Последний "Бюллетень"

Пилар никогда не любила осень. В Буэнос-Айрес эта зараза приходила как по заказу рано, пронизывая всех и каждого до костей холодным ветром так, что не спасала и дюжина слоёв одежды. Но сегодня на погоду девушке было решительно наплевать – лишь иногда зябко ёжась, она медленно, как во сне расхаживала по школьному саду в одной форме без пальто, не боясь свалиться с простудой на следующее утро. Ну что за дура? Дура, недотёпа и хроническая неудачница Пилар Дуноф. Солнце, не грея почти ни капли, безжалостно слепило глаза, голова кружилась и хотелось просто раствориться навсегда в этой ледяной осени, чтобы никого больше не видеть, не слышать, а главное – ни о чём не вспоминать. Не помнить о том, в чём погрязла ещё с детства – бесконечные унижения и насмешки одноклассников, разбитое отношениями на спор сердце и – очередная насмешка над её втоптанным в грязь юношеским романтизмом – первый раз без любви. «Как же ты до этого докатилась?» - спрашивала Пили саму себя. Могла ведь отказать, вчера всё ещё было в её руках. Выставить Томаса вон, сказать, что в их отношениях давно уже что-то идёт не так, что лучше расстаться – но нет. Она осталась с ним ночью, ища в его объятиях хоть немного тепла – а в итоге наутро противно стало самой от себя. Проснувшись раньше всех, с ужасом вспомнив вчерашнее и заметив пустующую кровать Пабло (кто бы сомневался, опять он ночует где придётся, только не у себя в комнате), на цыпочках выскользнула из синей спальни и поспешила к себе, молясь про себя, чтобы Бласу не приспичило в туалет или патрулировать коридоры раньше времени. Девушке повезло – не встретив никого на пути, она благополучно смогла вернуться на женскую половину, принять душ, переодеться в форму и скрыться от посторонних глаз во дворе колледжа. До расспросов соседок дела ей не было никакого. Все, включая Фернанду и Белен, видели, как вчера вечером она ушла с Томасом, он пока ещё считается её парнем, так что сплетен удастся избежать. Но вот готова ли она сама продолжать эти отношения? Нет, Томас Эскурра за два месяца так и не стал её героем, да и, если по-честному, никогда им и не был. Наверное, им в принципе не нужно было начинать встречаться. Глупо идти на такой шаг, когда давно и, как выяснилось, совершенно безответно любишь другого человека. На что она рассчитывала? Вылечиться от болезни по имени Пабло Бустаманте? Доказать поспорившему на неё наглецу, что кто-то другой может искренне в неё влюбиться? Господи, да о какой искренности может идти речь, если Томас сам признался, что тогда, ещё весной, он и стал зачинщиком пари между Пабло и Гвидо? Этот разговор Пили ещё нескоро забудет, как, впрочем, и весь устроенный обоими её недокавалерами цирк, тянущийся ещё с незапамятных времён. В Elite Way она не хотела поступать категорически – но как будто у неё был выбор: отец поставил дочь перед фактом, едва та закончила начальную школу. Думал, что таким образом обеспечит ей защиту от всего и вся, а в итоге только прибавил проблем. Фразочками вроде «директорская дочка», «подлиза», «ябеда» и другими, не менее обидными, в двенадцатилетнюю Пилар с первого дня не тыкал только ленивый. Девчонки избегали с ней дружить, все самые оживлённые разговоры прекращались, если она просто проходила мимо наперебой что-то обсуждающих одноклассников в коридоре – настолько все боялись, что она пересказывает каждый услышанный диалог папе. А тут ещё и первая любовь, которая, как известно, почти никогда не бывает счастливой… Красивого голубоглазого самоуверенного блондина она заметила сразу же, влившись в ряды студентов элитного колледжа. Пабло Бустаманте был одним из немногих, кто не прохаживался на её счёт – не из особого благородства, а скорее просто не замечал факта её существования в принципе. На первых двух курсах Пили избегала его, как могла, помня мамино «сторонись популярных красавчиков, их любимое развлечение – вить из нас верёвки». Сталкиваясь с ним в библиотеке или рекреации, она бледнела и смущалась так, что потом от шока отходила минут пять, в то время как Паблито на неё было попросту наплевать. На третьем курсе она наконец прозрела и поняла, что всему происходящему есть только одно и самое банальное объяснение – она влюбилась. В самого неподходящего парня на свете, за которым и так бегают десятки таких же заурядных, как она, девчонок из их колледжа и не только. Где он и кто она? Он сын мэра, избалованный роскошной жизнью и женским вниманием, а она что? Обычная среднестатистическая ученица, выглядящая на свои четырнадцать лет и не имеющая каких-то особых достоинств. Ну да, страшненькой её не назовёшь, но и красоткой тоже. Да и, плюс ко всему, в этих стенах к ней намертво приклеился ярлык «директорская дочка», что априори лишало Пилар хоть какой-то, пусть даже самой крошечной надежды на личное счастье, тем более с таким, как Пабло. Когда в середине третьего курса Бустаманте нежданно-негаданно обратил на девушку внимание и признался в симпатии, она не знала, что и думать. Мамины наставления слишком прочно сидели в голове, да и слишком это всё подозрительно выглядело: два года смотрел будто сквозь и тут вдруг увидел. Но сердцем так хотелось верить и она сдалась. Их школьный роман заставлял Пилар порхать от, казалось бы, невозможного в её жизни счастья. Прогулки во дворе колледжа и по городу, трогательные смс, цветы, стихи, поцелуи украдкой («А вдруг твой папа увидит? Не хочу подставлять тебя под удар») – Пабло виделся ей буквально рыцарем на белом коне. Только вот не прошло и месяца, как она узнала, что рыцарь оказался обыкновенным лжецом. На очередной вечеринке, посвящённой – это она навсегда запомнит – возвращению в колледж Гвидо Лассена, герой дня во всеуслышание прочитал издевательский стишок, советуя ей «валить и искать другого, оставив нашего друга девчонкам постарше и покрасивее». Как оказалось, это был всего лишь спор между Гвидо и Пабло, что последний не сумеет закадрить примерную папенькину дочку, находящуюся под неусыпным родительским надзором круглые сутки, и не попасться Дунофу. Вот тогда вся злость на однокурсников, копившаяся в ней ещё с первых дней пребывания здесь, нашла выход. Они три года травили её, обзывали стукачкой, синим чулком и будущей старой девой, а вдобавок ко всему двое из этих уродов разбили ей сердце и прилюдно унизили – что ж, прекрасно, она тоже умеет развлекаться и ставить на место задавак. С местью Пилар не спешила, решив хорошенько всё обдумать и не жаловаться папе («Это было бы слишком мягко для них...») – и через неделю после известных событий в Elite Way появилась газета «Бюллетень», выносившая на всеобщее обозрение все подковёрные интриги и грязные делишки этих богатеньких деток. Пилар удивлялась сама себе – она ведь никогда не была и не считала себя стервой – но выпускала анонимную прессу с завидной периодичностью. Имя издателя стало загадкой для всего класса – ребята со злобой смотрели друг на друга, прочитав очередной номер, и подозревали друг в друге пасквилянта. Видя всё это, девушка ужасалась и хваталась за голову – этого она хотела добиться? Как бы там ни было, многие из упомянутых в «Бюллетене» людей ничего ей плохого не сделали. В один прекрасный день, наступив на горло собственной трусости, она подняла руку в конце урока этики, попросившись выйти к доске и сделать заявление. Слова признания давались ей с трудом, как и контроль над собственными эмоциями – услышав её, многие начали свистеть, улюлюкать и шептать друг другу «а я так и знал!». Пабло не произнёс ни слова. Сантьяго же, отметив её мужество, посчитал нужным зааплодировать, а вскоре к нему присоединились Марисса, Мануэль, Нико, Луна и, как ни странно, первая красавица колледжа Мия Колуччи. Ободрённая хоть какой-то поддержкой одноклассников, Пили с облегчением выдохнула, сев на своё место, и твёрдо решила, что с этого дня не совершит больше ни одной, даже самой маленькой подлости. Пабло подошёл к ней на следующий день с видом искренне раскаявшегося человека. Сбиваясь и волнуясь, просил прощения за собственную чёрствость и тупость, обещал, что ни он, ни Гвидо, ни Томас никогда больше её не побеспокоят и не причинят боли. Как ни странно, но Пилар простила всех троих, не желая больше таить камень за пазухой. Отношения с одноклассниками у неё потихоньку наладились, год закончился, теперь уже четвёртый курс разъехался кто куда на каникулы – казалось бы, всё хорошо. Всё, кроме одного «но»: кажется, ей никогда не вычеркнуть из сердца Пабло Бустаманте. К счастью, он хотя бы не стал предлагать ей дружбу из жалости – такого позора она бы не выдержала. Вернувшись в колледж два месяца назад, девушка думала, что теперь-то все сюрпризы закончились, но не тут-то было. На первой же неделе её подловил в библиотеке Томас и сообщил нечто невообразимое. Оказывается, за тем прошлогодним пари стоял он, он лично разбивал руки двух спорщиков и пристально наблюдал за происходящим. Когда растерянная Пилар в состоянии шока спросила, зачем, он признался, что влюблён в неё уже почти год, но безнадёжно – у неё на лице написано, что никого, кроме его лучшего друга, для неё не существует. Вот и решил отыграться таким мерзким способом, открыть ей глаза на истинное лицо возлюбленного. Так же искренне извинялся, снова говорил о любви и о том, что не ждёт от неё взаимности, понимая, что такой подонок ей не пара. Впрочем, девушка в очередной раз удивила и его, и саму себя. Спокойного «ты подставил друга и сделал мне больно, я полгода издавала жёлтую газетёнку – да уж, из нас получится та ещё парочка» Эскурра от неё услышать точно не ожидал. А чего хотела сама Пили? Всё того же – забыть наконец Пабло, если будет любима кем-то другим. Получалось, конечно, плохо, но она старалась как могла. До этой ночи – когда они с Томасом переступили опасную черту и обманывать себя уже не имело никакого смысла. Где была её голова всё это время? Разве можно искать утешения в первом подвернувшемся под руку парне без особых чувств, просто из симпатии и отчасти из жалости? А ведь год назад, когда Мансилья с трудом отвоевал у директора право на уроки полового воспитания и Соня Рей рассказывала девочкам, что в близкие отношения надо вступать только по любви, она ещё надеялась, что её первым мужчиной будет Пабло Бустаманте… Ледяной осенний ветер делал своё дело – руки девушки закоченели и побелели, но она упрямо сидела на скамейке в саду, не желая возвращаться в класс и сталкиваться с Томасом. Будь её воля, она осталась бы здесь на весь день и действительно рисковала бы подхватить воспаление лёгких – но из состояния анабиоза её вывел болезненно знакомый голос: -Пили? -П-Пабло? – его ещё только здесь не хватало! Только сейчас Пилар ощутила в полной мере, насколько замёрзла – у неё даже зуб на зуб не попадал от холода, - Ид-ди к-куда шёл… -Ты же вся дрожишь, - Бустаманте осторожно подошёл к девушке и коснулся её руки, - Ледяная. Так, живо в школу. Что бы у тебя ни случилось, обморожение и пневмония твои проблемы не решат, а только прибавят новых. -Пшёл к ч-чёрту, - она вяло огрызнулась, но парень, не принимая никаких возражений, снял с себя куртку и набросил на её плечи, потянув за руку за собой: -Идём. Тебе сейчас нужно тепло и горячий чай. Всё остальное – потом. Сопротивляться сил не было никаких. Пили покорно следовала за Пабло в буфет, где он усадил её за самый незаметный столик в углу и, отлучившись на секунду, вернулся со стаканом горячего чёрного чая: -Пей. И расскажи, почему ты ходишь без пальто в плюс одиннадцать средь бела дня и прогуляла урок литературы. Мы с Томасом прикрыли тебя, сказали, что у тебя дела с твоим отцом и ты у него в кабинете. -Томас? – наконец спросила девушка, глотнув чаю и немного отогревшись, - Он говорил что-то обо мне? – ужаснулась она, представив, как пока ещё её парень в красках описывает лучшему другу события прошедшей ночи. -Нет, он наоборот переживает за тебя, боится, что чем-то тебя обидел, но чем – не говорит, - успокоил её Пабло. Слава богу, значит, хоть какая-то капля порядочности у этих двоих имеется – судя по всему, он и правда не в курсе, - Но если он причинил тебе боль, я лично ему накостыляю по самое не могу. От этих слов терпение Пилар лопнуло и она разрыдалась в голос, наплевав на возможных свидетелей. Сколько это ещё будет продолжаться? Когда уже личности с фамилиями Бустаманте, Эскурра и Лассен отстанут от неё навсегда? Но, кажется, она увязла во всей этой гадости по уши. Что ж, сама виновата – нечего было давать надежду нелюбимому парню и заходить в отношениях с ним настолько далеко. Но она хотя бы была честна с ним до конца – в любви ему не клялась и о её к нему отношении Томас знал наверняка. -Шшшшшш, - не зная, как привести плачущую одноклассницу в чувство, Пабло обнял её и начал гладить по голове, будто она была его маленькой сестрой и в первый раз потерялась одна в огромном городе, - Пили, всё пройдёт, правда. Я не знаю, что у тебя случилось, но рано или поздно всё плохое закончится. Сейчас мы успокоимся и ты поговоришь с Томасом, вы всё обсудите и помиритесь. А если вдруг в чём-то ненароком провинился и я – прости меня, правда, я никак не хотел тебе навредить, только наврал Кармен, чтобы она не спускала на тебя всех собак. Пили затряслась в его объятиях, заплакав ещё горше. Ну как, как объяснить ему, что они с Томасом не ссорились и что во всей этой истории «при чём» только он, Пабло Бустаманте, не покидающий её мыслей ещё с первого курса? Зачем вот он сейчас её жалеет? Наверняка вечером пойдёт на очередное свидание к своей очередной блондинистой длинноногой пассии и глупо его за это винить, ведь ей, малолетней неуклюжей директорской дочке, он просто-напросто никто. Осознавая абсурдность всей ситуации, девушка уже хотела оттолкнуть любимого, но не успела – как на грех, именно в этот момент в буфете появился растрёпанный и злой Томас: -Ах, вот как теперь выглядит настоящая мужская дружба, да? – увидев всю сцену и по обыкновению вообразив себе не пойми что, он проигнорировал Пилар, с ненавистью глядя в сторону Бустаманте, - Где ты её весь урок прятал? Мне помогал выгораживать её, а сам, поди, ржал надо мной? Что ж, могу порадовать – вчера ночью, пока ты сладко спал в папочкином особняке, Пилар была у меня. И уж поверь мне, мы не альбомы с марками всю ночь разглядывали. Такой подлости от своего парня Пили не ожидала. Он ведь обещал ей, что никому ни слова не расскажет о том, что их отношения перешли на новый этап, а тут… И говорил о ней не как о своей любимой, а как об очередной «галочке» в списке трофеев. Возможно, она далеко не лучшая невеста на свете и не могла в полной мере ответить на его чувства, но ему об этом говорила открыто и уж тем более не обсуждала подробности их свиданий на каждом углу. Нет, всё-таки она непрошибаемая дура, если верит, что в мире ещё есть нормальные порядочные мужчины. Пабло, однако, среагировал крайне неожиданно – загородил собой Пилар, резко вскочил с места и схватил Томаса за ворот форменной куртки: -Слушай, ты, я тебя не трогаю сейчас только потому, что не имею привычки устраивать мордобой на женских глазах. Но если ты сейчас же не извинишься перед своей бывшей, - намеренно сделал ударение на этом слове, - бывшей девушкой – сегодня же вечером после уроков я превращу тебя в отбивную, понял? -Ладно, извини, - нехотя бросил Эскурра, наконец обратив своё внимание на Пилар, - Но могла бы мне вчера сказать, что всё ещё его любишь. -Уходи, - только и выговорила Пилар, не решаясь поднять глаза ни на одного из парней. Теперь Пабло знает, что у них с Томасом были не только подростковые свидания и поцелуи. Большего позора и представить нельзя. Ухмыльнувшись, «рогатый жених», каким он себя вообразил, поплёлся прочь, оставив бывшую невесту и бывшего лучшего друга одних. -Пили, прости, он придурок и я не меньший придурок, - смущённо заговорил Бустаманте, в ушах которого до сих пор звучало издевательское «ты его ещё любишь?», - Но если я могу тебе сейчас хоть чем-то помочь – только скажи. -Пабло, ты тоже уходи. Уходи, - девушка опять расплакалась, - Ты н-не должен был з-знать, что я… что мы… - она не смогла договорить и выбежала из буфета сама, оставив ничего не понимающего Паблито отрешённо медитировать над её же стаканчиком с недопитым и наполовину остывшим чаем. Кое-как вытерев слёзы, она поплелась в класс. Как некстати – сейчас по расписанию английский, который ведёт её же мама. Надо как-то привести себя в порядок, чтобы не вызывать вопросов. Сколько она так ещё выдержит? Насколько хватит её сил, чтобы не угодить отсюда прямиком в жёлтые стены психиатрической лечебницы? И тут внутри неё что-то щёлкнуло. Всё. Больше она не вынесет. Войдя в класс, она обнаружила там Мариссу, Лухан и Лауру, обступивших мамин учительский стол. Дождавшись, пока одноклассницы закончат обсуждать важные вопросы, она подошла поближе: -Сеньора Клаудия, - так, сейчас главное – опять не впасть в истерику. Девчонки, поняв, что тут назревает серьёзный семейный разговор, отошли подальше, к счастью, не отпустив ни одного ехидного комментария, за что огромное им спасибо, - Мама, - добавила уже шёпотом, - Мне очень надо поговорить с тобой после урока. Нет, не сейчас, - добавила предостерегающе, заметив встревоженный материнский взгляд, - Всё хорошо. Просто я очень устала, - и, получив разрешение, села на своё место. (три дня спустя) Пабло возвращался в колледж после выходных, проведённых с папиной секретаршей Консуэлой. Имя у неё оказалось ничуть не говорящее – утешительница из неё так себе, ей всё плотские утехи подавай, а ему в кои-то веки хочется просто поговорить. Почему у него ни с одной из девушек не получалось просто поговорить? Ни с одной, кроме… -Я ведь как никто знаю, каково это – отвечать за репутацию своих родителей. Ты сын мэра, я дочь директора – можно сказать, брат и сестра по несчастью. -Мне правда нравится твоя музыка. Не потому что она теперь звучит по радио, а потому что настоящая. Не бросай её, пожалуйста. Как минимум, один самый верный фанат у тебя будет всегда. -Спасибо за цветы. Ты, наверное, думаешь, что я малолетняя дурёха и тащусь от всяких глупостей? Может, это и правда так. Но мне приятно знать, что я тебе важна. До недавних пор я вообще не представляла, как это – когда ты кому-то небезразлична. «Чёрт! Это наваждение какое-то,» - Бустаманте устало потёр переносицу, отгоняя назойливые воспоминания. Как так вышло, что отношения на спор оказались самым настоящим, что было в его насквозь фальшивой жизни богатенького мэрского отпрыска, как сказала бы главная классная сорвиголова Марисса Спирито? Абсурд какой-то… Но факт оставался фактом – мысли о Пилар грызли его днём и ночью. По правде говоря, после той мерзкой истории с пари он постоянно терзался чувством вины и пытался сделать всё возможное, чтобы больше не причинять ей боли. Когда Пили начала встречаться с Томасом и теперь уже бывший друг буквально летал по комнате, сходя с ума от счастья, Пабло сразу пригрозил ему: обидишь её – ты покойник. Всё-таки обидел. И так подло, что в голове не укладывается. Как человек, который столько говорил о любви, может распространяться подробностями интимных отношений с якобы любимой девушкой? Да и он не лучше – обещал Пилар, что его друзья больше её не побеспокоят, и не сдержал слово. Но последние три дня ему не давала покоя небрежно оброненный Томасом вопрос бывшей невесте – «ты его ещё любишь?». Неужели она действительно ввязалась в эти отношения с целью забыть его, обманщика и предателя Пабло Бустаманте? Такой ненависти к себе парень не чувствовал ещё никогда. И… Ещё что-то новое зарождалось в его душе и это «что-то» определённо имело отношение к Пили и столь же определённо не было жалостью или простым человеческим участием. Но как теперь хотя бы заговорить с ней, не сделав ей ещё хуже? Терзаясь беспокойными мыслями, Паблито вернулся в колледж. Голоса однокурсников раздавались ещё из коридора, что по непонятной причине его насторожило. С бешено бьющимся сердцем вбежав в класс, он тревожным взглядом окинул всех присутствующих и забеспокоился ещё больше, не обнаружив среди них Пилар. Зато причина всеобщего шума-гама стала понятна сразу. Ребята сидели на партах, держа в руках подозрительно знакомые брошюрки, не появлявшиеся в стенах «Elite Way» ещё с прошлого года, и зачитывали друг другу выдержки из них: -Маркос и Лухан наконец-то помирились, и это явно стоит того, чтобы за них порадоваться. Ребята, берегите друг друга, это самое важное, что у вас есть, - процитировала с первой парты Мия. Лухан сразу же смутилась и спрятала лицо за косичками – впрочем не сказать, что ей, как и Маркитосу, было неприятно это слышать. -Визит американских гостей: к Мариссе прилетел из Нью-Йорка младший брат со своей приёмной мамой. Пепа и Начо были замечены на территории колледжа с неприлично счастливыми лицами и явно готовили Мариссе сюрприз. Надеюсь, все трое отлично повеселились, - в недоумении прочитала Фелиситас, - Странно, пока ни одной гадости. -Что это? Ой, тут про меня, - с усмешкой начал читать новенький Франциско Бланко, но улыбка тут же сползла с его лица, - Фран, ты тоже нравишься Лауре, но она не знает, как тебе об этом сказать. Надеюсь, вы оба простите автора источника за сование носа не в своё дело, но вам очень важно поговорить. Так, ну всё, Лаурита, теперь тебе деваться некуда – даже пресса считает, что ты должна стать моей девушкой, - обратился он к своей светловолосой и до жути правильной соседке по парте. Та покраснела до корней волос, фыркнув «дурак!», но тщетно пыталась спрятать улыбку. -Так это что? Опять Пилар за старое? А к чему это вообще? – в растерянности разводила руками Марисса, - Тем более, все статьи позитивные, никаких пасквилей. -Где Пилар? – наконец спросил у всего курса Пабло, но все только удивлённо переглядывались. Причина исчезновения дочери директора, как и внезапное возрождение «Бюллетеня», заставили всех ломать головы. -Это что ещё за содом и Гоморра? – всеобщее оживление было прервано обходящим аудитории Бласом, - Всем слезть с парт и занять свои места, сеньора Хильда придёт с минуты на минуту. -Прости, - подняла руку Мия, - Мы просто тут все думаем-гадаем, как в колледж просочилась давно забытая пресса и куда исчезла Пилар. -Во-первых, сеньорита Колуччи, старосту нужно называть на «вы», - вкрадчиво начал Эредия, - А во-вторых, сеньорита Пилар Дуноф больше не является студенткой Elite Way. В пятницу её документы перенаправили в другую школу. У Пабло от неожиданности подкосились ноги, он с грохотом рухнул на свой стул. -Что такое, Бустаманте? – так же язвительно переспросил Блас, на что парень только отмахнулся. В его голове до сих пор ничего не укладывалось. Как это – просто ушла? Он больше никогда не увидит её, не восхитится её очередной хитростью, придуманной, чтобы отмазать однокурсников перед её отцом, не пригласит её смыться ото всех в Мачу-Пикчу, как они когда-то мечтали… Он ведь по-настоящему мечтал. Только понимать начал только сейчас. Взгляд непроизвольно упал на последнюю страницу «Бюллетеня», который кто-то бросил на его парту: -Если просто и по-испански, Elite Way – это огромный шумный кишащий муравейник, где ни минуты не удаётся посидеть спокойно. Автору как никому удалось проникнуться атмосферой родного дурдома, где обитает множество разных и не всегда уживающихся в мире, но просто потрясающих людей. Спасибо, что помогли этой газете выбрать верный курс. Прощание Пилар с близкими и любимыми людьми удалось определённо на славу. А где она теперь? Будет ли счастлива на новом месте? Найдёт ли друзей, встретит ли любимого человека? Не обидит ли её ещё кто-нибудь? Ему хотелось слишком о многом расспросить её и рассказать самому о том, что осознал только на днях, но искать её и будоражить старые раны, коих они с Томасом и так уже нанесли ей достаточно, было бы глупо и жестоко. Только сейчас Пабло понял, что опоздал. И теперь уже точно навсегда.