Вечность Поиска

Поиск может быть слишком долгим, и иногда, когда мы находим наконец то, что искали, смысла в этом уже нет. ~ Он не знал, было ли это благословением или наказанием, видеть перед смертью холодные льдисто-голубые глаза, до боли похожие на его собственные. Видеть в них то самое выражение, которое он когда-то наблюдал в зеркале каждый день — холодное безразличие ко всему, ирония... Но где-то на глубине этих глаз прятался страх. То, чего за собой Эймери не замечал даже в такой миг. Это и было тем, чем его сын всё же отличался от него самого несколькими веками ранее. Впрочем, они всё же были ужасно похожи. Та же зависть, та же ненависть к окружающим, то же презрение к близким... Эти черты, которые сам Полярная Ночь упорно пытался искоренить в себе вот уже несколько сотен лет, максимально ярко проявились в его старшем сыне. Седьмой день рождения изменил его, как и самого Эймери когда-то. Однако, как раз в этот день их истории разошлись во всех смыслах. День, который заставил старшего Полярного возгордиться и вознестись над остальными, опустил его сына так низко, что тот ступил на кривую дорожку, приведшую его к тому, где он был сейчас. Сайрис пришёл, чтобы убить его, убить их с Полико, своих родителей. Эймери понимал это ясно, как никогда. Умереть от руки собственного сына..? Что ж, быть может, он даже заслужил это. Когда-то он совсем не ценил то, что имел. Он всячески унижал свою старшую сестру, единственного члена своей семьи, ту, кому было не плевать на него, именно на него, а не его роль лидера, для которой он навсегда оставался маленьким Эймсом. И именно уход сестрицы Крио, уставшей от него, от вечных его издевок и язвительных шуточек, так переменил всё в его жизни. Одиночество оказалось вовсе не таким сладким, как дракон думал когда-то. Но оно позволило ему переосмыслить себя, свои ценности, каждый выбор, совершённый им в жизни. Свою половинку, которую любил куда больше этой самой жизни, он встретил уже будучи совершенно другой личностью. И даже представить себе не мог, чтобы как-нибудь обидеть её или кого-либо из их детей. Судьба, казалось, уже достаточно наказала его, сначала, когда его половинкой оказалась малышка Полико Солстис, на чей день обращения он пришёл буквально по случайности, и которая из-за него смогла бы прожить всего 400 лет вместо стандартных драконьих 1000, а после, когда их первая дочь, Делианна Полярная, удивительно похожая на Солстисов, повторила судьбу своей тётушки Крио, не получив наследие в день своего первого обращения. Наученный горьким опытом, Эймери точно знал: это не заставит его любить свою старшую дочь меньше. Он понял это в тот миг, когда успокаивал её, заплаканную, после церемонии. Дракон не хотел, чтобы его дитя пережило те же унижения, что он когда-то причинил своей сестре. Нет, он определённо не понимал своих родителей. Считал, что будет лучшим отцом, чем когда-либо были они... И вот, его жизнь скоро оборвётся от руки его собственного сына, которому он не помог, не направил на путь истинный, хоть и видел, как тому было плохо... А теперь дороги назад больше не было. Да, карма — самая настоящая сволочь. Такая же сволочь, какой был он, наверное, всю свою осознанную жизнь. И как же он был глуп и наивен, когда считал, что те 300 лет одиночества хоть как-то его исправили... Он помогал старшей Делианне, обучал Севериана, своего наследника, черт возьми, даже заботился о младших двойняшках, Тенебрисе и Солейл, после — нянчился с внуками... А средние дети оказались предоставлены самим себе. Насколько долго Сайрис продумывал этот план? Когда в его сердце впервые поселились мысли об убийстве своей семьи, непростительные для любого дракона? Почему он, Эймери, никак не предотвратил это? Было столько вопросов и ни одного ответа... В свои 850 лет Полярная Ночь до сих пор не понимал слишком многого. Ему было жаль, что его жизнь должна оборваться вот так, но страшно ему не было... Было жаль Полико, его малышку Полико, которая умрёт вместе с ним, жаль Делианну, жаль Селини и Тенебриса, жаль Солейл... И, черт возьми, жаль Севериана. Что должен был чувствовать тот, чей брат-близнец поступил подобным образом со всей их семьёй..? Теперь Эймери знал, зачем Сайрис подал ему ту идею, отправить обоих наследников за границы земель драконов, с дипломатической миссией к теням. Риан был единственным, кто смог бы остановить творящееся здесь безумие, будучи сильнейшим драконом современности, но здесь его не было, как не было и ни малейшей надежды на благополучный исход ситуации. Эймери и Сайрис даже не дрались, на самом деле, хотя и так было ясно, что его сын смог бы одолеть его. Иронично, но оба близнеца были сильнее всех остальных драконов, на самом деле, Сай был лишь на толику слабее своего брата, что не позволило ему стать наследником и отравило его душу злостью. А ведь он мечтал о судьбе Лидера чуть ли не со дня своего появления на свет, в отличие от Севериана, который своё главное желание охарактеризовывал буквально как желание просто быть счастливым. И, быть может, если бы Сайрис не уступал своему брату в силе, они оба и были бы счастливы, каждый на своём месте... Но Высшие решили иначе. И что теперь с ними будет..? О, Эймери определённо предпочитает не знать этого, не знать того, что будет после его смерти. Он не хочет знать, что два его сына, таких похожих и одновременно таких разных, будут сражаться насмерть в этом самом зале, где он сейчас проводит свои последние мгновения. Он не знает, где Полико, не знает, кто из его детей уже мертв, не знает даже, черт возьми, живы ли его внуки, но надеется, что Сайрис ещё не настолько свихнулся, чтобы убивать детей... Полярная Ночь обводит мир взглядом в последний раз, а затем снова переводит его на сына. Тот сжимает зубы и издаёт раздраженное шипение, две пары льдисто-голубых глаз устремляются друг на друга, одна — с сочувствием и усталостью, вторая — со злобой и ненавистью ко всему живому и одновременно едва сдерживаемым страхом. Хвост младшего дракона резко дёргается из стороны в сторону, когда тот смотрит на отца, которого собирается сейчас убить. Эймери же только беззлобно усмехается. — Знаешь, Сайрис... — внезапно начинает он, заставляя сына вздрогнуть и резко отшатнуться, — Иногда ты всё ещё слишком сильно похож на меня. — Что ты..? — тот лихорадочно выдыхает, стараясь оставаться на месте. — Давай, Сайрис, — Эймери искренне, хоть и очень грустно, улыбается, — Давай же, убей меня. Ты ведь за этим здесь? Глупый вопрос, разумеется, это так, — дракон делает глубокий вдох и качает головой, — Почему ты медлишь? Смотри, я стою прямо здесь, перед тобой, и я абсолютно не собираюсь сопротивляться. Убить меня сейчас так просто, разве не видишь..? Младшего дракона бросает в дрожь, он зажмуривает глаза и тут же снова распахивает их, испугавшись собственной слабости. — Ты ненавидишь меня, не так ли? Можешь не отвечать, Сай. Я и так прекрасно всё знаю. Да, я заслужил. Быть может, карма все-таки обязана была прийти ко мне в итоге... И пришла она в твоём лице. Почему-то я даже не удивлен, сын мой. Ты всегда хотел чего-то большего, чем то, что мы могли тебе дать. И мне искренне жаль, что я не был рядом с тобой, не смог тебе помочь. Да, я знаю, сейчас это ничего не изменит, — он печально оглядывает Сайриса, замершего перед ним, — Я не хочу знать, кого из нашей семьи ты уже убил. Не хочу знать, что будет потом, что ты собираешься делать, зачем ты это делаешь... За восемь с половиной столетий, похоже, я кое-что все-таки понял. И знаешь, я не боюсь смерти. Я почувствовал страх в последний раз в тот день, — дракона многозначительно опускает голову, — Сейчас — лишь умиротворение. Просто сделай это, Сайрис. Знай, я прощаю тебя, — Полярная Ночь отходит на несколько шагов и раскидывает руки. Он улыбается так умиротворëнно, будто и не собирается через секунду умирать, закрывая глаза в последний раз. От Сайриса требуется лишь одно мановение ладони, чтобы отправить душу Эймери Полярного к Смерти. Глядя на лежащее на полу зала в стремительно увеличивающейся луже крови тело отца, дракон падает на пол и сотрясается в рыданиях. Теперь пути назад определённо нет.