Вдали от праздника. Глава 1

Глава 2. – Ну вот, – улыбнулась Микото, закончив перебинтовывать ногу Наруто, – теперь все будет в порядке. Но от вашей активности, молодой человек, пока придется воздержаться. Однако Наруто уже вовсю порывался вскочить с дивана. – Все, Саске!! Теперь я готов сражаться!!! Громко хмыкнув, Саске ушел в свою комнату. Наруто с улыбкой от уха до уха поскакал за ним на одной ноге. – Сколько энергии! – усмехнулась Микото. Минато виновато улыбнулся и почесал затылок. – Думаю, теперь можно пройти к гостям, – сказала Микото. – Итачи? Старший из братьев стоял к ним спиной и с отрешенным видом смотрел в окно. Его губы все еще пылали от поцелуев Минато, и он опасался даже смотреть в его сторону, потому как боялся выдать свою взволнованность частым дыханием. – Итачи! - повысила голос Микото. Голос матери вывел его из задумчивости, заставив вздрогнуть. Итачи понял, что пропустил что-то, сказанное Микото, и виновато опустил глаза. – Извини, мама. Что ты сказала? Микото нахмурилась, но потом снисходительно улыбнулась. – Пожалуйста, будь внимательнее. Я попросила тебя помочь мне перенести блюда из кухни в сад. – Хорошо, – тихо отозвался Итачи. – Микото, не будь так строга к своему сыну, – вступился за него Минато и добавил, мягко улыбнувшись: – В конце концов, Итачи внимателен, несравненен и всегда начеку двадцать четыре часа в сутки. Ему можно простить эту рассеянность. Особенно сегодня. – Я на кухню, – отозвался Итачи, проходя мимо матери и Минато, и низко опустил голову в попытке скрыть пылающее лицо. Но Минато все равно это заметил и тут же пожалел о своих словах. И кто его за язык тянул. Наверняка мальчишка понял его превратно… – Ты прав, – вздохнула Микото. – В День Независимости Конохи нам можно все. «Или почти все», – подумал Минато, выходя в сад, где у праздничного стола собрались шиноби деревни. Ему вдруг стало не по себе от ощущения, что из окна кухни за ним жадно наблюдает пара глаз. И Минато готов был поклясться, что глаза эти были необыкновенно темными, как сама ночь или глубокое лесное озеро… *** – Ну, даваааай, Саске! – ныл Узумаки. Учиха сидел на полу возле кровати, на которой лежал Наруто, и со скуки раз за разом подкидывал в воздух кунай. - Ну, Саааскееее... – Заткнись, идиот! – не выдержал Саске. – Тебе сказано было: вести себя спокойно. У тебя растяжение связок! – И что? – возмутился Наруто. – Его же перебинтовали. Саске закатил глаза. – Если тебе так хочется есть, может, тогда просто снова вернемся за стол? Наруто поморщился. – Там скучно. Тем более дело вовсе не в еде. Ну давай, Саске! Это будет величайшая миссия в истории мира шиноби! – Что-то я сомневаюсь, что нашим родителям хоть раз приказывали таскать пирожные с вражеской кухни, – скептически заметил Саске. Наруто вздохнул и решил действовать по-другому. – Ты просто боишься, что тебя засекут, – ухмыльнулся Узумаки. – Ничего я не боюсь! – возмутился Саске. – Слабо, Учиха? Саске заскрипел зубами. – Нет! Наруто улыбнулся во всю ширину рта. – Тогда поползли. *** «Что мне с тобой делать, Итачи?» – вздохнул Минато, садясь за стол и здороваясь с друзьями. Кто бы мог подумать, что он, Минато умеет фальшиво улыбаться? Вести беззаботные разговоры, смеяться и шутить, когда на сердце нещадно скребут кошки. Минато никогда не умел обманывать себя, поэтому прекрасно осознавал свои чувства к молодому Учихе. Пытался отмахнуться от них, пытался посмотреть на них по-другому, но как ни крути, а от себя не убежишь. До сих пор его сердце сладко сжималось от воспоминаний о мягких неопытных губах мальчишки, от его взволнованных вздохов, похожих на дуновения от взмахов крыльев испуганных бабочек... Минато настораживали свои чувства, мысли, ощущения. Он отчаянно пытался объяснить их всего лишь личной привязанностью к своему молодому ученику, забыть теплый взгляд Итачи, усмехнуться пылу его юности и вспомнить, кем он сам является. Вдовцом бывшей джинчурики Девятихвостого, отцом своего обожаемого сына, которого предстоит еще так многому научить, шиноби Деревни Листа, на которого Третий хочет возложить ответственность за деревню и передать пост Хокаге. Минато усмехнулся, почувствовав облегчение. "Нет, Итачи... Ты ошибся с выбором. Это не для меня..." Успокоившись, Минато попытался втянуться во всеобщее течение праздника, занять себя разговорами с соседями, есть и пить, как и все. Однако люди за столом почему-то стали неинтересны, словно Минато вдруг попал в старый черно-белый фильм, сюжет которого был ему давно известен, и весь праздник в одно мгновение лишился своих красок, превратившись в скучную обязаловку. Итачи не шел у Минато из головы. Почему... Как умудрился этот тихий, спокойный мальчик, гений клана Учиха влюбиться в него, своего учителя? И бог с ней, разницей в возрасте, но зачем мальчишке нужно было влюблять себя в мужчину? Списав все на гормоны молодого организма, Минато все же испытывал навязчивое чувство вины, хотя понимал, что не в его власти контролировать чьи бы то ни было чувства. Минато вздохнул. Хотелось пойти к нему на кухню…успокоить, обнять... И, конечно же, в этом прикосновении не было бы ничего сексуального. Абсолютно ничего. Он бы только нежно сжал в руках тонкие изящные пальцы и, закрыв глаза, вдохнул аромат шелковистых черных волос… и провел пальцем по нежным губам… – Ксо! – выругался Минато и опрокинул в себя рюмку саке. – Минато-сан, с вами все в порядке? – поинтересовался Какаши. – Да, – беззаботно улыбнулся Минато, хотя чувствовал, как лицо нещадно пылает. На окно кухни он старался не оборачиваться. *** Узумаки был доволен как слон. Саске искренне недоумевал. На его вопрос: почему, украв пирожные, они теперь должны находиться под его кроватью, где можно расположиться только лежа и очень тесно друг к другу, Наруто лишь сделал большие глаза и ответил с такой интонацией, словно это было очевидно: – Чтобы нас не засекли вражеские шиноби! По настоянию Наруто Саске не стал зажигать свет, и теперь сахар на сладких булочках в лунном свете мерцал росинками стразов. – Хороший улов! Итадакимас! – воскликнул Наруто и принялся уплетать всевозможные вкусности. А чего здесь только не было! Сладкие булочки, нежные бисквиты, слоеные пирожные, пирожные с орехами, мармеладные буше, залитые желе корзиночки с ягодами, заварные пирожные, медовые, шоколадные, ванильные… – Я хочу увидеть лунную радугу, – заявил Наруто, пихая в рот пирожное. – Бог тебе в помощь, – пробурчал Саске. – А фы хах бухфо эё уфихефь фе хофефь! – возмутился Наруто. Саске прыснул со смеху, но тут же взял себя в руки и закричал: – Идиот! Прожуй сначала! У тебя крошки изо рта валятся! Узумаки скорчил гримасу, явно изображая Саске в роли этакой принцессы Капризули. Учиха гримасу гордо проигнорировал и молча взял пирожное со взбитыми сливками. Наруто, наконец, прожевал и тихо поинтересовался: – Саске… а ты темноты боишься? Саске замер и поспешно отозвался: – Дурак что ли? – Ясно, – задумчиво протянул Наруто и замолчал. – А почему ты спросил? Тебе страшно? Вопрос прозвучал искренне, без тени насмешки. Саске вообще никогда ни над кем не смеялся и не понимал, зачем это делают другие. Постоянно третируемый отцом, вынужденный вечно работать над собой, выжигая в себе малейшие недостатки – даже призрачные – Саске обладал природной добротой и не обращал внимания на особенности других людей. Однако на него самого данное качество не распространялось. – Тебе страшно, Наруто? – спросил Саске, приготовившись понять, зажечь все лампы, какие есть в комнате, и любым способом развеять кошмары лучшего друга. – Нет. Не страшно. Я не боюсь темноты. – Зачем тогда спрашивал? – удивился Саске. – Я думал, ты боишься, – пожал плечами Наруто. Саске вспыхнул. Какого черта? С чего Узумаки взял, что он боится темноты? Вернее... откуда он это знает? – Я не маленький, – нарочито лениво протянул Саске, добавляя в голос ледяной холодок. – Да ладно тебе, Саске, – вздохнул Наруто. – Я обещаю, что никому не скажу. Саске промолчал. Было немного стыдно, но… в конце концов, это же Наруто! Он точно никому не расскажет. С ним… хорошо. Можно ничего не скрывать. Почти как с самим собой. Только намного лучше. Ведь с Наруто он – не один. – С чего ты вообще взял? – все же спросил Учиха. – Когда темно, у тебя выражение глаз меняется, – ответил Наруто и куснул пирожное. «Усуратонкачи, – подумал Саске. – И чего он там смог разглядеть?» Некоторое время они молча жевали пирожные. Вскоре Наруто потянулся еще за одним. – Эй! – возмутился он с замершей над тарелкой рукой. – А где пирожные со взбитыми сливками? Саске вздрогнул. – О, черт! – выругался он. Наруто обиженно поджал губы. – Нару… Прости… Я не заметил, как я их… – Ни одного не оставил! – Узумаки посмотрел на Саске с выражением вселенской обиды на лице и вдруг рассмеялся, – Ты весь в креме! И только Саске потянул руку, чтобы вытереть губы, как вдруг почувствовал на них горячий гибкий язык. – Жадина, – пробурчал Наруто, отстранившись. – Даже крем не хотел мне оставлять… – Я… – Саске сглотнул. «Что за странное ощущение?..» – Ты и руку испачкал? – обрадовался Наруто и схватил Учиху за запястье. – Наруто… – пытался возразить Саске, но Узумаки уже поднес его руку к губами и быстро провел кончиком языка по ладони. Саске вздрогнул. Ощущение было каким-то… острым. Острым казался язык Наруто, а в тело словно вонзались тысячи острых иголочек… Узумаки продолжал усердно вылизывать его ладонь, не пропуская ни сантиметра. – Наруто… Щекотно! – возмутился Саске и попытался отнять руку. Но Узумаки только сильнее сжал пальцы. – Сожрал все пирожные – теперь терпи! – заявил он. Саске понял, что возражения не принимаются, и стал терпеть. Терпеть старательное облизывание своих пальцев. Каждого… – Мммм, – довольно протянул Наруто закончив облизывать крем. – Ну, вот. Хоть что-то! Саске… ты… ты чего? Саске и сам не знал, чего он. Это… Это было так… И у Саске возникла идея. – Сейчас покажу, – Учиха схватил заварное пирожное, разломил и обмазал кремом губы Узумаки. – Эй… – начал возмущаться Наруто, но вдруг почувствовал губы Саске. Он неторопливо слизал весь крем, не обращая внимания на широко раскрытые голубые глаза. Когда Учиха закончил и отодвинулся, Наруто вдруг понял, что весь дрожит. – Ну, как? – настороженно спросил Саске, чувствуя странную смесь ликования и волнения. – Не… – в горле пересохло, и Наруто пришлось сглотнуть, чтобы продолжить. – Не знаю… Как-то странно… Помолчали. Темы для разговоров резко закончились. Есть пирожные больше не хотелось. – Эттоо… – неуверенно протянул Наруто. – Может, сходим на улицу? Там вроде уже должны были зажечь праздничные костры. – Иди, – отмахнулся Саске. – Я тут останусь. – Все нормально? – спросил Наруто, чувствуя, что ему самому не по себе. – Да. Только голова что-то болит. Наверное… ээм… - задумался Саске, гадая, что придумать, - от сладкого! Иди уже... – Ладно, – буркнул Наруто, выходя из комнаты Учихи, и поплелся на праздник. Честно говоря, идти туда ему совершенно не хотелось. Но внутри было такое чувство… такое странное ощущение, из-за которого хотелось что-то непременно сделать... Что именно, Наруто и сам не понимал, вот и ляпнул первое, что пришло в голову. В коридоре Наруто столкнулся с Микото. Та несла в руках большое блюдо с тушеными овощами и мясом. – О, Наруто! – воскликнула Микото. – Как твоя нога? – Нормально, – Узумаки смущенно почесал затылок. Ему всегда становилось неудобно, когда кто-то интересовался его самочувствием. – Я уже почти наступать на нее могу! – Правда? – удивилась Микото. – Это так удивительно… Наруто понял, что сейчас зайдет долгая речь о чудодейственной силе чакры Девятихвостого, и поспешил перебить Микото. – А… эттооо… Микото-сан! Давайте я вам помогу! – Ты что? У тебя же нога… Не слушая ее, Наруто ловко выхватил блюдо и заковылял дальше по коридору в сторону дверей в сад. – Что за неугомонный мальчишка! – всплеснула руками Микото и умиленно улыбнулась ему вслед. Потом направилась на кухню прихватить еще какое-нибудь угощение. Узумаки поставил блюдо на пол и раздвинул створчатые двери. Прохладный ночной ветерок тут же заиграл с его светлыми волосами. Наруто с наслаждением вдохнул свежий воздух, взял блюдо и направился к столу. По всему чайному саду Учих пылали огненные чаши. Наруто свесил ноги с деревянного настила и надел сандалии. Между деревьями тянулись праздничные флажки с изображениями эмблем Конохи, страны Водоворота и иероглифами «огонь». Слышался смех и радостные возгласы празднующих. Наруто взял блюдо и заковылял по каменной дорожке к столу. *** Микото вздохнула и щелкнула выключателем. Итачи вздрогнул. Отвернулся от окна, рассеянным взглядом посмотрел на мать. – Ах, зачем ты снова выключил свет, Итачи? – укоризненно протянула Микото и, подойдя к сыну, положила руку ему на лоб. – Ты не болен, мой хороший? – Нет, мама, – бесцветным голосом ответил Итачи. Микото хмыкнула и пожала плечами. – Вы с Саске совершенно не переносите праздники. Все люди, как люди: веселятся, шутят, а вы вечно запираетесь где-нибудь, словно бурю пережидаете. – Точно, – прошептал Итачи. – Как ураган. Или… молнию… «Желую Молнию…» – Что ты там бормочешь? Я ничего не слышу, – Микото заглянула в холодильник. – Отлично! А я боялась, что желе не успеет застынуть. Кстати… как-то его стало меньше… и пирожных тоже… Кошки что ли пробрались в дом и съели? – Ах, это… – безразлично бросил Итачи. – Саске с Наруто, кажется, играли в ниндзя и… – Все ясно! – рассмеялась Микото. – Вот озорники! – Они были так увлечены игрой, что даже не обратили внимания на мое присутствие, – заметил Итачи. – Это неудивительно, – покачала головой Микото. – Ты сидишь совершенно неподвижно уже несколько часов. Ой! – Микото вздрогнула и прикрыла рот рукой. – Итачи, прости меня. – В чем дело? – нахмурился Учиха. – Я совсем забыла сказать… Отец сказал, чтобы ты сыграл для гостей на кото. Сердце Итачи пропустило один удар. Играть? Перед всеми?.. Перед Ним? – Мама… извини, но я… Итачи замолчал, не зная, что сказать матери. Нежные женские руки мягко и заботливо обняли его сзади. На голову опустился хрупкий подбородок. По щеке Учихи скользнула прядь вороново-черных прохладных волос. – Все будет хорошо, Итачи, – голос Микото звучал тихо и ласково. Итачи на мгновение замер, а потом облегченно вздохнул и скользнул руками вверх по плечам матери. Самой лучшей матери на свете. Родное тепло и знакомый с детства цветочный запах вернули Итачи уверенность и веру в лучшее. – Я сыграю, мама, – мягко улыбнулся он. – Вот и хорошо, – прошептала Микото. – Что ж, мне пора возвращаться к гостям. Приходи к нам. – Хорошо.