***
— Наполеон! — Брауни почти выкрикнул его имя, разрываясь между тем, чтобы понизить голос — потому что он бы точно умер, если бы кто-нибудь это услышал — и тем, чтобы показать Наполеону, в каких именно неприятностях тот оказался, пока он приближался к нему. — Хм? — Наполеон моргнул, глядя на него с невинным выражением лица, которое Брауни, после многих лет знакомства с ним, мог раскусить в одно мгновение. — Не… не говори Б-52 того, что не соответствует действительности! — рявкнул Брауни. Даже не уточняя, что это были за вещи, он чувствовал жар, приливающий к его лицу, и, если судить по ухмылке Наполеона, это было очень заметно. — Не за что, — сказал Наполеон, подмигнув, — Итак, рассказывай. Как все прошло? Точнее, кто из вас был сни… — НАПОЛЕОН!Часть 1
22 мая 2022 г. в 13:38
— Мы можем заняться любовью? — это было последнее, что Брауни ожидал услышать от своего неуклюжего, застенчивого и осторожного партнёра, который чуть ли не вспыхивал каждый раз, когда Брауни клал руку ему на плечо.
И всё же, вот где они были. Сидя на кровати Б-52, сложив руки на коленях, Брауни был почти уверен, что вот-вот упадет замертво от шока, смущения или каких-то других эмоций, которые он испытывал — он действительно не хотел слишком много думать об этом. За исключением того, что он осмелился взглянуть на Б-52 и увидел, что выражение его лица было как обычно серьёзным, и ему потребовалось меньше секунды, чтобы понять, что Б-52 не понимает значения того, о чем он спрашивает.
— Где… ты услышал эту фразу? — медленно спросил Брауни, безуспешно пытаясь сохранить ровный голос. Все его тело горело при одном упоминании чего-то подобного, и он абсолютно отказывался позволять своему воображению блуждать в мыслях об этом.
— Наполеон сказал, что я должен предложить это тебе, — ответил Б-52 с невинным лицом, и даже в этой ситуации Брауни не мог не отметить то, как это мило, — Он сказал, что это означает… объятия или что-то в этом роде?
— Конечно же, это был Наполеон, — пробормотал Брауни, по большому счёту для себя. Ему нужно будет поговорить с ним при первой же возможности.
— Разве это… не… означает это? — спросил Б-52, явно колеблясь. Он сделал паузу на мгновение, покусывая губу, а затем продолжил, — Что это на самом деле означает?
— Это совершенно точно не означает объятия, — вздохнул Брауни. Ему снова стало жарко, и он знал, что в этот момент его лицо, вероятно, побагровело. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы просто не выбежать из комнаты и не найти нору, в которой можно было бы свернуться клубочком и спрятаться навсегда, чтобы не столкнуться с этим беспорядком, — Это, э-э… это не… это… э-э.
Б-52 моргнул, глядя на него:
— Может, мне просто спросить об этом Наполеона?
— Нет! — Брауни едва из кожи не выпрыгнул, наклонился вперёд и схватил Б-52 за руки, мгновенно впадая в панику при мысли о том, какое определение Наполеон наверняка дал бы Б-52, — Не делай этого, пожалуйста! Это… это… это секс.
Б-52 издал сдавленный звук, нечто среднее между вздохом и вскриком. Он уставился на Брауни, его щеки вспыхнули ярко-красным, и внезапно Брауни чётко осознал, что сжимает руки Б-52 в своих собственных, и что он сидит достаточно близко к Б-52, так что их бедра соприкасаются, а он был всего в нескольких дюймах от него. Лица Б-52… Брауни дёрнулся назад, как будто его ударило током, и отпрянул от Б-52 так быстро, как только мог, изо всех сил пытаясь спасти те небольшие остатки своего достоинства, которые все ещё были нетронуты. Они оба долго молчали, так что Брауни не на чем было сосредоточиться, кроме как на учащённом сердцебиении, на ощущении стекающего по спине пота, и на виде собственных рук, потому что он никак не мог посмотреть на Б-52.
— Гм, — наконец прохрипел Б-52. — Т-так… ты бы, эм… не хотел бы этого?
— Не то чтобы я не хотел, — сказал Брауни, не подумав, и тут же пожалел, что не может каким-то образом вернуть слова обратно в рот. Паника охватила его грудь, сердце бешено колотилось, ладони стали влажными, и он начал расхаживать по комнате, отчаянно пытаясь спасти ситуацию. — Я имею в виду, только если т-ты тоже захочешь, конечно, тебе не нужно делать ничего, чего ты не хотел бы, и вообще-то, если ты не хочешь, тогда я беру свои слова обратно, пожалуйста, просто забудь, что я что-то говорил, я…
— Я был бы не против, — сказал Б-52, перебивая его.
Брауни на мгновение замер, его мозги кипели, пытаясь обработать то, что только что произошло. Не веря своим ушам, он поднял взгляд к лицу Б-52 и увидел, что тот был ярко-красным и многозначительно уставился в пол, мало чем отличаясь от того, как Брауни старался смотреть на что угодно, кроме Б-52, ещё несколько секунд назад. В каком-то смысле его утешало то, что Б-52 был так же взволнован и не уверен, как и он — не то чтобы это было чем-то шокирующим, поскольку они оба едва могли выдержать что-либо, кроме простых объятий.
— Гм, — сказал Брауни, — Хорошо. Точно. Эм… о нет, и как мы это сделаем?
На секунду повисла тишина, прежде чем Б-52 разразился приступом беспомощного хихиканья, и хотя он чувствовал, что умрет от стыда, Брауни не мог не улыбаться, как дурак. Когда Б-52 смеялся, его глаза щурились, а язык немного высовывался, и он весь как будто бы светился, и независимо от обстоятельств это всегда наполняло сердце Брауни таким невероятным теплом, и вот он уже не чувствовал волнение, смущение, или неловкось, потому что это был Б-52, а он доверял Б-52 и любил Б-52 всем сердцем. И, по правде говоря, чем больше он позволял себе думать об этом, тем больше ему хотелось… заняться любовью с Б-52, несмотря на то, а может быть, и благодаря тому, что его кожу покалывало от жара, во рту пересохло, а голова кружилась.
Б-52 вдохнул и выдохнул, явно пытаясь взять себя в руки.
— Что ж, — сказал он, — Эм… могу я кое-что попробовать?
— А, — слова Брауни застряли у него в горле, и он просто кивнул, возможно, слишком нетерпеливо.
Б-52 протянул слегка дрожащую руку и на мгновение помедлил, как будто не совсем понял, что он хочет с ней делать. Затем он провел пальцами по бедру Брауни, и даже отделенный от кожи слоем ткани, его прикосновение вызвало мурашки по спине Брауни. Его дыхание сбилось, и Б-52 посмотрел на него с невысказанным вопросом в глазах. Прежде чем Б-52 отдёрнул руку, Брауни успел кивнуть и слабо улыбнуться в ответ, надеясь, что Б-52 поймет, что Брауни даёт ему разрешение делать то, что он, черт возьми, хотел делать.
— Я… прикоснусь к тебе, хорошо? — Голос Б-52 внезапно стал низким и хриплым. Брауни никогда раньше не слышал его таким, и это заставило его почувствовать, что он вот-вот потеряет сознание.
— Д-да, — пробормотал он, а затем тут же начал проклинать себя за то, что его голос звучит так чертовски официально.
К счастью, Б-52, похоже, не обиделся на неспособность Брауни не вести себя так, как будто он был на деловой встрече, когда собирался заняться сексом, и вместо этого провел пальцами по внутренней стороне бедер Брауни, дразняще медленными, легкими прикосновениями, которые заставили духа вздрогнуть. Б-52 наклонился ближе и начал оставлять нежные поцелуи на шее Брауни, его дыхание обжигало кожу, пока его губы спускались к ключице, а свободная рука ловко расстегивала воротник рубашки Брауни, обнажая его грудь. Брауни же, в свою очередь, просто сидел, как идиот, изо всех сил пытаясь сдержать тихие вздохи, которые грозили вырваться из его приоткрытых губ.
— Би, — прошептал он, хотя обнаружил, что сожалеет о том, что сказал что-то, когда Б-52 остановился и немного отодвинулся. — Что, эм… что ты собираешься делать?
— Если ты не против, — начал Б-52, понизив голос, — Я… я собираюсь… доставить тебе удовольствие.
— Но… но разве ты не хочешь, гм… чтобы я… сделал это… для тебя? Брауни отчаянно пытался не говорить вслух о том, что они делают, как будто если оставить это невысказанным, это каким-то образом сделает его менее неловким.
— Хм, — Б-52 покачал головой. — Я имею в виду, если ты хочешь, у меня не будет с этим проблем… но я… я хочу сначала сделать так, чтобы тебе было хорошо, ладно?
Брауни смиренно кивнул, ошеломленный и тихий. Он полагал, что не должен был удивляться такому повороту событий — Б-52 почти всегда ставил счастье Брауни выше своего собственного. Тем не менее, Брауни так не привык к тому, что люди были полностью сосредоточены на том, чтобы доставить ему радость, а не ожидали чего-то от него, и это было шокирующим, странным и отчасти смущающим, но более того, это было… милым, на самом деле. Это была приятная перемена в его повседневной жизни — одна из многих приятных перемен, которые Б-52 принес ему за эти годы, если быть честным, потому что Б-52 действительно был благословением, и невозможно было вспомнить всё те вещи, которыми он помогал Брауни достичь благополучия.
— Хорошо, — сказал Б-52, и у Брауни возникло ощущение, что он говорит больше сам с собой, чем с ним, — Я собираюсь… прикоснуться к тебе… и… и если я сделаю что-нибудь, что заставит тебя чувствовать себя некомфортно, просто скажи мне, хорошо?
— Хорошо, — прошептал Брауни.
Б-52 продолжил гладить внутренние поверхности бёдер Брауни, после чего медленно добрался до паха Брауни, где ткань уже была заметно туже, чем обычно. Брауни поймал себя на том, что задыхается, когда Б-52 снова начал целовать его шею, покусывая ключицы — не так сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы оставить слабый след. Он чувствовал, как где-то в его животе горит жар, растущий с каждой секундой, штаны становились всё туже и туже, растягиваясь на промежности, пока Б-52 продолжал свои нежные, дразнящие поцелуи, а затем…
Почти без предпосылок, Б-52 через штаны сжал член Брауни ладонью, и по всему телу Брауни пробежал электрический разряд, его бедра дëрнулись в сторону руки Б-52. Так тяжело сохранить самообладание — в тот момент, когда Б-52 прикоснулся к нему, он издал вопль, который превратился в серию вздохов, в то время как Б-52 продолжал тереть его, по-видимому, взбодрившись от звуков, что, как он понял, Брауни не мог сдержать не смотря ни на что. Его глаза были закрыты, но он заставил их открыться, чтобы увидеть, что Б-52 в какой-то момент расстегнул его штаны и теперь стаскивал их с его бедер, оставляя эрекцию Брауни прикрытой только боксерами.
— Всё хорошо? — спросил Б-52, вставая на колени и поддерживая себя одной рукой так, чтобы склониться над пахом Брауни.
В этот момент Брауни не позволял себе говорить; он только отчаянно кивал, отчаянно желая, чтобы Б-52 продолжил. Глаза Б-52 загорелись, и он ухмыльнулся, и Брауни был уверен, что такое выражение лица он никогда раньше не видел у Б-52, хотя что-то в этом было очень красивое.
— Ты очень нетерпелив, хм? Б-52 замурлыкал, его голос поднимался от низкого до гортани — и, о боже, Брауни мог получить удовольствие уже только от этого, — Это хорошо. Ты такой хороший мальчик.
Он стянул с Брауни боксеры, и Брауни почувствовал, как все его тело вспыхнуло от осознания того, что его твердый член теперь выставлен напоказ, прямо здесь, перед Б-52. Головка была влажной от предэякулята, и когда Б-52 легонько провел по ней большим пальцем, Брауни был почти уверен, что все связные мысли покинули его разум на добрых пять секунд, когда он вскрикнул, дёргая бедрами вверх в попытке соприкоснуться с рукой Б-52.
Б-52 усмехнулся и, даже не дав Брауни времени прийти в себя, опустил голову и лизнул член Брауни. Если Брауни и цеплялся за какое-то подобие достоинства, стыда или хладнокровия ранее, сейчас он мгновенно потерял его, но, по правде говоря, ему было все равно.
— Би, — выдохнул он, когда Б-52 медленно провел языком по члену Брауни, посылая импульсы тепла по всему его телу, — Ха… ах… чëрт…
Губы Б-52 сомкнулись вокруг эрекции Брауни, и тот почувствовал, что растворяется в чистом удовольствии, когда Б-52 скользнул языком по стволу Брауни, головка его члена потёрлась о небо рта Б-52. Ощущение было теплым, ошеломляющим и невероятным, и Брауни не мог удержать свои бедра от движения, но дух, казалось, не возражал, входя в удобный ритм, подпрыгивая вверх и вниз, прежде чем внезапно ускориться и послать новую волну жара через живот Брауни. Его сердце колотилось, вся нижняя часть его тела пульсировала, и они действительно не так уж и давно шли, и тем не менее Брауни каким-то образом уже чувствовал, что приближается.
— Б-Би, — он извивался, его руки цеплялись за простыни, пытаясь составить связное предложение, чтобы предупредить его, — Би. Б-52, я… я сейчас…
Б-52 не остановился, и Брауни со странным трепетом в груди понял, что Б-52 не собирается позволять ему кончить самостоятельно. Он выгнул спину, всхлипывая, когда почувствовал, как ногти Б-52 вонзились ему в бедра, достаточно крепко, чтобы удерживать его на месте. Тогда Б-52 ускорился, а Брауни полностью потерял способность и волю сдерживать стоны. Все его тело было сокрушено новыми для него ощущениями — даже в те редкие моменты, когда он позволял себе немного непрофессионализма, балуя себя, он никогда не чувствовал себя так. Обычно, это был быстрый всплеск удовольствия, а потом все заканчивалось, но теперь Б-52 растянул его, дразня его, замедляясь как раз, когда Брауни собирался кончить, и, боже, это было невероятно.
Б-52 немного приподнял голову, чтобы провести языком вокруг члена. Брауни посмотрел вниз и увидел его раскрасневшееся лицо, полуприкрытые глаза и мягкие губы, что смыкались вокруг члена, и это было его пределом. Узел в его животе развязался, и он вскрикнул, его разум побелел от удовольствия, когда он заëрзал в кровати, его руки сжались в кулаки и крепко сжимали простыни, его кожа была теплой, потной и покалывала, когда оргазм волнами обрушивался на него. Это сладкое чувство пронеслось по его телу, пока он не почувствовал головокружение и одышку. Когда все наконец закончилось, он упал на спину и просто лежал, тяжело дыша, с закрытыми глазами, а голова все ещё кружилась. Бедра его дрожали, сердце громко колотилось, он был липким от пота, и, несмотря на все это, он чувствовал, что улыбается от уха до уха.
— Кхм, — сказал Б-52, и Брауни заставил себя сесть, чтобы посмотреть на него. Вид Б-52, сидящего там с спермой на губах, одновременно возбуждал, угнетал и вызывал панику — он на мгновение забыл об этом, но о боже, он только что кончил в рот Б-52, о что он, чëрт возьми, думал?
— И-извини! — Брауни запнулся, его сонное оцепенение мгновенно исчезло, сменившись холодным страхом.
— Хм? — Б-52 моргнул, глядя на него, а затем, на глазах у Брауни, слизнул остатки оргазма Брауни со своих губ, — За что? Я имею в виду… Я знал, что ты собираешься это сделать, и я хотел попробовать это, поэтому я не отстранился.
— О, — сказал Брауни, одновременно ошеломлённо и с облегчением. По крайней мере, Б-52 не испытывал отвращения, полагал он.
— Гм, — Б-52 провел пальцами по волосам, отводя взгляд от Брауни — обе эти вещи были нервными привычками, которые Брауни хорошо знал, — Я… э-э… я все сделал правильно? Был ли я хорош?
Брауни на мгновение замолчал просто потому, что его сердце было так переполнено любовью, что он не мог говорить, и он не думал, что сможет выразить словами то, что он чувствовал в любом случае. Вместо этого он протянул руку и заключил Б-52 в объятия, не заботясь о том, что он все ещё был полуголый и весь в поту, а его волосы были спутаны — это был Б-52, Б-52 мог видеть его таким. Затем он наклонился и крепко поцеловал его. Б-52, не колеблясь, ответил на поцелуй, его губы были тёплыми, язык скользнул в рот Брауни, а его рука расположилась на затылке Брауни. Когда Брауни оторвался, хватая ртом воздух, он обнаружил, что не может перестать улыбаться.
— Ты был совершенен, — прошептал он, кладя голову на грудь Б-52 и закрывая глаза, — Ты всегда совершенен.
— Я люблю тебя, — пробормотал Б-52, нежно целуя Брауни в макушку.
— Я тоже тебя люблю, — он отстранился, глядя на Б-52 наигранно-серьезным взглядом, — Ладно, теперь моя очередь.
— А? — Б-52 запнулся, хотя, судя по тому, как покраснело его лицо при этом, он точно знал, что имел в виду Брауни.
— Ты же не думал, что я буду пренебрегать тобой после всего, что ты для меня сделал, не так ли?