Год, чтобы не сдаться на волю тоске

      Машина горит. Хорошо горит. Тепло. Удивительно, что состоя на семьдесят процентов из алкоголя последние недели три, она не горит вместе с машиной. Или в машине. Или разбившись в самом начале. Наверное, это был бы самый лучший исход. Долбанные рефлексы, что заставили в последний момент свернуть руль, чтобы не встретиться лицом к лицу со столбом электропередачи. Хороший столб. Крепкий. И машина хорошая. Горит ярко. Дороги только плохие — где она только умудрилась шину проколоть? Подушка безопасности, как назло, сработала отлично, хотя в последнее время приборная панель подглючивала. Ах да, её же в итоге починила Макс, заебав нравоучениями о безопасности во время вождения. Невовремя проснувшиеся воспоминания опять грозились накрыть лавиной новой истерики.       Джулет отхлебнула ещё виски из бутылки, что всё это время, пока смотрела на горящую машину, держала в руке. Ну и в пизду, она развернулась и пошла к дороге. Хорошая ночь, яркая. Видно хоть, куда идёшь. И самая подходящая для тусовок. Есть хоть какой-то шанс встретить спешащий на безудержную вечеринку автомобиль. Правда не факт, что водитель не струсит остановить бредущей по обочине загородной трассы женской фигуре в траурном платье. Джулет уже начала забывать, что раньше любила белый цвет и дорогие украшения. Впрочем, в некоторых странах именно белый — цвет траура. Видимо судьба таки нагнала её… Как забавно. Она медленно, пошатываясь, шла вперёд, периодически отпивая из бутылки. А ведь это последняя — остальные взорвались вместе с машиной. И магазинов поблизости, очевидно, не предвидится. Впрочем, в конце концов можно будет разбить пустую бутылку и перерезать себе горло. А ведь когда-то она считала самоубийц бесхребетными слабаками. И что теперь? А теперь её лучшие друзья мертвы, в то время как сама она беспробудно бухает с самых их похорон.       На удивление нашёлся бесстрашный парень, подобравший призрак скорби с обочины.       — А ты смелый, пацан, — как только плюхнулась на заднее место, произнесла Джулет и захлопнула дверь.       — Сомневаюсь, что призраки пьют, — по голосу стало ясно, что никакой это не пацан, а мужчина как минимум в самом рассвете сил, но честно было как-то плевать.       — А я не пью, я бухаю, — и словно в подтверждение отхлебнула ещё.       — Оно и заметно. Куда тебя подвезти, красавица?       Джулет взглянула в окно. Хоть ночь и казалась светлой, этого не хватало, чтобы увидеть в отражении хоть что-то. Но она сомневалась, что её заплывшее от длительного запоя лицо можно ещё назвать красивым. Хотя она никогда не была дурна собой — куча людей велось на её зелёные глазки, чуть пухлые губки и шёлковые чёрные волосы. Однако горе любого человека сделает уродливым.       — Высади меня там, где и сам выходить будешь, — махнула рукой Джулет.       — Часто бываешь в стрип-барах?       — Вообще никогда, хотя, проспорив, как-то брала уроки стрип-пластики, — воспоминание о Лексе, самом гораздым на выдумки в их компании, снова отдалось болью.       — Тогда ты точно уверена, что тебе туда? — поинтересовался мужчина, уверенно ведя машину и, в отличие от неё, не собираясь поближе знакомится с конструкцией ЛЭП.       — Мне всегда туда, где в названии есть слово бар, — махнула рукой Джулет.       Мужчина глянул на неё через зеркало заднего вида, но ничего не сказал. Затихший было на минут двадцать телефон вновь разразился мелодией звонка. Джулет скинула, даже не смотря на имя контакта. Ничего нового там всё равно не увидит. Они подъезжали к какому-то городу, когда снова раздался звонок. Джулет подумала, вытащила из телефона карту памяти и выкинула его в открытое окно.       — Радикальненько, — прокомментировал мужчина.       — Похуй. В этом городе есть круглосуточные банки?       — По пути будет один, — с интересом в голосе ответил водитель.       — Остановишь?       — А если нет? — поддразнил мужчина.       — На ходу выпрыгну, — девушка удостоилась подозрительного взгляда, на который только пожала плечами.       У банка ей остановили и даже великодушно подождали. Перекинув сначала нехилую сумму на карту Нилли, что вечно оставляла её где не попадя, заставляя друзей по очереди возвращать ей этот «кусок пластика», как выражалась Макс, (в последний раз была очередь Джулет, но карту ей так и не удалось вернуть) Джулет сняла всю наличку, сломала теперь пустую пластинку и, доплатив, экстренно сделала себе новую карту, положив туда только что снятые деньги. Чуть-чуть только оставила на чаевые. Поблагодарила работников и укатила в бар.       В баре они с мужчиной разделились — тот пошёл смотреть на красивых девочек и мальчиков у шестов, а Джулет решила продолжить свой алкогольный марафон. Она наслаждалась почти полным одиночеством у барной стойки, иногда отвлекаясь на красивые тела на сцене, пока рядом не подсели двое парней, довольно раздражающе сетующих на то, что за последний месяц отсюда ушло сразу три девушки. И причём две из них по залёту, а ещё одна вроде уехала учиться в другую страну. Слушая причитания и смотря на красиво изгибающиеся тела, у Джулет будто что-то щёлкнуло. Недолго думая, она, накинув на себя маску трезвости, направилась прямиком к управляющей этим местом. После получения своей дозы скепсиса по поводу одежды, всё-таки удалось уговорить начальницу на вступительный экзамен, по итогу сданный с лёгкостью. Прошло прилично времени с тех злополучных курсов, но отработанные навыки и постоянно поддерживаемая физическая подготовка не подвели. И на следующий день, перед этим хорошенько отмывшись от недельного пота в снятом номере хостела, Джулет вышла на новую работу.       Она и сама не знала, что на неё нашло и ради чего это всё, однако танцы у шеста неожиданно хорошо отвлекали от навязчивых мыслей. Особенно, стоило заметить сальные взгляды мужчин. Сразу все мысли вышибало, затопляя отвращением. Бар, на удивление, никаких дополнительных услуг не предоставлял, поэтому Джулет считала, что могла с чистой совестью вышибать остатки мозгов тем, кто приставал к танцующим.       Вообще-то это была работа немногочисленной охраны, а самим танцорам запрещалось использовать активную самооборону, но стоило перед охранниками потрясти пачкой денег, как те мгновенно становились слепыми и глухими, прикрываясь, что за территорией зала не имеют права использовать силу к клиентам. И Джулет за «распугивание клиентуры» беспощадно штрафовали, лишали премий. Но ей это — как с гуся вода, поскольку она единственная, кто работал не ради денег. Оставшейся с ней суммы хватило бы на пару лет очень безбедной жизни. К тому же, как Джулет и предполагала, её поведение привело к обратному — теперь у неё появилась кучка преданных фанатов-мазохистов. И те притащили ещё немного своих друзей. И ладно, пока не становились буйными — без разницы, как именно они удовлетворяли себя в своих фантазиях. Зато появившаяся репутация давала Джулет чуть немного свободы — теперь ей позволялось не строить сексуальные рожицы (а до этого за холодное, чуть равнодушное выражение лица ей постоянно делали выговор) и одежда «госпожи», как её окрестили коллеги, была чуть более закрытой, чем у остальных.       Жизнь текла мерно — насколько это возможно с такой работой. Но, по крайней мере, Джулет ещё не нашла её, так скажем, настоящая работа. В таком месте, поди, и не думали искать. Ничего интересного за прошедшие два месяца не произошло, если, конечно, не считать приструнивание особо буйных клиентов и неудачной попытки смены имиджа. Волосы было жалко — поддавшись уговорам коллег, Джулет сожгла их к херам. Ничего удивительного, что домашнее обесцвечивание чёрного цвета привело к таким последствиям. Шёлк сменился соломой, и волосы стали сильно ломаться. Недолго думая, Джулет решила проблему радикально — просто криво отхуярила себе волосы по шею. Лекс бы за такое закатил истерику — он обожал её длинные волосы, даже выпрашивал заплетать косички. Но Лекса не было, как не было и Макс, и Нилли, и Миры, и Федерика. Никого больше не было, кроме неё. Вскоре выжженная платина на волосах Джулеты сменилась алой кровью. Жаль только долго не продержалась, быстро вымывшись до нежно-розового цвета. Ну и похуй, больше Джулета не красилась.       Ещё плюс работы — запрещалось танцевать пьяным. И это уберегало печень и почки Джулеты от быстрого разрушения. Зато она начала курить, таская дрянные сигареты у других девочек на работе. Так, как-то куря в туалете во время небольшого перерыва, она смотрелась в замызганное зеркало. Такие сильные изменения. Она вообще перестала быть похожей на себя прежнюю — казалось, поставь её нынешнюю и её версию пару месяцев назад рядом, и никто бы не решил, что это один и тот же человек. Сегодня ещё и линзы надела, чтобы глаза поярче сделать. От неё прошлой не осталось даже серёжек, которые она выкинула в окно ещё в первые дни пьянства после похорон. Слишком много воспоминаний были связаны с ними. Слишком болело сердце, когда она по привычке начинала играться с мочкой уха и натыкалась на поцарапанный изумруд. Теперь даже проколы заросли, что и не удивительно, спустя столько-то времени. Джулет докурила, туша сигарету о зеркало и кидая её в мусорку. На следующий день она пришла на работу с проколотой бровью.       Не сказать, что всё изменилось, но что-то стало определённо не так, когда к ним пришла новенькая, а Джулет назначили её наставницей. Анахарест неплохо держалась на пилоне, но ей явно не хватало уверенности. Впрочем, с её золотыми кудряшками и сверкающими голубыми глазами это не казалось минусом как таковым — была же у их стрип-бара госпожа, а теперь появилась невинная овечка. Управляющая видимо тоже пронюхала золотую жилу и стала часто ставить их в параллельное выступление, приманивая одновременно и самбиссивов, и «папиков», ну и просто людей, которым нравился такой контраст сексуальной госпожи и заводной милашки. Джулет всё ждала, что их парочку начнут принуждать играть вдвоём откровенные вещи. Но то ли у управляющей ещё были какие-то понятия о морали, то ли к ней просто подойти с таким предложением боялись, но никто ничего необычного не предлагал. А Джулет даже не могла гарантировать, что отказалась бы, поскольку, ну, объективно её подопечная на отсутствие красоты не жаловалась.       Анахарест, очевидно, была травмированным ребёнком, поскольку из всего коллектива потянулась именно к ней, Джулет. И ей бы отвадить глупого ребёнка, но не было никаких сил бороться с этим. Хотелось малодушно наслаждаться чужими эмоциями и зарождающейся привязанностью. Хотелось связать наивную девчонку, приковать к кровати, впиться пальцами в красивый разлёт ключиц и оставить много-много следов — синяков, царапин и укусов. И чтоб она рыдала, и чтоб просила о пощаде. Так сжать её рёбра, чтобы сломать парочку. А на память оставить надпись на коже: «Тебя с Еленой сравнить не стыдно Золотокудрой».       Наглые клиенты теперь не отделывались ушибленными рёбрами, и Джулет едва не пошла под суд за сломанную в трёх местах руку. Ненависть бурлила в крови и искала выхода, иначе грозясь сожрать хозяйку изнутри. В городе резко снизилось количество насильников, поскольку Джулет пристрастилась к ночным прогулкам по паркам и сомнительным подворотням. Будучи в хорошем настроении, она просто выбивала дуракам, напавшим на неё, колени. В ином же случае присмотрела удобные для сокрытия трупов места. Хорошее настроение всё чаще зависело от Анахарест. Джулет чувствовала беспомощность от такого расклада. Она не хотела больше ни к кому привязываться, но и вариться в собственных апатии и скорби уже не было сил. По городу, тем временем, стали ходить слухи о благородном мстителе за женские разбитые судьбы.       Противоречивость эмоций разрывала Джулет, и она даже стала жалеть о возвращающихся чувствах. Хотя, пожалуй, это всё же было лучше сосущей под сердцем пустоты, когда словно на голову надели пакет, а ты, задыхаясь, пытался продолжать нормально жить. В очередной раз выпав из реальности, Джулет порезала палец, делая себе бутерброд перед работой. И ещё несколько дней не могла избавиться от мыслей, как ей стало легче, когда из пульсирующей ранки потекла кровь. Дошло до того, что у неё в гримёрке тряслись руки, требуя хоть чего-то. Джулет не хотела идти на поводу у низменных желаний, считая их уделом слабых. Но с каждым днём запястья горели всё больше, будто их перетягивали эластичными бинтами. Уже даже коллеги заметили её периодически подрагивающие руки. И Джулет сдалась. Зашла перед работой в канцелярский магазин и после весь оставшийся день не могла отделаться от мыслей, что где-то в кармане куртки, аккуратно завёрнутые в маленький пакетик, лежат острые лезвия для старого образца бритв. Предвкушение, с которым она возвращалась домой, пугало даже её саму. Стоя перед раковиной, она аккуратно, насколько это возможно трясущимися руками, сделала первый надрез. Лезвие прошло прям над венами, но поскольку целью был вовсе не уход из жизни, оно черкануло лишь по самому верху. Испугавшись желания вдавить остриё поглубже, ещё три пореза Джулет сделала сбоку, никак не рискуя задеть крупные сосуды. Руки перестали трястись. Вместе с кровью из тела будто вытекало всё скопившееся напряжение. Джулет почувствовала острый приступ отвращения к себе и своей слабости.       Теперь неотъемлемой частью рабочего образа Джулеты стали длинные кожаные наручи на шнуровке, закрывающие почти всё предплечье. Они совершенно не выбивались из общего стиля и не вызвали подозрения. Однако всё равно Джулет опасалась делать слишком много порезов на руках, пока не зажили предыдущие. Она не знала точно откуда, возможно, из интернета или дурных подростковых книг, но знала, что кроме запястий так же режут лодыжки и внутреннюю сторону бёдер. Бёдра отпадали сразу, поскольку кручения вокруг шеста явно бы растревожили ранки, а шокировать клиентов стекающей из-под шорт кровью не казалось разумным. И на неловкий конфуз женской природы это списать было невозможно — все стрип-работницы по контракту обязывались после направления к местному медицинскому работнику сидеть на оральной контрацепции, блокирующей менструацию (те беременные девчонки явно были уволены за игнорирование этого пункта). Оставались лодыжки. Их Джулет стала обматывать марлевым бинтом перед тем, как надеть свои любимые стрипы по колено.       Мир, после того, как всего лишь одна из множества людей поддалась своей слабости, не сошёл с ума, и даже окружающие ничего не заметили. Только Анахарест иногда украдкой бросала подозрительные и обеспокоенные взгляды, но то ли так и не догадалась, то ли не рискнула лезть не в своё дело. Время шло, и Джулет даже удалось отвлечься от деструктивного поведения, когда хозяйка её съёмной квартиры решила эту самую квартиру продать и попросила поскорее съехать. За заботами о поиске новой квартиры и хлопотами переезда, лезвие оказалось отложено на неопределённое время. А потом, как-то утром, в ванной Джулет присмотрелась к зажившим порезам, оставившим бледные полоски шрамов, и поняла, что сама из этого болота не выберется. Потому что ей нравилась картина пересекающих силуэт синей вены тонких аккуратных шрамиков. Ей доставляло удовольствие рассматривать более бледную, даже по сравнению с её не видевшим загара очень долгое время телом, кожу. И ей хотелось кричать от разрывающего её противоречия разума, что не принимал деструктивное поведение, и какого-то извращённого чувства прекрасного, которое всё устраивало. В итоге она просто схватилась за голову и съехала по стенке душевой кабинки вниз, просидев так столько, что едва впервые не опоздала на работу. Хотелось выть от всего происходящего, но она держалась.       Теперь Джулет старалась отвлекать себя более щадящей болью — обычно она сжимала зубы на лучевой кости до тех пор, пока ей не казалось, что вот-вот её раздробит. У неё начала проявляться нервная чесотка, хорошо хоть в паршивом люминесцентном свете было не заметно её красных расчёсанных плеч. И хорошо, что она не носила длинные ногти, предпочитая стричь их почти под корень. Иначе бы её кожа давно превратилась в ошмётки мяса. Джулет стала чуть чаще выходить на улицы днём, ища себе партнеров для ничего не обязывающего секса. Обычно за таким идут вечером в клубы, но, во-первых, в это время она работала, во-вторых, имела некоторые предубеждения против клубного контингента. Секс расслаблял, но не давал покоя. К тому же забирая силы, в которых Джулет нуждалась на пилоне. И казалось бы, был в этой безумной беготне один плюс — боль от потери отошла на второй план, но нет. Так не было. Теперь вместо завтрака она сидела на полу, смотря в одну точку, и ненавидела себя до тошноты.       Несмотря на разбитое-расколотое-раскрошенное-в-пыль состояние, Джулет заметила, как одна из танцовщиц стала толкать клиентам подозрительные таблетки. Но ей было плевать, даже мелькала мысль самой попробовать. Но если бы она стала ещё и торчком, своё самоуважение больше б никогда не выкопала из бездны. И при всей отстранённости от ситуации, она всё равно оказалась в неё втянута. После своего выступления Джулет не могла найти Анахарест. Та, наконец-то, лишилась звания стажёра и заполучила сольные танцы. Она выступала как раз перед Джулет, и у них ещё был парный танец почти под самое закрытие, чтобы заставить их общих фанатов посидеть в клубе подольше и поназаказывать больше коктейлей. Но Анахарест нигде не было. Замок на запасном выходе оказался сломан, и Джулет, поддавшись вопящей интуиции, очертя голову бросилась на улицу. Следы волочения, оставшиеся от каблуков, привели её за пару кварталов как раз тогда, когда двое явно не самых трезвых мужчин пытались запихнуть девушку, одетую весьма вызывающе, в багажник.       Джулет проверила пульс и зрачки Анахарест. Жива, помирать не собирается, но под кайфом. Таблетки эти Джулет знала, и мела в них было гораздо больше, чем всякой дряни. Но, судя по невменяемому состоянию, Анахарест их ела не в чистом виде и запивала явно не водой. Джулет покопалась в бардачке открытой машины и на своё счастье нашла там целлофановый пакет. Совсем не нежно пихнув свои длинные пальцы в рот коллеги, она заставила в качестве первой помощи выблевать всю дрянь. Завязав узелок, Джулет выкинула пакет в недалеко стоящие мусорные баки и едва успела подхватить бывшую подопечную до того, как она решила опереться об стену. Лишние отпечатки им тут были не нужны. Закинув Анахарест на переднее пассажирское сидение, Джулет утрамбовала нападающих валетиком на полу задней части машины, аккуратно прикрыв найденным в багажнике тёмным пледом. Сев за руль, она завела машину оставленным в зажигании ключом и выехала из подворотни.       Видимо, удача сегодня была не на её стороне, так как на выезде из города её тормознул полицейский.       — Добрая ночь, гражданка, — обратился к ней представитель автотранспортной инспекции. — Будьте добры, предъявите документы.       «Ай, блять, сука», — лаконично, но эмоционально подумала Джулет и потянулась к бардачку. Порылась там, сделала максимально правдоподобное удивление на лице и виновато посмотрела на представителя закона.       — Я так торопилась, что забыла закинуть доверенность на машину, которую только вчера обновила. Что же теперь делать? — паникующе спросила Джулет.       — И куда ж вы, милая, так торопились?       — Да вот, — кивнула она на соседнее кресло, — с подружкой новоселье моё праздновали, да она увлеклась алкоголем немного, а я про время забыла. А у неё жених параноик прям жуть. Не доставлю её в срок — ваших коллег придётся вызывать на домашнее избиение, — на коленке состряпала историю Джулет, надеясь, что звучит достаточно правдоподобно.       — Как много женщин терпят подобное обращение, — цыкнул господин инспектор.       — И не говорите, только смогла заставить бросить её предыдущего мудака, так она такого же нашла. Сил никаких уже нет, — Джулет покачала головой.       — Ладно, всё я понимаю, давайте тогда взаимовыгодный обмен — я делаю вид, что у вас есть документы, а Вы без пререканий открываете багажник и бардачок.       Как хорошо, что опыт подсказал не прятать тела в багажнике.       — Спасибо Вам большое, — облегчённо выдохнула Джулет и вышла из машины.       — Вам за сотрудничество спасибо.       Багажник нареканий не вызвал, даже огнетушитель и тот оказался новеньким. Джулет незаметно перевела дух. Давненько она в такие стрессовые ситуации не попадала.       Перед осмотром бардачка она попросила быть потише, чтобы не разбудить «перебравшую подругу». Вот уж что сейчас стало бы лишним, так это не знающая легенду, под которой они едут, Анахарест. Никогда не любящая представителей закона, Джулет неожиданно почувствовала лёгкую симпатию по отношению к обходительному мужчине. Даже удалось развести его на причину остановки: оказалось, что полиция всеми силами ищет поставщиков новых наркотиков в город. Что ж, хорошо, что эти придурки у заднего сидения хоть этим не промышляли, а то б проблем не обобралась.       Перед прощанием Джулет попросила у полицейского телефон, сказав, что её разрядился, а ей надо отписаться на этот раз уже своему парню, который мог её потерять. Мужчина в её глазах заработал ещё пару очков, когда без лишних вопросов предоставил мобильник. С него Джулет отправила управляющей сообщение, что Анахарест по неопытности переборщила с элементами, выполняющимися головой вниз, и потеряла сознание, а сама она решила помочь коллеге и сейчас везёт ту домой. Стерев сообщение из памяти, Джулет поблагодарила полицейского.       Они распрощались на тёплой ноте, представитель автотранспортной инспекции даже попросил её не превышать скорость и быть внимательнее на дороге, закончив пожеланием удачи. Джулет тоже сказала пару хороших слов и наконец-то смогла уехать. У Анахарест начала повышаться температура, и ей это совсем не нравилось.       Джулет приехала на хорошенькое болото. Хорошенькое тем, что имело обрыв с одной стороны, с которого было удобно толкать машину. Вытащив Анахарест, Джулет кинула найденную в бардачке петарду, подожженную честно спизженными из кармана одного из нападавших спичками, в бензобак.       Хорошо горит. Ярко.       Подождав, пока огонь уничтожит все возможные следы, Джулет еле нашла на теле лишнюю ткань, чтобы обернуть руки и не оставить отпечатков, когда толкала машину. Только сейчас до неё дошло, в каком ахуенном прикиде они вдвоём предстали перед инспектором. Неудивительно, что он так сходу поверил в безудержную тусу на новоселье.       Анахарест пришлось на спине тащить обратно к дороге в надежде поймать попутку. Та становилась всё горячее, видимо, дрянь к моменту опорожнения желудка уже успела проникнуть в кровь. Ну ничего, что быстро вводиться, если не убивает мгновенно, то быстро и выводится.       К тому моменту, когда они вернулись к трассе, уже начало вставать солнце, золотя лучами окружение. Джулет готова была уверовать в богов, что раньше казалось невозможным, когда буквально спустя минут пять подъехал первый межгородской автобус, водитель которого благосклонно подобрал двух весьма легко одетых девушек с обочины. Транспорт был пустой, видимо никто не хочет ехать в другой город ни свет ни заря в неприлично раннее утро субботы.       В автобусе Анахарест начала приходить в себя, но Джулет уговорила её ещё поспать. Заметив в окне приближающуюся точку человеческой фигуры с машиной, Джулет склонилась максимально низко к лежащей на её коленях девушке. Видимо, удача к ней вернулась, поскольку общественный транспорт, очевидно, не входил в список обязательного досмотра. Зря, по опыту могла сказать она, но сейчас это было ей на руку.       Заплатив водителю вытащенной из сапога Анахарест купюрой (к ней самой боялись лезть руками), очевидно подтвердив этим подозрения водителя об их распущенности (если б ей было не похер), Джулет вытащила полуживую тушку коллеги, поддерживая её за руку. Чуть задержавшись на остановке, Джулет перекинула тело снова себе на спину и пошла в сторону своей квартиры. Хорошо отсюда это недалеко. Какой-то сложный и долгий сегодня был рабочий день.       Втащив два полуживых (по разным причинам) тела в квартиру, Джулет поспешила избавиться от ноши, скинув её на скамейку в прихожей. Пожалуй, она ещё никогда не ощущала такого кайфа от снятия обуви, как сейчас, скинув с себя стрипы. И никакие таблеточки не нужны. Разув так же свою гостью, Джулет прошла на кухню. Там она отыскала аптечку и вытащила пачку дезинтоксикационных пилюль. Скормив парочку с трудом разбуженной Анахарест, Джулет подождала, пока та снова очистит свой желудок. Потом отпоила несчастную водой и, скинув неудобные шмотки, легка спать. На этом её полномочия всё, если Анахарест наберётся смелости, сама придёт спать к ней под бок, так как кровать в квартире одна. Хотя есть ещё повидавший жизнь диванчик на кухне. В общем, её выбор, Джулет свой лимит помощи ближнему своему явно перевыполнила.       Джулет ещё не успела заснуть, как почувствовала, что кровать провисает под чужим телом. А потом к ней прижались со спины. Сон мгновенно улетучился, когда чужая рука провела от плеча к обнажённой груди и мягко, но настойчиво её сжала. Джулет распахнула глаза и подпрыгнула, отпихивая обнаглевшую гостью от себя. Это что ещё за шутки. Или не шутки. Джулет смотрела в чужую радужку, почти полностью затопленную расширившимся зрачком. Ну конечно же, учитывая, для каких дел её пытались похитить, странно бы было, если бы к наркотикам ей ещё и афродизиака не подкинули. Удивительно, что у девчонки от такого коктейля сердце не остановилось.       — Ты хоть раз спала с девушкой? — спросила Джулет.       — Чаще, чем с мужчинами, — медленно моргая осоловелыми глазами, ответила Анахарест.       — Тогда сделаешь всё сама, — дала отмашку Джулет и растеклась по подушкам.       Большего приглашения не требовалось, и в её губы впились жарким поцелуем, размазывая помаду. Отстранившись, Джулет облизнула губы. Со вкусом малины. Неплохо. У самой Джулет на губах был только гигиенический бальзам, поскольку в её макияже акцент шёл на глаза, тогда как у Анахарест, в противовес ей, на мягкие пухленькие губки. Целоваться с ней было приятно, девчонка, видать, не соврала о своей опытности.       Хуже стало, когда Джулет лишили последнего оставшегося на ней предмета одежды — трусов.       Каждое касание разбивало её. Каждый поцелуй — разрывал. Метки любви болели, пожирая пламенем изнутри. Глубокие поцелуи душили, а царапины отравляли. Не секс, а акт насилия. Наивысшая точка концентрации ненависти себе. Джулет казалось, что Анахарест рисует на ней трещины, через которые вытекает вся её внутренняя тьма. Вот только кто заклеит каждую трещинку после того, как всё вытечет, и она станет пустой, хрупкой, ломкой, слабой? Некому больше. Она никому не нужна такая пустая-хрупкая-ломкая-слабая-слабая-слабая.       Она задыхалась, и поцелуи дарили ей столь нужный воздух. Её шрамы горели, и прикосновения дарили им столь нужную прохладу. Из неё через трещины вытекала тьма, и ей пальцами в глотку заталкивали чужой свет. Тот выжигал остатки чёрной и густой, словно мазут, ненависти изнутри, причиняя невыносимую боль. Джулет кричала. Джулет плакала. Ей было страшно отпускать уже сроднившееся, сросшееся с ней горе. Она не хотела жить. Она умирала каждую секунду этой сладкой пытки, чтобы в конце концов воскреснуть и снова чувствовать боль.       Джулет кричала от облегчения. Джулет плакала от облегчения.       Джулет умерла своей маленькой смертью, чтобы больше никогда не очнуться.       Она лежала рядом с заснувшей Анахарест, держа ладонь на её груди, чувствуя мерные толчки сердца под кожей. Не было больно, не было страшно. Было пусто. Но не так пусто, словно глотку заливают мазутом, а как-то иначе. По-новому. Спать больше не хотелось.       Джулет села на кровати. Впервые за долгое время в голове стояла тишина. Мыслей то ли не было, то ли они текли так медленно, что словно их и не существовало. Анахарест, перестав чувствовать тяжесть руки на груди, перевернулась на бок, став пускать слюни на подушку. Уголок губ Джулеты дёрнулся в улыбке. Она развязала шнуровку кожаного топа, стянула прилипшие шорты. И как только Анахарест под афродизиаком и таблетками удовлетворилась лишь потираниями о её колено? Но её трусы были насквозь мокрыми и, в отличие от остальной одежды, скинутой на пол, отправились прямиком в раковину, застирываться. Повесив их на трубу горячей воды, Джулет умыла лицо и сняла пирсинг. Больше тот ей не понадобится.       Ванна набралась идеально тёплой водой. Джулет вытащила из шкафчика под раковиной новое лезвие. Избавившись от упаковки, она бросила ту в мусорку и залезла в воду. Просто вода без пены, без соли для ванн, как обычно. Она положила одну руку на бортик и поднесла лезвие. Кожа покрылась мурашками, уже на протяжении минуты чувствуя опасную близость острия. Джулет громко вздохнула, отвела лезвие и откинулась на стену позади. А ведь такой прекрасный момент. Тело расслаблено, душа полна мягкой пустоты. Состояние, что жить не хочется, но вот загвоздка, и умирать тоже. А всё потому что внутри не пустота, а спокойствие. Джулет так отвыкла от него, что даже забыла, как оно ощущается.       Она вытащила язык и положила на него лезвие. Когда-то Джулет учили с ним целоваться. Так и не научили, оставив на память весь израненный язык, из-за которого она неделю не могла нормально есть, только запивая всё холодным чаем. Хорошо хоть не осталась совсем без языка или вообще проглотила лезвие. Мира бы тогда точно не сдержалась и набила ей на надгробии что-то вроде «Лох, умерший по собственной глупости ради адреналина». У самой Миры, как и всех остальных, выбито «Покойся с миром, ты всегда будешь отличным другом». Джулет сняла лезвие с языка, переломала пополам и выкинула в небольшую мусорку, стоящую на раковине. К такой штуке её приучил Федерик, чтобы постоянно не сгребать все использованные ватные диски после макияжа и не нести их на кухню. Самому макияжу, кстати, тоже он учил. Именно его технике рисования ровных стрелок завидуют нынешние коллеги Джулеты.       Джулет поднялась из уже подостывшей воды, так ничего и не сделав. Надо приготовить гостье нормальный завтрак, а то после вчерашней диеты всякую быстрорастворимую хрень её организм не примет.       — Доброе утро, — поздоровалась Джулет, когда сонная гостья заглянула на кухню. — Или скорее день, — после взгляда на часы поправилась она. — Иди умывайся, я тебе пока завтрак положу.       Когда Анахарест вернулась из ванны уже с чуть более осмысленным взглядом, Джулет всё так же сидела боком на стуле всё в тех же розовых шортах с мишкой в белом сердечке сбоку и в белой футболке с мишкой в большом розовом сердечке посередине. И всё так же читала какую-то книгу, периодически таская печеньки из вазочки. Только теперь на столе, ко всему прочему, стояла нежно-голубая с тёмно-синими васильками тарелка с рисовой кашей и простая прозрачная кружка с ароматным зелёным чаем.       — Не знаю, любишь ли ты конджи, но твоему многострадальному желудку будет полезно, так что ешь и не жалуйся, — не отрываясь от книги распорядилась Джулет.       — Если уж мы тут заговорили о пользе, вряд ли твой позвоночник рад такой позе, — ответила Анахарест, садясь за стол.       Джулет оторвалась от книги, чтобы взглянуть на собеседницу.       — Вы поглядите-ка, у кого голосок прорезался. Молчаливая и занятая делом, ты мне нравилась больше, — но всё же решила сесть нормально, откинувшись на спинку стула.       В ответ на замечание Анахарест будто вся закаменела, даже грудная клетка почти не поднималась при дыхании.       — Прости… За вчерашнее. Я тебя обидела? — с тревогой в голосе спросила она. — Ты под конец плакала.       — Ты меня обидишь, если попробуешь сделать вид, что ничего такого не было и не предложишь мне встречаться, — полунасмешливо ответила Джулет. — Ты ведь хочешь со мной встречаться? — нахмурившись, уже серьёзно спросила она.       — Я бы хотела попробовать, — смутившись, Анахарест опустила взгляд в тарелку. — Ты выглядишь сегодня иначе, чем всегда, — оторвалась она от рассматривания каждой рисинки и попробовала первую ложку. — Вкусно.       — Я рада. И чем же я отличаюсь от себя обычной? — повела плечом и, сделав закладку в книге, отложила её на стол, сосредотачивая всё внимание на собеседнице.       Той под пристальным вниманием стало несколько некомфортно.       — Ну, ты более… Живая? Шутишь, да и лицо не такое закаменевше-печальное.       — Я просто вампирша, что высосала жизнь их тех двух мужиков, которые пытались тебя стащить у меня из-под носа.       Анахарест рассмеялась, чуть не подавившись кашей.       — А если серьёзно, что ты с ними сделала?       — А я серьёзно — высосала из них жизнь, — состроила максимально серьёзное лицо Джулет. — Кстати, почему они решили тебя похитить?       — Ну… Я стала работать в стрип-баре, потому что сбежала из дома и мне нужны были деньги.       — Это я слышала ещё в баре, — подняла бровь Джулет. — Причём тут это?       — Ну, ты же не слышала, почему я сбежала, — Анахарест замялась. — Мой брат задолжал каким-то мафиози и меня хотели сделать заложницей, пока он всё не выплатит.       — А теперь они в уплату долгов решили просто продать тебя в бордель, — продолжила уже обо всём догадавшаяся Джулет. В конце концов для неё такое не новость.       Анахарест согласно угукнула и отпила чай.       — Ого, никогда такого не пробовала. Что это?       Джулет сначала не поняла о чём она, а потом увидела кружку.       — Просто хороший зелёный чай, к тому же правильно заваренный. Улун со смородиной и ананасом, вроде. Пахнет охуенно, но по вкусу мне всё равно больше нравится обычный молочный улун.       В ответ ей только что-то неразборчиво промычали.       — Слушай, — доев кашу под внимательным присмотром, обратилась Анахарест, — как ты понимаешь, встречаться со мной не очень безопасно, — прозвучало многозначительно.       — Меня это не пугает. Не волнуйся за меня, — махнула рукой Джулет. — В конце концов, кто вытащил тебя уже почти из багажника? Лучше собирай вещички и переезжай ко мне — так мы будем под постоянным приглядом друг друга.       — Хорошо, — в ответ ей лишь ярко улыбнулись.       С того дня они начали встречаться. Управляющая нарадоваться не могла — появившиеся двузначные намёки в их танцах приносили всё больше прибыли. Желание самоповреждения у Джулет значительно утихло, пусть и не исчезло до конца, однако теперь она хоть могла отвлечься на свою девушку, что не давала потонуть в тёмных мыслях. Впервые за долгое время она почувствовала, что снова начала жить. Ей всё ещё было больно от воспоминаний, но они больше не душили, и неожиданные желания шагнуть под машину появлялись всё реже. А вот скучать она меньше не перестала. Скоро подходила годовщина их смерти, и Джулет потихоньку начинала планировать своё триумфальное возращение к тому времени. Вот только оставался вопрос…       Размышляя, как сегодня после работы ненавязчиво начать разговор, Джулет крутилась на пилоне, витая мыслями где-то не здесь. Вынырнула из глубин своего тёмного — но уже не такого тёмного, как до встречи Анахарест — разума она только тогда, когда случайно заметила за барной стойкой неожиданного посетителя. Тот самый мужчина, что привёз её сюда. С того вечера он тут больше не появлялся, и Джулет уже начинала думать, что это её ангел-хранитель сжалился над ней и решил подтолкнуть к нужному выбору. А может она опять где-то проебалась, и к ней пришли давать профилактический чапалах?       Закончив выступление, Джулет не пошла привычно в сторону гримёрной, а спустилась в зрительский зал.       — А я думал, танцорам нельзя спускаться в зал, — когда она подошла к барной стойке, сказал мужчина.       — Что не запрещено, то разрешено, — ответила Джулет, присаживаясь на соседний стул.       — Ты выглядишь гораздо лучше, чем в нашу первую встречу, — отпил он заказанный виски.       — Да? Спасибо.       — Я рад за тебя, честно, — продолжил мужчина. — В нашу первую встречу ты выглядела ужасно. И я сейчас не про смену имиджа, — лёгкая шутка заставила улыбнуться.       — Моего отца хватит инфаркт, если он узнает, — так же шутливо отозвалась Джулет. — Я с того вечера Вас больше не видела, хотя работаю тут с того самого дня.       — Я… — неуверенная пауза, — приезжаю сюда только, когда разрываю очередные отношения. Это… — ещё одна, — место… — он замялся, — создано моей почившей женой.       — Ваша жена открыла этот стрип-бар? — удивлённо переспросила Джулет.       — Да. Она сама любила этот вид танца, но в каждом баре рано или поздно всё сводилось к одному… И она решила открыть собственное детище, в котором танцоры будут только танцевать и при этом получать хорошую зарплату. Моя жена была удивительной, — с ностальгией сказал мужчина.       — Простите, если лезу не в своё дело…       — Хочешь спросить, отчего она умерла? Ничего, это не секрет. Я наоборот очень горжусь этим — моя жена спасла ребёнка из горящего дома, в последний момент вытолкнув его из-под обрушающейся крыши. Саму её завалило… — в глазах мужчины заблестели слёзы, а голос дрогнул. — Но я ей очень горжусь. Больше такого человека я так и не могу найти — все на её фоне меркнут. И стабильно несколько раз в год приезжаю сюда, в её детище. Проверить бар и почувствовать её присутствие. Сейчас баром заведует младший брат моей жены — он следует её воли, и в нём я уверен. Мы… Редко встречаемся, потому что каждая наша встреча ведёт только к попойке в честь лучшей жены и сестры. Но мы часто списываемся, поздравляя с праздниками и интересуясь делами друг друга.       Джулет, никогда не считающая себя сентиментальной, почувствовала, как в уголках её глаз скапливаются слёзы.       — А Вы не думали, — голос её дрогнул, — больше не пытаться найти себе пару после неё? Если больше никто с ней не сравнится… Может и не надо пытаться? Ведь семью можно создать и другим способом. Вы не думали взять под опеку ребёнка из приюта?       — Ребёнка из приюта? — удивлённо переспросил мужчина. — Я заводил отношения с матерями-одиночками, но чтобы откинуть отношения и просто стать отцом? Я… Не думал об этом. Удочерить милую девочку, воспитать её, как хотела бы моя жена… — задумался он. — Своими силами подарить миру такую же достойную женщину, как Мика, — его голос был полон неуверенности. — Я не уверен, что справлюсь.       — Уверена, — Джулет положила ладонь на грудь мужчины, благо они при всё большей откровенности разговора всё больше поворачивались друг к другу, прямо напротив сердца. — Она Вам подскажет, если вдруг потребуется совет.       Мужчина положил свою широкую ладонь поверх лежащей на груди ладошки. Его суровое, полное мужества лицо приобрело открытое, уязвимое выражение. Джулет чувствовала гулкие удары чужого сердца.       — Ты права, она никогда не оставит меня наедине с трудностями, — уязвимость пропала и на её место пришла решительность. — Этим же утром поеду в ближайший детдом и начну собирать справки.       Он спрыгнул с барного стула. И глядя в его решительные глаза, Джулет чувствовала уверенность в том, что скоро один ребёнок в мире станет гораздо счастливее.       — Спасибо тебе, — серьёзно кивнул он.       — Услуга за услугу, — мягко усмехнулась Джулет. — До свидания.       — И тебе счастья, — отозвался мужчина.       Он ушёл, а Джулет ещё долго думала о произошедшем разговоре. Воплощение такой сильной любви затронуло что-то в её душе. Она впервые встречала столь сильную связь. У её родителей никогда такой не было, отец даже завёл ребёнка на стороне, потом притащив любовницу в дом. Первое время Джулет даже ненавидела свою невольную сестрёнку, пока не подросла и не поняла, что та ни в чём не виновата. Они стали довольно близки, став хорошим дуэтом — будущая глава семьи и её исполнительная помощница. У них вроде как хорошие отношения? Джулет втайне надеялась, что сестра, если и забрала себе титул главы, не попытается её убить при возвращении. Надеялась так сильно, что готова была рискнуть. Судьба же их матерей сложилась печально — мать Джулеты, напившись, не справилась с управлением и устроила аварию, в которой погибла сама и ещё шестеро человек, в том числе восьмилетний ребёнок. А мачеху взяли в заложники, надеясь шантажировать отца, но не подрасчитали, что у него сердце из камня. Обезображенный труп собрали из посылок только через три недели.       Все мысли и воспоминания плавно перетекали друг в друга, пока в конце концов не получили свой логичный конец, оставив в голове приятную пустоту. И в этой пустоте с лёгкостью родилась идея для ожидаемого после рабочего разговора Джулеты.       — Почему из вас двоих только твой брат влез в это мутное дело? Только ему нужны деньги? — невзначай спросила Джулет за приёмом пищи, который как бы считался ужином, но по факту происходил в четыре часа утра после работы.       — Да я б тоже от лёгких денег не отказалась, — зевнула, потягиваясь, Анахарест. — Вот только нет желания постоянно висеть на волоске, не зная, когда тебя убьют, как ставшую ненужной пешкой.       — А, то есть моральная сторона вопроса тебя не волнует?       — Каждый выживает, как может, — пожала плечами она.       — То есть если бы, в теории, ты могла занять в мафии место, на котором шанс умереть ниже, если не лезть на рожон самой, чем шанс быть убранной той же мафией как случайная свидетельница, ты бы согласилась? — уточнила Джулет.       — Ну да, а что, есть шанс, что ты у нас потерянная глава мафиози и предлагаешь мне стать своей королевой? — насмешливо поинтересовалась Анахарест.       — Возможно, — ответ прозвучал уклончиво.       — А что будет, если ты меня разлюбишь? Бросишь меня на растерзание псам потехи ради?       — У тебя какие-то дурные представления обо мне, — фыркнула Джулет. — Я крайне постоянный в своих привязанностях человек. И, возможно, однолюб. Сказать точно не могу, никогда до тебя не влюблялась. Но даже если чувства остынут, мне вовсе не чуждо чувство благодарности. Буду присылать тебе деньги каждый месяц, а там распоряжайся, как знаешь.       — Чтоб все мои бывшие так рассуждали, — цыкнула Анахарест и, убрав за собой посуду, поцеловала в щёчку напоследок. — Спокойной ночи.       А посуду всю опять на Джулет скинула, чертовка.       Словно насмешка вселенной, спустя пару дней после разговора, Джулет заметила в зале клуба мужчину в смокинге с приметным зажимом для галстука в виде совы, у которой в глазу сверкал насыщенно-синий танзанит. Это была фишечка её клана — так обозначался человек, отправленный от лица главы на переговоры. Сердце скакануло под горло, но было не похоже, что её выследили — иначе бы прислали не переговорщика, а целую группу захвата. Да и мужчина почти не обращал внимание на сцену, больше смотря на других посетителей. Видимо, скоро он дождался нужного человека — к нему подсел парень помоложе, на котором смокинг смотрелся довольно смешно, словно школьник стащил папин костюм на первое свидание. Но потом оба мужчины посмотрели в её сторону и стало не до смеха. Что им от неё нужно?       Это ей довелось узнать довольно скоро, как только она очнулась от не самого приятного удара по затылку. В ушах звенело, а перед глазами цвета решили устроить дискотеку. Очнулась она в обшарпанной комнате без дверей. За дверным проёмом виднелась спина её, по всей признакам, охранника. Двери-то не было, зато была цепь на ноге. И это должно её напугать? Да она в детстве так каждое утро воскресенья начинала. Цепь оказалась достаточно длинной, чтобы иметь возможность сделать два шага от стены. Это стало большой ошибкой её похитителей. Но не стоит их винить, они ведь не знали, с кем связались.       Вскоре к ней наведался какой пацан с заткнутым за пояс пистолетом вместе с тем охранником.       — Ну что, красавица, не откажешь нам ответить на пару вопросов? — и помахал перед её лицом ножичком.       — Пить, — тихо прохрипела Джулет.       — Что, что? — насмешливо поинтересовался он, присев перед её лицом.       — Пить, — прохрипела она чуть громче.       — Не слышу, красавица, — он склонился чуть ближе и подписал себе этим приговор.       Джулет выпрыгнула, как пружина, связывая парня за горло цепью и выхватывая у него пистолет. Его напарник даже отреагировать не успел, как лежал уже с дыркой в голове.       — Говорю, хуёвый из тебя палач, — уже нормальным голосом сказала девушка, затягивая цепь чуть крепче. — Скажи-ка, красавчик, а где тут ключик от моих кандалов? А, уже не надо, я нашла, — она вытащила из кармана его штанов искомый предмет.       Парень пытался сопротивляться, но затих, стоило к виску поднести пистолет.       — А сейчас, красавчик, ты мне быстренько расскажешь, почему меня похитили, и кратенько обрисуешь мне план здания и где оно находится.       — Да пошла ты, сучка, — выплюнул парень.       — Неверный ответ, — на его мизинец приземлился приклад пистолета, разбивая ноготь.       Визжит, как девчонка. Если в здании есть ещё люди, подумали, наверное, что он уже приступил к пыткам пленницы.       — У меня под рукой мало инструментов, но тебе не повезло, ведь у меня крайне богатая фантазия, — у самого уха парня с придыханием сказала Джулет. — Ты знаешь, как больно, когда глаз выковыривают ногтем? А хочешь узнать? — медленно, почти по слогам произносила она.       — Я всё расскажу, расскажу, только не надо, — быстро сдулся парень, даже неинтересно как-то.       Ставшего бесполезным парнишу она удушила цепью, чтобы больше не шуметь выстрелами. Сняла кандалы и подобрала у упавшего первым в неравной битве охранника автомат, перевесив себе его за плечо. По возможности попадавшихся на пути людей старалась убирать тихо, экономя патроны. Пару раз, правда, пришлось стрелять из-за угла. То ли у них тут все поголовно глухие, то ли дружеские перестрелки для них тут в порядке вещей — на шум выстрелов никто не сбежался. Джулет по пути на волю зашла в местных оружейный склад, думая обновить магазины, но нашла кое-что получше — небольшую бомбу. Ну что за дилетанты. Джулет подыскала несущую стену, установила таймер на полторы минуты и выпрыгнула в ближайшее окно, прихватив с собой только пистолет с полной обоймой. А после в отдалении наблюдала, как заброшенная многоэтажка складывается сама в себя, как карточный домик. Всё-таки была хоть какая-то польза от её шизанутого деда — его тренировки на выживание. Если так подумать, то в костюмчике стриптизёрши и с пистолетом, кое-как присобаченным к цепочкам на шортах, она была точь-в-точь шпионка из фильмов. Жаль только не имела привычки таскать телефон в сиськах, а то без возможности связаться с Анахарест было как-то неприятно.       Слух уловил какие-то причитания, из-за обломков показалась машина с молоденьким водителем. Тот постоянно вытирал пот и кому-то всё пытался дозвониться. Джулет подошла со слепой зоны и открыла пассажирскую дверь.       — Молодой человек, дайте, пожалуйста, позвонить, — и очень вежливо направила пистолет прямо в лоб.       Бедняга вспотел ещё больше.       К сожалению, до Анахарест дозвониться так и не удалось. Парня Джулет убивать не стала, тот был весьма обходителен, и лишь попросила освободить машину. На прощание сказала:       — Если выберешься отсюда до того, как загнёшься от голода, больше не влезай в сомнительные компании, хорошо? — и подмигнула.       Выезжая с пустынных улиц, Джулет наконец-то догадалась, где сейчас находится. Это ж заброшенный промгородок. Он был отстроен пару десятилетий назад вокруг химического завода, по совместительству являющегося лабораторией. Даже пять лет не простоял населённый пункт — очень скоро случился какой-то большой взрыв в лаборатории, и по всей округе расползлись химикаты, с которыми нельзя людям спокойно жить по соседству. Сейчас-то, наверное, всё уже выветрилось, но никто с пустующей территорией не спешит что-либо делать.       А вот сама Джулет поспешила обратно в заселённый город, ей ещё искать Анахарест, а то уж больно плохое предчувствие на счёт её не взятых звонков…       В итоге по приезде в город она, кажется, заблудилась и объехала нужную улицу кругом. Зато не зря, ибо попала как раз на интереснейшее сборище с участием её дорогой возлюбленной.       — Не меня ждёте? — спросила, вылезая из машины, Джулет.       Наверное со стороны выглядело очень эффектно, когда она переставляла ноги на своих каблуках в двадцать сантиметров на асфальт.       — Джу! — с невероятным облегчением воскликнула Анахарест.       Мужик, что отличался от остальной компании расцветкой костюма, бегал между двумя девушками глазами, пока не тыкнул пальцем в Джулет и не воскликнул:       — Так это ты!       — Как невежливо, — фыркнула Джулет. — И что «я»?       — Ты убила двух моих парней!       — Каких парней? — она прикинулась дурочкой. — Никого я не убивала.       — Он мне об этих парнях уже минут сорок талдычит. Сказал, что в отместку за каждую минуту моего молчания будет делать больно тебе, — сказала Анахарест. — Ты как, кстати?       — Замечательно, что со мной будет, — махнула она рукой.       Тут дверь одной из машин открылась, и оттуда вылез парень с блондинистыми, чуть завивающимися, волосами и серо-голубыми глазами.       — Это чё ещё за хмырь? — не сдержала весь свой богатый лексикон Джулет.       — Это мой брат, — ответила в миг напрягшаяся Анахарест.       — Не так я себе знакомство с твоими родственниками представляла.       — Так ты всё-таки и под свои извращённые вкусы нашла себе пару, — отозвался брат.       — Гораздо лучше встречаться с прекрасной девушкой, чем с тобой, хмырь, — Джулет, не дав продолжить, сразу обозначила свою линию защиты.       За брошенный высокомерно-презрительный взгляд ей захотелось, как в старые добрые время безудержного подросткового возраста, сломать нос свалившемуся, как снег на голову, брату.       — Теперь мы присоединились к другой, более крупной группировке, и если ты, сестра, честно признаешься, кто убил двух работников, все наши долги будут погашены. Ну же, сестра, давай вместе шагнём в светлое будущее, — он протянул руку в приглашении.       — Ложь и провокация! Семья Вайнас уже три поколения, как полностью отказалась от связей с наркотой! — возмущённо воскликнула Джулет, искренне оскорбившись за семью.       — Как ты узнала, — начал было брат, как его прервала открывшаяся задняя дверь самой далёкой машины.       — Госпожа старшая сестра? — донёсся до всех участников конфликта высокий девичий голосок.       — У нас тут что, съезд родственников? А почему я не в курсе? — бровь Джулет против воли поднялась выше.       — Сестра! — стремительно стала приближаться тонкая женская фигурка.       — Сестра? — недоумённо повторила Анахарест.       — Сестра?! — удивлённо воскликнул её брат.       Джулет не смогла ничего ответить, потому что в неё, как петарда, влетела девушка. Не удержавшись на высоких каблуках, Джулет вместе с ней полетела на землю, ощутимо приложившись копчиком. Ещё и ударившийся о землю пистолет вызвал неприятный звук, резанувший по ушам.       — Госпожа старшая сестра, пожалуйста, возвращайтесь домой! Без Вас очень тяжело, всё разваливается! — зачастила девушка, что из-за своего тонкого голоса и невысокого роста была похожа на ребёнка.       — Ну, ну, — похлопала её по голове Джулет в попытке успокоить, — я как раз собиралась начать разведывать обстановку, не прибьёт ли меня сразу по прибытии новый наследничек. Мне казалось, ты только рада будешь выбиться из бастардов в наследники.       — Это оказалось слишком сложно, старшая сестра, можно я просто продолжу быть твоей лучшей секретаршей?       — Конечно, сестрица, — погладила её по голове, как домашнего питомца, Джулет. — Только ты не могла бы перестать плакать мне в грудь? А то слёзы скатываются под топ, и мне кажется, что моя грудь сейчас из него выскользнет.       — Ой! — отстранилась девчушка, вытирая слёзы. — Кстати, старшая сестра, а кем ты всё это время работала? — шокированным взглядом окинула она чужой наряд.       — Э-э-э, это долгая история, давай я потом её расскажу?       Опираясь о стенку, Джулет кое-как поднялась обратно на каблуки только для того, чтобы пройти пару шагов к возлюбленной и плюхнуться перед ней на колено.       — Любовь моя, согласна ли ты стать моей королевой преступного мира? — приглашающе протянула руку Джулет.       Анахарест прикрыла ладонями рот.       — Конечно согласна, — протянула одну руку, вкладывая свою ладонь в чужую. — Только ты мне задолжала объяснение, — разрушила она романтичный момент.       — Да ты что, любовь моя, я ж охрипну, пока объяснять буду, — ужаснулась Джулет, с чужой помощью поднимаясь с колен.       — Ничего, потом можешь продолжить изъясняться письменно, — «успокоила её» Анахарест.       Мафиози около них, если честно, смутно поняли, что произошло, но почему-то чувствовали огромные проблемы на свою голову. Особенно чутьё буйствовало у братца, но бежать было поздно, это становилось ясно по тому, какой взгляд на него бросила только что восстановившаяся в правах глава известной мафиозной семьи Вайнас.

***

      Яркий солнечный день, совсем не похожий на себя же ровно год назад, когда дождь хлестал по щекам, а ветер сбивал с ног. Пять могилок на холме, «поближе к солнцу», как завещал Лекс. Не чёрное одеяние скорби, а лёгкое белое платье нового начала. Джулет была не уверена в этом выборе, но сестра убедила её, сказав: «Разве они не будут счастливы, что ты наконец-то смогла жить дальше без них?». На душе тоска, но она не густая, удушающая, а нежная, похожая на приятную ностальгию по ушедшим дням. Отец уже ушёл, сжав плечо в поддержке на прощание. Все разошлись, оставив только их. И даже Анахарест отошла подальше, давая больше свободного пространства. Это не её горе, она не могла понять, ведь даже не имела честь познакомиться с этими людьми, но всегда была готова поддержать.       Ветер ворошил непривычно короткие волосы — вчера она отрезала всё до отросших корней. Длина теперь еле доходила до вновь проколотых ушей, в которых поблёскивали изумрудные серьги. Их ей при возвращении домой отдал отец, сказав, что сестра весь вечер после её пропажи ползала на заднем дворе, с трудом найдя пропажу. А его же дело было не хитрым — просто отдал серьги своему лучшему знакомому ювелиру, чтобы тот незаметно починил сломанную серебряную застёжку. Джулет чувствовала благодарность за это. Воспоминания, вызванные царапинками на драгоценном камне, всё ещё приносили боль, но гораздо сильнее был отголосок их счастья, их смеха, их глупых шуток и широких улыбок. Джулет раскинула руки в стороны, наслаждаясь ласковым ветром, выдувающим из тела все тревоги, оставляя лишь покой, обёрнутый вокруг души словно бархат. На ум почему-то приходила одна из их любимых песен — одна из немногих, на которых их вкусы совпадали. Джулет проговаривала строчки одними губами, наслаждаясь сладкой болью тоски. Из уголков глаз капали слёзы. Но то были хорошие слёзы — очищающие, вносящие в мысли умиротворение. Хорошо. Сладко-больно, но хорошо.       — Спасибо, — справившись с дрожью в голосе искренне произнесла Джулет. — Я ведь так и не поблагодарила вас за спасение. Всё злилась и ругалась. Однако учтите, первым делом при встрече в том мире я вас ударю и лишь потом обниму.       Она бросила взгляд на стоящую позади Анахарест через плечо.       — Спасибо, — нежно улыбнулась Джулет, снова взглянув на ровный ряд надгробий, и, развернувшись, пошла прочь.       Она приняла протянутую руку, и Анахарест сжала чужую ладонь в поддержке.       Джулет наконец-то чувствовала себя целой и незапятнанной.       Целый год потребовался, чтобы научиться жить заново. И все шрамы на руках, что так любит целовать Анахарест, того стоили.       Это стоило того, чтобы не сдаться на волю тоске.