Первые чувства

Просыпаться было тяжело: Мицуки несколько раз приходил в себя и слышал какие-то непонятные шумы, но потом сразу засыпал, поддавшись тяжести в теле и слипшимся глазам. Но в очередной раз, когда выплыл из дрёмы, он заставил себя открыть глаза. Всё расплывалось, но Мицуки узнал потолок в лаборатории родителя. Заметив шевеление он скосил глаза и медленно моргнул фокусируя взгляд на Логе - его лицо было обеспокоено. - Очнулся наконец-то - прошипел рядом Орочимару. Змеенок поспешил посмотреть на него, слегка повернув голову. - Как себя чувствуешь? - Спросил змей, поставив ладонь ему на лоб. Мицуки слегка приоткрыл глаза в удивлении и разглядел тень волнения на спокойном лице родителя. Он так переживает? - Не очень. - Говорилось с трудом - горло и рот были сухими и ватными. Как и всё тело. Напрягшись он перевернулся на бок, упёршись коленями в Лога. Старший тут же сдвинулся на край койки, что-то шлепнуло рядом с ногами. Орочимару отошёл к столу и вернулся с пиалой. Мицуки попробовал подняться - было тяжело, но рядом был старший сын Орочимару, который помог подняться. Называть его "брат" почему-то никак не получалось. Пиала толкнулась в губы и Мицуки мигом осушил её, узнавая травяной чай. И сразу стало легче, словно чакра пополнилась в один миг. Это конечно не так, но теперь змеенок хотя бы действительно проснулся. Пока он приходил в себя родитель успел снова налить чай - в этот раз змеенок сам взял пиалу и медленно из неё пил. Руки слегка дрожали. Опустив взгляд, он заметил рядом с бедром Лога книгу: "Танец цветов". Как-то название не похоже на что-то из научной литературы - он, что, читает какие-то романы? Долго Мицуки не стал над этим думать, он отдал опустевшую пиалу и без сил лег на кушетку, поджимая ноги ближе к животу. Игла с трубкой противно заныла от движений в руке, Мицуки слегка поморщился. - Что-то не так? - моментально среагировал Орочимару. Он, конечно, всегда волновался и заботился о нем, но в этот раз Мицуки действительно чудилась родительская забота. Сердце как-то тоскливо дернулось, отвечая на чувство одиночества. - Игла. - коротко ответил змеенок. Конечно, родитель видел, что это не всё. Конечно, Мицуки, глядя ему в глаза, понимал это, но... - Ещё немного - раствор почти закончился. Постарайся не шевелится. - Он слегка ослабил жгут на руке. - Хорошо. Извините. Орочимару лишь улыбнулся, немного грустно, и снова коснулся его головы - как тогда, в день рождения Мицуки. Было приятно - его большая ладонь вселяла спокойствие и дарила заботу. Змеенку стало нерационально обидно, даже слезы на глаза навернулись, и он поспешил зажмуриться. Его измученное сердце жаждало любви, и он пытался увидеть её везде. Конечно, Орочимару ценил его, заботился, даже сам говорил, что любит, но... Мицуки все казалось не так. Наверное, цепкий ум - доставшийся от родителя - пытался найти вероятный подвох, замечая не состыковки с тем, что Мицуки наблюдал в Конохе. Несомненно - для Орочимару он был важен, но ведь не так родители должны любить детей? От этих мыслей было плохо - Мицуки не заметил, как потекли горячие слезы. Он вцепился в тонкое покрывало тихо всхлипывая. - Тише, тише - родитель гладил его по голове, и в его голосе змеенку слышалось волнение. Мицуки плакал, а Орочимару просто гладил его - легко и нежно, словно это что-то обычное для них. В какой-то момент змеенок задрожал и сразу почувствовал, как его чем-то укрыли. Приоткрыв заплаканные глаза, Мицуки разглядел что-то чёрное - наверное, плащ Лога? А ещё чьи-то руки легли ему на спину и бок, легонько сжимая. Он заплакал ещё сильнее, совсем не контролируя себя, словно все его страхи и паника выходили вместе с плачем и солёными слезами. Рыдал он долго. Родитель и Лог всё это время были рядом. Будто бы так и надо. В какой-то момент Мицуки судорожно втянул воздух и замолчал - слезы кончились и силы тоже. Истерика наконец-то отпустила его. Он лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал ртом - воздух почему-то обжигал. Когда родитель убрал руки, Мицуки вздрогнул и распахнул веки. Свет больно резал уставшие глаза. Но закрыть их змеенок уже не сумел - на него внезапно обрушилась такая апатия, словно он пустая, разбитая вещь. Было уже всё равно, что происходит. Единственно на что он был способен это иногда моргать. Он слышал, что кто-то говорил, но совершенно не понимал слов. Потом его подняли, краем сознания Мицуки отметил, что его держит Лог. Орочимару был рядом - он держал стакан с водой и пытался заставить змеенка пить. Мицуки рефлекторно глотал. Потом его уложили на койку. В руку вошла иголка - Мицуки даже не дернулся, у него не было сил как-то реагировать. Потом его горящие глаза осторожно закрыла прохладная рука. Недолго полежав в темноте змеенок уснул. Лога трясло - он ни разу в жизни так сильно не волновался о Мицуки. Бешеное сердце колотилось в горле, тело оцепенело, словно он сам попал под свою технику. Было страшнее, чем когда Мицуки был при смерти после битвы с Дипой. Без шуток он тоже начинал проваливаться в панику, в след за младшим. Орочимару без слов наполнил ещё один шприц успокоительным и, подняв рукав гольфа, вогнал иглу в вену старшему сыну. Лог дернулся и шокировано уставился на родителя - тот молча стащил его с койки и усадил на стул рядом. Лог уперся руками в край койки, а потом лег на неё корпусом, хватая Мицуки за руку. Орочимару молча гладил старшего по волосам, отслеживая, как замедляется пульс и дыхание. Для Лога в тот момент было только пиликанье приборов, маленькая рука дорогого брата и поглаживание по голове. Когда Лог тоже уснул Санин отошёл в дальний угол и сел в кресло. Устало выдохнув, он оперся локтями в стол и закрыл лицо руками. Он ценил и любил своих детей. Честно. Он готов был позволить и сделать всё - иногда даже больше чем другие родители. Но давно, очень давно Орочимару стал первым делом думать и, лишь потом и совсем немного, чувствовать. Защита, выстроенная ещё в далёком детстве. Но сейчас это трещало по швам. Его уверенность - непоколебимая, огромная и сильная, как его восьмиглавый змей, пасовала перед... детьми. Когда родился Лог, Орочимару это заметил и не давал полностью разрушится, но с рождением Мицуки, все выстроенные стены начали проседать. Медленно и неумолимо. Змей понимал - последней поворотной точкой был тот день, когда Мицуки попал под влияние гормонов. Точнее их разговор после. С тех пор младшему удалось пробудить чувства Орочимару, которые были закопаны глубоко-глубоко. Мицуки менял его - змей будто снова становился ребёнком, чувствуя мир не только сенсорами, выискивая опасности, а ещё и сердцем - так, как способны только дети. Может, в этом и нет ничего плохого, но это увеличило ещё и страх о его детях. На секунду Орочимару подумал, что и ему не помешает успокоительное. Но всё же передумал - в конце концов, он взрослый, к тому же расчётливый бессердечный убийца. Циничный и сумасшедший учёный. Для всех остальных. Для своих детей он будет понятливым, любящим родителем. Да, именно так. Санин посмотрел на спящих детей и грустно улыбнулся, почувствовав тоску в сердце. Он уж постарается помочь его драгоценным творениям. Лог проспал несколько часов. Все это время Орочимару неторопливо разбирался с документами из Звука. Суйгецу и Карин благоразумно держались подальше от этой комнаты, параллельно посылая всех, кто хотел поговорить с санином. Только один раз зашёл мечник - принести ещё документы, за которыми его послал змей. Его успокаивала работа и, не имея возможности уйти в лаборатории, он занимался бумагами. Все-таки в его подчинении целая деревня шиноби. И ещё обычных, постоянно чем-то не довольных, жителей. Так что, эти часы Орочимару провел с пользой - и поработал и успокоился. Когда Лог встал, потирая лицо ладонями, санин налил чашку чая и отнес ему. - Извините - устало выдохнул ребенок. - Тебе не за что просить прощения - он мягко погладил короткие, светлые волосы, мимолетно отмечая, что таких касаний, проявлений заботы с каждым разом становится всё больше. Лог поднял на него взгляд и внимательно посмотрел в глаза родителя. Санин улыбнулся - он хорошо знал этот взгляд, он сам так смотрел когда хотел познать суть. Нужно признать - видеть в ребенке себя приятно. Орочимару погладил его по щеке, легонько коснувшись шрама, потом потрепал челку. Лог как-то трогательно прикрыл глаза, пряча за ресницами заблестевшее золото. Еле заметно, но его щеки порозовели. Ребенок потихоньку пил чай, санин проверял показатели Мицуки и сделал очередные уколы. - Он поправится? - Надеюсь. Он сильный. И мы ему поможем. - Хорошо. - Лог пил чай, спокойно разглядывая младшего брата. Орочимару порадовался, что его старший ребенок смог вернуть себе спокойствие - теперь, можно было не сомневаться, что он поможет Мицуки. Сделает всё, что будет нужно. Санин отошёл к столу, собирая стопку документов. - Мне нужно в деревню, - ребёнок обернулся, внимательно следя за его действиями. - Позаботься о Мицуки. Лог молча кивнул и отвернулся к младшему, бросив мимолётный взгляд на экраны. Будто бы за несколько минут там что-то поменялось. Орочимару довольно щурился, уходя из палаты - по правде, ему было не обязательно идти самому. Он мог послать Карин или вызвать кого-то из других помощников в деревне. Но сейчас нужно передать управление старшему - чтобы он успокоился, почувствовав, что может кое-что сделать. Потому санин собирался несколько часов провести в кабинете, на посту главы деревни шиноби. Выиграют от этого все - и Лог, и он, выполнив большую часть работы. Посочувствовать можно разве что накосячившим шиноби в резиденции. Что, собственно и сделали Карин и Суйгецу, когда провели его и увидели особенный, сверкающий взгляд господина Орочимару. Но, глубоко в душе, они радовались - в этот раз влетит не им.