Странный

Странный. Шан Цинхуа странный. Это была главная мысль, возникающая у Лю Цингэ при взгляде на суетливого Главу пика Аньдин. Кто-то мог бы возразить: "Что вообще может быть такого в самом обычном человеке во всей школе Цанцюн?". Лю Цингэ бы не стал отвечать, просто вызвал бы наглеца на поединок и разнёс в пух и прах, потому что не привык сомневаться в своих выводах. Нет, на самом деле, сложись жизнь иначе, он был бы первым, кто с презрительной интонацией задал подобный вопрос, но не судьба. Когда же всё пошло не так? Лю Цингэ хорошо помнил день, когда проходил вступительные испытания в школу Цанцюн. Тогда ему было всего двенадцать, абсолютно уверенный в своём успехе, он не разменивался на пустые разговоры и волнение, так что просто оглядывал остальных участников, заранее оценивая возможных соучеников и соперников. Наблюдения удручали: стоящих внимания личностей можно было посчитать по пальцам одной руки, тем не менее Шан Цинхуа, маленький бродяга на год младше в заношенной одежде, почему-то сразу бросился в глаза. Он не входил в число "интересных" и не совершал каких-то необычных действий вроде стояния на голове или разговора с самим собой, просто в одиночестве сидел на земле и улыбался. Не понимая что в нём такого интересного, Лю Цингэ присмотрелся повнимательнее и  пришёл к выводу, что мальчишка не представляет никакой ценности и, скорее всего, даже не сможет пройти отбор, так что просто выкинул его из головы и сосредоточился на основной задаче. Странный оборванец прошёл отбор, хоть и на самый "никчёмный" пик, а Лю Цингэ почему-то не переставал мучить вопрос: что же привлекло его внимание в задрыпаном коротышке простого происхождения? Ответ пришёл к нему когда он уже ворочался на койке в ученическом общежитии пика Байджань не в силах заснуть. Улыбка. Его внимание привлекло то, как этот мальчик улыбался. Улыбка не была потрясающе прекрасной и не освещала всё вокруг, как описывают в книгах столь любимых матушкой, нет, не казалось, будто она принадлежит Небожителю. Мальчик просто сидел в одиночестве и улыбался, ни на кого не смотря. Вокруг было множество людей, но одновременно на подсознательном уровне чувствовалось, что он ограждён от них невидимой стеной - его улыбка принадлежала всем и никому одновременно, будто замысловатый танец ветров или скользящий в зелёной листве солнечный луч. Это было... Так странно. Время шло, тренировки захватывали всё внимание и странный ученик вылетел из головы на добрые два года, но одним днём Лю Цингэ получил возможность освежить свою память, когда Мастер отправил его с поручением к Главе школы. Закончив с делами, Лю Цингэ возвращался на пик, когда услышал глумливые выкрики. Спустившись с меча на землю, он направился на шум чтобы покарать нарушителей спокойствия, и вскоре пред ним предстала картина, где четверо старших учеников пика Аньдин насмехаются над одним младшим. Старый незнакомый знакомец с виноватой улыбкой и равнодушным взглядом выслушивал о своей бесполезности, даже не направляя взгляд ни на одного из обидчиков, просто рассматривая красивый цветущий куст за их спинами. За эти два года он едва ли подрос, но теперь не походил на скелет обтянутый кожей, хоть и до нормальной массы тела ему ещё было грести и грести. Лю Цингэ защищал только простых людей, заклинательские разборки его не касались, но конкретно эти ребята шумели слишком сильно, чтобы он спустил им это с рук. Слабые соперники не стали проблемой, две минуты и на поляне лежали четыре стонущих тела. Младшему ученику тоже досталось как причастному, он сидел на голой земле и с теперь растерянной улыбкой потирал ноющее плечо, смотря в землю. Неловко поднявшись на ноги, он склонился в вежливом поклоне и, смотря куда-то за плечо своего спасителя, сказал: - Этот ничтожный Шан Цинхуа благодарит Шисюна Лю за помощь. Шан Цинхуа. Странного мальчика зовут Шан Цинхуа. И он откуда-то знает его имя, хотя сложно найти того, кто ещё не слышал о молодом талантливом ученике с воинского пика. Подняв подбородок, Лю Цингэ холодно отрезал: - Не возомни о себе слишком многого, я не собирался тебе помогать, просто успокоил этих громких животных. Ничто не должно нарушать покой школы. Не влипай в неприятности, иначе в следующий раз я ударю тебя сильнее. Сказав так, он развернулся и продолжил прерваный путь. Шифу ждёт отчёта о проделанном задании. Через неделю, возвращаясь вместе с ещё несколькими учениками Байджань с задания, Лю Цингэ заметил толпу учеников, обступивших кого-то. Подойдя поближе, он увидел как Глава пика Аньдин громко и очень зло отчитывает четверых недавних хулиганов, бледных до синевы и дрожащих. Из активных пересудов удалось вычленить, что виновные каким-то образом умудрились испортить всю партию дорогих и очень ценных трав для пика лекарей, достать новые будет непросто. В отдалении невинно стоял и улыбался в пустоту Шан Цинхуа. Годы обучения летели чередой, Лю Цингэ становился сильнее и выносливее, заслуженно получив место главного ученика, а слава о нём гремела на весь Цзянху. Из-за рода деятельности и статуса главного ученика ему часто приходилось летать между пиками, в том числе и на пик Аньдин. За всё время случайных и не очень наблюдений за Шан Цинхуа, Лю Цингэ смог вывести простейшую закономерность: Цинхуа обижают -> проходит некоторое время -> у обидчиков появляются большие неприятности. В один день адепт какого-нибудь пика позволяет себе поиздеваться над младшим соучеником, а через пару дней падает на ровном месте и подворачивает ногу. Зазнайки с Байджань совершают тренировочное нападение на пик Аньдин чтобы показать "воинскую удаль", а через неделю во время их дежурства возникает серьёзная проблема, например в библиотеке пика валятся стеллажи, и они не могут доказать свою непричастность. Происходило подобное поразительно часто - неконфликтный улыбчивый паренёк невысокого роста, за которого некому вступится, представлялся лёгкой мишенью для разного сброда. Лю Цингэ даже спустя годы не смог бы ответить себе на вопрос почему не сдал тихушника сразу же как убедился в своих предположениях, но он не стал спешить, продолжая наблюдать и делать выводы. Наверное, всё дело было во врождённом и впитанным с молоком матери чувством справедливости: Шан Цинхуа, хоть иногда и ходил по грани, но никогда не переступал её, мстя в соответствии с тяжестью проступка; никогда не нападал первым и, если уж честно, действительно был очень терпеливым, давая каждому шанс извиниться и избежать мести, правда шансом этим за всё время воспользовались единицы. По отношению к остальным людям, не причиняющих ему неприятностей, он всегда был вежлив и добр вне зависимости от их положения, что только прибавляло ему очков. Это постепенно заставляло испытывать уважение, и даже некоторую симпатию. На самом деле, учитывая частоту подобных случаев тихого возмездия, Лю Цингэ мог с чистой душой расписаться в полной слепоте окружающих, потому что никто из них ничего не понял, а если кто-то понял, то оставил свои выводы при себе. Хотя, возможно, это потому что они не тратили по несколько часов в день на наблюдение за учениками чужого пика? Нет, он отказывается называть свои действия одержимостью, он просто следит чтобы никто не пострадал больше необходимого. Увы, неосведомлённость заклинателей о возможностях Цинхуа вылазила парню боком: дети росли, и жестокость их поступков росла вместе с ними - от словесных нападок они перешли к рукоприкладству, и, наблюдая за этим, Лю Цингэ мрачнел всё больше. Терпение лопнуло когда, разыскивая объект своих исследований, уже восемнадцатилетний Лю Цингэ услышал хруст кости, тихий вскрик и чей-то смех. Эти ублюдки сломали Шан Цинхуа ногу. Нет, Лю Цингэ не был ангелом и иногда тоже ломал чужие кости, но на то всегда была веская причина, а эти животные навредили Цинхуа просто так, ни за что, ради веселья. Это заставляло ярость бурлить в крови и пробуждало жажду боя. Хищным коршуном главный ученик Байджань налетел на нарушителей, и не останавливался до того момента, пока не превратил их в нечто бесформенное, покрытое синяками и стонущее. Удовлетворившись делом рук своих, Лю Цингэ обратил внимание на причину происходящего. Шан Цинхуа, в кои-то веки без улыбки, сидя на голой земле покрасневшими глазами смотрел на окровавленные тела своих обидчиков и держался за опухшую лодыжку. Убедившись, что повреждения не критичны и пострадала только лодыжка, Лю Цингэ, не утруждаясь лишними словами, повернулся к ученику Аньдин спиной и присел, чтобы он смог взобратся на спину. Сейчас Цинхуа точно не в состоянии самостоятельно передвигаться, и тем более он не сможет добраться на мече до Цанцяо. Несколько секунд тишины, Лю Цингэ уже хотел развернуться и прикрикнуть, но дрожащие руки неуверенно обхватили плечи, а затем и шею, худое тело прижалось ближе к спине. Удовлетворённо хмыкнув, Лю Цингэ аккуратно, чтобы не сделать хуже, придержал ноги, призвал меч и как никогда осторожно полетел на пик Цанцяо, стараясь не свалится вместе с хрупкой ношей. Доставив больного и оставив на попечение лекарей, Лю Цингэ сразу же ушёл. Ему не хотелось разговаривать, отвечать на вопросы, принимать благодарности и обьяснять свои мотивы, он своё дело сделал. На следующий день, занимаясь в одиночестве вечерней тренировкой на уединенённом поле в глубине леса, внимание Лю Цингэ привлекла голубая вспышка. Развернувшись в полёте, он направил меч на предполагаемого врага и увидел, конечно же, Шан Цинхуа, восхищённо наблюдающего за отточенными движениями. В руках он держал какой-то деревянный короб. Опустив оружие, Лю Цингэ присмотрелся повнимательнее и нахмурился: у Цинхуа была забинтована нога, и он явно старался на неё не наступать. Силой посадив нерадивого больного на ствол поваленого дерева, Цингэ внимательно осмотрел лодыжку. Кость абсолютно точно не успела сростись до конца, всего лишь за сутки она не успела бы полностью зажить даже у него, а у Шан Цинхуа духовной силы меньше в разы. Не переставая хмурится, Лю Цингэ строго спросил: - Какого гуя речного ты уже на ногах? С такой травмой тебе стоит лежать в постели хотя бы несколько суток. Ты хочешь заработать осложнения и добавить лекарям проблем? Шан Цинхуа стушевался и опустил глаза. - Не злись, Шисюн Лю. На пике Аньдин очень много работы, я не могу позволить себе такой длительный отдых... Лю Цингэ только цыкнул. - Я поговорю с Главой твоего пика. - Шан Цинхуа расширил глаза от удивления. - Что смотришь? Я тебе помог? Помог. Мои труды не должны пройти впустую. - И перевёл тему, предотвращая возражения, показывая на деревянный ящичек: - Что это у тебя? Растерянно моргнув, Шан Цинхуа пришёл в себя, неловко улыбнулся и ответил, протягивая коробку: - Этот ничтожный не может по достоинству отблагодарить Шисюна за помощь, но взял на себя смелость сделать немного сладостей. Надеюсь, Шисюн Лю примет их... Взяв подарок в руки, Лю Цингэ открыл коробку и заглянул внутрь. Действительно, сладости. Внутри ровными рядами лежало золотистое печенье. Взяв одно и попробовав, он признал: - Вкусно, - и взял ещё одно. - Но. Ты готовил это в таком состоянии? Цинхуа снова опустил глаза. Лю Цингэ потёр переносицу и громко выдохнул, стараясь успокоиться и не начать отчитывать на повышенных тонах как привык, хотя внутри скреблось желание хорошенько встряхнуть за шиворот этого не ценящего собственную жизнь мальчишку. Вздохнув второй раз и посчитав до десяти, Цингэ похлопал по плечу неловко мнущегося Цинхуа и ещё раз похвалил: - Вкусно. Молодец. Но больше так не делай. Я довезу тебя до пика Цанцяо, и ты там останешься ещё минимум на два дня, - Шан Цинхуа дёрнулся. - Не спорь. С Главой пика я всё улажу. Одного на мече не отпущу - свалишься, залазь ко мне и держись покрепче. Возражений не последовало - кажется, вечерний гость не хотел разозлить буйного заклинателя ещё больше. Глава пика Аньдин был не в восторге от необходимости освободить от работы на целых три дня одного из адептов, но, в конце концов, Лю Цингэ славился своим упрямством ничуть не меньше чем силой, а отсутствие всего одного человека погоды не делает. Как и было обещано, дело уладилось, побитые обидчики боялись косо посмотреть, а Цинхуа потом ещё долго благодарил, говоря, что это были первые его выходные с самого попадания в Цанцюн. На самом деле, преподававая мучителям урок Лю Цингэ не преследовал никаких определённых целей, просто совесть не позволила пройти мимо того, к кому привязался за годы наблюдения если не как к человеку, то как к чему-то вроде питомца. Он уж точно не ожидал, что Шан Цинхуа решит развивать их отношения. На коробке печенья ничего не кончилось, как-то незаметно встречаться вечером на дальнем тренировочном поле стало привычкой. Поначалу Цинхуа, после того как его выписали из лазарета, каждый вечер выделял пару часов чтобы просто тихо посидеть, восхищённо наблюдая, неизменно принося с собой что-нибудь вкусное. В те дни их взаимодействие по окончанию тренировки складывалось из общих фраз и совместного уютного молчания, но, опять таки, абсолютно незаметно разговоры ни о чём перешли в длинные диалоги, обсуждения и даже дебаты. Неожиданно Шан Цинхуа собеседником оказался интересным, образованным и разносторонним - несмотря на постоянную занятость, он старательно выделял время и для учёбы, и для расширения кругозора. Приносимые сладости сменились полноценными совместными трапезами, вечерние встречи стали неотъемлимой и очень важной частью жизни, а "глупые беседы" внезапно оказались не менее интересными, чем спарринг с достойным противником. Таким странным образом основная задача (наблюдения) как-то отошла на второй план, а на первый бесцеремонно выперлась потребность в каждодневном общении с... Другом? Честно, Лю Цингэ не знал как назвать подобные отношения. До дружбы вроде не дотягивает, но и для простых знакомых перебор. Впрочем, были дела и поважнее. После внезапного осознания произошедших изменений Лю Цингэ занервничал. Планы идут крахом и он этому лично способствует, воину не стоит настолько терять бдительность, да ещё и позволять себе столь сильную привязанность к ненадёжному человеку. Ни к чему хорошему это не приведёт. Да, он позволил приблизиться к себе чтобы получать более точные сведения, но этот способ показал свою провальность, поэтому самое время вернуться к проверенному временем наблюдению издалека. Лю Цингэ собирался прекратить происходящее раз и навсегда. Вечером после таких раздумий Лю Цингэ как всегда ждал Шан Цинхуа на тренировочном поле, в этот раз собираясь дать от ворот поворот и навсегда запретить посещать пик Байджань не по делу. Он был не очень рад расстраивать интересного паренька, но из здравых соображений это было необходимостью, в конце концов даже сквозь года слежки незаметный ученик пика Аньдин был загадкой. Да, в нём присутствовала доля благородства, справедливости и прочих добродетелей, но пустая улыбка не позволяла понять что на уме у её обладателя, и, положив руку на сердце, Лю Цингэ не был уверен, что, повернувшись спиной к кому-то настолько неоднозначному, не получит предательский удар ножом. План был продуман до последнего слова, но кое-чего не хватало. Главного участника. Лю Цингэ уже закончил тренировку и дополнительные упражнения, солнце почти спряталось за горизонтом, на землю упали сумерки, а Шан Цинхуа всё не было. Он слишком аккуратен чтобы не предупредить о своём отсутствии хоть какой-нибудь весточкой, да хоть через других учеников, поэтому отсутствие какого-либо знака беспокоило. Конечно, это всё могло быть просто ошибкой, но бережёного гули не сожрут - Лю Цингэ отправился разбираться в чём дело. Далеко лететь не пришлось, решив для начала осмотреть собственный пик Лю Цингэ вскоре услышал издалека разговоры с агрессивной интонацией, и это когда уже прозвучал отбой. Идя на звук, вскоре удалось найти его источник: вдалеке от ученических общежитий, спрятавшись меж деревьев и кустов, находилась группа из пяти адептов пика Байджань. Они скучковались вокруг чего-то и самый старший из них зло шипел на это самое "что-то". Лю Цингэ сразу узнал этих учеников - они были компанией второй по популярности после него самого, и часто старались затащить его к себе повышения репутации ради, как, впрочем, и многие другие. Разумеется, каждый из них получал по щам и уходил ни с чем, но конкретно эти парни были на диво упрямыми, стабильно раз в неделю нарываясь на тяжёлые кулаки. Гадать вокруг чего, а вернее кого именно столпились эти субъекты было лишним, точно такую же картину, но с меньшим количеством участников, Лю Цингэ видел перед тем, как впервые помог Шан Цинхуа разобраться с обидчиками. Стоит ли говорить, что покинуть место преступления самонадеянные ученики смогут теперь только с посторонней помощью, а на ноги встанут не раньше чем через неделю? Шан Цинхуа лежал свернувшись в клубок, не двигаясь и прикрыв живот. Судя по запачканным, местами порванным и потасканным одеждам, досталось ему прилично. Услышав вскрики и увидев подоспевшую помощь он смог приподнять голову, а закончив с противниками Лю Цингэ помог ему сесть. К счастью, на этот раз обошлось только большим количеством ушибов с синяками и общим шоком - нападающие давили больше словесно, припугивая и угрожая, но не имея конкретной цели покалечить. Как выяснилось, причиной стало то, что Лю Цингэ впервые проявил благосклонность к кому-то постороннему, и не к ним, популярным не только на пике, но и в ордене в общем, а к обычному замухрышке с никчёмного пика. Хрупкое эго просто не выдержало такого удара, поэтому Шан Цинхуа и попал под раздачу. Они поставили цель навсегда отвадить соперника от Лю Цингэ, но в первый раз просто пригрозили, что если Шан Цинхуа не прекратит захаживать на Байджань для общения с главным учеником, то в следующий раз они не будут размениваться на слова и просто любезно помогут ему покинуть орден. По причине травм несовместимых с жизнью. Учитывая охватывающее Лю Цингэ ещё полчаса назад жгучее желание прогнать причину беспокойства, он должен быть рад и даже потворствовать этой идее, но на сердце давила неподьёмная тяжесть. Прижимая молчаливо дрожащее тело к груди, Лю Цингэ проклинал себя и свою глупую необъяснимую зацикленность на наблюдениях. Слушая как заполошно бьётся чужое сердце, он клялся самому себе, что забросит все эти псевдоисследования и позволит Шан Цинхуа и себе самому просто наслаждаться приятным общением, не ставя какие-то рамки, мучающие их обоих. Хватит, пора заканчивать, спустя столько-то лет. Лю Цингэ решил - Лю Цингэ сделал. Больше Шан Цинхуа не имел возможности проявить свои способности на поприще тайных подстав, потому что теперь каждый обидчик красовался сломанными костями. Лю Цингэ твёрдо решил пресечь издевательства, и у него это получилось - теперь за худой спиной Шан Цинхуа мрачной тенью маячила фигура грозного заклинателя в белом, вселяя ужас в любого, кому не повезло познакомиться с ней лично. Не сосчитать сколько уроков хорошего поведения пришлось преподать распустившейся молодёжи, но цель была достигнута. Шан Цинхуа, не находясь больше под гнётом насмешек, расцветал на глазах, смотря на Шисюна преданным взглядом и прилипая намертво, наконец-то не чувствуя невидимой стены, которую Лю Цингэ выстроил от бессознательного опасения. Сам Лю Цингэ тоже перестал себя ограничивать и принял маленького Шиди как часть семьи, даже оказал жест большого доверия: познакомил с Лю Миньянь, драгоценной младшей сестрой, когда она приехала его навестить. Лю Миньянь, радуясь что любимый брат наконец-то нашёл друга, приняла Шан Цинхуа со всей возможной теплотой. Отношения шли в гору, время текло полноводной рекой, друзья отыграли свои двадцатилетия, подросли и возмужали, насколько вообще мог возмужать человек с таким субтильным телосложением как Цинхуа, но теперь он хотя бы выглядел на свой возраст. За эти два переломных года они сблизились как никогда. Шан Цинхуа смог побороть свои страхи и научился смотреть Шисюну в глаза, наконец искренне улыбаясь, а Лю Цингэ в ответ доверял ему как самому себе, не боясь подставить спину или обнажить душу, снимая наедине маску сурового воина и становясь просто Цингэ или Лю-гэгэ. За прошедшее время Лю Цингэ значительно подтянул физическую форму Цинхуа, выгоняя на совместные тренировки и обучая техникам обращения с мечом. Они всё ещё не могли сражаться на равных, зато научились чувствовать друг друга как самих себя и вместе были просто непобедимой командой, но и в одиночку Шан Цинхуа стал равняться силой обычному ученику пика Байджань, что было немалым достижением. В тот день было всё как обычно: Шан Цинхуа получил очередное поручение от Главы пика, попрощался с Лю Цингэ и преспокойно ушёл. Через какое-то время после того, как группа учеников во главе с Цинхуа отправилась в одно поселение чтобы наладить поставку трав, произрастающих только в той местности, пришёл зов о помощи - в то самое поселение забрёл могущественный демон. Лю Цингэ не стал слушать дальше, мгновение и он уже летел в нужном направлении, выжимая из себя всю возможную скорость. Успел как никогда вовремя: демон, на автомате опознанный подсознанием как Король Ледяных пустошей, уже заносил когтистую лапу над сравнительно крошечным человеком, почему-то стоящим в одиночестве, но с мечом наизготовку. Лю Цингэ совершил непростительную, но необходимую подлость: напал со спины. Демон, сосредоточенный на добыче, не успел отреагировать, и страшной силы точный удар в голову отправил его в нокаут. Шан Цинхуа, увидев как смертоносная махина падает прямо на него, едва успел отскочить в сторону. К счастью, он был уже почти привычен к подобного рода вещам, так что даже не удивился. Первым действием он бросился обнимать своего многократного спасителя, щебеча море благодарностей и смущая его до алеющих кончиков ушей, а вторым - осматривать нападающего. Нападающий выглядел плохо, и это ещё мягко сказано. Ледяным демонам присуще иметь кожу светлого цвета, но потускневшее голубое лицо с тёмно-синим румянцем выглядело очень нездорово. На самом деле Лю Цингэ подозревал, что демон не в лучшей форме, раз его получилось одолеть всего лишь ударом в голову - будь Мобэй Цзюнь в полной силе, и Лю Цингэ пришлось бы вложить всего себя чтобы выйти из сражения живым. На самом деле ему было всё равно, что случилось или случится с монстром, чуть не убившем Шан Цинхуа, но сам Цинхуа почему-то колебался, не спеша уходить. На вопросительный взгляд он вздохнул и пробормотал: - Прости, Шисюн, не могу отделаться от мысли, что если мы бросим его так, то он погибнет, от болезни или же от человеческих рук. Лю Цингэ закатил глаза. - Шан Цинхуа, перестань нести чушь. Это демон, не человек. Для подобных ему мы просто пища, он не стоит твоей жалости. Поспеши, закончим поручение, вернёмся в школу и я побью тех, кто бросил тебя на растерзание. Неожиданно Шан Цинхуа захохотал. - Жалость? Помилуй, Шисюн! Жестокость демонов мне известна не по наслышке, как и то, что нечисть - враг человечества. Дело в том, кем именно является этот демон. Мобэй Цзюнь - правитель севера, устоявшийся авторитет. Представь что случится если он умрёт! Он хоть и жестокий, но благодаря своей жестокости способен контролировать всех демонов вплоть до низов. Если он умрёт, на поверхность выберется всё самое грязное, что до этого боялось высунуться, опасаясь королевского гнева. Добавь к этому делёжку власти, подсчитай последствия и пойми, что с этими последствиями разбираться придётся именно нам. Я не предлагаю оказывать ему всяческую помощь в выздоровлении, просто давай позаботимся о том, чтобы он не умер прямо тут, и когда очнулся смог вернуться в свои пустоши за помощью. Лю Цингэ иногда забывал, что его Шиди куда умнее, чем кажется. Предложенный Шан Цинхуа вариант был неплох, так что тяжёлое тело демона коллективно взвалили на плечи и с трудом отволокли в прохладное место в лесу. Короткий но тщательный осмотр дал понять, что Король Севера отравлен ядом, препятствующим нормальному течению Ци, поэтому, не в состоянии охладить себя духовной силой, он просто перегрелся на летнем солнце и получил горячку. Хотя первоначальный план состоял в том, чтобы просто не дать демону умереть, но и на это пошло немало сил. Перенагрев смертелен для ледяных созданий, поэтому целый день двум заклинателям пришлось обхаживать Мобэй Цзюня, охлаждая и бегая в поселение за нужными лекарствами. Выполнять поручение от Главы пика пришлось прямо на бегу. Наконец-то демон перестал выглядеть так погано, очнулся и даже попробовал рыпнуться в сторону Цинхуа, но тот, не будь дурак, сразу же огрел больного ближайшим камнем, отправив поспать ещё пару часиков. Придя к выводу, что демон без присмотра уже не откинется, раз имеет силы и наглость нападать на собственного спасителя, друзья спрятали его поглубже в лес, чтобы никто сердобольный не нашёл и не добил, быстренько смотали удочки и вернулись на родные пики, активно делая вид что ничего не происходило. Бросивших Цинхуа учеников Лю Цингэ всё-таки побил. Прошло пару месяцев и случилось неожиданное. Дело в том, что Шан Цинхуа назначили помогать Главному Ученику пика Аньдин, и всё бы хорошо, но оный нещадно третировал помощника, гоняя с глупыми поручениями и не давая лишний раз выдохнуть, не то что свидеться с другом. Цинхуа терпеливый и выносливый, но через какое-то время даже у него такое отношение в печёнке сидело, так что он решил вспомнить юность и напакостить исподтишка. На самом деле он уже давно таким не занимался - Лю Цингэ, услышав что его обижают, тотчас налетал на провинившихся Небесной Карой и оставлял после себя только руины и стонущие тела, но в этот раз Шан Цинхуа решил ничего не говорить другу и немного развлечься. Так в пирожных, предназначенных Главам пиков, которые Главный Ученик пика Аньдин должен был доставить лично, оказалась горсть соли. После такого проступка Главный Ученик впал в немилость и был лишён звания, и внезапно для всех лучшим новым кандидатом оказался именно Шан Цинхуа. Сам счастливчик на самом деле был удивлён больше чем кто бы то ни был. Лю Цингэ решил, что такое дело обязательно надо обмыть, поэтому через пару дней они собрались вдвоём в покоях Главного Ученика на Аньдин. Протащить алкоголь гению логистики было несложно, Лю Цингэ тоже в стороне не остался, так что вечер обещал быть весёлым. Первый кувшин зашёл на отлично, веселье было в самом разгаре, но тут случилась вторая неожиданность. Прерывая в высшей степени интересный диалог, посреди комнаты, минуя все защитные барьеры, открылся портал, и из него величественно шагнул демонический знакомый двухмесячной давности. Лю Цингэ застыл посреди движения, Шан Цинхуа от неожиданности подавился вином, а Мобэй Цзюнь нахмурился, не ожидая увидеть кого-то ещё кроме хозяина покоев. Тем не менее, Лю Цингэ был одет более чем по-домашнему, а так же распустил хвост и ниспадающие вниз длинные пряди прикрыли знаменитую родинку под глазом, поэтому Главного Ученика пика Байджань в нём не признали. Высокомерно окинув взглядом растрёпанных заклинателей, демон сходу начал катить бочку на Шан Цинхуа, не обращая внимания на второго участника, в чьей ладони стёрлась в труху пиала после первых же двух фраз. Мобэй Цзюнь неверно трактовал все действия по отношению к нему от первого и до последнего, с какого-то ляда перевёрнутой логикой он решил, что раз уж Шан Цинхуа спас его, то теперь обязан стать ему верным слугой навечно. Прямо сейчас. Не понятно почему он не предъявлял такого Лю Цингэ, видимо не увидел его из-за удара сзади и решил, что всё это дело рук одного Цинхуа, но Лю Цингэ разбираться не собирался, как и всегда. Синхронно и не сговариваясь в демона полетело два меча. Совместные тренировки не прошли даром, двое заклинателей кружили вокруг противника как единый механизм, компенсируя превосходство силы противника и ограниченное пространство слаженной работой. Шум драки привлёк других учеников, послышались голоса и звон мечей, и загнанный в угол разъярённый демон был вынужден уйти через портал обратно. Спешно успокоив остальных и отправив отдыхать, друзья сели думать что делать. Настроение пить как-то пропало. Стоило первому лучу солнца показаться из-за горизонта, они собрались, привели себя в порядок и пошли с докладом к Главе школы. К счастью, искомый объект даже в столь ранний час оказался на месте, и Лю Цингэ, как старший, выложил всё как есть, без утайки, начиная с ситуации, когда пришлось оказать помощь демону. Касайся это непосредственно его самого, он бы оттягивал с обращением за помощью как мог, стараясь справится со всеми проблемами сам, но на кону стояла безопасность Шан Цинхуа, которого в любой момент жизни мог затолкнуть в портал ледяной демон и насильно забрать в снежные пустоши, где его неминуемо ждёт смерть от холода или когтей монстров, и где найти его будет невозможно. Кто-то, узнав правду, мог бы обвинить двух молодых заклинателей в пособничестве демонам и устроить публичный суд, но Глава Цанцюн занял своё место не за красивые глаза и осуждать не стал, как никто понимая чем грозила бы смерть такой значимой фигуры, как Король Демонов, и совершенно не желая иметь дело с последствиями. Попросив повторить рассказ несколько раз и уточнив детали, Глава пообещал принять меры чтобы Мобэй Цзюнь больше не мог проникнуть сквозь щиты. Не удовлетворившись только таким обещанием, Лю Цингэ смог вытребовать себе разрешение поселится вместе с Шан Цинхуа ради его защиты. Глава школы замялся, но сказал что постарается договорится с Главами пиков о совместном проживании и, конечно же, сохранит истинную причину в секрете чтобы избежать проблем. Меры действительно были приняты, щиты усилены и Мобэй Цзюня было не видно и не слышно какое-то время, но Цингэ не расслаблялся и отказывался возвращаться в свои покои, мало того, притащил кровать побольше и спал с Цинхуа в одной постели, неизменно кладя рядом меч и сквозь сон прислушиваясь к окружению, готовый в любой момент броситься на защиту. Не зря. Демон вылез из портала посреди ночи, наверное надеясь использовать эффект неожиданности, но Шан Цинхуа буквально полминуты назад вышел решить внезапно возникший срочный вопрос, разбудив Лю Цингэ, злого от недосыпа и того, что удобная грелка ушла из кровати, и Король Севера еле успел зайти обратно перед тем, как в него прилетел ускоренный духовной силой тяжёлый дубовый шкаф. Больше в ту ночь Лю Цингэ не спал, не отпуская рукоять меча и прислушиваясь к каждому шороху, а утром пошёл ругаться к Главе ордена. Сначала он орал на плохую защиту, а потом на него орал Глава пика Байджань, требуя вернуться и заняться своими обязанностями, сетуя что с самого сотворения ордена не было такого, чтобы двое мужчин жили вместе в личных покоях не находясь в браке и оправдывая это крепкой дружбой. Заведённый Лю Цингэ впервые в жизни наорал на Шифу в ответ, заявив что окружающие могут трактовать это как хотят, называя их хоть обрезанными рукавами, но от Шан Цинхуа он не уйдёт. Кто ж знал, что через несколько дней и правда пойдут слухи о том, что двое Главных Учеников крутят роман. Лю Цингэ уже не знал на кого кричать и кому отрывать голову, поэтому просто опять направился к Главе Цанцюн. Оный уже привык и даже не дёрнулся, когда к нему влетел багровый от ярости и хватающий ртом воздух бузитёр. Предложил чаю, с философским спокойствием выслушал все возмущения и гласом здравого разума разъяснил, что так лучше для них же. Теперь ни у кого не будет вопросов почему двое мужчин живут в одной комнате, и в последнюю очередь кто-то подумает, что это мера предосторожности от упрямого демона, поэтому перестань пожалуйста ломать мои чашки и иди защищать своего подопечного. С таким наставлением задумавшегося Лю Цингэ выставили из кабинета, а он подумал и рассудил, что действительно, чего это он? В такой версии нет минусов кроме нелицеприятных слухов, но он, как и всегда, лично готов разбить каждую обезображенную презрением морду. С Цинхуа они близки достаточно чтобы мысль о совместном самосовершенствовании не вызывала отвращения, посторонним это объяснит все странности, а сам он получит возможность круглосуточного надзора. Даже ностальгия пробила по молодым годам, посвящённым слежке. Шан Цинхуа принял идею со странным восторгом, даже, хихикая, пообещал клеиться на людях, чтобы уж точно никто не сомневался. Лю Цингэ искреннее не понимал зачем так заморачиваться, но дал добро на ненавязчивые приставания. В конце концов Цинхуа радуется, да и посмотреть на забавно перекошенные лица будет весело. Действительно, это было весело. Мастер манипуляций, Шан Цинхуа тонко играл на нервах окружающих, не совершая никаких вызывающих действий, но дразня восприятие двусмысленными словами и прикосновениями, навроде ненавязчивых приобниманий, балансируя на тонкой грани, где его ещё нельзя было обвинить в публичном распутстве, но уже было очевидно, какой смысл в себе несут подобные телодвижения. Всё это происходило под молчаливым одобрением Лю Цингэ, который со временем не выдержал и тоже включился в игру, невозмутимо поглаживая друга по голове или плечу при свидетелях, убирая торчащие пряди за ухо, принося небольшие подарочки и делая комплименты. Специально для последнего Госпожа Лю и Лю Миньянь, находясь в курсе происходящего, прислали несколько отвратительно слащавых дамских романов, и теперь Лю Цингэ с интересом примерил на себя роль "альфа-самца" и трепал всем нервы, в самые внезапные моменты жизни начиная сравнивать давящегося смехом Шан Цинхуа то с нимфами, то с цветущей сливой, то с прекрасной статуей, высеченной из драгоценного нефрита. Список подарков тоже вскоре расширился с простых цветов или сладостей до чего-то более серьёзного, потому что на вопрос о предпочтениях Шан Цинхуа признался что имеет страсть к разного рода украшениям. Как он сказал, пожимая плечами: - Раньше я не собирался потакать своей маленькой слабости к блестящим побрякушкам чтобы не уронить достоинство, но теперь я играю роль обрезанного рукава и твоего любовника, и если я внезапно одену несколько браслетов, то моя репутация ниже уже не упадёт - ей просто некуда, поэтому не вижу смысла себя ограничивать. Лю Цингэ был совсем не против сделать приятную мелочь, поэтому теперь каждый раз, отправляясь на задание, предварительно убедившись что Шан Цинхуа под надёжной защитой, он привозил с собой несколько украшений. Неизменно победив очередного монстра и раздобыв себе ещё немного славы, заклинатель направлялся в ближайшую деревню, находил магазин украшений и придирчиво выбирал самое лучшее, что он мог предложить. Резная шпилька, причудливо расписанный веер, золотые серьги - всё подвергалось тщательному отбору, благо капитал семьи Лю позволял выбирать только самое лучшее. Даря очередную блестяшку, Лю Цингэ никогда не называл реальной стоимости, каждый раз повторяя, что получил это всё за бесценок, потому что узнай Цинхуа цену некоторых изделий, он просто отказался бы принимать подарки и вернул всё полученное ранее, чего не хотелось бы, потому что вид Шан Цинхуа, с довольным видом звенящего любимыми тонкими золотыми браслетами на запястьях, или заколовшего причёску изящной шпилькой, доставлял Лю Цингэ нереальное удовольствие. Единственное что омрачало веселье - раздражающий демон, упрямо пробивающий все щиты и не дающий нормально жить. Теперь, внезапно появляясь из портала, он уже не пытался агитировать Цинхуа на службу, а сразу же шёл в атаку. Честно говоря, эти поединки были интересными и познавательными, поэтому со временем это стало привычкой и даже появилось целое расписание, по которому демон стабильно и пунктуально приходил сразиться, что значительно облегчило жизнь и позволяло расслабиться в остальное время. Лю Цингэ был уверен, что демон так упрямо пробирается на Аньдин только чтобы отомстить за унижение, которому Шан Цинхуа его подверг, отказавшись от "великой чести" стать слугой, но однажды случилось так, что Шан Цинхуа с Лю Цингэ были очень заняты и разговаривали на повышенных тонах, обсуждая стратегию уничтожения одной демонической группировки, досаждающей простым людям, поэтому просто не заметили открытие портала. Мечи лежали в отдалении, они едва ли успели бы отреагировать на атаку со спины, но почему-то Мобэй Цзюнь не напал и не сломал им шеи одним движением, вместо этого он стоял и ждал пока они закончат, не привлекая внимания. Обсуждения затянулись на целый час - группировка была хорошо организованной и сильной, рисковать было нельзя, поэтому значение имела каждая деталь, и всё это время демон не нападал, вместо этого он лениво исследовал покои: посидел на кровати, посмотрел в шкатулки с украшениями, обошёл стороной тяжёлый дубовый шкаф, которым один раз ему чуть не досталось, беззвучно похмыкал на самые вытиеватые обороты от заклинателей, в общем развлекался как мог. Несложно представить как удивились заклинатели, когда они, помятые и с ног до головы перепачканные в чернилах, обернулись и увидели, как Король Севера невозмутимо наблюдает за ними, оперевшись о стену. Ситуация, конечно, абсурдная, но друзья были слишком злыми и уставшими чтобы вникать, поэтому просто в нецензурной форме предложили перенести развлечения на более подходящее время. Странности на этом не закончились: оглядев встопорщенных и растрёпанных людей, Мобэй Цзюнь насмешливо ухмыльнулся и зашёл в портал, уворачиваясь от брошенного стола. Много времени прошло с тех пор, Лю Цингэ исполнилось двадцать пять, а Шан Цинхуа двадцать четыре, и за эти пять лет многое поменялось. Например: Ледяной король как-то ненавязчиво и до тошноты органично вплёлся в устоявшуюся компанию из двух человек в качестве собутыльника, спарринг-партнёра и подушки для слёз. Правда последняя акция была одноразовой. Просто однажды Шан Цинхуа впервые за всё время сильно поссорился с Лю Цингэ, а демон под руку подвернулся, и пришлось ему три часа слушать чужие жалобы. Почему тогда это была одноразовая услуга? Выслушав всё и узнав о Лю Цингэ много нового, Мобэй Цзюнь предложил не заморачиваться и просто оторвать ему голову, а потом уйти с ним (с Мобэем) в закат, в ледяные пустоши. Через несколько часов Цинхуа и Цингэ помирились, а о помощи в делах сердечных Мобэй Цзюня больше не просили. С демоном вышло странно, конечно, он и сам был странным, но по капельке, по шажочку он перестал походить на чисто ледяную глыбу, научился вести себя немного более живо и даже иногда проявлять эмоции, помог несколько раз, и ему тоже несколько раз помогли, так и вышло, что он из врага превратился в заклятого друга, с которым и поговорить можно, и нажраться до розовых Носорогов-Питонов, и морду друг другу набить. От первоначальной цели силой утащить Цинхуа он отступил, но всё ещё время от времени предлагал уйти к нему в пустоши если всё надоест, обещал хорошую должность при дворе. Правда говорил он это скорее чтобы позлить Лю Цингэ, чем от реального желания. В общем, оказался нормальным парнем. Но, даже наладив отношения и больше не боясь за друга, Лю Цингэ слишком привык жить с Цинхуа в одной комнате, поэтому не собирался менять место жительства или перебираться в отдельную кровать, а Шан Цинхуа и не настаивал. Ещё одно большое изменение: сменилось поколение Глав пиков. Глава школы, к сожалению, был уже плох здоровьем и подхватил тяжёлую болезнь, несовместимую с тяжёлыми нагрузками, ещё несколько Глав страдали от последствий былых битв, Главные Ученики все доказали свою пригодность и достаточно выросли, поэтому пожилые заклинатели без опасений сдали свой пост молодёжи и ушли на заслуженный отдых. Компания новых Глав собралась неплохая, хоть и не все были знакомы между собой, но первое впечатление во время общего сбора было исключительно приятным для всех. Было даже несколько знакомых лиц: Шан Цинхуа узнал Му Цинфана, ныне Главу пика Цанцяо - исключительной доброты и спокойствия юноша, который часто подлечивал Лю Цингэ или самого Цинхуа. Также знаком был Глава пика Цинцзин, Шэнь Цинцю, известный своей утончённой красотой и манерами, но больше всё таки язвительным характером. Вредный, но жутко умный, по-своему добрый и не лишённый каких-то своих странных моральных комплексов. Ещё будучи Главным Учеником он никогда не позволял адептам своего пика издеваться над Шан Цинхуа, а если всё таки издевались, то находил и строго наказывал - ему была противна сама позиция "все на одного" и травли кого-то неспособного дать даже элементарный отпор, поэтому на пике Цинцзин в основном царили мир и дружба - никому не хотелось нарваться на гнев прекрасного мечника. На этой почве он сыскал уважение и расположение Лю Цингэ, которого поначалу раздражал "высокомерный выскочка", как и Шэнь Цинцю раздражала "безмозглая груда мышц", но, узнав друг друга получше, заклинатели нашли много общего и даже время от времени встречались поболтать за чашкой чая или провести хороший спарринг, что шло на пользу им обоим - Лю Цингэ научился не судить людей по первому впечатлению, а Шэнь Цинцю, найдя того, кто его понимает, перестал столько острить, и с ним даже получалось нормально общаться. Ну а нового Главу школы знали все - Юэ Циньюань часто путешествовал со своим предшественником или помогал ему с документами, человек исключительного достоинства, его невозможно было не уважать. Так же Лю Цингэ познакомил Шан Цинхуа с Ци Цинци, Главой Сяньшу, "Пика красавиц", на который в позапрошлом году поступила Лю Миньянь, отсюда и знали друг друга. В общем, встреча прошла отлично, хотя сначала на парочку "обрезанных рукавов" и посматривали косо, в основном на носящего "женские побрякушки" Шан Цинхуа, но скоро атмосфера разрядилась и все общались как хорошие знакомые, даже Шэнь Цинцю проявлял чудеса дружелюбия, вежливо послав самых надоедливых всего пару раз и благосклонно принимая осторожные знаки внимания от Юэ Циньюаня, с которым у него изначально были очень запутанные отношения. Только заняв пост, Лю Цингэ и Шан Цинхуа сразу начали заранее продуманное ненавязчивое продвижение перемирия с демонами при поддержке Юэ Циньюаня, который находился в курсе их ситуации и даже несколько раз встречался с Мобэй Цзюнем, который занимался продвижением идеи перемирия среди демонов. Все они понимали важность такого шага, прикладывая все возможные усилия для воплощения плана в жизнь. Поначалу дела шли туго и с попеременным успехом - слишком устоявшейся была вражда между двумя расами, но успехи всё же были, и всего через четыре года представители каждого значимого ордена со всего заклинательского мира провели встречу с верхушкой демонического правительства. Встреча прошла весьма успешно, то есть никто никого хотя не убил, план объединения двух миров под мирным флагом сильно продвинулся, и обе стороны расстались очень довольные друг другом. Мобэй Цзюнь перехватил Лю Цингэ и Шан Цинхуа на выходе из зала где проводилось собрание, официально предложив обсудить детали соглашения, а неофициально пригласив отпраздновать такой грандиозный успех в Северные пустоши. Это было не первое приглашение, они всегда вежливо или не очень отказывали, но раз уж такой повод, то почему нет? Тем более отношения с демоном уже который год были максимально доверительными. Ледяное королевство превзошло все ожидания. Ожидая увидеть безжизненную снежную пустыню, заклинатели удивились разнообразию флоры и фауны демонического мира, скрывающейся под снежным покровом. Замок Ледяного Короля заслуживал отдельного внимания: огромный дворец из светлого камня с множеством ледяных элементов, сияющих под тускловатыми лучами зимнего солнца, внушал трепет. Новоприбывшим гостям расторопные демонята тут же вручили меховые накидки из шкуры какого-то местного зверя, не пропускающие холод и ветер. Шан Цинхуа, впервые видя столько снега, впал в восторг и вывалился в сугробах по уши, пока Лю Цингэ не погнал его греться, опасаясь простуды или чего похуже. Мобэй Цзюнь явно готовился к их приходу, обеспечив общую обогреваемую комнату и подготовив роскошный пир, на котором, помимо человеческих блюд, присутствовали непривычные демонические. Некоторые из них совсем не внушали доверия, а другие оказались вполне съедобными, например Шан Цинхуа оценил фаршированный желудок Снежного саблезубого яка, а Лю Цингэ понравились какие-то местные маринованные коренья. Когда еда закончилась, в ход пошла выпивка, и тут Мобэй Цзюнь тоже не поскупился, предоставив гостям холодное вино из жемчужного винограда - чрезвычайную редкость, которую было непросто достать даже демоническому правителю. Праздник удался на славу, но Король Севера сказал, что это отнюдь не самое лучшее в пустошах, и заклинателям стоит ночью выйти на балкон, прилегающий к гостевой комнате. Так они и поступили, скоротав время до темноты за исследованием местной библиотеки и дворца в общем, а когда, наконец, вернулись в комнату, вышли на балкон и просто застыли. Северное сияние. Оно мерцало везде куда падал взгляд, заставляя затаить дух. Замерев в восхищении, заклинатели стояли на ледяном балконе и любовались переливами цветов на тёмном бархатном небе. В сочетании с множеством звёзд выглядело просто волшебно, невозможно оторвать взгляд. Повернув голову, Лю Цингэ посмотрел на Шан Цинхуа и залюбовался. В отороченной мехом голубой накидке, с прекрасной шпилькой волосах, растрёпанный и покрасневший от мороза, зачарованно смотрящий на небо сияющими глазами он выглядел прекраснее любого природного явления. Шан Цинхуа, налюбовавшись, тоже повернул голову, и их глаза встретились. В этот момент как никогда остро они почувствовали насколько близко стоят друг к другу. Лю Цингэ не знал что руководило Цинхуа и им самим когда они одновременно потянулись друг к другу, но их губы столкнулись где-то на полпути, и любые красоты, весь мир как-то отошёл на задний план, сейчас центром вселенной были чужие шероховатые губы и прикрытые глаза с дрожащими ресницами. Кто знает сколько они так простояли, лениво целуясь, а потом ещё долго просто обнимались, смотря на северное сияние и друг на друга. Что-то в них с щелчком стало на место после этого поцелуя - стоять рядом, вжимаясь в чужое тело, казалось самым правильным действием в мире. "Да, Шан Цинхуа странный", - подумал Лю Цингэ, - "он загадка которую я ещё не скоро разгадаю, но какая к чёрту разница, если он мой". Да, у них будет ещё много-много времени чтобы изучить и понять друг друга. Они очень разные, им будет сложно, но они пройдут этот тяжёлый путь и всю последующую жизнь рука об руку. Вместе.