Проходи

Голову сильной рукой упорно вжимали в подушку. Джиму с трудом удавалось изредка хватать ртом воздух, однако теперь он был благодарен тому, что его избавили от риска стереть в кровь лицо о стену каюты во время особо резких толчков. Едва ли кто-то на корабле удивится свезённому фасаду капитана, однако проверять почему-то не хотелось. Он закусил наволочку подушки и крепко зажмурил глаза, только бы сдержать рвущиеся на поверхность стыдные до невозможности стоны. Наконец, ему удалось полностью отключить сознание и сосредоточиться лишь на крупных ладонях, как всегда до боли сжимавших его поясницу, и мощном члене, сейчас долбящем его зад в до дикости равномерном темпе. Он не сомневался, на коже останутся следы. Кажется, эти синяки не заживали никогда. Джим не жаловался. Джим восторженно завыл в подушку, когда чужие зубы грубо прикусили его загривок, на мгновение остановившись. После чего его резко подняли одной рукой, вырвали изо рта уже познавшую суть подушку, прижали к стене и, сразу же навалившись сверху, начали втрахивать в прохладную поверхность короткими и быстрыми, но всё ещё равномерными движениями. Все старания Джима сдерживать стоны полетели в тартарары, когда его собственный изнывающий член в такт толчкам начал тереться о шершавую поверхность стены. С трудом просунув руку, ему хватило пары движений собственной шершавой ладони, чтобы добиться болезненной разрядки. Тело позади казалось даже не обратило на это внимание. Кончив с тяжёлым выдохом спустя пару минут и практически сразу покинув кровать, Спок молниеносно оделся и молча покинул каюту капитана, не взглянув на того ни на секунду. Джима пробрал истерический смех.

***

Джим не понимал, как это началось. То есть после того, как почти безэмоциональный почти вулканец стал его заместителем, капитан уже не мог отрицать свою отнюдь не невинную заинтересованность в нём. Это пугало. Пугало искать его взгляд, пугало ждать прикосновений, пугало до усрачки бояться, что эта самая умная задница однажды позволит себе сдохнуть в жерле вулкана. И Джим никогда не узнает, так же ли сверкают его глаза, когда он хочет тебя не убить, а выебать. Особенно пугало просыпаться ночами с красноречивым стояком от удушливых снов, в которых Спок снова душил, но теперь ещё одновременно трахал пальцами. Потерявший над собой контроль коммандер стал самым ахуенно неожиданным кинком во всей богатой сексуальной жизни Джеймса Т. Кирка. Так продолжалось какое-то время. Джим героически сопротивлялся соблазну вывести из себя Спока, сохранял нейтральное отношение к Ухуре и даже пока не угробил корабль. Всё резко изменилось после «смерти» капитана. Конечно, Джиму в подробностях рассказали, как Спок поймал Хана. И он был многое готов отдать за то, чтобы увидеть эту сцену, на которую смог бы дрочить до конца своей жизни. Спок потерял контроль не из-за его провокационных действий, а из-за его потери. Это взрывало мозг и закрадывалось в душу отголоском надежды. Но последующие события превзошли все его ожидания. Спустя херову тучу времени (спасибо, старина Боунс) капитан был выписан и смог вернуться в свою каюту. В первый же вечер нахождения «дома» от изучения подробностей их будущей миссии на экране пада его отвлёк стук в дверь. Стоявший на пороге коммандер внешне был спокоен, но подрагивающие пальцы его рук не ускользнули от внимания капитана. - Спок? Что-то случилось? Тишина. Джим нервно сглотнул. Спок буравил его взглядом. - Коммандер. Какого характера ваш визит? Тишина. - Проходи. Судя по быстрым шагам Спока в каюту капитана, только этого приглашения он и ждал. А стоило Джиму растерянно закрыть за ним дверь, как вулканец молниеносно и грубо толкнул его к этой же самой двери, прижал обе руки к металлической поверхности, будто боясь сопротивления, и жадно поцеловал. От шока и напора вулканца Джим практически сразу застонал ему в губы, безропотно подчиняясь. Той ночью Джим узнал, какие вселенные отражаются в глазах Спока, когда они наполнены желанием.

***

Первостепенный восторг со временем сменился болезненным отчаянием. Все надежды разбились о суровую реальность – по неведомым Джиму причинам Споку просто нравилось его трахать. То есть буквально больше ничего. Коммандер ни разу не позволил себе заснуть рядом, поцеловать вне капитанской каюты. Да даже элементарные попытки обсудить происходящее Спок обрубал на корню, молча начиная одеваться. Во время их встреч Джиму было позволено произносить только «ещё», «глубже» и «быстрее». И все приемлемые синонимы. Джиму начало казаться, что секс со Споком это лишь дурацкие игры его психики, вполне возможно подпорченной кровью Хана. Он не раз задумывался, возможно, это именно тот тип отношений, который они могли себе позволить, будучи капитаном и коммандером корабля? Второй при этом состоит в отношениях, между прочим, о чём Ухура не даёт никому забыть. И в те моменты, когда она, смеясь, поднимается на мостик со Споком, Джиму в его капитанском кресле хочется с размаху заехать себе по морде. В том кресле, кстати говоря, на котором сидеть ему сейчас особо болезненно. Как и на любом другом. Поэтому Спок молчит? Нет, чёрт, этот вулканец для любых взаимодействий в своей жизни распишет подробную инструкцию, учитывающую все форс-мажоры, и заставит расписаться под каждым пунктом. То, что происходит между ними, совершенно точно выбивается из его привычной картины мира. Джиму безумно хотелось обсудить это с Боунсом, но он не знал, чего боится сильнее – услышать разумное осуждение из уст лучшего друга или с помощью врача поставить под сомнение реальность происходящего. Его не устраивали оба варианта. Джим принял решение оставить всё так, как есть. Днём они спасали целые колонии и яростно ругались на глазах у привыкшей к этому команде, а ночью не менее яростно утоляли безграничную страсть, щедро покрывая тела друг друга яркими отметинами. И как вообще Спок скрывает их от Ухуры?..

***

Спок пунктуален до мозга костей. Джим в точности до секунды знал, когда в его дверь раздастся спокойный стук. Он приходит два раза в неделю. Первое время Джим пытался определить, по какой логике вулканец выбирает дни, но не смог найти закономерность. Зато научился безошибочно определять по поведению коммандера на мостике, планирует ли тот нанести визит. Никто другой, даже подружка, не замечал этих незначительных изменений. И только Джим с удивительной точностью определял, насколько расширены сегодня зрачки коммандера в те особо долгие секунды, когда их взгляды встречались. Только Джим мог увидеть огни тех галактик, что сегодня ночью полностью затопят глаза вулканца. Вулканца, который сейчас не отводил взгляд первым. После очередной упоительной встречи Джим засыпает не дождавшись, пока Спок покинет его каюту. Перестав надеяться на что-то большее, капитан научился довольствоваться имеющимся. И будь он проклят, если имеющееся не устраивало его и не заставляло до крови прикусывать свою (или иногда чужую) ладонь в попытках сдержать то ли стоны, то ли крики удовольствия. И потому последнее, что в этой жизни ожидает увидеть проснувшийся Джим, это Спок, мирно спящий рядом в его постели за полчаса до начала их смены. Как там было, вулканцы всё делают осмысленно и заранее продумав?.. Едва ли всё. Джим боится двигаться, Джим боится думать. Джим боится снова впустить в душу надежду. Но не может удержаться от соблазна испытать судьбу. Он медленно ложится обратно, аккуратно обнимая спящего на боку Спока. И в тот момент, когда его руку крепко сжимают в ответ, сердце Джима грозится пробить грудную клетку.