Сближение

Леди Гриффин ходила из стороны в сторону. Её шаг был почти неслышен, но нервозность ощущалась в каждом движении. Кодаторта спал. Женщина иногда останавливалась, чтобы не без зависти взглянуть на его полное спокойствия безмятежное лицо, но затем вновь неизбежно возвращалась к своим мыслям, лишавшим её сна вот уже несколько ночей подряд. Тот, кто давно был похоронен в памяти, уничтожен и забыт, – вернулся, чтобы мстить. Вернулся с угрозами, своей политикой насилия. И даже мысль о том, что боль и пытки, через которые он снова заставил её пройти, наконец, окончены, осознавая, что злодей повержен и мёртв, Гриффин не могла обрести спокойствие. Дни в камере, ставшие почти что бесконечными в памяти, она никогда не будет в силах забыть. Маг выбрался с того света единожды, и ему ничто не будет мешать сделать это ещё раз, – с ужасом ловила себя на этой мысли женщина, – и никакие слова не могли её убедить в обратном. Леди Гриффин вздрогнула от того, как за спиной в потоке прохладного летнего воздуха шелковая занавеска пошла рябью. Ведьма поёжилась. Она стала слишком пугливой с тех пор, как руки бывшего любовника вновь коснулись её тела, и ей до тошноты претила новообретённая черта. Директриса снова скользнула взглядом по сильным плечам Кодаторты. Он был рядом, даже в такие моменты, и это не могло не облегчать груз на её плечах. Страх когтистыми лапами скрёбся о двери дома профессора, но, может, здесь рядом с ним ей хоть на миг станет легче? Она закрыла лицо рукой и придвинулась ближе к окну. – Не спишь? – позади раздался басистый голос. – Не могу, – Гриффин устало вздохнула. Она отошла от окна, обошла двухместную кровать, на которой вот уже как полночи должна была нежиться в объятиях Кодаторты, и села на край, рядом с ним. – У тебя чуткий сон. – Давно встала? До утра ещё долго, – он потёр глаза, потянулся и сел рядом с ведьмой, окончательно оправляясь от дремоты. – Вовсе не сомкнула глаз. – Отвар так и не избавил тебя от кошмаров? – Кодаторта! – фыркнула Гриффин. – У меня вообще не получилось уснуть, от куда я могу знать, сработал ли отвар? Ведьма сердито повернулась лицом к специалисту, нехватка сна очертила тёмные круги под её глазами, которые в полумраке комнаты казались ещё темнее. – Спросил не подумав. Прости, – Кодаторта положил правую ладонь на щеку директрисе. Зря. – Не трогай меня! – Резко воскликнула Гриффин, быстро вскочила на ноги и уверенно отошла к открытой двери из комнаты. Её глаза загорелись ненавистью, и это душащее чувство смешивалось со страхом. Дыхание участилось, а тело против её воли напряглось. Профессор едва уловил силуэт в темноте. – Всё хорошо. Я не хотел тебя напугать, – шепотом произнес он, медленно поднимая руки вверх. Кодаторта не желал ей вредить, и он должен был дать ей это понять. Профессор не мог не корить себя за неосторожность. Понимал, время встреч закончилось. Сейчас, возможно, самый сложный период в жизни любимой женщины, и если он не сумеет о ней позаботиться, она упорхнет навсегда. Гордая, прекрасная, неповторимая, – сейчас она была, словно птица, которой жестоко обломали крылья хищники, и он – Кодаторта, – был единственным, кто мог помочь ей залечить эти раны. Гриффин тяжело отдышалась. Вспышка ярости, как пламя спички, затухала. Женщина оперлась на дверной косяк, стараясь отбить контроль над своим телом у подкравшейся к ней паники: – Прости. Не знаю, что на меня находит, – хотя всё предельно ясно. Её рука прошлась по волосам, заправляя выпавшие из пучка пряди за ухо. – Не отпускает чувство, что в какой-то момент вместо твоей ладони, меня вновь коснётся его, – женщина приложила все усилия, в попытках вернуть ощущение безопасности в компании профессора. – Тебе сейчас сложно совладать с эмоциями, это нормально, – ответ был тихим, неспешным, чтобы снова её не спугнуть. Ведьма не в первый раз вела себя так после того, как специалист осмеливался коснуться её, но его не могла не тревожить такая реакция. – В моем возрасте, с моим опытом, статусом такое поведение недопустимо! – раздражение сорвалось с губ ведьмы. Грубые слова, сказанные в собственный адрес, но как ёмко они демонстрировали внутреннее противоречие директрисы: метание между "чувствую" и "должна чувствовать". – Гриффин, – осторожно начал Кодаторта. – Прошу, оставайся гордой директрисой за пределами этой квартиры. А сейчас у тебя есть возможность быть хрупкой, нежной, боязливой, абсолютно любой. Можешь рыдать или метать молнии. Я ни за что не стану тебя осуждать. Кодаторта почти всегда оставался спокойным, и сейчас ведьма могла только позавидовать его умению совладать с собой. Его уверенный, мягкий тон разливался по комнате и заставлял отступать тьму. Гриффин вновь заметила звезды на небе за окном, бледный лунный свет, игравший в полупрозрачной легкой занавеске. Она ещё раз глубоко вдохнула, подошла к кровати и снова села на край выглаженной простыни. Даже сейчас её удивляла безупречная чистота квартиры. Переборов дрожь в теле, она аккуратно прилегла на плечо мужчины. – Спасибо, – шепотом произнесла она столь редкое для себя слово. Слова Кодаторты согревали, позволяли ведьме невиданную роскошь – понемногу начать кому-то доверять. Так ощущать себя она могла только рядом с ним, но когда-то давно подобные слова в её адрес слетали и с уст директрисы школы фей. Но то казались далёкими воспоминаниями, исчезающими за пеленой прошедших лет. Снова слышать, что она может быть собой, может не скрывать слёзы за каменной маской бесстрашной ведьмы, были словно сигналом к тому, что Кодаторта тоже может стать ее "феечкой". Фактически, он уже стал ей заменой. Вовремя. На голову ответственной феи свалилось столько бед, которые нужно разрешить в кратчайшие сроки, что отвлекать её от этих забот Гриффин считала преступлением. Но если бы не специалист, сейчас рядом обнадеживающе сидела именно Фарагонда, произнося речи о том, что всё однажды наладится, каким бы тернистым не казался путь. Кодаторта под пристальным взглядом Гриффин снова приблизился к ней и осторожно поднял руку, так и не коснувшись ладонью её плеча. Он ждал разрешения, женщина не могла отвести от него своих соколиных глаз, ведь ей казалось, моргни она хотя бы на мгновение, реальный мир вокруг неё обернётся прахом, и с боем отвоёванный контроль над ним будет безвозвратно утерян. – Можно? – осторожно произнес профессор, не дождавшись ответа. Был получен несмелый одобрительный кивок. – Ложись спать, Кодаторта, – заботливо прошептала ведьма, едва заметно вздрогнув, как его сильная грубая рука легла на её плечо. – Завтра пробные выпускные экзамены. Ты же не хочешь, чтобы кто-то провалился, из-за твоей "бурной" ночной жизни? – насмешка помогала звучать легко, непринуждённо, как раньше, хоть Гриффин и утратила это чувство раскованности и свободы, и помогала скрыть то, как не хотела она на самом деле, чтобы Кодаторта вновь отправлялся в мир сновидений, недоступный отныне ей. – Я справлюсь, – ответил мужчина. – Сейчас важнее всего твоё душевное равновесие. Несмотря на все отговорки, я знаю, что нужен тебе. Слов для ответа не нашлось. Тишина повисла в комнате, но теперь она не казалась ведьме такой пугающей и враждебной. Кодаторта был рядом, его сердце неспешно билось в груди, тихое дыхание теплом чувствовалось на её коже. Комната вновь наполнялась уютом, который профессор всегда старался дарить женщине в этих стенах. Гриффин взяла к себе руку профессора и обвела её вокруг своей талии. Намерение было понято, и специалист осторожно, словно фарфор, обнял женщину. – Не понимаю, почему ты противишься взять досрочный отпуск. Тебе как никогда нужен отдых. Гриффин нервно сглотнула: – В одиночестве я сойду с ума, – ответила нехотя, но честно, в знак уважения. – Работа забирает всю энергию и внимание, занимает весь день, на то, чтобы распрощаться с рассудком просто не остаётся времени. Но мои силы иссякают, я едва могу быть такой деятельной, как раньше, и когда это случается, я прихожу к тебе. Ты заполняешь мои мысли и придаешь сил, – ведьма ласково положила свою ладонь поверх пальцев специалиста. Официально в эту квартира она не переезжала, хоть и проводила здесь все свои нерабочие часы. Отношения развивались медленно уже на протяжении двух лет. По общей инициативе они становились ближе, медленно прощупывая почву на пути друг к другу, идя осторожно, словно к совместному счастью их вёл тонкий канат, с которого оба боялись сорваться в пропасть. После всего пережитого Гриффин не могла броситься в омут объятий нового в её жизни мужчины. Ей необходимо было убедиться, что она не получит удар в спину, находясь рядом с ним. Пережить ещё одно предательство было недопустимо для неё. И чтобы преодолеть этот страх, ведьме требовалось много времени. Но если бы дело было только в Гриффин. Любимая жена Кодаторты погибла почти десять лет назад, и мужчина всё ещё не оправился от этой потери. Боль и горе не покидали его, что даже мысль о том, что он вновь может потерять ту, кого так полюбит, угнетала его. Он не торопился любить Гриффин, как свою женщину, боясь повторения ужасной трагедии. Но после нападения Валтора на школу ведьм, он понял, что опоздал. Даже как подруга леди Гриффин стала ему близка, и если она погибнет, то заберёт с собой столь же большую часть его мира, как и покойная жена однажды. Но вместо того, чтобы снова закрыться от чувств, он сделал шаг ведьме навстречу. – Как насчет горячей ванны? Вода успокаивает, а тепло помогает уснуть, – предложил специалист, чуть крепче обняв Гриффин. – Возможно, но сейчас я не в настроении закрываться в четырёх стенах, обнаженная, и в чужом доме, – фыркнула женщина, закатив глаза. – Тебе и не нужно, – он нежно улыбнулся и встал на ноги напротив гостьи. Только к ней он был так терпелив. Глаза невольно пробежали по её изящному силуэту, растворяющемуся в полумраке его спальной комнаты. По шелковистым волосам, спадающим на её не потерявшее красоту, но исхудавшее лицо. Две недели в темницах под надзором тёмного мага не могли на ней не сказаться. По искусанным губам, из-за недавно приобретенной привычки. По плечам, укрытым свободной кофтой из мягкого бамбука и брюкам, из того же материала. Профессор очень любил эту ярко-бордовую пижаму, но сейчас из головы не уходила мысль о том, сколько следов ран и побоев скрывает она. Гриффин умела себя исцелять, и Кодаторту немного успокаивало то, что она не испытывала ежесекундно острую боль. Но знать наверняка было лучше. Если бы специалист не стеснялся спросить напрямую. – Дверь не обязательно закрывать, мне не обязательно уходить, и раздеваться тоже не нужно, если не боишься намочить свой наряд, – мягко добавил профессор, протягивая руку. – Все лучше, чем бесцельно слоняться по комнате. Женщина отвела взгляд, давая себе время обдумать его слова. Небольшая смена обстановки могла пойти ей на пользу. Если вода подарит хотя бы пару часов сна, это станет настоящим подарком. – Ладно, – Гриффин взяла Кодаторту за руку и поднялась за ним. Войдя в ванную первой, она включила свет. Небольшое помещение наполнило холодное сине-фиолетовое свечение, что линии и силуэты стали терять свои очертания. Гриффин развернулась к учителю. Её слегка дрожащие от усталости пальцы легли ему на лицо, но женщина избегала смотреть в глаза. – Так ты похож на мертвеца, – свет в комнате ложился на его кожу синюшными пятнами. – Неудачный магический эксперимент Пии над лампочкой. – Что ей понадобилось от бедной лампочки? – в недоумении спросила Гриффин. Она погладила щёки профессора, а затем медленно опустила руки. – Это работа на первый курс уроков Алфеи, – профессор улыбнулся уголком губ. – Нужно было поменять цвет лампочки. Видела бы ты, как моя девочка старалась. Но её лампа каждый раз получалась пятнистой. После тонны попыток, задание довело Пию до истерики. Она терпеть не может, когда что-то ей не поддаётся. Напоминает тебя своим напором и желанием всё контролировать и везде преуспевать. Мужчина не мог перестать улыбаться, вспоминая о дочери. После того, как Пия переехала в общежитие Алфеи и стала появляться лишь на каникулах, он особо сильно начал ценить моменты рядом с ней. – Лампочка обычно лежит в коробке с вещами на память, но когда скучаю по дочери, вставляю ее в светильник в ванной. – Почему она живёт в общежитии, а не в уютной квартире с близким? Ты настолько плохой отец, что дочь при первой возможности сбежала? – поддела ведьма. – Даже не знаю, мне гордиться, что дама считает мою квартиру уютной или дуться за плохого отца, – он усмехнулся и выдержал паузу. – Считает, что я слишком опекаю её и таким образом показывает самостоятельность, – в словах прослеживалась грусть. После смерти жены тема отцовства стала самой важной для него. Но ребенок вырос. Заботиться было больше не о ком. Возможно, поэтому он с таким трепетом относился к привередливой ведьме. В ней он мог восполнить свою потребность быть кому-то нужным. – Её можно понять, – Гриффин встала спиной к двери, взялась руками за края кофты и замерла в раздумьях. Кодаторта опекает её, терпит перепады настроения, приступы агрессии и страха на протяжении недель, а она держит его на расстоянии, упрекает в непонимании, которого на деле он давал так много, как это только было возможно, злится и иной раз может что-то сломать в его доме, не совладав с болью, пожирающей её изнутри. Но специалист всегда и ко всему относился с пониманием, таким, каким может обладать далеко не каждый. Гриффин хотелось сделать шаг ему навстречу, хотя бы попытаться отблагодарить его за заботу. В их сложных отношениях полных нерешительности доверие самый ценный и желанный гость. Поэтому Гриффин медленно опустила кофту, и взору профессора предстала обнажённая спина без намека на совершённое над ней насилие. Королевская осанка ведьмы манила мужчину, шёлк её кожи будоражил, но Кодаторта отгонял от себя эти мысли. Сейчас было не время. – Не хочу намочить одежду, – словно оправдываясь, произнесла она и повесила кофту на крючок, а затем медленно развернулась к специалисту. Она видела удивление на его лице и настойчивую попытку смотреть ведьме прямо в глаза и никуда более. Сердце сжалось в груди, руки едва заметно задрожали. Раненая психика требовала вновь натянуть одежду и броситься прочь, но директриса хотела хотя бы попробовать стать этой ночью немного ближе. Ведьма подняла руку и коснулась плеча мужчины. Это было словно дозволение ему двинуться ей навстречу. Взгляд специалиста неосторожно завис на груди, любуясь её упругостью и аккуратной формой, но он не хотел слишком смущать женщину и скользнул взглядом на живот, чтобы убедиться в отсутствии незаживающих ран и синяков. Когда женщина вновь успела вернуться к своим тренировкам? На бледной коже живота виднелся четкий рельеф приведённых в тонус мышц пресса. Он коснулся её плеча, провёл пальцами по нежной коже и отступил, чтобы включить подходящую воду для них двоих. – Устроит? Её рука коснулась струи и резко одёрнулась. – Хочешь меня сварить? – женщина сама настроила воду и воткнула пробку в слив. С её стройных ног на синюю матовую плитку слетели брюки. Гриффин сняла тапочки, подняла брюки и повесила их рядом с кофтой, оставаясь в одном лишь белье. Тонкое кружево, словно паутина, красиво очерчивали её формы. Кодаторта боролся с желанием прижаться к ней сзади, чтобы быстрее коснуться её прекрасного тела. Но его сердце кольнуло, как только мужчина перевёл взгляд на бедра, на которых красовались обугленными пятнами ожоги. – Магию Валтора всегда было тяжело сводить с тела, – пояснила она, – временами требовалось больше месяца колдовать над участками кожи. – Тебе больно? – первое, что пришло ему на ум; он сжал руки в кулаки. – Нет. Залечила. Остались лишь следы. Профессор не сомневался в талантах Гриффин в целительном колдовстве. Она залатывала его худшие раны, за которые могли бояться взяться обычные маги. Но он не мог представить насколько болезненными были ожоги, что даже она не могла их убрать. Мысль о том, что он и представить не может, сколько боли она перенесла, пугала. И приводила в ярость. – Говоря "всегда было тяжело сводить его магию", ты имела ввиду битвы в команде Света? – Если бы только их. Ты знаешь, что я была любовницей Валтора. Его никогда не устраивали второсортные игрушки и обычный секс. Чтобы удовлетворить свою садистскую натуру, он был готов на многое. Ожоги, – она коснулась пальцами чернеющего пятна на бедре, – всегда были самым частым проявлением его любви, – в ответе не звучали злость или сожаление, Гриффин давно приняла своё прошлое. Кодаторта стиснул зубы и сильнее сжал кулаки. Его раздражало, что какой-то самовлюблённый маг посмел причинить боль его женщине. Почти его. – Ощущение, как от ожога костра? Или волшебное пламя другое? – в вопросах магии он был совсем не осведомлён. – Я никогда не получала немагический ожог. Руководствуясь теорией, ответ – нет. Внешне может и похоже, но технически магическое пламя работает иначе, – женщина невольно заговорила, как на занятиях в Облачной Башне. – При столкновении с кожей с задачей навредить, тёмная магия вытягивает максимально возможное количество жизненных сил и заставляет испытать боль во всех красках. Особенно, если колдующий не ладит с рассудком, тогда он не будет ставить своему волшебству рамки ущерба, – женщина спокойно закончила ответ, но лицо Кодаторты стало пунцово-красным от злости. – О ведьмы, ты всем своим видом показываешь, что хочешь набить Валтору лицо за меня. В своём роде это даже мило. – К счастью он мёртв, – процедил специалист, жалея, что не спустил на мерзавца все силы Красного Фонтана ещё до того, как он стал использовать Гриффин, как живой щит. – К его счастью, – смиряя гнев мужчины, произнесла женщина, едва заметно улыбнувшись. – Твой грозный кулак неслабо подпортил бы ему физиономию. Вода набралась. Она выключила подачу, ступила ногами в ванну и погрузилась в приятное тепло, прижав колени к груди. Естественная поза после бросающих в дрожь разговоров. Хоть она из всех сил старалась не возвращаться в мыслях в камеру и не портить столь уютную атмосферу, язык тела её выдавал. Ведьма наклонила голову набок и начала рассматривать Кодаторту. С этого ракурса он казался ещё крупнее. Ей нравилось, что тот никогда не менялся. У неё разные прически, макияж, одежда, характер. С каждым она вела себя по-разному. А у него один шаблон на всю жизнь. От мужчины так и веяло привлекательной и ранее незнакомой ей стабильностью. – Сколько лет этим штанам? – С рождения Пии, – он усмехнулся, осознав, что прошло 19 лет. – Ты умеешь обращаться с вещами, Кодаторта. Залезай ко мне, – дерзко, но в тоже время несмело добавила она. – Прости, что? – мужчина оторопел, читая во взгляде то, на что уже перестал рассчитывать, приглашение к близости. – Залезай ко мне, – повторила женщина, стараясь удержать себя от того, чтобы отказаться от своих слов. – Уверена? Мужчина не спешил. Гриффин не вдавалась в красочные описания того, чему подверг её маг в подземельях, но специалисту хватало ума, чтобы понять, что обычными пытками её бывший любовник не мог обойтись. Кодаторта боялся навредить своей женщине, боялся, что она окажется не готова ощутить его так близко к себе. Но Гриффин не отступила: – Да, – твёрдо сказала она, и в шутливом тоне добавила, – раздевайся. Посмотрим на твои мускулы. – Не насмотрелась пока залечивала шрамы после миссий и тренировок? Обстановка разряжалась. Кодаторта по-военному быстро снял с себя вещи, открывая взору ведьмы своё тело. Годы тренировок, сотни миссий не прошли бесследно. Его мускулатура была грубой, словно высеченной из гранита. Смугловатую кожу усыпали шрамы, полученные в боях, и которые Кодаторта идеологически не хотел сводить. Ведьма показно облизнулась, заставив Кодаторту рассмеятся. Пока специалист вешал одежду, она простым заклинанием спустила полотенце с крючка и постелила себе под ноги, чтобы, вылезая, не намочить пол. Она встала из ванны, инстинктивно прикрывая грудь и уступила место крупному мужчине. Капли воды эстетично скатились по изгибам её тела, заставив Кодаторту засмотреться и замереть на пару секунд. Он аккуратно погрузился в воду, расставив ноги и руки по бортам ванны, размеры которой были для него маловаты. – Взрослый ребёнок в тазике, – ведьма не сдержала смешок. – Когда Пия была совсем маленькая, она не могла купаться без меня, заставляя каждый раз сюда лазить. Заливалась зловещим смехом совсем как ты, – снова разговоры о дочери, и профессор снова приятно улыбается. – Для меня в этой ванной удобен только душ. – Если как-нибудь заглянешь ко мне в дом, можешь оценить мою огромную ванну, – немного резко предложила Гриффин, злясь на очередное сравнение с его дочерью. Но она понимала, он скучает по девочке, которая выросла и буквально бросила его одного. Ведьма знала, что специалист не пытается её оскорбить или умалить её индивидуальность. Он видит в ней такую же родную ему душу, какими были его дочь и покойная супруга. – Присоединяйся, – Кодаторта поманил кивком головы Гриффин к себе, отгоняя нахлынувшие на женщину мысли. Немного придерживаясь о стену для равновесия, ведьма встала на свободное пространство между ног мужчины. Чтобы быть ближе к нему, сев, облокотилась спиной на его грудь. А её длинные ноги пристроились на плитку у краника, попутно выключив стопой подачу воды. Учитель сместил руки на её плечи, мягко касаясь пальцами нежной кожи. На пару секунд оба прикрыли глаза, вдыхая аромат друг друга. Гриффин начала вспоминать как во все времена было комфортно с Кодатортой. Он всегда заставлял её чувствовать себя особенной. Несмотря на богатый опыт, у неё прежде никогда не было такого мужчины, как он. Кодаторта ничем не походил на тех эгоистов, что с алчной жадностью тянули её к себе в постель, но всегда оставались зацикленными лишь на своей персоне. С ними она была дополнением, дешёвым аксессуаром в коллекции побрякушек самовлюблённых нарциссов, а с Кодатортой – настоящией, ценной, любимой. Сейчас это различие особенно ощущалось, заставляя ценить отношения с профессором ещё больше. От двери повеяло прохладой. Не желая выпускать из комнаты тепло, ведьма щёлкнула пальцами, захлопнув её. Их мысли замедлились. Никто больше не говорил и не двигался. Идеальную тишину нарушало лишь глубокое, размеренное дыхание, которое они делили на двоих. Сон медленно начал забирать влюблённых. Мужчина почувствовал какое-то движение в воде и перевел внимание на зелёный свет, исходящий от ладони женщины. Предательски остывающая вода вновь стала горячей. – Удобно, – поддаваясь лёгкой дремоте, тихо отметил он. – Одна из причин дружить с ведьмами. Мы умеем упрощать жизнь, – самодовольно ответила она. – Гриффин..., – несмело протянул специалист. – Да...? Учитель не спеша и до невозможности осторожно провёл свою правую ладонь под плечо женщины, плавно скользнув по её бедру. Реакции, как в спальне, не последовало. И хоть сердце забилось в её груди, словно могло в любую секунду остановиться, полное осознание происходящего придавало женщине уверенности. Гриффин пристально следила за каждым действием Кодаторты. Поняв, что женщина не против, он поглаживающим движением прошелся по местам ожогов, убеждаясь, что их владелица не врёт, и они действительно не доставляют боли. Ведьма затаила дыхание и прикрыла глаза, откидывая голову ему на плечо. – Можно просьбу? – наконец, специалист продолжил говорить. – Смотря в чём она заключается, – Гриффин резко открыла глаза, вперив строгий взгляд в Кодаторту; тонкие пальцы вцепились в края ванной. Была ли это вновь вернувшаяся враждебность, или же так играло с ней волнение, которое вызывали в женщине прикосновения специалиста, но он не отступил с темой, о которой им давно пора было поговорить: – Расскажи яснее о том, что с тобой происходило в темнице Облачной Башни, – он выдержал паузу, заметив, как нахмурилась Гриффин. – У меня сложилась история в голове, но вдруг я ошибся в догадках. Что с тобой происходило? Позволь мне узнать, чтобы я мог лучше заботиться о тебе, подстраиваться под твои нужды. Я хочу сделать так, чтобы здесь тебе было комфортно, рядом со мной. Гриффин немного отвернула лицо от Кодаторты и закрыла глаза, будто готовясь погрузиться в сон. Она ожидала, что он спросит позволения касаться её смелее и жарче, но он заговорил об ужасах, через которые заставил её пройти Валтор. – Какой же пазл сложился у тебя в голове? – устало, но спокойно спросила она. – Давай начнем с твоего рассказа, – предложил он, боясь упустить момент услышать её ответ. – Моё видение всегда успеем обсудить. Ты уже почти спишь, а я не знаю, осмелюсь ли вновь вернуться к этой теме. – Ладно, – она положила свою ладонь поверх его и немного сжала; сердце ускорило ритм. – Когда-то команда Света смогла победить Валтора, потому что я умело сыграла на его слабых местах. Сам можешь представить, кто я в его глазах после того, что совершила. Выскочила из его постели и сдала с потрохами вражескому альянсу, пользуясь его слабостями, сдавая тем, с кем сама раньше боролась, его планы и... И когда он вернулся, то отплатил мне той же монетой. Сколько бы лет ни прошло, а мы с ним всё также хорошо друг друга знаем, чтобы уметь играть на самых слабых местах и бить по больным точкам, – ведьма задумчиво сделала паузу. – Будем вести диалог по моим правилам. – Что ты имеешь ввиду? – Я называю свои недостатки, поясняю какую роль это имело в истории с Валтором, а взамен ты рассказываешь равнозначную информацию о себе. – Это будет честно. Согласен. – Не дружу с фактором внезапности, сразу же теряюсь. Мне нужен чёткий план и понимание ситуации. Если не было времени обдумать положение дел и подготовиться к битве, мои шансы на победу минимальные. Валтор осознавал, что если тихо появится на территории моей школы, я не сумею вовремя сообразить, и захват башни будет лёгким. Но если он выкинет такое же официальное появление, как в случае с Алфеей, гарантий на победу не будет, – ведьму вновь охватила злость и она сильнее сжала руку профессора. Из головы не уходила мысль, что если бы она проводила упорную работу над своей реакцией, смогла бы дать достойный отпор. – В рядах прародительниц и команды Света моя неспособность быстро подстраиваться под новые обстоятельства часто подводила. Конечно, во время тренировок и битв я исправляла свой недостаток, чтобы не подводить себя и команду, но это уже забытые навыки. Кодаторта погладил свободной рукой плечо Гриффин, немного заходя пальцами на шею. – Никогда бы не подумал. Мы ведь сражались вместе, и ты всегда быстро принимала решения, что и как сделать, чтобы расправится с врагами. – Я всегда стараюсь подготовиться к битве, собрать столько информации, сколько могу, чтобы на месте быть готовой вообще ко всему. Да, к стратегиям у меня талант, – она довольно усмехнулась. – Больше звучит, как плюс, нежели минус, – он подбадривающе погладил женщину – Ладно тебе. – Теперь я? – уточнил профессор, раздумывая о том, что будет говорить. – Да. Помни, равноценная информация, – строго добавила Гриффин, в преподавательской манере. У неё было негласное правило. Не рассказывать о себе собеседнику больше, чем она знает о нём. – Раз уж мы заговорили о том, что мешает в битвах, я выдам свой страх высоты, – Кодаторта выждал пару секунд, позволив ведьме обдумать услышанное. Наличие акрофобии у многих не вязались в голове с его образом сурового бойца и мастера укрощения драконов. Каждый раз седлая крылатого ящера, управляя летающим кораблём, – оказываясь на высоте, – мужчина прилагал большие усилия в борьбе с этим недостатком. Ни его враги, ни его подчинённые не должны ведать о том, что в их лидера вселяет страх высота. – Есть причина? – ведьме не было знакомо это чувство бояться сорваться вниз с высоты. Для неё это вечно манящая стихия. – Мои ученики и коллеги ни раз встречались носом с землёй и ломали себе все кости. Мой друг погиб, не сумев удержаться в седле своего дракона. И я видел, как его тело беспомощно рухнуло вниз сквозь толщу облаков. Мы даже не смогли собрать останки из этого кровавого месива, чтобы нормально его похоронить. В памяти все сложилось в большой ком пугающих моментов, которые давят, как только ноги отрываются от земли, – он говорил без доли стыда, но с заметной нотой печали. Высота отняла у него многих, но вместе с тем была полем, на котором ему вновь и вновь приходилось сражаться. Он глубоко вздохнул, заставляя остывающую воду в крохотной для его габаритов ванной зайтись рябью. Желание уснуть манило мужчину, но он пересиливал себя в надежде закончить разговор. Ведьма тоже не готова была поддаваться желанному сну прямо сейчас. Освобождаясь от объятий, она встала и шагнула на полотенце на полу. Взяв сухое с крючка, начала вытираться. – Получается, ты каждый день борешься со страхом и даже не подаешь виду? Вызывает уважение, – Гриффин гордилась профессором. – Давай вылезай. Продолжим в спальне, если не уснем. Кодаторта согласился и последовал примеру женщины. Но та отняла его полотенце и начала вытирать его сама. Прикосновение грубого хлопка и её настойчивая забота заставляли его затаить дыхание, неотрывно следя за женщиной глазами. Она часто проявляла свою любовь в мелочах, и каждый такой момент был для него ценнее золота. – Я в ужасе от темниц облачной башни, – продолжила Гриффин, отставляя полотенце. – Пока служила Прародительницам, у меня были разные задачи. Одно время я занималась тем, что выбивала информацию из пленных, которых приводили мои наставницы. Комната пыток располагались в темницах Облачной башни, в те времена, когда школа была под их контролем. Поэтому каждый раз проходя мимо, уже будучи директрисой, я вспоминаю как самыми изворотливыми и жестокими способами исполняла свои обязанности. И то, как тяжело они мне давались, – она повела плечами. – Я до сих помню имена, лица и даже голоса своих мучеников. Валтор кинул меня в темницу, потому что знал об этом. Знал, как это давит на моё сознание. В юности я жаловалась ему и просила обменяться работой, всегда слышала отказ, но все равно предлагала. Валтор постоянно твердил, что так закаляет мой характер, – слеза покатилась по щеке, но Гриффин, кажется, это совсем не заметила. Кодаторта обнял её, почувствовав как её тело слабо дрожало. – Ты управляешь школой ведьм. Плотно работая с Саладином, а я не понаслышке знаю какой это труд, и выступаешь на суде в Светлом Камне, когда с нас что-то требуют. После всего, что тебе пришлось от них вытерпеть, это сродни подвигу, – он ласково погладил её по плечам. – И у тебя не группа дисциплинированных ребят с парой оболтусов, а почти что сотня юных ведьм, ведомых самыми разными мотивами. Ты контролируешь пороховую бочку уже десяток лет. Успешно контролируешь. Чтобы ни было в прошлом, ты не та, что была раньше. Ты уважаемая директриса, сильная ведьма, стоящая на защите Магикса, как и все мы, и прекрасная женщина, и никто не поставит сейчас это под сомнение. Гриффин было важно услышать одобрение. Она отвернулась от профессора, сняла с себя мокрое белье и заменила его на висящие на сушилке. В её голове, казалось, всё равно играли старые образы. Они возвращались в прошлое, потому что Кодаторте важно было узнать ведьму лучше, а ей, наконец, выговориться. Но он не хотел терять её в надвигающемся мраке. Он снял с крючка бордовую пижаму и помог Гриффин одется. Прикосновения кого-то родного возвращали её в реальность. На миг задержав его объятия, ведьма невольно улыбнулась. Комната встретила их освежающей прохладой. За окном также блестели на тёмном небе звезды, но где-то на горизонте понемногу начинало рассветать. Гриффин рухнула на постель, тут же сомкнув глаза, и даже не накинув на себя одеяло. Кодаторта тихо прилёг за ней, следя за тем, чтобы его движения не нарушали покой Гриффин. Пусть разговор был прерван, его любимая женщина хотя бы выспится. Он накрыл её одеялом и лёг рядом, закрыв глаза. Они стали ближе, чем когда-либо. Женщина придвинулась к специалисту, ложась на его крупную руку, как на подушку, и спиной касаясь его торса. Сегодня она будет спать рядом с ним, а позже они снова продолжат тяжёлый разговор. Гриффин отогнала все мысли прочь, всеми силами погружаясь в свою усталость. Вода укачала её, и в объятиях ставшего родным ей мужчины, она, наконец, начала засыпать. Дремота незаметно перешла в фазу медленного сна, наступила следующая стадия и циклы начали сменяться своим чередом. Холод резко обдал всё тело. В голове поселился гул в перемешку с монотонными шагами. Знакомый голос начал пафосную речь, которую тяжело было разобрать из-за адской боли в голове. Удары о бетонные стены не прошли без последствий. Перед глазами сложился мутный силуэт, резко схвативший женщину за запястье, и грубо потянул к себе, вынуждая встать на ослабшие ноги. Боль. Его смех в рассудке отдавался тысячекратно. Запястье медленно начало неметь. Собрав обрывки воспоминаний и происходящего воедино, Гриффин поняла, что перед ней её давний враг. Только окружающая обстановка начала проясняться, в живот пришёлся не щадящий удар коленом. Она сжалась и застонала. Мужские руки перешли на шею, плотно сдавливая её, перекрывая кислород. Все ощущения смешались в большой ком, связь с реальностью будто потерялась. Удары по телу приходились всё с большей силой и ожесточённостью. Рот наполнился холодной жидкостью. Она не могла дышать, и была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Боль неожиданно начала отступать. Перед глазами появилась самодовольная ухмылка Валтора. Затем начала вырисовываться темница. Женщина поняла, что по губам стекало зелье. Яркий едкий знакомый вкус. Такое он мог достать в медицинском кабинете Облачной Башни, когда-то принадлежавшей ей. А теперь ставшей убежищем гнусного преступника. – Слишком скучно без твоих нотаций, – издевался Валтор. – Выглядишь не важно. Гриффин стояла на коленях. Сил на то, чтобы подняться на ноги не было, как и не было сил язвить на слова мага. Ведьма не стала тратить время на ответ. Сейчас хотелось просто радоваться тому, что вновь появилась возможность чётко видеть, слышать и чувствовать собственное тело. Рука мага потянулась к мятому белому воротнику платья Гриффин. Он крепко схватился за ткань и сорвал его, выкидывая на грязный, залитый кровью пол камеры. Пара грубых движений и плечи ведьмы оказались оголены. Руки Валтора стали нагло гулять по коже. Гриффин начинало тошнить. – Навевает приятные воспоминания, – протянул он, не сводя хищного взгляда с женщины. Его близость была ей отвратительна. Она попыталась оттолкнуть его, но была слишком слаба, чтобы сдвинуть мужчину с места и заставить его остановиться. Валтор рассмеялся. Он считает её жалкой, беспомощной, беззащитной. Он хочет её такой видеть, но Гриффин такой для него не будет. Собрав волю в кулак, она создала яркий блик изумрудного света, больно ударивший мужчину дугой, словно лезвием, по щекам. Он отшатнулся назад. Женщина торжественно сверкнула зубами. – Ты никогда не знала, когда и перед кем нужно склониться, – выдавил Валтор, поправляя перчатки на руках. – Мне стоит преподать тебе особый урок, раз пытки в камере твоей собственной школы ничему тебя не научили. Его черты лица исказились в злобной гримасе. В руке загорелся огонь. Расстояние сократилось в секунду, и языки пламени безжалостно впились в кожу. Гриффин забилась в истерике. Она словно плавилась, волосы обожгло. Камеру наполнил запах палёной плоти, такой знакомый и такой тошнотворный. Маг схватил её за щёки свободной рукой и заставлял смотреть на себя. – Смотри, Гриффин, – разразился он смехом, – смотри, к чему привела твоя беспечность! Оглушительный крик сотряс окна комнаты. Кодаторта открыл глаза и вскочил на постели. На кровати сидела Гриффин, с широко распахнутыми глазами и тяжело дышала. Её руки со всей силы сжимали одеяло. – Посмотри на меня, – шепотом попросил профессор. – Я в порядке, – грубо ответила ведьма, продолжая потеряно смотреть вперёд себя в стену. – Ты вся дрожишь. Он медленно и едва заметно начал сокращать расстояние между ними. Зелье не сработало, кошмарное воспоминание снова пожирало Гриффин во снах. Она глубоко и размеренно дышала, чтобы вновь вернуть ощущение реальности, осознать себя в моменте. Понять, что она в хорошо знакомой квартире с доверенным мужчиной. И что Валтор, как был, так и оставался всего лишь сном. Наваждением. Кошмаром. – Пообещай мне… – Что? – Защищать меня. Она не сводила с него взгляда. Кодаторта придвинулся ближе и бережно взял руку леди Гриффин, переплетая их пальцы. Волнение отступило. Хмурые брови специалиста расслабились и в глазах загорелась уверенность, которой так не хватало ведьме. Кодаторта ответил коротко, но голос как никогда прозвучал твердо: – Всегда.