В тишине долгожданного покоя

      Закатный солнечный свет мягко играл на стенах гостиной, пробиваясь сквозь полупрозрачные белые занавески. Вадейн лежал на диване, одной рукой прикрывая лицо от лучей, другой придерживая Келиори за талию. Она свернулась рядом, положив голову ему на грудь, оглядывала комнату из-под полуопущенных ресниц. День медленно катился к вечеру.              Моменты спокойствия после долгого смертельного забега — как непривычно было лежать, вот так просто, позабыв о том, что в любой момент тебе могут вонзить нож в спину, что странное существо по ту сторону разума вдруг сорвется с цепи и разрушит все, что стало так дорого и любимо. Га'алия далеко, темный остров бледных эльфов остался позади, но воспоминания о нем все еще живы, порою слишком.              Иногда Вадейну снятся кошмары, и тогда они подолгу лежат в обнимку, как сейчас. Келиори нежно гладит его по волосам, прижимая к себе, успокаивает.              — Ч-ш-ш, все хорошо. Это был всего лишь сон.              Видеть боль любимого человека невыносимо. Келиори прикасается к его лицу, быстрыми легкими поцелуями покрывает нос, лоб, щеки — все, до чего может дотянуться, только чтобы показать — вот она, рядом, живая, не уйдет, не бросит. Настойчиво обхватывает руками его подбородок:              — Пожалуйста, посмотри на меня.              Вадейн прижимается к ней, крепко обхватывает ее спину, пытаясь унять дрожь, не потерять остатки самообладания. Уставший взгляд зеленых глаз и горькая усмешка на губах. Они подолгу смотрят друг на друга, внимательно, пристально, пока Вадейн окончательно не приходит в себя. Хватка его рук заметно слабеет, он лишь устало водит пальцами по ее спине, словно дает понять — теперь все в порядке. Келиори мягко прижимается губами к его лбу, ласково водит пальцами по бледной щеке. Вадейн чуть прикрывает глаза, отдаваясь теплу прикосновений, сердце, до этого охваченное страхом, успокаивается.              Они долго лежали в объятиях друг друга, наслаждаясь даримым теплом и покоем, пока не заснули. В полумраке тихой комнаты каждый из них имел право на слабость.              Келиори улыбается, хотя воспоминание скорее горькое, но на душе становится хорошо от простого осознания — все осталось позади. Дальше обязательно будет лучше.              Келиори переводит взгляд на Вадейна, смотрит долго, мечтательно. Они вместе, в новом доме, в Маносе. По правде говоря, она все еще не может привыкнуть к этой размеренности, все кажется скорее сном, чем реальностью: лес за окном, солнечный свет, — Боже, в Га'алии каждый день шли дожди, — рука Вадейна на ее талии. Неужели долгожданный покой?              — Что-то случилось? — голос тихий, мягкий, но способный вернуть в реальность. — Ты выглядишь немного напряженной.              Вадейн приподнялся, вынуждая Келиори последовать за ним. Он бережно взял ее за руку, слегка погладив розоватые костяшки — этот простой жест всегда умилял ее, заставляя сердце биться чуть чаще.              — Нет, просто задумалась, — сказала она, немного отведя взгляд в сторону. — Удивительно, как быстро все поменялось.              Вадейн усмехнулся, словно прочел ее мысли.              — Признаться, я никогда не думал, что смогу все бросить. Войска, Га'алия, — он неопределенно взмахнул рукой. — Катхинтал.              Вадейн чуть сильнее сжал ее руку, мыслями уносясь в тот самый день, когда они встретились с тем...существом? По крайней мере, оно не было похоже на человека. Обезображенное фиолетовое лицо с неживыми, подернутыми будто легкой дымкой, глазами.              Он мотнул головой, пытаясь выбросить непрошенное воспоминание. Все позади.              — Но теперь я по-настоящему счастлив, — решительный голос, Вадейн прижал ее руку к своей груди. — Я нашел тебя, и мы свободны. Но если...              Он запинается, пытается подобрать правильные слова; не испугать, ободрить. Это злополучное «но если» давит. В глубине души он и сам уже забыл чувство покоя; да и был ли этот покой хоть раз? Вся жизнь — поле боя, окрашенное кровью, где умирали не только невинные, но и близкие люди. Близкие. Но там, в нескончаемых войнах, нет места чувствам или желаниям, только холодное тело когда-то живого друга и пустота на душе. Вадейн хмурится — сколько раз он мог потерять Келиори? Память подсказывает ему: раскол, Гавлойес, Кас-Кас, тюрьма...              Вадейн обнимает ее, боясь, что она исчезнет; резкий вздох сорвался с ее губ. Прижатая к его крепкой груди, Келиори отчетливо слышит быстрое, почти оглушительное биение сердца. Она бросает на него потерянный взгляд, догадываясь, что пришло ему на ум. Это опасное, ядовитое «но если» чертовски тревожило и ее. Она обнимает его в ответ, хоть и не может обхватить его так же, как он, полностью окутав теплом.              — Я восхищаюсь тобой, Кели, — произносит тихо, почти шепотом. — Пройти через все это невредимой сложно. Но я горжусь тобой, любовь моя.              Любовь моя... Щеки Келиори предательски зарделись — никто, кроме Вадейна, не мог пробудить в ней и малой части тех чувств, которые она испытывала: радость, граничащая с волнением, от которой бросало в жар; от которой так сильно хотелось прильнуть к его мягким, таким манящим губам.              Вадейн видит ее красные щеки и улыбается. Ему нравилось, когда она, обычно такая решительная и смелая, смущалась его слов, а потом все с той же решимостью возвращала уже ему свои признания и чувства. Они встречаются взглядами, и Вадейн произносит:              — Но если что-то случится я защищу тебя, обещаю. Вместе мы со всем справимся.              — И я всегда буду защищать тебя, — ни секунды не сомневаясь выпаливает Келиори.              На лице Вадейна смесь удивления и тепла, он отводит взгляд в сторону, пытаясь собрать мысли воедино. Никто не говорил ему подобных слов. Он и не думал, что найдется хоть кто-то способный понять его истинные чувства. Шутка ли, десятилетия в Войсках, где никому нет дела до твоей личности? Вадейн нервничает — чуть прикусывает губу, постукивая пальцами по ее спине. Сердце бьется быстрее, ах, если бы эльфы умели краснеть она бы точно увидела его румянец.              — Я люблю тебя, — Вадейн прижимает Келиори к себе, чувствуя, как легкое дыхание коснулось шеи. — Спасибо что ты здесь, со мной.              — Я тоже люблю тебя, Вадейн, — она улыбается, обнимает в ответ, расстворяясь в общей близости их тел и чувств.              Вадейн отстраняется совсем немного, так, чтобы ее руки все еще касались его затылка. Он всматривается в ее лицо, красноту щек, особенно в глаза. Против воли, — или это все же его желание, — взгляд останавливается на губах. Пухлые, алые, ему так хотелось коснуться их своими. Разделяемое тепло их чувств, то, как они понимали и принимали друг друга; Вадейн почти задыхался от переполняющего трепета, прерывистый вздох нетерпеливого ожидания сорвался с его губ. Он хотел поцеловать ее, — было бы кощунством не сделать этого после всех признаний.              Вадейн наклонился к ней, опаляя ее лицо жарким дыханием. Келиори замерла в предвкушении, чувствуя, как по телу забегали мурашки от его затуманенного взгляда, она готова поклясться, что видит озорную искру в глубине зеленых глаз; словно зовет ее скорее прильнуть к нему, забыв обо всех тревогах. Он так близко, шепчет ей в самые губы, не решаясь исполнить свое столь явное желание:              — Могу я...              Келиори куда более нетерпелива и ей не нужно разрешение. Она подается вперед и быстро целует его, ощущая жар во всем теле. Вадейн замер, привыкая к их близости, прикрыл глаза, отдаваясь ощущениям желанного поцелуя. Келиори прижимается к нему всем телом, так близко, так горячо; в ней нет ни сомнений, ни робости, только смелая, наполненная любовью близость. Вадейн улыбается, отвечая ей. Он чувствует, как колотится ее сердце, его собственное стучит не меньше. Вадейн куда спокойнее, нежнее. Его поцелуи словно просьба — медленно, чувственно, он касается ее губ, чтобы показать, как она дорога ему. Келиори напориста, но все же уступает место, позволяя Вадейну действовать как того хочет он. Они целовались много раз, но никогда не переходили ту грань, за которой лежала та самая близость. Близость не только душ, но и тел. Но почему-то сегодня все чувствуется немного иначе, словно некий знак свыше дает подсказку.              Руками Вадейн скользит по ее спине, очерчивая лопатки, выводя неизвестные узоры ласковыми пальцами. Они отстраняются, чтобы снова, как волны, примкнуть к друг другу, вновь ощущая неконтролируемое желание просто быть вместе здесь и сейчас. Вадейн раскрепощается, медленно повторяя ладонью изгиб шеи Келиори, чувствуя, как эта ласка отдается в ее теле приятной дрожью. Он отстраняется лишь для того, чтобы пылкими поцелуями покрыть ее лицо: щеки, нос, веки. Ему хочется большего, хочется быть ближе, чем они есть и это странное будоражащее желание все труднее перебороть. Ее руки, зарывающиеся в волосы, так настойчиво тянут, увлекая в разгорающийся жар. И он идет за ней, млея от каждого прикосновения, забываясь в пленительном поцелуе.              Келиори сама не замечает, как уже лежит на мягком диване, только чувствует, как щекотно становится от легких прикосновений его волос. Странно, но в какой-то момент поцелуй прекращается, резко, будто выдернули из приятного сна. Келиори приоткрыла глаза — Вадейн нависал над ней, уперев руки по обе стороны ее головы. Его томный, долгий взгляд блуждал по ней, словно опьяненный, казалось, он все никак не мог налюбоваться. Все еще близко — прерывистое дыхание приятно касалось кожи, но он замер, не решаясь продолжать. Она тянется к его лицу, обводя скулу большим пальцем, отмечая, как тот на миг вздрагивает от этой ласки. Неспешно ведет пальцы вниз, обрамляя контур мягких губ, затем тот же легкий путь вверх; попытка успокоить, дать возможность прийти в себя.              Вадейн расслабляется, прикрывая глаза от блаженства. Он растворяется в их близости, такой неспешной на сей раз, расплывается в довольной улыбке, позволяя себе прерывисто выдохнуть сквозь стиснутые зубы. Неспешность и нежность прикосновений, внимание к нему — все откликалось в нем приятным волнением, и — боже — тянущим предвкушением. Чувство совершенно новое, и ему так искренне хочется, чтобы она тоже ощущала это.              — Вадейн, все хорошо? — тихо спрашивает она, заправляя падающую прядь ему за заостренное ухо. — Я сделала что-то не так?              — Нет, нет, — хриплым шепотом произносит он. — Я в порядке. Просто...              Вадейн смеется собственной неловкости — давно не мальчик, но все еще стесняется озвучить пришедшее на ум. Он берет Келиори за руку, сплетая их пальцы, подносит к губам, оставляя нежный поцелуй. Когда он смотрит на нее, в его взгляде теплится надежда.              — Прости, если я выбрал неправильное время, но... Я очень хочу быть ближе с тобой. Ближе, чем мы есть сейчас.              Вадейн чувствует, как пылают щеки, но не отводит взгляд ни на секунду. Он прижимается к Келиори, давая ей почувствовать свое желание, оно только усиливается, едва они соприкасаются; тянущий жар туманит мысли. Ее реакция — вздох и дрожь. Вадейн тут же отстраняется, чуть крепче сжимая ее руку — bewan, он вовсе не хотел напугать, испортить все этим порывом.              — Прости, Кели! — его встревоженный взгляд заметался по комнате; снова остановился на ее лице, проверяя, все ли в порядке. — Если...если ты не хочешь — ничего страшного! Я...              Он замолкает, когда Келиори ловко высвобождается из его хватки, только чтобы прильнуть к его щеке в легком поцелуе. Вадейн замирает, все еще не до конца осознавая их близость. По телу проносятся мурашки, когда ее дыхание щекочет ухо — она знает, как чувствительны эльфийские уши, и просто не может отказаться от удовольствия слегка поддразнить его. Лишь немного прикусывает мочку — этого достаточно для тихого хриплого вздоха, будоражащего сознание. Чувствует, как обвились его руки вокруг талии, прижимая ее ближе к разгоряченному крепкому телу. Келиори выдыхает, произносит уверенным полушепотом:              — Я тоже очень хочу быть ближе с тобой, Вадейн.              Он расплывается в улыбке не в силах поверить в свое счастье.              Они сами не заметили, как оказались в спальне. Их поцелуй не прекращался ни на минуту, прежде чем дойти до кровати Келиори чуть было не ударилась о дверной косяк. Вадейн придержал ее за талию, ловко минуя проем, переступая через порог комнаты.              — Осторожней, любовь моя.              — Уж прости, не могу налюбоваться, — она поднимается на носочки, в благодарность касаясь его щеки губами.              — Ты слишком прекрасен.              Вадейн привлекает ее к себе, вновь утягивая в нежный поцелуй. Она слышит тихое, хриплое бормотание, напоминающее «Я люблю тебя». Под шелест одеял они оба опускаются на кровать. Вадейн держит Келиори, будто самое дорогое сокровище, укладывая ее на мягкие подушки.              Он отстраняется, смотрит на нее мучительно долго, пытаясь навсегда запечатлеть этот момент в памяти. Очаровательная в своей решимости и уверенности, теперь смущенная, залитая краской с ног до головы, но все еще жаждущая этой близости. Вадейн вновь переплетает их пальцы — его ладонь такая большая по сравнению с ее.              — Все будет хорошо, обещаю, — заверяет он, целуя кончик ее носа.              Келиори расслабляется, полностью окунаясь в омут их взаимного желания. Вадейн не уйдет, не бросит, не причинит вреда — будет рядом все время, спрашивая, в порядке ли она. Она доверяет ему, так к чему волнение? Келиори улыбается и вновь целует Вадейна, принимая не только его чувства, но и свои собственные. Бесчисленные попытки справиться самой, отталкивая каждого, готового прийти на помощь, недоверие — все это наконец-то осталось позади. Да, она доверяет Вадейну и готова пойти туда, куда он захочет, как и он готов на все ради нее.              — Я верю, — и эти слова самые ценные для них обоих.              Вадейн нетороплив, клонится к ее шее, пытаясь понять, понравится ли ей, если он поцелует ее туда. У Келиори кружится голова, когда жаркое дыхание Вадейна опаляет кожу. Его руки сжимают ткань юбки на бедрах, она чувствует жар прикосновений так, словно на ней и вовсе не осталось одежды. Едва уловимое касание губ, словно провели пером. Потом новое, уверенное. Келиори чувствует его мягкие губы, тихое дыхание. Приятное расслабление одолевает; она выгибается, пытаясь получить больше, чувствует, как он улыбается, наслаждаясь ее реакцией. Медленно и томительно опускается вниз, он задыхается от дурманящего ощущения, когда слышит прерывистый вздох. Келиори чуть прикусывает губу, такие звуки непривычны для нее. Во взгляде Вадейна вновь вспыхивает знакомая озорная искра, и он прижимается к ее шее, рьяными, ревностными поцелуями покрывая розовую кожу. Каждый ее вздох откликается вспышкой наслаждения внутри. Хочется не отпускать, прильнуть еще ближе и показать, как приятно может стать.              — Я хочу услышать тебя, — он оставляет влажный поцелуй на ее шее; контраст ощущений заставляет ее вновь прерывисто выдохнуть. — Пожалуйста, Кели. Пожалуйста.              Когда Вадейн вновь целует ее, слегка прикусывая нежную кожу, она не сдерживается, отдаваясь ласкам. Спуститься дальше мешает воротник. Вадейн фыркает, руки подрагивают, когда дело доходит до одежды, непослушные пуговицы выскальзывают из пальцев. Келиори помогает ему, умиляясь его нетерпению и некоторой неловкости, с легкостью вверяясь его любви. Вадейн раздевает ее, скользя мозолистыми руками по бархатной коже. Сначала осторожно, вновь пытаясь запомнить этот первый раз; уверенней, когда руки касаются выпирающих ключиц, чуть оглаживая их. Келиори никогда не видела его таким одурманенным — потемневший взгляд из-под полуопущенных век, приоткрытые губы. Она не торопит, давая ему шанс насладиться. Чего греха таить, она сама млеет от этого взгляда, от нежности, с которой он прикасается к ее плечам.              Келиори прикрывает глаза, когда Вадейн вновь тянется к ней, забирается руками под рубашку и она прогибается навстречу ему; теряется в ощущении плавных движений теплых влажных губ; в том, как его пальцы скользят по позвоночнику. Он целует ее ключицы, поднимается выше, к плечам, никогда не останавливаясь; его руки гладят бархатистую кожу спины, неторопливо, словно изучая. Келиори чувствует приятные мурашки, когда горячие прикосновения вынуждают ее податься вперед — в плен нежных губ. Вадейн аккуратен, изучает ее тело — один поцелуй плеча, еще один, тянущийся, долгий, шеи. Чутким слухом он ловит каждый вздох, каждый резкий выдох, это было до забавного легко, ведь она так близко. Сквозь пелену удовольствия Келиори ловит себя на мысли, что хочет прикоснуться к нему. То, как Вадейн отдает ей всего себя, без остатка, кажется немного неправильным. Внезапный холодок, — такой резкий на фоне жара, — на миг удивляет и отрезвляет ее. Келиори вздрагивает, когда понимает, что легкая ткань больше не прикрывает тело.              Вадейн смотрит на нее немигающим взглядом. Первым порывом было отвернуться, прикрыть горящее от постыдного удовольствия лицо руками; но в то же время хотелось прикоснуться, вновь почувствовать ее в своих руках. Келиори сидела перед ним почти нагая, и он бы соврал, если бы сказал, что ему не нравится, как она выглядит. Вадейн тяжело дышит и сглатывает, так громко, она точно услышала. Волна желания накрывает его изнутри, он явственно ощущает приятную тяжесть внизу живота. Келиори ухмыляется — в ней нет робости, только уверенность и терпеливость. Она касается ключиц там, где совсем недавно была его рука. Bewan, от одного этого движения у него закружилась голова — ей не нужно было даже трогать его, чтобы пробуждать в нем наваждение.              — Ах... Прости, я... — Вадейн сдавленно шепчет, не в силах найти слов.              — Тебе не нужно извиняться, — хитрая ухмылка мелькает на ее лице, прежде чем она берет Вадейна за руку, позволяя ему вновь прикоснуться к ней.              Вадейн прикрывает глаза, слегка запрокидывая голову. Они только начали, но он уже чувствует накатывающую эйфорию. В его жизни не было человека, с которым он бы был готов зайти так далеко, к которому он испытывал бы такое неподдельное доверие. Вадейн вновь уткнулся носом ей в шею, покрывая плечи и ключицы беспорядочными легкими поцелуями, вдыхая запах ее тела. Ему было так мало ее тепла.              Увлеченный, он не замечает, когда Келиори тянет руку к его кофте. Мягкая ткань лишь немного позволяет увидеть кусок обнаженной белоснежной кожи, прикрывая все остальное. То, что так хотелось увидеть.              — Ты слишком одет, — в голосе слышится недовольство, — еще бы, ей так хочется прикоснуться к нему; хоть она и видела его обнаженным, сегодняшний случай явно отличается от всех предыдущих.              — Да. Да, ты права, — Вадейн рассеянно отстраняется, нехотя прерывая из близость.              Он быстро стягивает кофту через голову, не желая терять ни минуты. Вновь тянется к ней, но Келиори останавливает его, чуть прикасаясь к его голой груди.              — Притормози-ка, — на лице Вадейна мелькает обеспокоенность, но она тут же успокаивает его улыбкой. — Я вообще-то тоже хочу сделать тебе приятно.              Келиори придвигается к нему, наблюдая, как Вадейн заинтересованно следит за ней, словно выжидает. Она ведет рукой по обнаженным широким плечам, любуясь им, тем, как он прикрывает глаза, сосредотачиваясь на прикосновениях. В лунном свете его тело резко белело на темном фоне комнаты. Он мускулистый и крепкий, — годы в Войсках сделали свое дело, — резко выделяется пресс на подтянутом плоском животе. Вадейн сидит неподвижно, словно мраморная статуя, позволяя смотреть на него столько, сколько душе угодно. И лишь по-настоящему близким было разрешено прикасаться к нему, как к истинному произведению искусства. Келиори обводит пальцами широкую грудь, чувствуя, как бьется сердце дорогого ей человека. Порывисто целует это место. Вадейн почти тает от этой нежности, позволяя себе прильнуть чуть ближе. Она неторопливо обрисовывает мышцы живота, отмечая, что Вадейн мягко вздыхает, когда она касается его там. Большим пальцем очерчивает пресс — улыбка удовольствия на его лице отдается гулким ударом ее сердца. Выводя легкие узоры, доходит до кожаного ремня, мешающего спуститься дальше. На них все еще так много лишней одежды.              Келиори целует его плечи, ловя каждый тихий вздох, который заставляет невольно вздрагивать от удовольствия. Вадейн заключает ее в объятия, тянется к рыжим волосам, запуская пальцы в мягкие пряди, перебирая их одну за другой. Келиори поднимается выше, касаясь губами шеи, челюсти, мочки уха, не удерживаясь, чуть прикусывая. Вадейн вздрагивает, чуть крепче сжимает волосы на ее затылке; тут же отвечает, словно принимая правила игры, наклоняется к ее шее, мягко, едва касаясь зубами, кусая в ответ. Придерживает затылок, играя с волосами, поворачивает так, как ему вздумается, целуя там, где им обоим это нравится. Келиори прикрывает глаза, мысленно отмечая, как он быстро учится. Каждая ласка отдается приятной волной наслаждения, она так отчаянно прижимается к нему, в надежде получить еще больше внимания.              Келиори обхватывает пряжку, в голове расстегнуть ее казалось простым делом. Одно слабое движение и медный звон заставляет Вадейна чуть приоткрыть глаза. Он долго и хитро оглядывает ее, ожидая дальнейших действий, но она замирает, пальцы предательски дрожат от нетерпения, сжимая и разжимая ремень. Вадейн не говорит ни слова, убирает ее руки, расстегивается сам.              Она отворачивается, смущенная своего порыва. В голове момент представлялся идеальным.              — Все в порядке? — Вадейн обхватывает ее лицо руками, вынуждая посмотреть на него; беспокоится.              — Да, просто подумала, что сделала что-то не так.              — Глупости. Ты прекрасно справляешься.              Вадейн целует ее со всей любовью, на которую способен. Ему нет дела до маленьких осечек, когда их совершает любимый человек. К тому же, в таком волнительном деле. Келиори успокаивается, улыбаясь, когда он оставляет легкие поцелуи на обеих щеках, чуть поглаживая их большими пальцами.              Вадейн вновь скользит руками по ее телу, останавливаясь на бедрах. Тепло его ладоней ощущается так явственно даже через легкую ткань. И ей чертовски хочется, чтобы он прикоснулся к ней еще в стольких местах, так чертовски сильно. Вадейн словно читает мысли, обхватывая край юбки, не спеша раздевать. Пальцем вырисовывает легкие круги на животе, поднимая волну мурашек. Судя по его довольному лицу, он прекрасно осведомлен о ее желаниях — усмешка мелькает на губах, когда Келиори не сдерживается и прикрывает глаза. Хотелось потеряться в этой медлительности, в том, как по-особенному он касался ее живота. Вадейн приблизился к ней, ведя носом тонкую линию — приходится подавить непрошенный смешок.       — Да? — спрашивает, хоть уже и предчувствует ответ.              — Пожалуйста.              — Тогда приляг, любовь моя.              Келиори опускается на подушки под его внимательным нежным взором. Простыни приятно холодили кожу, разгоряченную нежностью и лаской. Вадейн нависал над ней, все еще держа обе руки на талии. Она и до этого чувствовала их разницу в росте, но сейчас... Вадейн казался великаном. Желая ухватиться хоть за что-то, она сжала простынь в кулаке, ожидая, когда он коснется ее. Одним ловким движением юбка оказалась снята. Келиори поежилась от прохладного вечернего воздуха, заполнявшего комнату.              Вадейн выдохнул с тихим шипением. Боже. Он никогда не видел Келиори обнаженной. Приятная вспышка наслаждения пронизывает с ног до головы, едва он касается ее. Келиори вздрагивает против воли, когда его ладони мягко и осторожно сжимают бедра.              — Ты прекрасна, — хрипло бормочет Вадейн, опускаясь ближе.              Хоть и немного, но собственная неопытность волнует. Он хочет сделать приятно, но все, что у него есть — истории и советы уже бывших сослуживцев. И никто не скажет, сколько в них правды, а сколько лжи. Все, что ему остается — положиться на собственные знания и чувства.              Он целует ее живот, полностью захваченный новыми ощущениями. Каждое касание отдается жаром внутри. С громкими вздохами он льнет к ней снова и снова, предвкушая ее реакцию, отмечая, как она выгибается навстречу ему, не стесняясь показывать желание. Интерес смешивается с неподдельным удовольствием, когда Вадейн слышит ее тихие вздохи. Значит, он сделал все правильно, значит ей хорошо, как и ему. Вадейн улыбается; еще одно ласковое прикосновение губ и осторожное поглаживание бедра, неторопливое движение вверх, к изгибу талии. Он никогда не думал, что прикасаться к Келиори может быть настолько приятно. Хотелось потеряться в этой близости, в том, как она доверяла ему, позволяя исследовать свое тело.              — Я так рад, — шепчет Вадейн в перерывах между ласками. — Так рад, что ты со мной. Я люблю тебя.              — Я тоже люблю тебя, — Келиори говорит еле слышно, расслабленная, потерянная в его нежности.              Она тянется к нему, зарываясь рукой в густой копне каштановых волос, чуть взъерошивая их— Вадейн отрывается от нее, в глазах читалась некая обеспокоенность.              — Иди ко мне, — она улыбается, чуть поглаживая его мягкие пряди.              Вадейну не нужно повторять дважды. Он нависает над ней, не решаясь сесть, — боится сделать больно. Они вновь целуются, изрядно соскучившиеся друг за другом, хоть никто из них и не уходил далеко. Келиори обнимает его спину, чувствуя литые рельефные мышцы под своими пальцами, гладит, восхищенная его силой. Даже млея в нежности их близости, она все еще хочет сделать Вадейну приятно, показать, как дорога ей его забота, внимательность и ласка. Решение приходит мгновенно.              Она касается его ушей, медленно проводит рукой вверх, прямо до заостренных концов. Вадейн вздрогнул, застонал прямо ей в губы. Келиори знала, что эльфийские уши весьма чувствительны, но не могла предположить, что прикосновение к ним имеет такой эффект. Она с интересом огладывала Вадейна: казалось, он смутился своего стона. Чувствовала, как горит его лицо. Видела, как нервно он сжимал простынь в кулаках, растерянный от новых ощущений. Вадейн дышал глубоко и часто, грудь тяжело вздымалась. Дразнить эльфов было так до приятного легко.              — Ке...Кели... — пытается произнести Вадейн; его голос дрожит от прерывистого дыхания.              Келиори самодовольно улыбается, вновь поглаживая острое ухо. Легкое движение вверх, затем такое же невесомое вниз. Она с удовольствием отмечает, как приятная дрожь пробегает по его телу. Вадейн закрыл глаза, чуть откидывая голову назад. Она уверенно ведет новую линию до самых кончиков. Ее награда — приглушенный стон, заставляющий вздрогнуть от наслаждения. Келиори была очарована им: напряженная челюсть, то, как он комкал простынь в кулаках, его голос, то, каким громким он мог быть. Она не знала, все ли эльфы были такими чувствительными, но то, что она видела, откликалось в ней страстным желанием быть к Вадейну еще ближе. Она по праву могла считать себя везучим человеком — увидеть такое явно дано было не всем.              Вадейн млел от ее нежности, приятно вздрагивая и расслабляясь, каждый раз, когда она неторопливо касалась его. Еще одно уверенное, до мучительного приятное движение отдалось резкой вспышкой удовольствия. Вадейн не сдерживался, когда новый сдавленный стон вырвался из него. Ему хотелось продолжения, хотелось, чтобы она еще раз так прикоснулась к нему — тянущий жар не покидал ни на секунду. Он зарылся лицом ей в плечо, шепча одни ему известные га'алийские слова.              — Пожалуйста, — легонько целует ее шею, словно прося пощады. — подожди. Иначе я...              Келиори заинтересованно выгибает бровь, пальцем обводя мочку — еще один хриплый стон обжег плечо.              — Иначе?              — Иначе все закончится не успев начаться, — все же уходит от прямого ответа Вадейн, красноречиво прижимаясь к ней.              Келиори понимает. Странное волнующее ощущение кружит голову, отдаваясь волной предвкушения внизу живота. Она практически тонет в этом ошеломлении, но это приятно, а вовсе не страшно. Значит, это и есть...желание близости? Нехотя убирает руку от заостренного уха, заправляя напоследок выбившуюся прядь. Вадейн немного отстранился от нее, с любопытством глядя в глаза. Келиори улыбалась, отмечая, что он все еще не отошел от этой ласки — прерывистое дыхание никуда не делось.              — Так и быть, но теперь я знаю твое слабое место, — говорит нарочито гордо, уверенно.              Вадейн подавляет легкий смешок, чуть приподнимая брови, лукавая мысль вспыхивает в голове. Ох, он далеко не так прост, как кажется. Игривый настрой вновь пробуждается в нем, когда Келиори вот так дразнит его.              — Ах, неужели? — шепчет он, прежде чем отстраниться.              Келиори испытывающе смотрит на него. Что у него на уме? Она расслабляется, вверяясь его желаниям, томительно ожидая последствий своего заигрывания. Вадейн скользит пальцами по ее животу, плавно, давая прочувствовать эту ласку каждой клеточкой тела. Келиори вздрагивает — одно слабое место он явно нашел. Чего еще ожидать от разведчика? Огибает талию, бедро, все никак не останавливаясь. Келиори сгибает ногу, и он с готовностью гладит и ее, доходя почти до колена, чтобы после совсем немного податься вперед. Он делает это так ловко и быстро, что она не успевает среагировать должным образом. Смутное осознание доходит до нее, но она лишь прикусывает губу, пытливо ожидая продолжения. Вадейн многозначительно ухмыляется, поглаживая внутреннюю сторону ее бедра, так нежно и неторопливо, так невыносимо долго. Немного щекотно, Келиори заливается жаром, даже холод простыней больше не жег спину. Вадейн невесомо касается ее пальцами, чтобы только — ох, — он определенно удачно находил все слабые места.              Сначала он трогал ее легко, почти невесомо, словно аккуратными мазками. Она чувствовала некую долю смущения, — как ни крути, а в первый раз все же непривычно, сложновато раскрепоститься настолько сильно. Но то, как Вадейн обращался с ней... Келиори чувствовала себя просто потрясающе, забывая обо всех тревогах. Она не сдерживалась, полностью отдаваясь движениям ловких ласковых пальцев. Он гладил так чувственно и осторожно. Келиори чуть прикрыла глаза, теряясь в его внимании к ней, к ее желаниям. Она словно плыла, приятные волны блаженства накрывали с головой, ей оставалось лишь поддаться им, нежась в их неспешной близости; в контрасте его грубоватых пальцев и нежности прикосновений. Это чувство затягивало в водоворот и сопротивляться у нее не было ни сил, ни желания — слишком хорошо, слишком приятно, чтобы отказываться.              — Тебе нравится? — тихий голос Вадейна вывел ее из транса, и она вновь посмотрела на него, немного кивая, не в силах произнести ни слова.              — Хорошо, — почему-то Келиори знала, что он улыбается.              Одной рукой он все еще поддерживал ее за бедро, слегка поглаживая, другой продолжая свою ласку. Его пальцы становились все увереннее, все быстрее. Она сама тянулась к нему, чувствуя нарастающую вспышку удовольствия, которая закручивалась внутри. Вадейн гладил ее там, где она больше всего хотела. Никогда она еще не испытывала подобного, это чувство было подобно эйфории. Келиори сдалась его настойчивым ласкам, вздрагивая и слегка запрокидывая голову. Она не сдерживала прерывистых вздохов и протяжного стона. Ах, значит вот чем может обернуться безобидное поддразнивание эльфов?              Келиори пришла в себя только когда Вадейн оставил легкий поцелуй на ее щеке. Такой невинный и непорочный.              — Похоже, теперь и я знаю о тебе чуть больше, — игривая улыбка появляется у него на губах; взгляд так и искрится радостью этой маленькой победы.              Келиори фыркает, многозначительно оглядывая его штаны, — все еще слишком одетый, слишком недоступный.              — Не хочешь снять? — этот вопрос, похоже, немного выбивает его из колеи.              Вадейн раздевается под ее внимательным взором, пальцы чуть дрожат. Очаровательно смущенный, он отводит взгляд, когда остается полностью нагим перед ней, почти инстинктивно тянется прикрыться. Неопытный в таких делах, он чуть сжимает простынь в кулаке, мысленно пытается успокоить колотящееся сердце. Им вновь нужно было привыкнуть к виду друг друга. Келиори впервые видит его таким, былая раскрепощенность ускользает едва она оглядывает его узкий таз, хочется смотреть дольше, но все тело бьет дрожь робости, когда взгляд падает ниже. Вадейн тянется к ее руке, накрывает своей ладонью, гладит костяшки, успокаивая их обоих.              — Ничего страшного, если ты передумала, — они встречаются взглядами, на его лице обнадеживающая, спокойная улыбка. — Мы могли бы...отложить это ненадолго. Не заставляй себя.              Келиори громко выдыхает через нос, — нет, ей чертовски хочется быть ближе. Она поднимается, борясь с собственным стеснением, и быстро целует его. Мягкие, родные губы, дрожь от неожиданности, с которой она прильнула к нему, нежная хватка рук, когда он, всегда такой осторожный и заботливый, прижимает ее к своей груди. Это был все тот же Вадейн, любимый, дорогой. Она отстраняется, на сей раз чувствуя себя куда увереннее. Улыбается, понимая, как голова идет кругом от переполнявших чувств: радости победы над смущением, решимости в своих намерениях.       — Я не передумала.              Она хватает его за руку, утягивая их в омут желания и чувств.              Лежать перед ним полностью обнаженной было непривычно. Она сосредоточилась на Вадейне, который, похоже, смущался не меньше нее.              Он вновь нависал над ней, держал за руку, переплетая пальцы.              — Все будет хорошо, обещаю. Просто... доверься мне, ладно?              — Думаю, я уже и так верю тебе.              Их поцелуй легкий, почти невинный, словно печать уверенности в том, что они оба хотят быть ближе. Но внутри каждого из них — неконтролируемое, нарастающее желание.              Вадейн чувствовал, как колотится его сердце. Медленно, осторожно, еще никогда он не испытывал подобного страха сделать больно. Одна рука - на бедре, другая - мягко сжимает ладонь. Он ощущает, как она легонько гладит его пальцы, успокаивая. Чуть более уверенный, чувствуя ее поддержку, Вадейн подался вперед, все еще неторопливо, со всей нежностью; внимательный, неотрывный взгляд все еще сконцентрирован на ней. Прерывистый хриплый стон срывается с его губ, — он предполагал, догадывался, что это до безумия приятное ощущение, но, боже, он готов был задохнуться от переполнявших его новых чувств. Вадейн запрокинул голову, переводя дыхание. Чувствует, как крепко сжались их руки. Так хорошо, так правильно.              Они оба замерли на время, успокаиваясь, каждый привыкал к их новой, неизведанной до сих пор близости. Келиори глубоко дышит, внутри нее разгорался тягучий нарастающий жар; она явственно ощущает, как горит ее кожа, как горит Вадейн, соприкасаясь с ней. Келиори тянется к нему, ей слишком мало его тепла, его трепетных прикосновений, его тела.              — Вадейн, пожалуйста, — вытянутая рука слегка дрожит. — Иди ко мне.              И он идет, прикасаясь к ее губам в новом поцелуе, нежном, чувственном, снова будто читает мысли. Келиори вновь гладит его мускулистую спину, хватается за плечи так, словно боится утонуть. Хватка Вадейна крепка, но не лишена нежности — он знает о своей силе, но каждое его движение — легкое, нежное. Мягкие, но уверенные прикосновение к ее груди, талии, бедрам — в этом весь он. Она улыбалась. Вадейн обращался с ней словно с сокровищем — всегда трепетный, немного неловкий, но готовый в любой момент стать смелее, не теряя своей способности быть ласковым.              Легкий толчок заставляет застонать их обоих. Келиори сжимает волосы на его затылке, невольно беспокоясь, как бы не вырвать клок. Вадейн утыкается носом в ее шею, тихо выдыхает, спрашивая вполголоса:              — Мне продолжать?              — Да, — отвечает она, обнимая его чуть сильнее. — Я уже привыкла.              Одно плавное глубокое движение. С их губ невольно сорвались имена друг друга. Еще одно — нежное, ритмичное, Келиори подалась ему навстречу. У нее горели щеки — боже, что же он с ней делает? Немного непривычно, но вовсе не неприятно, даже наоборот, слишком хорошо; еще никто не обращался с ней так бережно, так трепетно, это похоже на сон. То, как она смущалась его внимания, не могло ускользнуть от внимательного Вадейна.              — Что-то не так? — в его голосе кроется обеспокоенность; как всегда очаровательно сосредоточенный на ее чувствах. — Тебе неприятно?              — Нет, нет, — Келиори улыбается, слегка прикрывая рот рукой. — Просто... Я очень люблю тебя, Вадейн.              Он берет ее руку в свою, вновь переплетает их пальцы, со всей пылкостью возвращая ей ответное признание. Его дыхание сбитое и тяжелое, но он не собирается останавливаться на полпути. Двигается медленно, теряясь в тихих стонах, в том, как отчаянно она прижимает его к себе, в том, как они сливаются друг с другом. Все быстрее, глубже, они оба предвкушают приятное, нарастающее томление. Вадейн напряжен и натянут, как струна. Он все еще держит Келиори за руку, бережно сжимает переплетенные пальцы, а она все еще обнимает его за шею, прижимается своей красной щекой к его щеке. Последняя ясная мысль мелькает в его голове. Вадейн наклоняется к ней, прошептав мягким голосом в самые губы:              — Любовь моя.              И она ответила ему со всей решимостью, на которую была способна.              Звук их поцелуев, шепота имен, набирающего ритма и несдерживаемых стонов заполнил комнату. Все слилось воедино: их чувства, желания, доверие. В ту ночь они оба вновь осознали, как дороги каждому из них были узы, связывающие их.              Они лежали на кровати, приятно вымотавшиеся, все еще не оторвавшиеся друг от друга. Голубой лунный свет отбрасывал тени на их уставшие лица. Вадейн лежал на подушках, переводя дыхание, словно после длинного забега, лениво поглаживал спину Келиори, выводя пальцами невесомые узоры. Она уютно устроилась на его широком плече, слушая тихое биение сердца. Казалось, они все еще хотели продлить этот момент, как следует запомнить их первую близость. Он наклонился к ней, оставляя легкие, едва ощутимые поцелуи на губах, щеках, особо трепетно коснулся лба. Вадейн обнял Келиори, прижимая ее ближе, так, словно боялся, что она уйдет.              — Знаешь, — вполголоса начал он; Келиори перевела на него заинтересованный взгляд, вслушиваясь и одновременно борясь с желанием заснуть. — Так страшно, что я мог никогда не встретиться с тобой.              Он потянулся к ее руке, поднес к губам, оставляя мягкие поцелуи на ладони. Келиори не могла налюбоваться его влюбленным взглядом, полуулыбкой, которая появлялась только в моменты искренней, неподдельной радости.              — Но теперь мы вместе, и я никуда не уйду.              — Да, — Вадейн улыбается, легонько соприкасаясь их лбами; прикрывает глаза, расслабляясь. — Все будет хорошо, любовь моя. Теперь, когда мы вместе.