уходить и возвращаться в снова пустую гостиную. Пит почувствовал его смятение и ободряюще кивнул. — Мы будем здесь, когда ты вернёшься. — Обещаешь? — Слово сорвалось с языка быстрее, чем он успел подумать, и как же по-детски это прозвучало. — Обещаю, — ответил Паркер. — А теперь шагом марш в душ. От тебя воняет! — Нет, это от тебя! — закричал Питер, пробежав мимо него и Паркера в ванную. Услышав шум воды, Паркер рухнул обратно на диван. На сердце было тяжело после разговора с Питером, и он знал, что Пит чувствует то же самое. — Он всего лишь ребёнок… Он через многое прошёл, пережил такое, что нам и не снилось. Он потерял не одного, а трёх близких людей… Пит. — Паркер смерил Пита решительным взглядом. — Нам нужно что-то сделать. Я не могу оставить его вот так. Я только встретил вас, ребят, и я не могу… — Он осёкся, словно боялся, что сказав это вслух, вызовет проклятие Паркеров. Он нашёл части себя, о нужде в которых даже и не догадывался, и будь он проклят, если позволит хоть чему-нибудь у него их отобрать. Пит тяжело вздохнул. — Я понимаю тебя. Я думал о вас двоих с тех пор, как вернулся в свою вселенную. — Он тоскливо улыбнулся. — Иногда я ловил себя на том, что думал: «Первому Питеру это было бы интересно» или «Питер 3 захотел бы это попробовать». Жизнь перестала быть прежней после того, как я узнал о вашем существовании. Паркер выпрямился, тихо простонав и запустив руки в волосы. — Должен же быть способ, чтобы мы могли поддерживать связь. Не знаю точно, как, но я его найду. Клянусь. — Если и есть кто-то, кто может найти решение, то это ты. — Пит легонько пихнул его кулаком в плечо. Паркер медленно кивнул, его мозг уже подбрасывал ему идеи, которые надо будет проверить позже. — Я просто… Я просто хочу, чтобы мы могли остаться с ним ненадолго, пока он не встанет на ноги. — Понимаю. Но мы нужны нашим вселенным. Им нужен Человек-паук. — …Только не моей… — мрачно прошептал Паркер. Пит уже хотел было отреагировать на это заявление, но их обоих отвлёк звук в ванной: Питер выключил воду. Через несколько секунд он вышел в гостиную, одетый в пижамные штаны с Хэллоу Китти и футболку с надписью «I survived my trip to NYC». Его волосы были ещё слегка влажными и завивались на концах, отчего он выглядел ещё младше. Пит подавил желание пошутить по поводу его внешнего вида и ещё сильнее растрепать эти кудри. Чем раньше они уложат Питера спать, тем лучше. Казалось, он рухнет навзничь в любой момент. — Прикольная пижама, — съязвил Паркер. Питер изогнул бровь в недоумении и мельком взглянул на свой наряд. — Ох. Мне её дал мистер Старк. — Воспоминания о событиях, предшествующих появлению у него этой пижамы, тут же всплыли в памяти, вызывая смешанные эмоции. Тот день на крыше, казалось, был так давно, в те времена, когда его единственной проблемой было доказать себе, что он достоин звания «дружелюбного соседа Человека-паука», доказать это и своему наставнику. Какой простой была его жизнь. — Ты как-то говорил о нём раньше. Он был частью вашей музыкальной группы? Мстители? — сказал Пит. — О да! Расскажи нам о группе, в которой ты был. — Паркер воодушевлённо подскочил на месте. Питер захохотал, покачав головой. — Это не музыкальная группа. Это была группа самых сильных людей Земли. Паркер уже был готов наброситься на него с расспросами, но Пит остановил его, коснувшись его плеча. — Давайте отложим это на потом, ладно? Питеру нужно отдохнуть. — У-у, ты просто кайфоломщик! — заворчал Паркер. — Если… Если вы останетесь… — В глазах Питера загорелась надежда. — У меня есть ещё одеяла в шкафу, но, боюсь, кроме дивана, у меня для вас больше ничего нет. Пит махнул рукой. — Ничего страшного. — Да, я сплету гамак в углу. Не беспокойся о нас. Питер потоптался на месте. — Ладно. Что ж, спокойной ночи. — Он ненадолго замешкался, а затем отправился в спальню. Питер забрался в постель и накрылся одеялом. Он закрыл глаза, но тут же их открыл. Он вздохнул и перевернулся набок, но сон к нему не шёл. Он не понимал: он действительно был без сил, однако, знакомое чувство пустоты вновь вернулось, закравшись куда-то под рёбра. Ночь была для Питера самым тяжёлым временем суток, потому что он ни на что не мог отвлечься от своих мыслей и гнетущей пустоты квартиры. И хотя его братья были в соседней комнате, Питеру казалось, что их разделяет целый континент. Так близко и в то же время так далеко. Он сжал подушку в руках и попытался представить, что это ЭмДжей. До его слуха донёсся звук тихих шагов. Сквозь открытую дверь просочился свет из коридора. — Не спится? Питер перевернулся и увидел Пита и Паркера в пороге. Он помотал головой. Не было смысла им лгать. Пит робко почесал затылок. — Нам тоже. Они тщетно пытались уснуть. Невидимая нить, связавшая их троих, была сильнее, чем больше они отдалялись друг от друга. Было почти невыносимо знать, что Питер находится в соседней комнате, а они здесь. — О… Хотите.? — Питер указал на свою кровать, покраснев. Паркер, не теряя времени даром, запрыгнул рядом с ним, матрас прогнулся под дополнительным весом. — Это как будто ночёвка! — Боже, сто лет не был на ночёвках, — сказал Пит, отбрасывая одеяло. — С Гарри? — спросил Паркер. — Да. Старый добрый Гарри… Ну, до того, как… — Да… — Ладно, подвиньтесь! — Пит забрался с другой стороны от Питера, зажимая его между ними. Втроём на одной кровати было тесно, но они переживут. — Хм-м, так хорошо. — Паркер прижался к Питеру, легонько закидывая на него руку. Питер вздрогнул, и Паркер тут же отстранился. — Прости… — Нет-нет! Я просто не ожидал. — Когда в последний раз кто-то так его обнимал? Он попытался вспомнить, но это было сродни снятию швов с едва затянувшейся раны. Сейчас не время об этом думать. Паркер вновь приобнял его, улыбаясь про себя. Он всегда был тактильным и любил обниматься в постели. Гвен не препятствовала этому и позволяла ему обнимать её сколько его душе угодно. Ему этого не хватало — невинной близости с кем-нибудь, и он был уверен, что Питер чувствовал то же самое. Пит закинул руку на них обоих, положив вторую под голову как своеобразную подушку. Питер повернул к нему голову и предложил подушку, которую прижимал к себе. Он протянул к Питу руки, сгибая и разгибая пальцы а-ля монстр-крюкохват, пока тот не подвинулся ближе. Пит тихонько рассмеялся и запустил пальцы в уже высохшие кудри Питера, которые не давали ему покоя с тех пор, как тот вышел из ванной. — Сладких снов, букашка, — прошептал он, добавляя ласковое прозвище. Веки Питера затрепетали, когда Пит пропустил пряди его волос сквозь пальцы. — Вы не уйдёте утром? — сонно пробормотал он. — Нет. Мы же должны как следует попрощаться. Обещаю. Питер довольно вздохнул, и наконец — наконец-то — его мозг и тело синхронизировались. Он провалился в сон, умиротворяющее тепло тел рядом растапливало лёд в его сердце.

***

Питер проснулся в самый разгар утра, аромат жареного бекона был мучительно невыносим для его голодного желудка. Питер ещё несколько минут полежал в кровати, купаясь в солнечных лучах, проникающих в комнату сквозь окно, и вспомнил события прошлой ночи. Он бы решил, что это был просто бред, очередная игра его больного воображения, если бы он не слышал возню на кухне и приглушённый звук телевизора. Он позволил себя насладиться этим умиротворяющим моментом, прежде чем вновь окунуться в суровую реальность. Пит и Паркер вернутся в свои вселенные, и Питер снова останется один. Вздохнув, он сполз с кровати и поплёлся в гостиную. По телевизору шли субботние утренние мультики. Паркер сидел на диване по-турецки, прижав к груди подушку и тихонько напевая себе под нос песню из «Скуби-Ду». Пит хозяйничал на кухне, переворачивая панкейки, разбивая яйца и обжаривая бекон. Пит оторвался от своих дел: — Надеюсь, ты любишь панкейки. — Конечно. Кто их не любит? — Питер опёрся о столешницу. — Вафли лучше! — раздался голос Паркера позади. — Кощунство! — Сироп пропитывает маленькие квадратики и растекается во рту. — Да, но панкейки впитывают весь сироп и становятся очень вкусными и влажными. Пит решил вмешаться, пока не началась гастрономическая война: — Парни, может, сойдёмся на том, что и то, и то одинаково вкусно? Две яростных пары глаз перехватили его взгляд. — Нет! Пит покачал головой. Кто ж знал, что блюда на завтрак могли быть такой серьёзной темой. Он разложил еду по тарелкам и протянул Питеру. — Вот, держи. Питер опустил взгляд на тарелки в своих руках. На него смотрели панкейки с шоколадными каплями, украшенные нарисованными улыбающимися мордашками из взбитых сливок. Два яйца с солнечными желтками были разложены на тарелке в качестве глаз, остальную часть занимал бекон. Что-то подобное могла сделать тётя Мэй, чтобы подбодрить его, и от воспоминаний в груди снова поселилась боль. — Где ты всё это взял? Пит с громким хрустом откусил бекон. — Сходил в магазин. Надеюсь, ты не против. Я не знал, что ты любишь, поэтому взял всего понемногу. Питер проглотил подкативший к горлу ком. — Не стоило, правда. Пит лишь пожал плечами, удовлетворённо улыбаясь. — Не стой. Ешь свой завтрак. Юным паучатам нужно хорошо питаться. Питер присоединился к Паркеру, и тот взял свою порцию не отрываясь от экрана телевизора. Он буквально смёл всю еду, когда Питер даже и кусочек попробовать не успел, и поднял тарелку над головой. — Ещё! Пит фыркнул. — Сам возьми. Паркер что-то проворчал и затем ловко стащил кусок бекона с тарелки Питера. — Эй! — Кто не успел, тот опоздал. — Паркер показал ему язык и закинул украденное добро в рот. — Тебе нужно тренировать своё чутьё, — сказал Пит, появляясь по другую сторону от Питера. — Преступники не дремлют. Пока Питер отвлёкся на Пита, Паркер стащил ещё один кусок бекона и яйцо. -Эй! — Да, Питти, преступники становятся хитрее с каждым днём. — Паркер отбивался от разозлённого Питера, придерживая одной рукой его голову, упершись ладонью ему в лоб. Вторую руку с тарелкой он поднял над головой, чтобы Питер не дотянулся. В возникшем хаосе Пит спокойно стащил второе яйцо с тарелки Питера, не привлекая к себе внимания. Когда Питер заметил, что происходит, тарелка была практически пуста. Он надулся и сказал, что не будет разговаривать с Питом и Паркером, пока те не вернут его еду на место, что они и сделали, потому что иногда они были добрыми. Остаток утра они провели в относительном спокойствии, сосредоточившись на просмотре мультфильмов и поедании уже остывшей еды. Питер уже был научен опытом и прикрывал свою тарелку, поглощая завтрак, он не верил, что его братья будут вести себя дружелюбно. (Однако они были паиньками). И не успели они опомниться, как пришло время расставаться. — Что ж… Думаю… Пора прощаться. — С сожалением улыбнулся Питер. Он наслаждался компанией своих двойников, и ему было печально видеть, как они уходят. Паркер скривился. — Звучит слишком серьёзно. Как насчёт «Скоро увидимся? — Я чувствую, что мы ещё не раз увидимся. — Пит опустил руку на плечо Питера и ободряюще его сжал. — Будь осторожен, букашка. Паркер приподнял Питера над землёй, сжимая в медвежьих объятиях. — Я люблю тебя-я-я! — Я тоже тебя люблю, — рассмеялся Питер, обнимая его в ответ. Пит обнял их обоих. — Братья-пауки навсегда. За их спинами образовалось два портала, зазывая Пита и Паркера вернуться обратно. Они отстранились друг от друга и в последний раз обменялись долгим взглядом. Питер склонил голову в знак благодарности, его глаза заблестели. — Спасибо. За всё. И это было искренне. Ничего не изменилось в его ситуации, однако, что-то определённо колыхнулось в сердце Питера. Ему предстоял долгий путь туда, где он так хотел оказаться, но теперь он не казался таким непреодолимым. Он смотрел на это с неправильного угла: от подножия горы - на сотни и сотни миль в вышине. Но теперь он видел следы, высеченные на камне, дорожку, по которой он шаг за шагом мог забраться наверх. Потихоньку, день за днём. И ему не нужно было проходить этот путь в одиночку. У него были братья, если не физически, то духовно, они подталкивали его дальше, поддерживали, когда он спотыкался. Они были связаны друг с другом, как соулмейты, три человека и одно на троих сердце. И однажды он оглянется назад и увидит, как далеко он ушёл, как он поднял себя с колен и нашёл своё место в этом новом мире. Твёрдо стоя на земле, он будет ликовать, как настоящий победитель, потому что поборол своих демонов. Но до тех пор он будет продолжать идти. Его город нуждался в Человеке-пауке. Так же, как и Питер Паркер. Пит и Паркер одновременно вскинули руки, показывая Питеру на прощание знак мира, и Паркер попятился спиной к порталу, маша рукой. Пит замер у самого края и обернулся к Питеру, чтобы дать ему ещё один совет: — Ещё не поздно решить проблему с друзьями. Тебе нужно просто сделать первый шаг, каким бы тяжёлым он ни казался. Поверь мне, — сказал он с твёрдой уверенностью человека, знающего, о чём он говорит. Питер кивнул. — Я знаю… — И не бойся заводить новых друзей. — Пит заглянул ему в глаза, надеясь, что его последние слова были услышаны. — Незнакомец — это просто друг, которого ты ещё не встречал. Это звучало так нелепо, словно из какой-нибудь книги по саморазвитию, и Питер не смог сдержать смешка. — Я серьёзно! — воскликнул Пит, уголки его губ тоже поползли вверх. — Ты такой чудак. Пит от души рассмеялся и наконец вошёл в портал. Питер снова остался один, но в этот раз квартира не казалась такой тоскливой, как раньше. Он обвёл взглядом свою крохотную комнатку и почти увидел очертания своих братьев. Он хранил в себе их общие воспоминания. Впервые за всё время, казавшееся вечностью, Питер Паркер верил, что у него всё будет хорошо.