Дешевая драма

Потрепанные, обветшалые стены, с которых годами слазят маленькие кусочки штукатурки. Глухой шум, звенящий в ушах, эхо, которое создается, когда металлический скрежет вагона о рельсы бьется о колоны. Я прячусь за бетонным столбом, около которого висит табличка с названием ветки метро. Вдыхаю пыльный воздух и закрываю глаза, растворяясь в беззаботном моменте. Чьи-то крепкие руки ложатся мне на плечи, а растрепанные волосы щекочут шею. Искренне улыбаюсь и добро, как-то даже по-детски смеюсь. Обнимаю её, не оборачиваясь, зная кто там, слишком хорошо знаю все движения этой далеко не маленькой девушки, но с душой ребенка, с заразительным смехом и кротким взглядом. Она улыбается и кивает головой в сторону подъезжающего вагона, прядь каштановых волос смешно спала её на лицо, щекоча нос, который она морщит и зачесывает прядку назад. Мы сидим на обтянутых тканью сиденьях, крепко держась за руки и медленно засыпая под въевшийся в память скрип металла и под убаюкивающее покачивание локомотива из стороны в сторону. Глаза непроизвольно закрываются, а я не переживаю, зная, что мы всё равно пропустим нашу остановку. ——— В чехле телефона неизменно лежат старые, местами порванные, билеты с разных значимых поездок, которые всегда возвращают в воспоминания. Она никогда не отдавала свои билетики — считала это глупостью, и говорила, что все теплые моменты должны быть в сердце. Когда она уходила на работу, я всегда куталась в уютный плед и вспоминала за чашкой чая все счастливые минуты, проведенные с ней. На столе всегда стояли мои любимые цветы, которые она приносила на каждую нашу встречу. И у меня в легких постоянно цветут ромашки, раскидывая свои лепестки в трахее. Я понимала, что стала от неё зависима и что когда-нибудь, эти цветы начнут меня душить. Постоянно, каждый раз, когда её не было рядом, в сердце селилось едкое чувство одиночества, словно меня бросили. Я цеплялась за каждую встречу, за каждое мгновенье, когда она была рядом и не противилась, лишь безмолвно улыбалась и брала меня за руку. Иногда я на неё срывалась, кричала, плакала, в итоге все равно прижимаясь к ней, пока она шептала мне нужные слова, что всё будет хорошо. ——— Знакомые мне твердили в один голос, что я не здорова, на что я вертела головой и глупо улыбаясь, говорила: — Вам-то какое дело до нас? — усмехалась я, после чего уходила, не обращая внимания на их ответ. Моя девочка однажды намекнула мне, что стоит посетить психолога. Я не кричала, а просто слушала, зная, что все равно сделаю так, как она говорит. Она всегда говорила мне правду. Врач не понимал, с кем я разговариваю, но искусно делал вид, что рядом со мной сидит реальный человек, жаль, я тогда не понимала его странного поведения. Мужчина просто тихо качал головой и черкал что-то в блокноте. Он выписал мне какие-то таблетки, на которые я решила не обращать внимания, ведь мне итак было хорошо. Я была просто счастлива с моей девочкой и верила, что эти препараты испортят моё счастье. После посещения врача шли недели призрачных намеков на то, что таблетки все же стоит пить. Я никого не слушала, даже ту девушку, которая стала частью меня, которую я любила до горьких слез и хриплых криков из груди. ——— Я срывалась на всех, даже на случайных прохожих, я просто не желала мириться с реальность после того, как моя девочка пропала. Я скиталась по всем ночным улицам, которые освещались только тусклым светом старых фонарных столбов. Заглядывала в каждый переулок, даже в те, которые разили пустотой и обещали унести меня в своих когтистых лапах с собой в беспросветную тьму. Я рвала и метала, била стены руками, после чего на них оставались яркие красные разводы. Прописанные мне таблетки были забыты где-то на пыльной полке. Я медленно сходила с ума, билась в истерике в углу комнаты, хватаясь за волосы, пока из моего горла рвались сдавленные крики. Чувства разрывали сердце на части, пока я не почувствовала знакомые касания на своем плече. Склонившись около меня, стояла она, нежно поглаживая меня по плечу. Как всегда молчаливая. Грустная улыбка на её лице будто задавала немой вопрос: — Что же ты натворила? — присела она рядом, упираясь своим лбом об мой, а правая рука что-то сжимала, — возьми это, я обещаю, что больше никогда тебя не брошу, — на ладони лежала белая баночка с теми таблетками. В моей голове что-то сдвинулось, все переживания будто сдвинулись на задний план. Я взяла из банки таблетку, быстро глотая её, ведь верила ей. — Я обещаю, что больше никогда тебя не брошу. Её рука накрыла мою, а мы просто молча смотрели друг другу в глаза, честно улыбаясь, и я знала, что теперь буду счастлива вечно. Мы налили чай с чабрецом, и тихо сидели за кухонным столом, смотря в окно. Пока белые звезды освещали небо, я поглядывала на неё и тихо смеялась, но когда в следующий раз повернула голову, её там не было. С беспомощной улыбкой на лице я осталась сидеть так же, как и до этого. По щеке одиноко катилась горячая слеза, а в глотке застрял отчаянный стон. Ромашки всё-таки обвязали голосовые связки, распускаясь в горле, блокируя мне дыхание. В руке лежало семь таблеток. Последний вздох и глаза медленно закрываются, а я вижу свою девочку и вновь слышу её голос, падая в родные объятия. Ты всегда была частью меня, ты всегда была моим счастьем.