Стань моим, заноза

Шэнь Цинцю устал. Нет, не так, он был замучен и разбит горой внезапно свалившейся работы. Прямо среди бела дня к ним в школу проник король северных демонов, Мобэй-цзюнь, похитил Шан Цинхуа и исчез. Правда, Цинхуа успел пискнуть, что всё в порядке и волноваться не о чем. И как-то так оказалось, что наиболее знакомым с процессом работы и документацией пика Андин был Шэнь Цинцю. И если с работой по снабжению могли справиться и ученики Цинхуа, то главе пика ЦинЦзин пришлось взять на себя работу с документами. Из завала свитков он выбрался только глубокой ночью. Он хоть и был заклинателем с отличной выдержкой, но бумажная волокита и работа в одной позе убивали его. Всё тело болело и просило расслабления. Хотелось пойти и полежать в горячем источнике. Сейчас явно никого там не будет, а значит можно быть спокойным. Мягко стрекотали цикады, изредка издавали звуки ночные птицы, шуршали разные зверьки, принося покой, который может быть только ночью. Неожиданно Шэнь Цинцю понял, что с тех пор, как освободился от рабства, он так никогда и не мог полноценно расслабиться, послушать ночь и посмотреть на небо. Именно из-за этого он решил идти в открытый источник. Скинул с себя верхнее и нижнее платье, штаны, после некоторого раздумья снял и амулет иллюзии, скрывающий шрамы. Единственная вещь, полученная в рабстве, которую он не сжёг. Только благодаря ему он может чувствовать себя уверенно и смотреть в зеркало без особого отвращения. Горячая вода с радостью приняла его в свои объятия. Шэнь Цинцю почувствовал, как тело наполняется приятной истомой и расслабляется. Нежась в воде и глядя на звёзды он не заметил, как уснул. Проснулся он от чужих шагов. Правда, услышал он их слишком поздно, до амулета не успеть прежде чем его тело увидят таким, какое оно есть. Шэнь Цинцю почувствовал, как кровь отливает от лица. Перед ним был тот, кому показываться в таком виде он не желал бы от слова совсем. Лю Цингэ стоял около края источника и во все глаза смотрел на освещённую лунным светом фигуру. Почему он раньше думал, что Шэнь Цинцю изнеженный учёный, а не заклинатель? Его телосложение ничем не уступает телосложению главы пика Байчжань, на самом деле может даже в некоторых местах и превосходит. Просто обычно тело Шэня укутано в огромное количество одежд. Но главное не это. Тело Шень Цинцю было в шрамах. Рваные шрамы от хлыста, шрамы от ножа, застарелые ожоги, разнообразные клейма… и самое бросающееся в глаза — глубокий шрам через всю левую щеку. — Ш-шэнь Цинцю?... — А что, не похож? Или у тебя со зрением плохо? Иди у Му Цинфана проверься. Уйди, ты мешаешь мне отдыхать. Но Лю Цингэ не рассердился. Казалось, он вообще не слышал, что его прогоняют. Он быстро скинул с себя одежду и буквально запрыгнул в источник, в несколько гребков оказываясь рядом с подобравшимся Шэнь Цзю. Когда рука резко потянулась к нему, он беспомощно закрыл глаза, осознавая, что в таком ближнем бою у Цингэ будут все преимущества и он даже ответить достойно не сможет. Когда рука резко потянулась к нему, он беспомощно закрыл глаза, осознавая, что в таком ближнем бою у Цингэ будут все преимущества и он даже ответить достойно не сможет.Лю Цингэ застыл сразу же, стоило увидеть, как Шэнь Цинцю еле заметно стискивает губы и закрывает глаза. Привычно ждёт удара. Цингэ неожиданно вспомнил, что сам Шэнь драки с ним затевал очень редко, только если глава пика Байчжань очень сильно оскорблял его. Да и нападающую позицию почти не перехватывал. Раньше Лю был уверен, что это, как и в подростковые годы, от нехватки силы и мастерства, но теперь… он сомневался. — Шэнь шисюн… почему на теле сына благородной семьи так много безобразных шрамов?.. — голос дрожал, выдавая волнение, а рука всё же дотронулась до щеки, нежно, еле заметно проходя по шраму. Зелёные глаза гневно вспыхнули в темноте. — Снова издеваешься, Цингэ!? — тихо рыкнул Цинцю, грубо хватая конечность. — Да где я издеваюсь?! — громко удивился Лю Цингэ, даже не пытаясь вырваться из крепкой хватки. — Называя меня сыном благородной семьи. Столько лет ехидничать об одном и том же ещё не надоело? — Но я не ехидничаю! — Хочешь сказать, что всерьёз? — настороженно сощурил глаза а-Цзю. — Естественно. Где ты в фразе вообще ехидство увидел? — … Лю Цингэ, твои мозги ушли в мышцы. Моё имя было раньше Шэнь Цзю, — последнее Шэнь Цинцю выделил особенно, смотря прямо в серые глаза напротив. — Какая благородная семья дала бы своему ребёнку такое имя? Даже в свете луны лицо главы пика Байчжань было бледным. Шень Цинцю же продолжал: — Цзю (9). Порядковый номер. Я был трущобским отбросом, у которого небыло никого. Только старший друг, из жалости взявший над потерявшим родителей пятилеткой опеку, хотя у самого ни кола, ни двора, выжить бы и одному. Я не помню даже настоящее имя, только фамилию. А потом в 11 лет я стал рабом. И перед тем как прийти в школу я убил своего хозяина. Вот тебе и сын благородной семьи. — Эти шрамы оттуда, да? — тихо спросил Цингэ. После кивка он поджал губы. — наверное, это было очень больно. И не успел Шэнь Цзю опомниться, как его прижали к себе, заключая в медвежьи объятия. Большие руки предельно аккуратно гладили усыпанные шрамами плечи. Мужчину в объятиях Лю Цингэ сотрясала мелкая, но ощутимая дрожь. Было видно, как трудно далось заклинателю признание. Как сильно его тяготило прошлое. На удивление, он даже не стал вырываться, лишь сильнее прижался в попытке успокоиться. — Это действительно… было больно. От этого смирившегося тона Лю Цингэ стало тошно и плохо. Он совсем не ожидал, что когда-нибудь увидит такую сторону своего вечного соперника. Не совсем осознавая свои действия, он начал покрывать лицо Шэнь Цинцю мягкими и нежными поцелуями. Тот замер и напрягся, но под нежным напором расслабился, даже нервная дрожь прошла. Внезапно Лю Цингэ почувствовал лёгкий поцелуй в губы. Не ответить на него было бы просто кощунством. Тонкие пальцы оглаживали плечи байчжановца, спускались ниже, к груди, пощипывали соски, вызывая несдержанные стоны. Нежно, сладко, мягко. Как патока. Шэнь Цзю чувствовал на себе чужие руки, как когда-то давно. Но в этот раз отвращения… небыло. Он действительно наслаждался чужими прикосновениями, выгибаясь и прикусывая губы. В отличие от Цингэ, он стеснялся своих стонов. Он… считал свой голос в такие моменты грязным и пошлым. Большие ладони в очередной раз прошлись по бокам, задевая чувствительное, не смотря на шрамы, место. От избытка ощущений глава пика ЦинЦзин прикусил плечо партнёра, оставляя чёткий, но неглубокий след от укуса. Поняв, что сделал, попытался отстраниться. Он не должен был кусать. Это больно, неприятно и унизительно. Он не хотел, чтоб Цингэ чувствовал себя униженным из-за этого Шэня. Но отстраниться ему не дали, прижав к себе ещё чуть сильнее. — Ты куда? — голос младшего заклинателя звучал хрипло, но довольно. — … Прости. Я… не должен был кусать. Знаю, что неприятно, когда тебя кусают во время секса, — тихо ответил старший и едва ощутимо погладил укус. Лю Цингэ чувствовал, как дрожали пальцы заклинателя, упорно пытавшегося вывернуться из объятий, стараясь не смотреть на байчжановца. В этот момент он выглядел как нашкодивший котёнок, боящийся, что хозяин сейчас побьёт его тряпкой. Сердце главы пика Байчжань сжалось. Было безумно больно видеть всегда гордого, холодного и ехидного заклинателя ТАКИМ. Сломанным, испуганным, ждущим удара. Шэнь Цзю снова почувствовал нежные касания, такие нежные, что перехватывает дыхание. Не контролируя себя, он снова подаётся вперёд, чуть приподнимаясь на носках, впиваясь поцелуем в чужие губы. Немного судорожно, отчаянно. Он боялся, что если не сейчас, то больше никогда Лю Цингэ не подарит ему таких мягких прикосновений. Что завтра он снова будет как и раньше презрительно сверлить его взглядом и ввязываться в драки. Шэнь не хотел этого. Ему… действительно нравился его шиди, пусть он обычно и не хотел иметь с ним дел из-за постоянных ссор. Цингэ ответил на поцелуй. Ответил со всей возможной страстью, бережно придерживая шисюна за талию одной рукой, а второй за ягодицу. Он чувствовал, что больше не может сдерживать возбуждение, особенно когда увидел стыдливый румянец а-Цзю. Цинцю сразу же почувствовал, как возбудился Цингэ после поцелуя. Да и сам он не лучше, уже давно изнывает от желания прикоснуться к себе. Неожиданная мысль пронзила возбуждённый мозг. Рука мягко скользнула между телами, перехватывая поудобнее два нефритовых столба, и начала размеренно двигаться. Звук поцелуя снова сменили стоны, теперь уже звучащие в унисон, а потом и ритмичные звуки шлепков тело о тело, с разной скоростью, в разном ритме, но такие красноречивые… На следующий день на собрании лордов никто не мог понять двух вещей: почему Шэнь Цинцю такой довольный, и почему Лю Цингэ сидит на подушке???