Кровь – не вода

Альбус Дамблдор, глубоко задумавшись, пил чай с травами. В таком состоянии он находился уже около часа, с тех пор, как прибыл в дом Элфиаса Дожа. — Альбус, может быть, пора поделиться проблемами со старым другом и специальным советником Визенгамота? — не выдержал Элфиас, сгорающий от любопытства и переживающий за Альбуса. — Визенгамот, говоришь, — вернулся Альбус из глубин своего сознания. — Что я, как Верховный чародей Визенгамота, могу сделать с разгулом вампиров? — Альбус, неужели ты всерьёз воспринял писанину Риты Скитер, где она требует от Министерства уничтожения всех вампиров? Да и где эта скандальная журналистка их нашла? Не обитают они у нас. — Если мы не видим вампиров, то это не значит, что их нет, — глубокомысленно изрек Альбус, указав пальцем вверх. — Они есть! — Я не утверждаю, что их вообще нет, — Элфиас даже глянул на потолок и, конечно же, ничего нового не увидел, — но они никак себя в Великобритании не проявляют, Статут о секретности не нарушают. К тому же ты всегда радел о благе людей, будь то волшебники, сквибы или магглы. — Здесь ключевое слово — «люди». Вампиры — это нелюди, нежить, им всё человеческое чуждо, мы для них просто источник жизненной энергии — еда. — Не ты ли говорил, что для высокоорганизованного разума смерть — это очередное интересное приключение? Вот вампиры существуют после смерти и радуются этому. Сам же всю жизнь работаешь над тем, чтобы развить своё сознание и сохранить память, даже после смерти. — Так-то оно так, но я надеюсь на приключение в новом мире, а они организовали его в этом. И если бы они не затрагивали моих интересов, я бы о них и не вспоминал. К тому же смерть раскалывает душу — вампиры лишились большой части своей души. У них нет чувств сострадания, любви, они жестоки… — Мы уже спорили не раз на эту тему. И я тебе говорил, что они не более жестоки, чем люди, поедающие куриц и свиней. Притом вампиры, как правило, не убивают свою еду. Попадаются, разумеется, и те, кто испытывает удовольствие от страданий и убийства других, но таких и сами вампиры быстро уничтожают. К сожалению, Том не был вампиром, а то мы быстро бы о нём забыли. — Кем был Том, я так и не знаю, но его дух нервы мне попортил в прошлом году, пока Отдел тайн проводил свои опыты. И воспоминание молодого Тома сейчас покоя не даёт, а этот Смит, кто бы он ни был, говорит, что не надо беспокоиться… Его, конечно, не волнует, что они уже несколько моих исследований загубили. Где я теперь нового неинициированного оборотня найду? — грустно закончил Альбус, прихлебнул чая и снова задумался. Элфиас выждал минут десять и решил опять потревожить великого учёного: — Альбус, твои исследования — это хорошо. Но причём здесь вампиры? Ты же с них начал разговор. — Кто, кроме сильного вампира, может пробить мою защиту разума, нагнав страха и заморочив видениями? А это и случилось сегодня в доме у Хагрида, когда меня сняли с должности директора Хогвартса. Нет, конечно, есть и другие маги разума в мире, но… Не Гилдерой же это сделал? — рассуждал Альбус, блуждая взглядом по стенам гостиной. — Слаб он и неопытен для этого, но за ним точно стоят альпийские кровососы. Вот я и думаю теперь, что делать. Смит от лица Отдела тайн сказал, что с вампирами они связываться не будут. Слишком они, говорит, объединены и мстительны: одного тронешь — жди десяток, а то и сотню. Это не то, что было раньше, когда их безнаказанно уничтожали все, кому не лень. Был бы жив Армандо… но теперь он не с нами, как бы и не эта же нежить его сгубила, однако доказательств не имеется. — Альбус, а ты не мог бы подробней рассказать, что произошло в Хогвартсе, и почему ты прибыл голым и до сих пор не оделся? Я тебя сразу спросил о твоём экстравагантном виде, но ты не ответил. Бывший директор Хогвартса с удивлением осмотрел себя, взял со стола палочку и сотворил себе сиреневую мантию с зелёными звездами. — И когда я лишился одежды? До встречи с образом Тома в комнате с василиском? — задался вопросами Альбус. — А то я думаю, почему призрак, который захотел покинуть дневник и стать полтергейстом, так на меня странно посмотрел и втянулся в своё узилище… Да, и пропал тот дневник вместе с Джинни Уизли, на животе которой лежал… И с василиском я не встретился, и меч из шляпы не достал, жаль. Может, мне всё это привиделось? — Альбус, давай в Мунго отправимся? Там тебя осмотрят, зелья дадут разные, — не на шутку обеспокоился Элфиас. — Нет, я сам приведу себя в порядок. Да, сам, — заключил Великий волшебник и снова погрузился в глубины своего разума.

***

Альбус не знал, кого и чего сейчас надо больше всего опасаться. Ему очень не нравилось то, что происходило в Министерстве магии и особенно в школе. Гилдерой Локхарт сам по себе вроде бы не должен был угрожать спокойствию и благополучию директора Хогвартса, тем более принять его профессором настоятельно рекомендовал Армандо. Однако быстро выяснилось, что Локхарт нацелился на кресло директора, а это никак не могло порадовать Альбуса. Притом сотрудничал этот писатель не только с Люциусом Малфоем, но и с вампирами, дварфами, вервольфами и другими неприятными существами. Чего только стоила выходка Гилдероя, когда он на день Валентина под видом артистов притащил в школу строительную бригаду альпийских дварфов, и эти твари облазили весь Хогвартс от подвала до чердака, выявляя проблемы и составляя смету на ремонт школы. Альбусу это сильно не понравилось. Среди угроз был и одушевленный дневник, подброшенный Люциусом Малфоем в семейство Уизли, видимо, по поручению своего отца Абраксаса, одиннадцать лет находящегося в тени и редко показывающегося в обществе. Однако Альбус знал, что все манипуляции с дневником Тома Риддла находятся под контролем Отдела тайн, это Армандо успел сообщить до своей смерти, а Смит потом подтвердил, да и сам Альбус кое-что выведал из памяти домовика Добби. Однако всё пошло не так, как планировалось, и пришлось Дамблдору самому идти в Тайную комнату, но ни к чему хорошему это не привело. Сюрпризом для Альбуса стало и то, что за его отстранение от управления школой были все двенадцать попечителей, и они, что бы ни говорил Хагрид, не те волшебники, которых можно легко запугать или купить. Это был очень неприятный звоночек, ему точно давали понять, что следует поумерить свои амбиции и прислушиваться к мнению влиятельных семей. В попечительском же совете были не только ярые противники Альбуса, считая Малфоя, Нотта и Яксли, но и представители таких семей, как Огден, Скримджер, Багнолд, Гринграсс, Бёрк, Марчбэнкс, Паркинсон, Шеклболт, большая часть из которых ранее не конфликтовала с Дамблдором, поддерживала его, вернее, Армандо Диппета. Об этом следовало хорошо подумать. Вмешательство же кого-то из вампиров совсем сбивало с толку, правда, Альбус подозревал, что это силовая поддержка Гилдероя, который решил вести свою игру, либо изначально какие-то вампиры хотели видеть Локхарта значимой фигурой в Британии. Альбус как президент Международной конфедерации магов интересовался вампирским сообществом, по слухам, очень серьёзно закрепившемся и развившемся в Альпийских горах, но эти нелюди не шли на контакт с официальными органами власти. Попытки же силовых структур разведать что-то на месте оканчивались плачевно, притом самих вампиров или дварфов, обитавших там же, обвинить не получалось — то камнепад, то лавина сошла, то магическое зверьё волшебниками полакомилось, то просто группа боевиков бесследно исчезла. В то же время мирные путешественники и жители тех мест вполне могли без особых последствий для себя встретиться с отдельными представителями этих кровососов, вели с ними какие-то дела и даже бывали в их замках и подземных городах, если, конечно, верить писателям вроде неуловимого и загадочного Элдреда Уорпла. Но больше всего Альбуса волновало пророчество, которое нарушило его планы на светлое будущее, и всё, что с этим предсказанием связано. Оно, как и все истинные, было туманное и неоднозначное. Самое противное во всей ситуации заключалось в том, что пророчество звучало при Альбусе, следовательно, касалось и его, и он теперь всегда опасался сделать неверный ход и тем самым помешать тому, кто сможет победить Тёмного Лорда, да и самому не вовремя погибнуть в процессе противостояния не хотелось бы. А начиналось всё достаточно прозаично. Вечером 1 января 1980 года Альбус Дамблдор пришёл в трактир «Кабанья голова», принадлежащий его брату Аберфорту, чтобы встретиться с поселившейся там Сивиллой Трелони. Она хотела получить в школе место преподавателя прорицаний. И пусть Дамблдор не очень хотел сохранять этот предмет в школьной программе, он из вежливости решил встретиться с Сивиллой, тем более, что она была праправнучкой знаменитой предсказательницы Кассандры Трелони. Несмотря на зимние — рождественские — каникулы, Альбус приглашал кандидатку на собеседование в школу, но Сивилла просила прийти в снятую ею комнату в «Кабаньей голове», так как она там всё приготовила для демонстрации своих способностей. После непродолжительной беседы и демонстраций с шаром и картами Дамблдор понял, что Сивилла не унаследовала ни капли талантов прапрабабки. К тому же она постоянно прикладывалась к кружке, от которой просто несло запахом дешевого алкоголя вперемешку с ароматами не самых полезных трав. Решив отказать такой неприятной личности, Альбус уже повернулся к выходу, когда в комнате резко похолодало, а Сивилла вдруг заговорила изменившимся голосом, грубым и хриплым, с какими-то потусторонними интонациями. Альбус тогда подумал, что Трелони решила схитрить, обманув его дешёвыми фокусами и трюками, повернулся и увидел замершую в одной позе прорицательницу, которая показывала ему неприличный жест рукой, а её мысли и эмоции вообще не улавливались — прямо говорящая статуя, а не живое существо. Находясь в таком трансе, прорицательница договорила до конца и уставилась на Альбуса ничего не понимающим пьяным взглядом, а в её появившихся мыслях были только ругательства по отношению к нехорошему директору, не оценившему её таланты, и жалость к самой себе. Потусторонний холод резко пропал, как и не было. Всё это навевало на мысли не просто о прозрении вероятного будущего, а о кратковременной связи Трелони с какой-то потусторонней сущностью, что ничего хорошего, по мнению Альбуса, не несло — такие сущности могут и поспособствовать в свершении предсказанного, притом так, как им заблагорассудится. Само же пророчество гласило: «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…» Возможно, это не истинное пророчество, а очередная интрига или Великий эксперимент Отдела тайн, но кто же Альбусу в этом признается. Он, конечно, спрашивал у Диппета, но прямого подтверждения такому предположению не получил. Слышал речь Трелони не только он, но и Снейп. Возможно, надо было стереть память Северусу, но Альбус решил тогда ничего не делать, записал пророчество в Отделе тайн, сдал им и всё. Позже наводил справки, кто мог родиться, и, узнав про беременных Алису Лонгботтом и Лили Поттер, которые вместе с мужьями уже были в его Ордене Феникса, снова всполошился. Пока Альбус раздумывал, что предпринять по отношению к Поттерам и Лонгботтомам, за дело вплотную взялся Армандо Диппет с Отделом тайн. А далее Альбус поступал так, как ему рекомендовали, и не вдавался в подробности. Всё шло достаточно спокойно, но своей смертью Диппет поставил Альбуса в очень непростое положение, когда не знаешь, от кого ожидать неприятностей, и не можешь работать с теми, кто раньше и слова против не мог сказать. У Альбуса же не было своих людей ни в Визенгамоте, ни на высоких должностях в Министерстве магии. Личные должники были, но не сторонники. С Отделом тайн всё тоже было непросто, там происходила явная неразбериха или дележка власти. Альбус, конечно, знал, что руководителем этого отдела был Армандо Диппет, так как лично давал ему непреложные обеты. Притом эти обеты после смерти Диппета перестали действовать, но никто почему-то так и не озаботился о новых, что говорит о проблемах в самом отделе. Несмотря на возникшие проблемы, Альбус не отчаялся, а серьёзно взялся за сохранение и укрепление своих позиций. И до сегодняшнего дня у него всё хорошо получалось, как он думал, но, возможно, это было искренним заблуждением. Поэтому он пришёл за поддержкой и советом к своему единственному настоящему другу, который не раз помогал ему справиться с трудностями. Но предметный разговор пока не складывался, потому что Альбус для начала пытался разложить в голове всё произошедшее, но что-то у него не очень это получалось.