на ощупь в темноте

холодно. на щеках ледяные ладони. взгляд зеленых с голубым отливом глаз. взгляд нежный, теплый даже. вокруг темнота. непроглядная, иссиня-чёрная. глубокая. а она смотрит внимательно, вглядывается в его серые глаза и от этого внутри как будто зарождается и, одновременно с тем, умирает целая вселенная. будто одновременно разгораются и сжимаются до белых карликов миллионы звезд. будто чёрная дыра закручивается под диафрагмой и вбирает в себя все, абсолютно все, от мимолетных мыслей и до клеток его тела. на лбу остаётся осторожный поцелуй. теплый. в нем столько нежности, сколько в саше не было никогда. она губами касается его скул, щёк, даже в нос целует. касается губами его губ — совсем невесомо. обжигает. на коже будто расцветают фиалки от её прикосновений. он чувствует, как загорается лицо под её холодными ладонями и как колотится под рёбрами сердце. смотрит в её глаза почти родные и чуть улыбается. она выглядит как сказка, сошедшая со страниц книги. она ею и является. это обычно пугает, но сейчас, будто потерянный в мириадах звезд и космической темноте, саша совершенно забывает про это. смотрит, точно щенок, с обожанием. рот едва раскрывает и подается вперед, желая сказать что-то, но она касается пальцем его губ, качая головой тоже чуть улыбаясь. он всматривается в её светлое лицо. на него падают белые, чуть кудрявые волосы. волосы цвета звезд, цвета луны, будто бы сделанные из космической пыли. от шеи поднимаются к щекам белые стрелы — он знает, что начинаются они над её сердцем, от того их так хочется целовать. будто бы, касаясь их, ему удастся коснуться там, внутри, дотронуться до мифического сокровища, бьющегося в такт его(его!) сердца, до самой её души, такой же светлой, такой же неземной, как то, что он способен увидеть своими глазами. в голову совсем даже не бьет осознанием её нереальности, до того она сейчас завораживает… он вглядывается в изумрудные радужки и видит, как в её ясных глазах вдруг появляются слезы. почти незаметно. скапливаются в уголках и расползаются по веку, от чего зрачки вдруг начинают сиять. она моргает и ресницы её намокают, слипаясь и от чего-то делая глаза больше. а может это она их раскрывает, будто бы не чувствуя потоков холодного воздуха, чуть бьющего в лицо. он пугается и касается её лица, но сразу же одергивает руки — под пальцами её гладкая кожа чуть вздрагивает и на скуле открывается глаз. такой же ясный и с такими же мокрыми ресницами. смотрящий испуганно, жалостливо. по бледной коже хрусталём катятся прозрачные слезы, мокрыми дорожками разрезая белое полотно щёк. — мне больно… — она улыбается, вглядываясь сквозь слезы в его лицо. улыбается невесело совсем, будто это стоит ей нечеловеческих усилий. она гордая воительница, волевая и стойкая, но улыбается, будто избитая девочка, шепча едва-едва слышно, — мне так больно… саша просыпается почти с криком. вскакивает и судорожно оглядывается по сторонам, видит знакомую квартиру. он дышит тяжело и закрывает лицо руками. чувствует свои влажные ресницы и одергивает ладони. вздыхает. откидывается обратно на подушку и чувствует, что она чуть промокла. — снова кошмары? — его обнимают со стороны и он чувствует тепло. — снова снится она, — говорит тихо, пялясь в пустой потолок и касаясь чужой ладони. поворачивает голову и встречается взглядом с сонными бледно-золотыми глазами. замечает, как пшеничные волосы разметались по подушке и чуть улыбается. артур двигается ближе, жмется, будто бы стараясь под крыло спрятать, защитить, обнять. висок почти обжигает его теплым дыханием и откуда-то изнутри от этого растекается по всему телу тепло…за теплом следует тревога, поднимающаяся из пустоты меж рёбрами и ползущая, цепко хватаясь за гортань, вверх, к зубам, липко ложась на язык. мысли и тело окутывает вяжущее ощущение нереальности всего вокруг. не похожее на горькую хурму, нет. буквальное. будто из мыслей, из пальцев, языка, конечностей и даже ресниц кто-то вяжет витиеватый шарф тугим плетением. саша чувствует, будто сам оказался персонажем книги. будто все это происходило и происходило уже. будто это повторяется раз за разом, дурманя голову. будто цикл бесконечен и он длится от холодных поцелуев к горячему дыханию у виска и снова по кругу. так быть не должно. это пугает. пугает до дрожи, до холодка в лёгких и ветра в голове. до мокрых ресниц и дрожащих рук. это пугает… — алиновский?! — плечо обжигает крепким касанием и саша видит испуганного антона. теряется сам, чувствуя, как жжёт кожу вокруг глаз. чувствует влажную ткань подушки под щекой, — ты кричал… — антон. общага. это тоже был сон…длинный сон… непрерывный цикл из космической пустоты, от холодных касаний губ и звезд в легких и до золотистых глаз и тёплой улыбки в старой квартире. от рождения, сквозь любовь, через боль и до самой смерти. реальность. смерть и безумие. он пугающе сильно мёртв. она слишком жива. за окном шумит дождь.