Светящееся табло беззвучно сменяет одни цифры другими, и чем выше значение, тем больше Тэёну неконтролируемо хочется мяукать. Желание абсолютно идиотское, но такое зудящее, что он крепче сжимает кулаки. Мужчины стоят по бокам, глядя прямо перед собой, и в какое-то мгновение ему кажется, что его сопровождают на эшафот. От такой мысли становится совсем уж невыносимо, и когда лифт останавливается, чтобы выпустить их на нужном этаже, то Тэён сдаётся своему порыву. Он никогда их не умел контролировать.
— Мяу.
В слабом механическом шуме этот задушенный писк практически не слышно, но двое поворачиваются в его сторону с немым вопросом в глазах. Тэён не знает, почему оно так рвалось наружу. Это так же необъяснимо, как и любовь к писанию всякой ерунды на теле, как и идея поцеловать Джонни на парковке, лишь бы тот не сделал ему больно.
Джэхён переводит взгляд на Джонни, берёт за руку Тэёна, смотрящего вслед выходящему из лифта Со, и нажимает кнопку на панели. Они приезжают на последний этаж и пока идут по коридору, в голове Тэёна возникает новая навязчивая мысль: он совсем достал Джэхёна своими причудами и тот сейчас сбросит его с крыши. Он чуть притормаживает и тянет руку из чужой ладони.
— Я больше не буду…
Джэхён лишь крепче сжимает и уверенно идёт вперёд, давая понять, что у Тэёна нет выбора, а его нежелание не имеет значения. Они выходят под вечереющее небо.
— Прости меня, — успевает пробормотать Тэён перед тем, как оказывается прижат носом в пахнущую теплом рубашку.
Джэхён выдыхает ему в макушку и ерошит волосы. Вечерний воздух чуть холодит щёки, но в чужих объятиях так тепло и уютно.
— Я вижу, что ты нервничаешь, и понимаю почему: поддался порыву, поцеловал его, ничего страшного, я столько говорил об этом, что неудивительно. Но мы ведь не насильники, если передумал — так и скажи.
— Я не передумал, просто боюсь…
— Чего, глупенький? — Джэхён с нежной улыбкой заглядывает в глаза, приподнимая лицо за подбородок.
— Не знаю… Хочу, но боюсь… Это ведь неправильно, ты понимаешь? — Джэхён неопределённо то ли кивает, то ли плечами пожимает, продолжая прижимать его к себе одной рукой. — А вдруг… А вдруг мне понравится? И я… Разочарую тебя этим? И ты меня бросишь…
— Ты не понял смысла всей этой постельной интриги, — Джэхён снова мягко треплет его по волосам. — Это не проверка того, насколько ты легкодоступен, слаб, так сказать, на передок. Дело именно в твоём доверии ко мне, приживёшься ли ты в том мире, где я существую, сколько ты сможешь мне позволить… — Тэён непонимающе сводит брови домиком и Джэхён вздыхает, поднимая взгляд в небо, где совсем рядом проносятся стрижи. — Я не привык себя ограничивать, но с тех пор, как мы вместе, я прекратил свои встречи с Джонни и Тэном. Если я тебя шокирую такой распутностью, то извини, но ты, как… как тот, кого я в своей жизни хочу видеть… надолго… должен знать обо мне, что… — он снова вздыхает, то ли собираясь с мыслями, то ли давая Тэёну время самому догадаться, что сейчас прозвучит нечто странное, — мне нужно чуть больше, чем всем. Я очень жаден. Хочу иметь всё, что мне нравится, а мне нравились Джонни и Тэн, теперь я тебя… — Тэён всё смотрит на мужчину возле себя, пытаясь понять, как много ещё секретов скрыто в его душе.
— Хочешь? — произносит он с некоторой опаской.
— Люблю, — слово, что Джэхён произносил уже с десятки раз, звучит сейчас в разы искреннее. — Влюбился как впервые и чувствую, что это именно то, о чём говорю: любовь. Самая настоящая.
Тэён пытается чуть отстраниться, но его крепче прижимают к груди. Ему неловко от того, что говорит Джэхён, потому что со своими чувствами он ещё не разобрался. Пока рядом с ним был один лишь Джэхён, Тэёну казалось, что он его любит. Чувство это было само собой разумеющимся, родившимся в ответ на чужую заботу и внимание, тихим, ровным и тёплым. Тэн ворвался в его жизнь странным помешательством, зацикленностью, безумными поступками. Тэёну от этого стыдно, сладко и невыносимо мало. Мало того, что Тэн его, похоже, только хочет. Теперь вот и Джонни. Про которого Тэён понял, что сам того только хочет. Ему не нужна его любовь, ему нужна только та сладость, что растекается по венам от поцелуев и мысли, что Тэна он целует так же.
Но, люби он Джэхёна по-настоящему, всех этих метаний ведь не было бы? Для него ведь существовал бы только он? И наоборот: люби его Джэхён так, как он об этом говорит, не предлагал бы эту чёртову групповуху. Так ведь?
Тэён запутался.
Он вновь переводит тему.
— Мы пришли на крышу, чтобы признание о твоих предпочтениях выглядело романтичнее?
Джэхён вздыхает, смотрит укоризненно, не получая никакого ответа на свои слова, но не настаивает, лишь качает головой.
— Мы пришли сюда, чтобы ты прокричался. Ну или промяукался. Это уж как захочешь. Выпустил эмоции, стресс.
Тэён вновь поднимает брови, в недоумении глядя на него, на что Джэхён хитро улыбается и, разомкнув наконец объятия, делает пару шагов назад, набирает грудь, полную воздуха, и:
— МИ-А-А-А-А-У! — истошный крик пугает стрижей, улетающих дальше и выше от крыши. Джэхён улыбается совершенно счастливо и вздёргивает подбородок. — Ну? Давай?
Тэён смущённо опускает глаза:
— Мяу, — получается чуть громче, чем в лифте.
— Ну же, отпусти!
— Мяу! — чуть увереннее и громче.
— Котик, я знаю каким громким ты можешь быть, — Джэхён смеётся над его нерешительностью.
— МЯУ! — выкрикивает Тэён, закашливаясь после, понимая, что громче не сможет, что звук словно застревает в горле, раздирая его сотней колючих осколков.
Джэхёну хорошо: он может себе позволить безумства. Он свободен. Кричит громко. Спит с теми, с кем хочет. Берёт то, что считает своим. Распоряжается этим. Распоряжается Тэёном. Он же так не умеет. Он, может и котик, но всё же не тигр.
— Давай!
— Нет, прости, я больше не могу… — Тэён стягивает ниже рукава худи, пряча внутрь ладони. — Пойдём, пожалуйста, отсюда?
Джэхён покровительственно приобнимает его за плечи, уводя с крыши.
В лифте Тэёну так некстати вспоминается, что в памяти телефона есть запись обжигающего шёпота: «Котик, тебе придётся помолчать». Один заставляет молчать, другой предлагает кричать, третий успокаивает, когда Тэён переходит все границы. Все так различны и от того лишь притягательней в своём разнообразии. Он ощущает себя ребёнком перед цветастой витриной с конфетами.
В квартире аппетитно пахнет. Джонни встречает их, переодетый в широкие шорты и розовое худи, — такой уютный и домашний, что Тэёну он кажется плюшевым медведем.
— Мойте лапки, котики, мне нужна ваша помощь.
В просторной ванной комнате Джэхён стоит рядом, сталкиваясь локтями, чуть толкаясь и брызгаясь тёплой водой. Когда Тэён морщится от очередной порции брызг, он сгребает его в объятия и зажимает между собой и раковиной, мокрыми ладонями придерживая голову.
— Я люблю тебя… — он целует нежно, улыбаясь, и Тэёну становится невообразимо тепло и уютно. Он чувствует себя в безопасности. И от этого чувства хочется пищать, но он лишь застенчиво улыбается в ответ.
На кухне, Джонни в фартуке с дурацкой надписью «Поцелуй повара», выдаёт Тэёну какой-то зелёный пучок.
— Сегодня у меня европейская кухня. Утка будет готова через полчаса, — он отвлекается на плиту, помешивая что-то в кастрюльке. — Джэ, помоги ему с салатом.
Джэхён, оставивший пиджак и галстук в зале, даже с подкатанными рукавами своей белоснежной рубашки, выглядит очень по-деловому рядом с домашним Джонни. Между ними всё настолько слаженно, гармонично, что Тэёну в какой-то момент вдруг становится некомфортно, что эти двое не могут быть вместе из-за него. Тэён так и стоит с пучком рукколы в руках, пока в его голове мысли о нежности и любви Джэхёна перетекают в раздумья об ответной благодарности, о том, что он должен сделать то, о чём его просили, позволить случиться неизбежному.
— Попробуешь? — Джонни протягивает в сторону Джэхёна лопатку с чем-то рубиново-вишнёвым. Тот касается её губами и, зажмурившись, кивает.
— Попробую… — выдавливает из себя Тэён внезапно севшим голосом.
Они оборачиваются на него, вопросительно приподнимая брови.
— Клюквенный соус? — уточняет Джонни, на что Тэён отрицательно машет головой.
Ему даже продолжать не надо, и без этого всё ясно по его нервно сжатым на несчастном салате ладоням, по опущенным в пол глазам. Джэхён собирает соус с лопатки пальцем и, пока Джонни выключает плиту, подходит к Тэёну, касается губ и с лёгким нажимом проскальзывает между ними.
Соус на деле сладкий и лишь слегка кислит поцелуй, когда пальцы во рту Тэёна сменяются сначала языком Джэхёна, а после и Джонни. Оба целуют тягуче-нежно, обнимая за талию. Кто-то забирает из его рук смятый салат, кто-то зарывается пальцами в волосы, с нажимом проводя по затылку, кто-то касается, гладит, мнёт, но кто именно — он не соображает. Тэёна ведёт от того, сколько внимания ему одному. Он пьян, хоть и не выпил ни капли.
— Стойте… — шепчет он в губы Джонни и оба мужчины разом замирают, — я хочу, но не всё сразу…
Джэхён хмыкает ему в затылок, запуская руки под пояс штанов, сжимая ладони там, где ему ужасно тесно.
— Хорошо, мы будем нежными…
— Как скажешь, цветочек, — Джонни забирается тёплыми пальцами под футболку, чуть щекотно гладит по рёбрам и накрывает подушечками больших пальцев соски, чуть надавливая. Его ласки вкупе с тем, как Джэхён выцеловывает шею в районе позвонков, вырывают короткий, задушенный стон. Сквозь дрожащие ресницы он видит улыбку Джонни. — Чувствительный… — он целует в плечо, — милый… — поцелуй перебирается к мочке уха, — невинный… — его зажимают между двумя горячими телами. — Я одобряю твой выбор, — звучит возле самого уха, где Джонни и Джэхён встречаются губами в поцелуе.
Тэён содрогается от ощущений, тает, словно кусочек сливочного масла. Он завороженно наблюдает за ними, забывая дышать. В потемневших глазах, что возвращаются к нему спустя какое-то время — голод, жажда, жадность, заставляющие Тэёна, зажмурившись, повести бёдрами, касаясь обоих мужчин, желающих его. Он словно в капкане, в который добровольно влез. Они, похоже, чувствуют его страх, как самые настоящие хищники.
— Не бойся, маленький… — Джонни опускается перед ним на колени, глядя снизу вверх, нежно улыбаясь, ласково касаясь.
Улыбка эта и нежность в голосе настолько идут вразрез с темнотой в его глазах, что Тэён больше не верит происходящему, сдаётся ощущениям, опуская веки, полностью отдаваясь во власть этих двоих. Он чувствует как с него стягивают штаны, бельё, как нежно гладят и сжимают то тут, то там. Тёплое дыхание Джонни скользит от пупка ниже, пока по плечам скользят горячие пальцы Джэхёна. Мгновение, и они оказываются у его лица, где Тэён ловит их губами одновременно с тем, как Джонни ловит губами его.
— Мой хороший мальчик… — от похвалы Джэхёна его ведёт не меньше, чем от того, как его ласкает Джонни: то мучительно медленно перебирая пальцами, то мокро и пошло облизывая по всей длине. Он слышит звук чего-то передвигаемого. — Подними ногу.
Он открывает глаза, перед которыми всё плывёт, и замечает стул сбоку от себя. Джонни, чуть отвлёкшись, помогает снять одежду с щиколоток и вновь возвращается к своим ласкам, глядя снизу в глаза Тэёна. Лучше бы он не смотрел, потому что от такого вида подкашиваются колени.
— Держись, — Джэхён, вернувшись откуда-то сбоку, опускает его ладони на голову Джонни, заставляя вцепиться в волосы, когда поднимает его ногу на стул. Джонни мычит, посылая мучительные вибрации по телу Тэёна, дрожащего от ощущения того, как легко палец Джэхёна проскальзывает внутрь. — Люблю европейскую кухню за оливковое масло, — он с небольшим усилием проталкивает второй палец. — Тебе нравится, котик?
Тэён с ума сходит от ощущений: Джэхён, аккуратно и чётко толкающийся в него пальцами, самозабвенно отсасывающий Джонни. Их двоих и всего этого так много, что он не выдерживает, сам насаживаясь на пальцы своего мужчины с тихим стоном.
— Да, пожалуйста… — он откидывается назад, плечами упираясь в грудь Джэхёна, закатывая глаза и дрожа всем телом.
Вся ситуация до безумия непривычная, щекочущая, пьянит не меньше, чем сигареты Тэна. От чужого имени в памяти его словно током прошибает. Воспоминание о том, как тот отсасывал ему посреди пары, ещё туже закручивает пружину возбуждения в животе. Перед внутренним взором чужая хитрая улыбка. В голове «Тебе придётся помолчать», и он крепче сжимает губы, задерживая дыхание. Шею обжигает низкий шёпот Джэхёна:
— Давай, малыш, скажи, что тебе нравится… Не молчи, мой хороший… Я хочу тебя слышать… Я хочу, чтобы Джонни слышал, каким громким ты можешь быть…
Он не в состоянии противиться его словам. Тэн в его голове лишь образ, воспоминание, в то время как Джэхён, его Джэхён, здесь, с ним в этот момент. Он с придыханием стонет:
— Я люблю тебя…
— Мальчик мой… Котёночек… Такой ласковый… Мой маленький… — на каждое слово Тэён лишь крепче вцепляется в волосы Джонни, сильнее втягивающего щёки, пока Джэхён то целует, то прикусывает его шею, чётче двигая пальцами с влажными звуками. — Ну же, малыш, кончи для папочки…
Джэхён говорит то, чего никогда раньше не говорил. Щёки Тэёна заливает краской. Слышать такое почему-то стыдно, но вместе с тем возбуждающе до какого-то пограничного состояния, до звона в ушах. Он напрягается всем телом, чувствуя, что ещё немного и:
— Я… сейчас… — он пытается оттянуть Джонни от своего паха, но тот перехватывает его руки и отводит в стороны.
— Давай, малыш, хочу тебя попробовать, — он чуть отвлекается, снова тут же ловя его языком и губами с пошлым причмокиванием.
«Грязно…» — проносится в голове Тэёна, выгибающегося от ощущений. Он на грани.
— Наш мальчик… — Джэхён держит одной рукой под грудь, — Скажи, что тебе нравится. Скажи, что позволишь нам большее. Ну же… Мы так хотим тебя… Такой сладкий. Наш котёночек.
От хриплого шёпота и всего того, что он слышит, Тэён крепко жмурится, с громким стоном кончая в чужие губы, на чужих пальцах. Всего этого так много, что из-под закрытых век текут слёзы, а ватные, дрожащие ноги еле держат. В ушах звенит и кружится голова.
— Иди ко мне, — Джэхён подхватывает его на руки. — Спасибо, солнышко. Люблю тебя…
Он понимает, что отрубился в чужой спальне, когда сквозь дремоту слышит звон тарелок. В голове гудит, словно напился накануне, а внутри странная смесь чувств: ему тошно от осознания, насколько всё это было непривычно и даже неприлично, но вместе с тем тело отзывается приятной ломотой и сладкими отголосками одного из сильнейших оргазмов, что он испытывал. Ему понравилось то, что не должно быть правильным. Он сам себе неприятен.
Тэён резко открывает глаза, когда слышит с кухни звонкий смех Тэна. Голова кружится, протестуя против резкого подъёма с кровати, но ему невыносимо надо туда, откуда доносится чужой смех. Ему почему-то кажется, что смеются над ним.
— Отдохнул? — Джэхён целует его в лоб, когда он садится за стол, пытаясь не смотреть в сторону Тэна уж слишком пристально. Тот всё-таки ловит его взгляд и улыбается игриво.
— Немного жаль, что я опоздал, простите.
— Зато ты успел к ужину, — Джонни разрезает утку.
— Сегодня вы начали с десерта, — хмыкает Тэн, пока Джэхён накладывает в тарелку Тэёна салат. — Но ничего… Я тоже урвал свой кусочек, — игриво замечает Тэн. Тэён замирает с вилкой в руках. Ему казалось, что произошедшее на паре — только между ними. Тэн хитро улыбается и откидывается на стуле, — В универе, да. Я отсосал ему под партой, — из Тэёна словно воздух выпускают, пробив дыру где-то в грудине. — Это было… Интересно. Он очень мило жмурится, когда кончает, а ещё отрубается на мгновение, но это вы и сами заметили, — Тэн улыбается Джэхёну. Тэён смотрит на него, пытаясь понять. — Хороший мальчик. Мне нравится. Не терпится уже распробовать его как следует. Возможно, он будет даже лучше, чем предыдущий.
Тэёна тошнит. Ему кажется, что он грязный. Хочется сбежать, как минимум в ванную, как максимум — из этой чёртовой квартиры. Он вздрагивает, когда на колено опускается ладонь Джэхёна. Тэён поднимает взгляд и замирает, замечая как крепко сжаты его челюсти, хоть губы и растянуты в улыбке. Между присутствующими повисает тишина, нарушаемая лишь треском костей утки, разрезаемой Джонни.
— Тебе не обязательно быть таким мудаком, — цедит сквозь улыбку Джэхён.
— Раньше ты не жаловался, — Тэн пожимает плечами и тянется к распотрошённой утке, накалывая кусочек, — или что-то изменилось?
— Малыш, прекрати, пожалуйста, — Джонни с невозмутимым видом разливает вино по бокалам.
Тэён обводит присутствующих недоумевающие взглядом, пытаясь понять, что вообще происходит? Что такого случилось, что воздух вокруг теперь можно разрезать ножом от повисшего напряжения.
— Предлагаю тост, — Тэн поднимает бокал, в упор глядя через стол на Тэёна, — за тебя. Желаю, чтобы каждый из сидящих за этим столом поимел тебя так, как хочет…
Тэён с грохотом ставит свой бокал, расплёскивая вино на скатерть. По белому расползаются бордовые пятна. Он не успевает вскочить из-за стола, как оказывается перехвачен Джэхёном, притягивающим его к себе на колени. В то же мгновение раздаётся звонкий звук пощёчины. Тэён с испугом смотрит на Тэна, прижимающего руку к раскрасневшейся щеке.
— Извинись, — холодно произносит Джонни, глядя сверху вниз.
Тэн трёт щёку и смотрит в глаза Тэёна, пытающегося понять хоть чуточку из происходящего.
— Прости, солнышко…
Тэён вздрагивает, вспоминая, что так его назвал Джэхён перед тем, как унести отрубившегося в комнату. Тэн это, очевидно, слышал. Свидетелем чего ещё он успел стать?
Эта мысль не даёт ему покоя на протяжении оставшегося ужина, что проходит в напряжённом молчании. Не покидает, когда Джэхён провожает на такси до дома: Тэён отказался ночевать у него, сославшись на то, что нужно готовиться к парам. Он хочет побыть один. Хочет подумать о том, что, возможно, Тэн видел всё, потому и назвал его солнышком.
Стоит двери за ним закрыться, как Тэён сползает по ней спиной, запуская руку в рюкзак. Кто-то курит, когда нервничает, кто-то грызёт ногти. Тэён достаёт ручку, выводя дрожащими руками на запястье кружок с несколькими лучиками. Солнышко. Задрав рукав повыше, Тэён находит место, где едва заметны несколько тонких поперечных шрамов. На них он тоже рисует солнышки, словно ноты, скачущие по нотному стану. Он изо всех сил старается не вспоминать о том, что другие предметы могут оставить на его теле следы, которые не смываются водой.
Солнышко.
Ты правда любишь его? Правда веришь, что он любит тебя?...
Ты ошибаешься, и я докажу это.
Им от нас нужен только секс.
Мне от тебя нужен ты. От кончиков пальцев на ногах до самых ушей, что так мило краснеют, когда ты закатываешь глаза на пике.
"Наш котёночек"... Для них ты можешь быть котёночком только пока не выпускаешь коготки, а после этого можно и получить.
Даже когда они тебя трахали, уверен, ты думал обо мне.
Потому что ты мой.
