Простите за сорванную крышу

Эрен Йегер ворвался в кабинет как ураган. Небрежно завязанные волосы в низкий пучок, новая серьга гордо поблёскивала в ухе. Сгрызенный чупа-чупс метко прилетел прямо в мусорное ведро рядом с учительским столом. Математик вытер скупую мужскую слезу со щеки: как же хорошо шёл урок, пока не появился этот оболтус. Вместо нормального и почтительного приветствия несчастный учитель получил безразличный кивок. Опять Эрен одет в чёрт-те что: несуразные шаровары с дырками, кожаная куртка с заплатками поверх чёрной футболки. Учитель потёр лоб, потом глаза и закончил ртом, сил никаких не было. Этот мальчишка вкупе со своим антисоциальным поведением был головной болью всей школы. Йегер бросил сумку на парту и по-хозяйски уселся на скрипучий стул. — До конца урока двадцать минут, — цокнул Армин где-то позади и нагло тыкнул друга всей жизни ручкой в плечо. Йегеру ср..., откровенно говоря, было всё равно, ссадина на брови после победы в драке зудела так, что хоть прям сейчас сдохни. — Что хоть проходим? — бросил он через плечо, и Армин с минуту смотрел на него молча. — А я почём знаю? Эрен потом всё выучит, иначе мать отдерёт за уши так, что жить расхочешь, но это будет потом. А пока можно и помечтать. Монотонное царапанье мела о доску и чирканье ручек в клетчатых толстых тетрадях располагало к мечтательному настроению. Эрен положил голову на учебник математики как на подушку и повернулся налево, к зданию напротив. — Эй, — шёпотом привлёк он внимание одноклассника, который сидел сбоку от него, на ряду возле окна. — Двинь башкой ради всего святого. Одноклассник послушно "двинул" не только "башкой", но и целую парту перенёс на несколько сантиметров в сторону. Там, напротив, располагалась женская старшая школа. Подобное соседство поражало не только учащихся и учителей, но и школу для мальчиков, которую посещал Эрен. Нужно быть большим придурком, чтобы построить две школы с раздельным обучением рядом. Конечно, история гласила, что раньше это были два корпуса одного и того же учебного заведения, и только потом решили сделать из него два раздельных, но мальчикам весьма и весьма нравилось такое соседство. Особенно тот факт, что стадион был общий. У девочек мнение, конечно, никто не спросил. Эрен гипнотизировал здание напротив. Вдруг мысли материальны, и она сейчас появится где-то в коридорах, аки ангел спустится с небес? Но прекрасной нимфы было не видать, только завуч, крупная женщина средних лет, "шастала" по коридору туда-сюда. — Да что она мельтешит?! — почти во весь голос произнёс Эрен. Где-то заскулил один математик. — Опять Микасу высматриваешь? — заехидничал Армин, расплываясь как сыр в хитрой улыбке. — Нет, голубей считаю, — бросил Эрен. — Конечно, — протянул самодовольно Арлерт. Пять минут, десять минут. Время тянулось ужасно долго. Должна же она появиться хоть в одном коридоре. Если бы директриса женской школы узнала, что Эрен Йегер прожигает взглядом без бинокля коридоры их здания, уже завтра же висели бы непроницаемые жалюзи на всех окнах. Йегер с сожалением выдохнул, признавая, что сегодня он не увидит её таким образом. Значит, нужно брать быка за рога. Дело было за малым: признаться ей, получить согласие и начать встречаться. Молодой человек обладал большим умом и сообразительностью, потому считал этот этап самым лёгким. Сложным было признаться самому себе, что чудесная Микаса Аккерман — его первая, нежная и чистая любовь. Родители брались за голову, когда их чудесный мальчик-отличник превратился в наглое и бесцеремонное чудовище, не то что влезающее в драки, а организующее их с завидной регулярностью. Семья Йегер стала негласным спонсором медицинской отрасли страны. Благодаря огромным закупкам с их стороны производители хлоргексидина купались в деньгах. Последняя надежда родителей Эрена — Армин Арлерт — надежд также не оправдал. Он, конечно, в драках не участвовал, но и на правильный путь своего друга ставить не собирался. Школьные психологи разводили руками, потому что переходный возраст лечению не поддавался. А тем временем сердечко юного Эрена затрепетало впервые, когда он увидел Микасу Аккерман: она развешивала плакаты к какому-то празднику с одноклассницами во дворе женской школы. Как фонарный столб он стоял через дорогу и наблюдал за каждым её движением, и стоял бы так до вечера, если бы его созерцание прекрасным не прервал Армин. Естественно, без увечий для Арлерта это не прошло. С тех пор он всячески пытался с ней заговорить после школы, но Микаса лишь растерянно уходила прочь. А однажды Эрен вообще наткнулся на какого-то родственника девушки, когда он приехал за ней, и получил под дых за новую культурную попытку "подкатить", но Эрен не сдавался. Среди пыток попыток было разное: вывешивание плаката с акростихом из имени Микасы на воротах школы, несчастные младшеклассники, пойманные по дороге, с огромным букетом цветов с ближайшей клумбы, зажимания у забора (как раз за тот случай кулак родственника Микасы испробовал на прочность живот Эрена). Но всё было мимо. Ему оставалось только любоваться ей на уроках физкультуры, когда она проходила на общем стадионе. Микаса была спортсменка, комсомолка, красавица, а как ей была к лицу спортивная форма. — Если она не будет моей женой, то какой вообще смысл в этом? — Эрен со слезами на глазах посмотрел на Армина, допивающего банановое молоко. Трубочка издала характерный звук. — Я думаю, мне стоит просто сдохнуть. — Не исключаю такого варианта. Слушай, ты мог выбрать кого-то попроще? Она же хорошая девочка, вся из себя такая милашка стеснительная. — Да, — пролепетал Эрен. — Смущающаяся пироженка. — Да, — блаженно вторил он. — Краснеющая помидорка? — бровь Армина очертила идеальнейшую дугу. — Ага, — покорно выдохнул он. — Ты вообще слушаешь меня? — возмущённо Армин пихнул Эрена в плечо. — Я представляю, как она называет меня по имени, — он как одинокая собака, ждущая хозяина, смотрел на здание школы напротив. — Оставь меня без подробностей, — Армин достал из кармана второе банановое молоко и блаженно затянулся им так, что несчастная трубочка сжалась в страхе. Ни теоретически, ни практически он ничем не мог помочь своему другу. Он бы и вышел с транспарантами в поддержку Йегера, но поддерживать было катастрофически нечего. Разве что всеобщий страх перед ним и его битой. Так проходил не один день, но сегодня планам суждено было измениться. Эрена, конечно же, оставили после уроков отбывать наказание за прогулы и непотребное поведение, но что-то было совсем по-другому. Эти непонятые изменения словно витали в воздухе. После порядочной "отсидки" Эрен закинул сумку на плечо и побрёл в сторону дома. Он чувствовал на себе чей-то взгляд, но не мог понять, с какой стороны ожидать подвоха. И подвох был очень неожиданным: бита прилетела точно по лопаткам, и Эрен не удержал равновесия. — Ну что? Приветик? — раздалось над ним, и пока он откашливался, трое парней, с которыми у него был конфликт, окружили его. — С дебилами не здороваюсь, — Эрен поднялся одним рывком и вдарил в челюсть кулаком первому попавшемуся. Дела были крайне плохи, против биты с кулаками не попрёшь. Сейчас тактически нужно было отступить, однако сделать это было сложнее, чем могло показаться. Эрена сбили с ног ударом по щиколоткам. — А ну, разошлись, уроды! — холодный как сталь, твёрдый как лёд голос свирепо возвещал об ужасной участи компании хулиганов. — Я вас сейчас на кусочки порву. Бамс! И баскетбольный мяч точным ударом отлетает от лица парня, державшего биту, и она летит почти прямо в руки Йегеру, всё ещё сбитому с ног. — Эрен! Бита! А он, дурачьё, всё на Микасу смотрит: её шёлковые чёрные волосы разлетаются в стороны, и разъяренное лицо так прекрасно. Она словно воинствующая валькирия, и Эрен вообще не знал, откуда в его голове возникло это слово, значение которого он слабо понимал. — Эрен! Бита, твою мать! — отрезвляющая ярость Микасы подействовала на него, как Алка-Зельтцер на алкоголика, и он схватил явно скучавшую биту. — Я не посмотрю, что ты девчонка! — выкрикнул кто-то из присутствовавших, но получил по спине неплохой такой удар битой. Теперь преимущество было на стороне сумасшедшей парочки. Микаса не скупилась на удары, словно от этого зависело благополучие всего мира, а не только одна конкретная задница по фамилии Йегер. Её кулак не находил сопротивления. Она точно знала, куда и как нужно бить, а также как правильно защититься от удара. Как оказалось, против Микасы и лома нет приёма. Один, получивший по голове, оказался в отключке, но подавал маломальские признаки жизни, о чём с сожалением возвестила Микаса. Второй корчился от невыносимой боли после точного удара в своё междуречье и плакался по своим детям, которые теперь уже никогда не появятся на свет. А третьего Эрен добивал своей новой битой, показывая весь матерный запас его литературного языка. — Эрен, Эрен, остановись, — мягкая рука нерешительно легла на его плечо. — Нам нужно бежать. Он повернулся и увидел перед собой блестевшие в свете закатного солнца прекрасные тёмно-серые глаза, которые смотрели на него с нежностью и беспокойством. "Господи, она такая милашка" — пролетело у него в голове быстрее, чем комета. Он не знал, зачем Господу такая информация, но хотел поделиться ей со всем миром. Однако Микаса схватила его за руку и рванула вперёд. Эрен не считал, сколько кварталов пролетело, пока они бежали без оглядки. Он лишь смотрел на неё, на её тонкую шею, вид на которую то и дело приоткрывали волосы. Её нежная, почти кукольная рука в его руке лежала так аккуратно, как влитая. Он думал о том, какой смелой девушка была несколько минут назад. — Ты прекрасна, — сорвалось с его уст, и Микаса даже потеряла равновесие от этой ошеломительной фразы, запутавшись в собственных ногах и споткнувшись на ровном месте, но крепкие руки Эрена нежно поймали её. Бита с громким стуком упала на асфальт. Между ними было совсем небольшое расстояние, и Эрен почти задержал дыхание, боясь, что стук его сердца будет слышан всей округе. Микаса смотрела прямо в его глаза, ожидая чего-то. Эрен выдохнул и коснулся лбом её плеча. — Ты сорвала мне крышу, — прошептал он, и по телу Микасы пробежались мелкие-мелкие мурашки. — Простите, — пролепетала она еле-еле слышно. Эрен улыбнулся на её неловкое и такое нежное "простите". Его губы как магнитом притянуло к её губам, и он почувствовал сладкий вкус вишнёвой помады. Руки непроизвольно блуждали по изгибам её спины, и поцелуй становился всё глубже, всё нежнее и трепетнее. Он мысленно просил о пощаде, эта непозволительная роскошь близости точно срывала ему крышу. Воздух в лёгких почти заканчивался, но он так не хотел отпускать её из объятий, потому что боялся, что она даст ему пощёчину или убежит прочь. Но руки Микасы оказались на его шее, и все предрассудки ранее исчезли, а перед глазами замигал зелёный свет... — Что за молодёжь пошла! Постыдились бы, — премилая старушенция с авоськой в руках встала сбоку от разгорячённых влюблённых. — Батюшки святы, да они ещё и школьники! Ух, я в ваши годы... — И вот так всё было, — заключил Эрен. — Я бы в такое не поверил, если бы не знал, что у тебя плохо с фантазией, — Армин скривил губы. — Да-да, только помолчи. Микаса идёт, — заявил Эрен в предвкушении, и Армин подумал, что если бы у его друга был хвост, как у собаки, то он отпал бы уже давно от бешеного виляния. Девушка не видела парочку друзей, поэтому Эрен не придумал ничего лучше, чем подойди к ней со спины и поиграть в угадайку. Но что-то пошло не по плану: не пролетело и тридцати секунд, Эрен был пригвожден ногой Микасы к холодной уличной плитке. — А вы точно встречаетесь? — с нескрываемым сомнением в голосе поинтересовался Армин. — Ой, прости, — Микаса испуганно схватилась за Эрена, пытаясь поднять его. — Не подходи ко мне со спины, пожалуйста. Меня брат научил нескольким приёмам, если нападут, поэтому я могу покалечить тебя. Тебе не больно? — Всё в порядке, — Эрен по-джентльменски поцеловал руку Микасы, и глаза Армина превратились в идеальную окружность. — Дай мне десять секунд, я попрощаюсь с Армином. Микаса осталась стоять чуть в сторонке. Улыбка, с которой Эрен бежал к Армину, была просто идеальной рекламой для стендов в стоматологической клинике. Завораживало и пугало одновременно. Его только что долбанули со всей силы о землю, а он радостный, словно получил миллион долларов. — Я хочу, чтобы она сделала это ещё раз, — прошептал счастливый Эрен. Армин сглотнул. Любовь творит с людьми нечто невероятное.