За окном то ли снег, то ли дождь. За окном…да и вряд ли поймешь. Эти дни, как похожи они, Эти дни, эти дни. Как в цепях, я во власти твоей. Наизусть помню до мелочей Каждый звук твоих ласковых фраз, Каждый день, каждый час. Отпусти из железных дверей. Отпусти из тяжелых цепей. Не избавиться мне от этой боли. Отпусти! Хватит мучить меня. Отпусти! Я уже не твоя. И хочу улететь теперь на волю. Как всегда — одинокий рассвет. Как всегда — то ли сон, то ли нет. Не понять — чего стоил мне Этот плен, этот плен. Я одна в полной власти твоей Западни, и нет выхода в ней. Давит мрак, безысходности плен Этих стен, этих стен.
"Отпусти", группа "Студия -80"
В этот раз её пробуждение ото сна было довольно мучительным. Ленка с трудом открыла тяжёлые веки. Всё тело её болело. Ощущение было такое, словно по ней проехались катком. В висках стучало. Голова разламывалась не на шутку от вчерашнего коньяка, которым насильно поили её парни. К горлу подступала тошнота. Запястья рук ныли. Мышцы одеревенели. Она проснулась в незнакомой комнате, на чужой кровати. Медленно повернув голову, она с трудом разглядела висящий на стене святящийся циферблат часов. Было только шесть часов утра. Ленка перевела тяжёлый взгляд на кресло, стоявшее неподалёку от кровати. В кресле, развалившись в неудобной позе, спал Кирилл. «Ах, да! – вспомнилось ей. – Я на хате у Кирилла. Он принёс меня сюда». Ленка глубоко и трудно вдохнула в себя воздух. Попыталась сесть на постели. Сначала ей это не удалось. И она снова со стоном упала на подушку. Потом очень медленно и аккуратно, морщась от резкой боли внизу живота, она попыталась сесть вновь. Не сразу, но получилось… Она посидела, не двигаясь, несколько минут, борясь с головокружением. Затем, когда стены комнаты перестали плыть у неё перед глазами, она решилась опустить ноги с кровати. Господи, как больно даётся ей каждое малейшее движение! Пальцы правой руки её судорожно сжали простыню. Снова резкий вдох. Она сделала попытку подняться. С размаху села вновь на постель, с трудом сдержав крик. Ноги не держали. Даже с мягким паласом на полу соприкасаться обнажённой ноге было больно. Но надо встать! Стиснув зубы, попытавшись подавить стоны боли, она всё же поднялась с постели, шагнула… Прошла очень медленно враскорячку несколько шагов. Её мутило. И тут снова накатила на неё разрывающая боль. Ленка чуть не упала, пошатнулась, удержалась… Она не смогла удержать стон, на глазах выступили слёзы. Одна слеза скатилась по округлой тугой щеке. Кирилл, услышав её стон, шевельнулся в кресле, просыпаясь. Увидел её. - Лен, ты бы поспала ещё… полежала… Рано ещё, - пробормотал он, поднимаясь и удерживая её за руку. - Меня тошнит, - как ребёнок пожаловалась ему Ленка. – И очень больно мне! - Так давай, приляг, а я тебе тазик сюда принесу… Не хочешь? Ну, давай я тебя в ванну провожу. Там рядом туалет, если надо тебе… Без особых приключений, с помощью Кирюхи, она добралась до ванной комнаты. Ленка, пошатываясь, шагнула в дверь туалета рядом, и пока она «обнималась» там с унитазом, сидя на полу, Кирилл включил душ, наполнил ей ванну. - Сама-то сможешь помыться? – спросил он её. – Справишься? Вот тут мыло, мочалка… шампунь… А вот полотенце висит. Можешь надеть на себя вот этот халат после того, как вымоешься… Пойду на кухню, чайник поставлю. Тебе поесть надо, восстановить силы. Ленка слабо кивнула. Он вышел из ванной комнаты. Она дрожащими пальцами принялась расстёгивать на себе блузку. Пальцы так тряслись, что она нечаянно оторвала верхнюю пуговицу. Одежда упала на пол. Она не стала поднимать с полу свои шмотки, и, раздевшись, обнажённая, не с первой попытки влезла в ванну, встала под гибкий душ. Боже, как же стыдно! И до дрожи, до ужаса обидно. Всё-таки вляпалась! Украли же, сволочи, последнее, что было! Воспользовались ею. Обманули. Заманили. Надругались. Поимели по всякому: и по очереди, и вместе в разных позах. Выпачкали поруганное тело в ее же крови. Она стояла под горячим душем. Обжигающие струи били сверху по её осквернённому телу, смывая эту кровь, грязь и мерзость, но не могли смыть боли и оскорбления с её души. Она с остервенением тёрла намыленной мочалкой своё измученное тело. Потом мочалка упала в ванну. Она медленно повернулась под льющимся душем к стене, обняла себя за плечи и бурно зарыдала. Неистовые рыдания нисколько не облегчили боль, которую она чувствовала. Но, выйдя, наконец, из-под душа, она ощутила себя какой-то опустошённой. Кирилл ждал её на кухне за накрытым столом. Подвинул ей стул с мягким сиденьем и спинкой. Сам сел на табурет. Очень медленно и осторожно, морщась от каждого неловкого движения, Ленка опустилась на стул. - Щас, Лен, я сначала дам тебе обезболивающее, - сказал он, встал, принёс аптечку, достал лекарство, протянул на ладони ей: – Держи «колёса». Тебе же больно, я вижу… - Спасибо, Кирилл! – едва слышно поблагодарила его Ленка, запивая лекарство кипячёной водой. Зубы её стучали о край стакана. – Мне очень… очень больно… и очень обидно… Я хочу их убить за то, что они со мной сделали! Я их убью за это! - Брось даже думать об этом… - Кирилл придвинулся к ней ближе, налил ей горячего чаю в чашку. – Я понимаю тебя. Но ты же не хочешь из-за этих уродов попасть на зону, Лен? Пусть сами живут с такой совестью. Она промолчала. Лишь посмотрела на него потемневшими от боли голубыми глазами. Он увидел в этих глазах такую огромную ненависть. Ненависть, направленную не на него. На них. Он даже слегка поёжился. - Лена, ты зачем пошла-то туда, на хату к Артёму? - Заманили, - вяло и опустошённо сказала она. – Обманули… Он просил меня посидеть с мелким… Говорил: они должны были за запчастями вчера вечером съездить… А с ним сидеть некому. А потом оказалось… оказалось, что его предки вместе с мелким в Москву уехали. А я ж не знала… - Понятно, - сказал он и больше ни о чём не стал расспрашивать её. – Эх, надо было мне раньше к нему зайти! Я ж не знал, что ты там. Зашёл к нему, чтобы спросить, когда его завтра отвезти на озеро, на рыбалку. Я обещал ему. Мы договаривались. Теперь, конечно же, не повезу его никуда. Если б раньше знать… Я б вытащил тебя оттуда. Слышу: сверху музыка орёт. Ну, думаю, бухают там, наверно, веселятся… Он и про рыбалку, наверно, не помнит. – Кирилл помолчал. - Они и мне предлагали, когда я пришёл, тебя… Ленка опустила тёмные трепещущие ресницы. Бледные щёки её покрылись румянцем. Она закрыла лицо руками от охватившего её стыда и отчаяния и снова заплакала. - Не реви. Ты ж не виновата, Ленка, надо дальше жить, - беспомощно и неумело принялся он утешать её, похлопав её по плечу. Она инстинктивно, рывком, скинула с себя его руку. На лице её изобразилось отвращение при его прикосновении к её телу. - Не трогай меня! – крикнула она, горько плача. – Почему я не умерла? – жалобно спросила она. – Лучше умереть, чем вот так… Кирилл смотрел на неё с состраданием. - Прости! Я не хотел причинить тебе зла… - Это ты меня прости, - опомнившись, вдруг произнесла она. – Спасибо тебе, Кирюха, за всё! Мне идти надо… - Давай я провожу тебя до хаты. Я б мог довезти тебя на "тачке"… Тут, правда, близко, но, если тебе тяжело идти… - Нет, я не домой, - всхлипывая, и как маленькая девочка, утирая рукой заплаканные глаза, возразила ему Ленка. – Я к Ольге. Дома меня убьют за то, что ночевать не пришла… - Домой-то всё равно придётся идти тебе. Потеряли предки твои, наверно, там тебя… Ну, о, кэй, как скажешь! Провожу тебя до Ольгиного подъезда. Эти моральные уроды, наверно, всё ещё у Артёма на хате… но на всякий случай не надо тебя в таком состоянии одну оставлять, Лен… … Заспанная Ольга открыла Ленке дверь своей квартиры: - О, Ленок! Ты чего в такую рань? Время только восемь утра доходит… Э-э-э… Чё с тобой случилось? Чего это ты? Лен, ну-ка входи сюда… Чё это с тобой? У тебя такое выражение лица, как будто кто-то умер… Ольга втащила измученную Ленку в прихожую. - Оль, это я умерла… - Ленка, споткнувшись, рухнула прямо на пол. Ольга не на шутку испугалась. Она бросилась поднимать подругу. - Ты чего это, Ленчик? Пошли ко мне в комнату… Расскажешь мне… Дойти-то сможешь? Чё с тобой случилось? Ты у Михаила была? Это он с тобой такое сотворил? Чё он с тобой сделал, Лен? … Ленка, раздетая, сидела на Ольгиной кровати и, завернувшись в простыню, сбивчиво рассказывала, что с ней случилось, начиная со вчерашнего утра, когда её разбудил Олег, потому что позвонил Артём и попросил его позвать сестру к телефону. Ольга сидела на стуле рядом и внимательно слушала Ленку. Большие глаза её раскрылись ещё больше от ужаса по мере того, как рассказ подруги продвигался к своему логическому завершению. Она не сдержалась и, обняв Ленку, заплакала от жалости. Ленка же наоборот, больше не плакала. Она сидела и, глядя остановившимися расширенными тёмными зрачками как будто сквозь Ольгу, снова погрузилась в ужасные воспоминания прошедшей ночи. - А я подумала, что ты была у Михаила. В двенадцать ночи ко мне пришёл Олежка, спрашивал про тебя. Они потеряли тебя, Лен. Я сказала, что ты у меня спишь, уснула уже и не стоит тебя будить. А завтра ты домой придёшь. Я подумала, что ты у Миши осталась на ночь, наконец-то... А ты оказывается… в это время… - Ольга всхлипнула. – Чё ты теперь Мишке своему скажешь, Ленчик? - Не знаю я, чего ему говорить, - вяло проговорила Ленка. – Ничего не знаю… Правду сказать не смогу я. Мы ж сегодня с ним встретиться должны были. Оль, я умереть хочу! Я не могу… Ты не могла бы ему сказать, что я не смогу с ним встретиться? Я тебе номер телефона скажу. Позвони ему, а… Будь другом. А то он ждёт же… - Я позвоню, конечно! Ты только не переживай из-за этого! – горячо пообещала расстроенная Ольга. - Скажи ему, что я заболела… - Не поверит, наверно, подумает, что ты опять «динамишь» его, Ленок… Ленка промолчала. Она прилегла на кровать. Простыня соскользнула с неё, приоткрыв обнажённые, длинные, стройные ножки. И Ольга с ужасом увидела большие синяки и кровоподтёки на внутренней стороне бёдер подруги. На нежной загорелой коже виднелись в некоторых местах отпечатки мужских пальцев. Ольга с сочувствием смотрела на подругу, не могла оторвать взгляда от следов насилия. Она протянула руку и бережно, даже с какой-то нежностью погладила подружку по бедру, слегка коснувшись пальчиками большого синяка. Ленка поморщилась, убрала Ольгину руку. - Тебе сильно больно, Ленчик? – любопытная Ольга не смогла сдержаться, и вопрос сам сорвался у неё с языка. – Это очень больно – терять девственность? Я даже представить не могу… Я сама боюсь до ужаса этого даже по любви… А уж, если силой, как тебе… Кошмар какой! Да ещё двое… Представить страшно даже! - Они ещё Кирюху приглашали присоединиться, - всё таким же безжизненным голосом сказала Ленка. - А Кирилл-то какой молодец, правда, Лен?! - оживилась Ольга. – Вытащил тебя из этого притона, из этого дерьма! Вот просто молодец он! - Оль, можно я посплю? Я так устала от всего этого!.. - Конечно, Ленчик, поспи! Сколько хочешь, спи… отдыхай! А я позвоню домашним твоим, скажу, что ты пока у меня останешься. Сегодня ж воскресенье. Никуда не надо же… Ты мне продиктуй пока номер телефона Михаила, Лен. Я ему тоже отзвонюсь, пока ты спишь…