Цвела калина под мостом

Голова гудела потревоженной медвежьей берлогой, боль настойчиво билась об черепную коробку, не давая и секунды облегчения. Долгая поездка на машине всегда давалась мне тяжело: постоянно укачивало, голова взрывалась, даже моргание превращалось в настоящее испытание. В такие мгновения я не могла ни читать, ни листать ленту в социальных сетях — в общем, мне оставалось лишь наблюдать за тем, как медные лучи солнца заливали верхушки вековых сосен. И то… вскоре даже это «занимательное» занятие стало мне недоступно. Вечная пробка, вызванная ремонтом дороги, закончилась, и пейзаж сливался в сплошное орехово-малахитовое с примесью небесной голубизны пятно. — Алин, приоткрой хотя бы окошко. Возможно, полегчает, — обратилась ко мне мама, и, когда я никак не отреагировала, она сделала это сама, зажав одну из кнопок на своей стороне. Свистящий поток ветра, пропитанного выхлопными газами, только ухудшил мое и без того скверное состояния. Я поторопилась прикрыть окошко, решив, что духота лучше загрязненного воздуха. — Мы не забыли подарок? — С жалобным стоном поинтересовалась я, еще сильнее скрючившись на сидении. Одно радовало: скоро мы уже доедем, потому что мама вывернула руль вправо, и наш автомобиль свернул с трассы. — Да, я закинула сервиз и твой самодельный букет в багажник. Думаю, бабушка будет рада бессмертным цветам. — Красиво сказано, — похвалила я маму, хотя, как филолог, она вовсе не нуждалась в комплиментах собственным речам. — Бессмертные цветы… ты останешься ночевать у бабушки с дедушкой? — Нет, поздравлю бабушку, попью с вами чай и в город. Завтра должники будут сдавать курсовые. — Да уж, мне тоже это скоро предстоит… — Не бойся, курсовую вообще можно за одну ночь написать. — Легко тебе говорить, кандидату наук… Мамин смех хрустальным колокольчиком прозвенел между нами, а тем временем машина натужено заскрипела, стоило притормозить. На сельских дорогах не укладывали асфальт, так что колеса старой колымаги подняли песочное облако пыли. Я не стала дожидаться, когда все уляжется, и выпорхнула на улицу. Закашлявшись, я поторопилась немного отойти от автомобиля, спрятав нос в изгиб локтя, чтобы еще пуще не наглотаться раздражающих песчинок. Мама же, наоборот, покинула салон, когда воздух вновь стал прозрачен и свеж. Она вдохнула полной грудью, блаженно прикрыв глаза. Весь ее вид кричал о том, что она бы с удовольствием задержалась здесь на недельку другую, но студенты сами не закроют долги по ее предмету. Я помогла маме разгрузить багажник: достала сумку со своими вещами, рюкзак с художественными принадлежностями и букет из лиловых атласных лент, что я плела несколько недель кряду. Я знала, как бабушка любила этот цвет, и уже предвкушала ее реакцию. Маме же досталось нести сервиз и два холста. За эти каникулы я пообещала себе нарисовать две крупные работы, которые, возможно, у меня купят на каком-нибудь Авито. В тайне я откладывала деньги, чтобы поступить в академию. — Роднулечка наша приехала! — Ахнула бабушка, прижав сложенные ладони в замок к груди, а дедушка распахнул калитку. Я ринулась в объятия бабушки, и даже тяжелые сумки не были способны воспрепятствовать этому. Бабушка обняла меня крепко-крепко, покачиваясь из стороны в сторону. От нее пахло родным домом: пирожками с вишневым повидлом и терпкой сиренью. — Бабуль, я очень скучала, — призналась я, а бабушка отстранилась, запечатлев у меня на лбу поцелуй. — Ну что ж вы как не родные. Заходите, к столу бегите, — вмешался дедушка. Голос его по обыкновению был хриплый и тихий. Он неловко почесал полысевший затылок, стоило мне обнять его. — Заждались уж вас. — С днем рождения, маменька! — Бабушка приняла красочный пакет с сервизом из рук моей мамы, чьи брусничные уста растянулись в улыбке, а от уголков глаз поползли паутинки морщинок. Она тоже постепенно приближалась к преклонному возрасту. Казалось, еще вчера она пылала юностью и источала невероятную энергию. Однако смерть отца состарила ее как минимум на лет десять. — Желаю побольше солнечных дней, — пролепетала я, протягивая букет имениннице. Бабушка сморгнула слезы, не удержав эмоции. В этом была вся она — бесконечная радость, удивление самым простым, казалось бы, вещам. — Какой шикарный букет. — Она утерла морщинистым запястьем влажную дорожку с щеки. — Неужто такие сейчас в городе продают. — Неа. Внучка твоя постаралась, — с явной гордостью произнесла мама. Я зарделась, представив, сколько же хвалебных слов сейчас на меня обрушится. Так оно и произошло. Пока мы пересекали двор, бабушка в открытую восхищалась и говорила о том, что если побрызгать букет духами, то от настоящих цветов никто не отличит. — Анечка, а ты сколько у нас гостить будешь? — Обратился дедушка к матери, подмигнув мне подслеповатым глазом. Я предпочла сразу направиться в комнату, что отдали мне. В этой маленькой комнатушке выросла мама, и я намеренно не стала ничего менять в обстановке. Мне нравилась атмосфера девяностых, что здесь царила: плакаты Queen и Кино на стенах, подаренный моим отцом портрет Егора Летова на истертом рабочем столе, в ящиках которого до сих пор можно было найти учебники и тетради за десятый класс. Я не выбросила наряды материнской юности. Лишь отодвинула их в сторону, чтобы свои вещи уложить. Но сейчас я закинула спортивную сумку на скрипящую кровать, а рюкзак аккуратно поставила рядом со стулом. Швырять его не решилась, ибо если разобью баночки с краской, то все лето мне провести без любимого занятия. Из открытого настежь окна доносилось легкомысленное пение птиц, жужжание пчелок и шум деревьев, покачивающихся от ветра. Целых два месяца вдали от суеты и городского шума. Наконец-то мне удастся провести так много дней без утомляющего общества людей. Я никогда не была экстравертом, и долгие разговоры, прогулки в компаниях изрядно утомляли. — Олежа, ну ты как всегда! Радостный писк бабушки вырвал меня из задумчивого оцепенения. Я выглянула из-за угла, дабы узреть виновника счастья бабули, потому что дедушку моего звали вовсе не Олег, а Андрей. — Государство поздравляет вас с днем рождения, как ветерана труда, Лидия Вадимовна, — отчеканил незнакомец. Я не смогла увидеть его лицо из-за столпившихся родственников. Только фуражка виднелась из-за плеча дедушки. — Ну и не только государство… Я тоже хотел бы поздравить вас от всей души. Пожелать вам долгих лет, сибирского здоровья и теплого очага в доме. — Спасибо, спасибо тебе, Олежа! — Фуражка пропала. Незнакомцу пришлось наклониться, и по звуку я поняла, что бабушка расцеловала его щеки. — Алинка, дуй сюда! Познакомься с нашим новым участковым. Из Омска к нам распределили. — Здравствуйте, — несмело кивнула я, выходя из-за угла. Я ожидала увидеть сорокалетнего мужчина с потухшим взором и нескладного телосложения. Но передо мной предстал юноша с изумрудными глазами, что потеплели и немного прищурились из-за улыбки. — День добрый, — он снял фуражку и пригладил взъерошенные смольные волосы. — Рад познакомиться. — Я тож-же, — голос мой врагом обернулся и дрогнул так не вовремя. Ворот голубой рубашки с короткими рукавами Олега был расстегнут. Видно, что даже в столь легкой одежде ему было нестерпимо жарко. — Давай, Олег, не стесняйся. Проходи к столу, — дедушка похлопал участкового по спине, но тот еще пуще смутился. Я на расстоянии смогла заметить, как скулы Олега залил бледноватый румянец. — Да нет, неловко как-то, — ответил Олег все-таки. — Семейный же праздник, а здесь я… — Ой, хватит глупости говорить! — Вмешалась бойко бабушка, отложив подарки. Она подхватила Олега под локоть и повела на кухню. Он кое-как успел разуться на ходу. — Работа закончилась? Закончилась! Значит, никакой проблемы нет. — Алина, ну чего застыла? — Махнула мама. — Пойдем. Я хлопнула себя по щекам, дабы прийти в чувства. Появление незнакомца выбило меня из колеи. Ожидая, что мы проведем праздник в узком семейном кругу, я совсем не думала о том, что с нами будет кто-то еще. Однако удивляться было нечему. В этом заключалась вся суть деревни — жить одной семьей. Все праздники проводили вместе, горести делили пополам. По крайней мере, я делала подобные выводы, взирая на бабушку с дедушкой. На кухне дедушка уже настроил радиоприемник, когда я вошла. Летний ветерок игрался с белой полупрозрачной занавеской, врываясь в распахнутое окно. Муслим Магомаев пронзительно пел о синей вечности. Бабушка бы точно прибавила на полную громкость, если бы не ценила больше разговоры. Я протиснулась между мамой и дедушкой, вдыхая полной грудью сладкие ароматы. Рот сразу же наполнился слюной, а живот заурчал. Отсутствие завтрака дало о себе знать. Я ни крошки в рот сегодня не взяла, потому что прекрасно осознавала, как сильно укачает в дороге. Я накладывала на тарелку всего да побольше: картофельное пюре, зажаренную куриную ножку, винегрет. Мой жадный взгляд заметался по полному яствами столу в поисках хлеба, как мне его кто-то протянул. Приподняв голову, я поняла, что сидела напротив Олега, и с тихой благодарностью приняла кусочек. Я молча ела, тщательно пережевывая пищу и растягивая процесс, пока мама заваливала Олега вопросами, на которые он скомкано отвечал. Она едва ли притрагивалась к еде, и на какое-то мгновение в груди у меня запылало возмущение. Кровь бросилась к скулам, что они вспыхнули, а руки затряслись под столом. Мама чересчур заинтересовалась участковым, и это всего лишь через год после смерти отца? Может быть, я излишне надумывала, но все выглядело именно так. Мерзко и противно. — Мам, а тебе не пора уезжать? — Перебила я ее, глотнув апельсиновый сок из граненного стакана. — Не опасно ли ехать по трассе в темноте? — Да, точно, — мама промокнула губы вафельной салфеткой, оставляя на ней рубиновые следы помады. — Совсем запамятовала, что завтра рано вставать на работу и мчаться к студентам. Она поднялась с табуретки, поправляя прическу. Еще раз поздравила с днем рождения бабушку и поцеловала меня в макушку, пожелав хороших каникул. Я пообещала, что если захочу домой, то позвоню, хотя, конечно же, такого не произойдет. Мы всей толпой вышли проводить маму. Она махала одной рукой из машины, сдавая назад, а затем и вовсе уехала. — Спасибо большое, Лидия Вадимовна. Было все очень вкусно, — Олег чуть поклонился бабушке, сминая фуражку в руках. — Алина, было очень приятно познакомиться. Если возникнут какие-нибудь проблемы, обращайся. — Олег, — обратился к нему серьезно дедушка. — Говорят, Колька скоро должен освободиться. Это правда? — К сожалению, выпустили по УДО, — тяжело вздохнул Олег. Я внутренне напряглась, внимая обоим. Разговоры о заключенных не могли пройти мимо меня незамеченными. — Будет у меня отмечаться. Постараюсь, чтобы он не принес никому больше проблем. — Что еще за Коля? — Вклинилась я в беседу, скрестив руки на груди. Олег взглянул на меня сверху вниз. — Рецидивист один, — Олег облокотился об низкую калитку, накинув на голову фуражку. — Сначала попадался на кражах, потом разбой, а затем вырос, если можно это так назвать, до изнасилования и убийства. Похоже, он себя покладисто вел в местах не столь отдаленных, что его решили отпустить пораньше. — И он вернется сюда?! — Опешила я, не в силах сдержать эмоции. Деревня, в которой я провела лучшие дни детства, казалась мне идеальной, словно здесь не было никаких проблем, боли, страданий. Люди выглядели дружелюбными, улыбчивыми, готовыми всегда поддержать и помочь. Появление подобного Коли разбивало утопическую картинку, что складывалась в сознании долгие годы. — Ему больше некуда. — Олег стер тыльной стороной ладони пот со лба. — У него здесь пожилая мать и дом. Я и сам не рад. Он натворил все эти дела еще до моего появления здесь. — В преступлениях Коли и кроется причина, почему теперь Олег у нас участковый, — продолжила пояснять бабушка. — Оказалось, что он был братом Степы. Вскрылось это лишь осенью минувшего года. — Надо же… — от горечи я прикусила нижнюю губу. Не имело смысла задавать вопросы о том, почему тогда тот участковый еще некоторое время просидел в своем кресле. Еще одна обратная сторона деревни — всем плевать на то, что здесь происходит. Это не город, где все следят за порядком. — Не переживай, Алина. — Олег приблизился ко мне и уложил руку на плечо, ободряюще сжимая его. — Один лишь проступок с его стороны, и он вновь окажется за решеткой. Я предупрежу, когда он вернется, поэтому будь осторожна. — Есть, капитан, — я шутливо отдала честь, и на том мы простились.