Ты мне точно друг?

— Свобода! — проносясь мимо парней, воскликнула их одногруппница. Все устало радовались, вздыхая с облегчением. Наконец они закрыли сессию. Хотя были и те, кто не сдал, но таких меньшинство — всё же шёл лишь первый семестр в университете. — Ну как сдал? — спросил Золотов, ободряюще хлопая друга по плечу. — Этот препод опять валил меня, ну! — злился тот, выкладывая всё, что казалось ну слишком несправедливым по отношению к нему. — Ладно, не кипятись, — перебили его, — пойдём ко мне? Такое дело и отпраздновать можно. — Давай, — согласно кивнул Разживин. Сам он жил с родителями, а Золотов подрабатывал в ночных клубах, и хоть немного, но зарабатывал на самостоятельную жизнь. А значит попить пива, и валятся перед теликом весь предстоящий вечер, им никто не запретит. Парни оживлённо болтали, направляясь в сторону нового жилого комплекса. Познакомились они ещё в школе, с первого класса став лучшими друзьями. Теперь же оба учились в университете. Друзья, хоть и совершенно не были похожи внешне, быстро сошлись характерами. Сдружившись сильнее, стали почти всё свободное время проводить вместе. Даже имена у них были одинаковые — оба Димы. Золотов распахнул дверь своей комнаты, жестом пропуская друга вперёд. Тот, подыгрывая, поклонился и с важным видом прошёл внутрь. Они заказали пепперони, и открыв по банке пива, уселись смотреть фильм. Разживин настаивал на ужастике, но его друг включил мелодраму. — Эх, ты… Время близилось к двум часам ночи. Пицца давно закончилась, возле дивана валялось уже больше пяти пустых банок, но останавливаться на этом никто не собирался. Сильно перебрав Разживин и не заметил, как уснул на плече друга. Проснувшись от приятного жара который медленно распространялся по всему телу, он медленно открыл глаза, соображая, что происходит. Его руки были закреплены над головой ремнём. Сверху нависал Золотов, нагло ухмыляясь. — Дим, ты ебанулся? Что ты делаешь? — прозвучал снизу дрожащий голос. — Не видишь? Хочу сделать тебе предложение руки и сердца, — саркастически ответили, поправляя, сильней затягивая съехавшую с чужих рук ленту. — Отвали! Я не гей! Ты ебанутый! — надрывался Дима, позабыв о положении, в которое попал, и всё безуспешно пытался освободиться. — Оууу… Какая жалость… Ну ничего, я всё исправлю, сладенький мой, — опять шутливо прозвучало сверху. — Помо… — не успел договорить Разживин, как его заткнули поцелуем. Не смог сопротивляться, всё смешалось — страх, усталость, боль в руках и сердце, ведь он доверял Золотову как себе, а сейчас вынужден терпеть вот это… Когда Золотов отстранился, дыхание Разживина участилось, слова комом застряли в горле. Хотелось закричать, но он не мог. В уголках глаз выступили жгучие слезы обиды. — Ой… Солнышко, ты что, плачешь? — усмехнулся парень, сложив губы уточкой, и начал строить глазки. — Дима, прошу… Отпусти меня, что я тебе сделал?! — кричал тот, пытаясь вырываться, но вновь безуспешно. — Зайчик, всё хорошо. Доверься мне… Поверь, я не сделаю тебе больно. Но Дима довериться, конечно, не мог. Он лишь сильнее дёргался, стараясь освободится. Руки скользнули по его талии, приподнимая футболку. Разживин перестал кричать, молить о помощи, осознавая, что это уже бесполезно. С него стянули футболку, и начали водить по оголённому торсу языком. От горячего дыхания по телу пробежали мурашки. Почувствовав, как начинает возбуждаться, снова попытался выбраться. Ничего не выходило, от беспомощности хотелось плакать. Язык остановился возле паха, на боксерах. — Дим, пожалуйста… Не надо, — последний раз попросил Разживин, умоляя одуматься, но друг не слушал, уверяя что им понравится. Он стянул последний элемент одежды, оставляя полностью голым и незащищённым. Несмотря на все попытки вырваться из оков, Золотов, практически не напрягаясь, перевернул Диму на живот. — Я считал тебя другом, — с безнадёжностью произнёс тот, сжимаясь, предвидя все плохое. — А я уже давно вижу тебя по другому, — ответил Золотов, и его слова прозвучали так мягко и доброжелательно, что можно было и вправду усомниться в чувствах к нему. Оставляя заметный след на шее, скользнул пальцами вниз по позвоночнику, начиная растягивать. Дима застонал от боли, но долго это не продлилось, и дав несколько секунд передышки, Золотов резко двинул бёдрами, держа парня за шею. Пытаясь выбраться, Дима делал все за него, оставалось лишь немного придерживать. Тогда он замер, уравнивая дыхание, что не получалось от слова совсем. — Я тебя ненавижу, — прошипел Разживин, когда Дима остановился, замявшись. — А я люблю, — в который раз ответил тот, совсем не слушая друга. — Если бы ты любил меня, ты бы не сделал этого… Но Золотов уже сделал. Снова резко вставил, заставляя Диму срывать голос. В животе всё свело и казалось, что вот-вот разорвёт на части. Больше не пытаясь сопротивляться, покорно принимает свою учесть. Быстрый ритм отдавался по всему телу дрожью, казалось, что пульс тоже подстроился под его темп. Вскоре он кончил, лёг рядом, обнимая за талию. Укусил кожу возле ключиц, оставляя очередной засос. Дима не мог сдержать слёз, но дёргаться не стал, чтобы не раззадорить того сильнее. — Оу… Ну чего же ты плачешь, солнышко? — протянул Золотов, поднёс руку к чужому лицу, вытирая слезы. От его зелёных, почти изумрудных глаз, что сразу выделялись на фоне остальной комнаты, не отводили взгляда, — тебе совсем не понравилось? — совсем без издёвки, ухмылки или же радости, спрашивал он. На его лице читалась огорчение и забота. Приблизившись к лицу, нежно поцеловал Диму в губы. Того охватила сотня эмоций за раз. Было страшно, волнительно и чувствовалась… Защита? Золотов медленно, стараясь не делать резких движений, видимо, чтобы не напугать друга, ослабил ремень на чужих руках, и откинул его подальше. Дима лежал, не шевелясь. Ему подали салфетки, но видя, что он не в силах их взять, Золотов вытер его сам. Отошёл к шкафу и, найдя пару вещей по размеру, кинул чистую одежду на диван. Парень медленно сел, вытирая слезы. Дима с каким-то сожалением в глазах смотрел на него. — Ты ведь спокойно можешь сдать меня ментам. — Если я это сделаю, ты меня убьёшь… — Я тебя люблю и не собираюсь больше делать что-либо против твоей воли. Но сам бы ты на это ни за что не согласился. Дима промолчал. Возможно ли полюбить человека меньше чем за день? Как объяснить то, что эта нежность так сказалась на чувствах к нему? Пройдёт ли это со временем? — Ты никогда не позволял другим издеваться надо мной, был готов лезть в драку в любой момент… Да кому я вру? Я часто думал по ночам о тебе, представлял рядом и мастурбировал, прикрываясь то переходным возрастом, то вредной привычкой. То, что ты мне нравишься, я понял уже очень давно. Но признаться не даёт страх. Теперь же я хочу быть рядом, хочу чувствовать тепло твоего тела, отдаться полностью и быть для больше, чем просто лучший друг, — думал Разживин, хотел, правда хотел сказать, признаться, но не мог выдавить и слова. — Спасибо… — только и сказал он. — За что? ‌— За… — не мог подобрать нужные слова Дима, впервые робея перед другом, который раньше вызывал чувство защищённости, а не испуг. — Я люблю тебя, — улыбнулся Золотов, понимая к чему он клонит, подошёл ближе и сёл рядом. — И я тебя, — несмело признался Дима, наконец-то почувствовав то тепло и любовь, которые не ощущал раньше.