Империя

У Эмгыра отвратительно мало времени и целая Империя в руках. То есть, первое, конечно, само собой вытекает из второго, но легче от этого не становится, потому что что делают обычные люди, если им не хватает времени? От чего-то в своей жизни избавляются. Эмгыр избавиться от Империи не может, он, по-хорошему, с ней обвенчался, когда только надел заметно потяжелевшую со временем золотую корону. Теперь вот несёт ответственность. Империя, как и всякая порядочная жена, села ему на шею, нагло свесила ноги и обрадовала «муженька» целым ворохом проблем, ехидно щерясь двуликими улыбками дворян. С тех пор они с ней всю жизнь соревнуются в упорстве — кто раньше отступит, Эмгыр или очередные бунтовщики-заговорщики-знать? У Эмгыра твёрдая рука и железное терпение, которое просачивается сталью по волосам — он даже не замечает, когда её становится больше природного угля. Только монаршьи одежды его давят к земле всё сильнее, а от споров с Империей он сдаёт с каждым днём больше. Она видит это, улавливает, рвётся из его хватки, бьёт ядами-стилетами-восстаниями, бешено сверкает глазами. Чует его слабость и всё стремится уничтожить. Как и всякая порядочная жена, Империя своего муженька терпеть не может. Только и ждёт момента его слабости. Эмгыр, если честно, очень и очень устал, но природная упёртость расправляет ему плечи и поднимает голову, заставляет раз за разом Империю на место ставить: вешать убийц, подавлять мятежи и выжигать плодящиеся с огромной скоростью секты — детей проклятого Вечного огня на завоёванном Севере, который «жёнушка» обрадованно бросила в топку собственной к Эмгыру ненависти. Империя за свою ненависть ему платит: цветёт, встаёт на ноги после долгой войны, выпрямляется во весь рост, настолько страшная и великая, что у него дыхание перехватывает. А ему хвалится, показывает себя со всех своих лучших сторон: безоблачный Туссент с их лёгкими пряными винами, академии Виковаро, урожаи Этолии — есть, что передать Цири. Как бы только Империю угомонить, чтобы суметь дочери вручить безопасно для них обоих? Кстати, о Цири. Ваттье говорит: — Твоя дочь построила весь дворец на свой манер, а ты ей потакаешь. — Да, — соглашается Эмгыр. — Потому что я сейчас Нильгфгаард держу, она может себе позволить. — Я про то, — Ридо щурится подслеповато — Эмгыр как-то пропустил тот момент, когда он тоже внезапно стал старше. — Что, как по мне, она к власти готова. Если что, Морвран её поддержит. В чём-то старый друг прав: время хорошее, самое то, чтобы дочь венчать и самому отойти, встать по правую руку, рядом с Воорхисом. Эмгыр замечает за собой: Империя уже не возмущается, как раньше, не брыкается из крепкой хватки, но он её иногда всё же одёргивает по привычке, словно сам провоцирует, тормошит. Ему в руках её спокойную держать до неприятного странно, он и будит её обратно, а так нельзя, потому что страна обязательно вскинется и снова ощерится сталью, если продолжать. Переложить бы императорские регалии на Цири, которую на контрасте с Эмгыром не полюбить у Империи не получится. Да только боязно. — Чуть позже, — хмурится он. — Куда позже, друг, — качает головой Ридо. — Ты не вечен. Пора задуматься об этом, ведь лучше будет, если ты сумеешь наставить Цириллу в начале её пути. Скажешь, нет? — Слишком много дел, — отмахивается Эмгыр по-простому. — Даже если и умирать, то когда-нибудь потом. Ваттье вздыхает и качает головой, уходит, оставляя Эмгыра с тревожными мыслями наедине. Он открывает окна, вдыхает запах цветущих яблонь — целый сад под его кабинетами, во внутреннем дворе, сейчас весь в белых пятнах цветов, — и смотрит вниз. Там, кажется, гуляет дочь его со своим Воорхисом (хорошо, что он ей нравится, так всегда приятнее браки заключать, ему ли не знать). Время, да, хорошее. Удачное. Самое то, думает Эмгыр, чтобы успокоиться, приостановиться. Корона уж слишком тяжёлая, он бы отдал без жалости, если бы не ответственность. Поэтому он подписывает указы, а потом, словно дрогнув, черкает на полях пояснения на Всеобщем — Цири, чтобы понимала, почему он так делает. Яблони цветут, когда её венчают в главном храме Нильфгаарда. Она гордо держит голову, корона на белых волосах пока ещё лёгкая, а за её правым плечом Воорхис, и Империя подозрительно, испытующе смотрит дворянством, но весело народом улыбается, уже заранее Цириллу Фиону Элен Рианнон признавая. Оценивает взглядом. Муженька своего всё же в могилу свела, что бы с дочерью его сделать?