выходной

      — Хакон, — тихо сказал Эйден, ни на секунду не отвлекаясь от чтения конспектов.       — Не обращай внимания, — мужчина поставил кружку с ароматным чаем на стол и уже выстраивал цепочку поцелуев на шее, слегка поглаживая плечи и грудь парня.       Эйден усмехнулся.       — Как это возможно? Я не могу… — парень выдохнул, когда Хакон прикусил тонкую кожу, — сосредоточиться.       — Как насчет перерыва? Ты давно занимаешься, — мужчина продолжал свои дразнящие действия, шепча прямо в ухо.       — Ты знаешь, что у меня экзамены через неделю, — Эйден попытался отстраниться.       — Угу, еще целая неделя, — Хакон прикусил мочку уха.       — А экзамена три. И такими темпами, — Эйден все-таки отстранился и с укором посмотрел на стоящего перед его стулом мужчину, — я их провалю.       Хакон лишь виновато улыбнулся, но Эйден не видел в хитро поблескивающих карих глазах ни толики раскаяния. Руки снова потянулись, чтобы погладить по волосам, помассировать плечи, а губы обязаны были чмокнуть в макушку. Эйден только мог вздохнуть на это и улыбнуться.       — Ты, кстати, обещал мне этот выходной, помнишь?       Хакон был любвеобильным котом, готовым ластиться круглые сутки, но которому уже несколько мучительных, как он сам выразился, дней давали от ворот поворот. И мужчина уже на стену готов был лезть со своей накопившейся нежностью.       Эйдену было иногда забавно нарочно дразнить Хакона, зная, что он жить не может без прикосновений. Он обожал обнимать парня со спины, когда тот мыл посуду. Мужчина тут же лез под футболку и начинал щекотать, пока Эйден не брызгал в него водой, после чего Хакон прекращал щекотку, чуть ли не шипя. Правда, как кот. Хакон, любил, когда его так обнимал сам Эйден, пока мужчина что-то воодушевленно готовил. Он это делал, конечно, только когда вдохновение снисходило на него свыше. Но ради объятий Эйдена, того, как он грел свой холодный нос о горячую спину, вдыхал запах тела, он готов был делать это чаще.       У этой парочки даже была шутка о том, что руки Хакона живут отдельно от него, потому что каждый раз, когда Эйден проходил мимо, рука немедленно тянулась легонько шлепнуть его по ягодице, а карие глаза расстроенно поблескивали, когда не получалось осуществить это намерение. А ночью руки всегда так или иначе были на Эйдене, обнимая или просто нелепо покоясь на разных частях его тела.       Эйден и подумать не мог, что Хакон окажется настолько тактильным. В его «дохаконовской» жизни статусом «прилипалы» обладал он сам. Языком любви парня были прикосновения, но он пытался держать себя в узде, потому что стеснялся, потому что не всем это было приятно, и что скрывать — могло расцениваться не так, как хотелось бы. Эйден отпускал себя, только когда выпивал с друзьями. Тогда он вдоволь мог наобниматься-натрогаться-напитаться.       Хакон же бил все рекорды. Он просто как будто физически не мог удержаться, чтобы не укусить за плечо, не положить руку на лопатки, не дотронуться до предплечья, не взять за руку и переплести пальцы. Эйден даже поначалу чуть не шарахался, потому что Хакону было абсолютно плевать, где проявлять свою любовь. Конечно, они жили в прекрасном месте, где каждый если не принимает это, то хотя бы относится безразлично к тому, что делают другие люди. И кого они любят. Так что быстрый поцелуй в щечку никого смутить явно не мог. Ну, кроме Эйдена.       — Прости, Хакон. Я ничего не успеваю, — Эйден почувствовал себя виноватым. Он и правда обещал Хакону этот выходной. Они давно никуда не выбирались вместе. Да даже просто поваляться в кровати вдвоем им никак не удавалось — то работа, то учеба вставали на пути.       — Ничего. Значит, в следующий раз.       Хакон еще раз поцеловал темную макушку, вдохнув запах лавандового шампуня, и с сожалением удалился в другую комнату. Как бы ему ни хотелось затискать Эйдена — мешать он не будет. Мужчина в такие моменты сравнивал себя с маленьким ребенком, которому нужно придумывать себе занятия, пока родители заняты. Но так и быть. Хакона как раз ждала еще очень давно начатая книга, время на которую никак не удавалось выкроить. Теперь его даже через край. Выходные тянутся долго, а Эйден все так же занят, поэтому, нацепив на нос очки, Хакон устроился на кровати под желтоватой лампой.       Эйден снова уткнулся в свои конспекты, но его хватило ненадолго. Идя обратно из туалета, он задержался с хитрой улыбкой на пороге комнаты. Хакон даже не поднял голову. Парень позавидовал этой способности быстро переключаться и полностью концентрироваться на чтении, потому что лично у него теперь не получалось понимать прочитанное. Голубые глаза бездумно проходились по одним и тем же строчкам, а мысли норовили напомнить о поцелуях в шею. И, честно говоря, не так уж он и хотел в туалет. Просто уловка, чтобы посмотреть, чем занимается Хакон.       Эйден медленно подошел. По-прежнему никакой реакции. Тогда парень стал на четвереньках ползти к Хакону по кровати. Тот, наконец, оторвался от книги, улыбнулся, усаживаясь так, чтобы Эйдену было удобнее лечь ему на бедра, и снова вернулся к чтению. Парень закусил губу, пару секунд посверлив взглядом увлеченного чтением Хакона, ожидав другой реакции, но все-таки лег.       Голова Эйдена лежала на животе мужчины, поэтому он каждый раз ухмылялся, когда слышал «звуки жизни» внутри Хакона. Под тяжестью тела Эйдена стал точечно слышен пульс, словно ритмично бьющийся комок вырастал в тканях. Парень считал удары спокойного сердца, иногда притираясь щекой, пытаясь удобнее лечь или просто привлечь внимание Хакона. Но ответом ему был лишь шелест страничек и поглаживание по волосам. Парень мог бы прикрыть глаза и засопеть, постепенно отдаваясь власти сна, но не за этим он пришел.       Эйден привстал на руках и боднул головой книгу. «Я хочу внимания». Казалось, что сверкнули не линзы очков, а сами темные глаза, когда Хакон посмотрел на парня. Эйден протянул руку, чтобы убрать разделявшую их книгу.       — Малыш, секунду, — сказал Хакон, улыбаясь и пытаясь найти закладку, затерявшуюся в складках простыни. Он боролся с рукой Эйдена, которая уже ухватилась за книгу.       Так и не найдя закладку, мужчина недовольно поджал губы и загнул уголок страницы. Он очень не любил этот способ, но потерять момент был не готов. Хакон отложил книгу с очками в сторону и посмотрел на Эйдена, который продвигался все выше, пока между их лицами практически не осталось расстояния.       — Разве ты не должен заниматься? — прищурившись, спросил Хакон.       — Должен, — голубые глаза изучали слишком хорошо знакомые черты, пока взгляд не лег на приоткрытые губы.       — И что же? — Хакон прекрасно видел, куда устремлен взгляд парня, и понимал, что от него хотят, но не торопился.       — Ты меня отвлек.       — Как так? Я просто читал.       — А что было раньше?       — А что было раньше? — передразнил Хакон. — Можешь напомнить? — Эйден глядел на самую лукавую в мире улыбку.       Парень выпрямился, садясь на чужие бедра, и посмотрел сверху пару секунд, а потом притянул к себе эту дрянную голову.       Разорвав поцелуй, Эйден сказал:       — Это была моя импровизация. А вот, что было раньше, — парень наклонился, целуя шею мужчины.       — Ох, кажется, припоминаю, — Хакон шумно выдохнул.       — Замечательно. И как ты оправдаешься? — Эйден снова выпрямился, поглаживая одной рукой черные волосы, а другую приложил к груди, чувствуя, как ускорилось чужое сердце.       — А ты, малыш? Кажется, кто-то ничего не успевает, — Хакон улыбнулся.       — Я обещал тебе выходной, — парень скопировал улыбку. — Остальное подождет.       Хакон просиял от услышанного.       — Тогда поцелуй меня.       Эйден улыбнулся шире, а его сердце словно ударило в гонг, возвещая о начале или конце какого-то раунда. Скорее, конце толком не начавшейся игры. Они друг друга долго мучить не могут, обязательно сдавшись совсем рядом со стартом.       Губы были влажные, потому что Хакон их без конца облизывал, будто нервничал. Хотя он отрицать не будет, что рядом с Эйденом его до сих пор потряхивало каждый раз, как будто они целовались впервые, а руки прошибал ток от осознания, что они могут свободно блуждать по разгоряченному телу.       Перевернувшись, Хакон оказался сверху. Эйден не возражал. Он сам тянул за край футболки, помогая себя раздеть, подставлял шею и грудь для поцелуев, пока мужчина вдавливал его запястья в мягкую кровать. Но в какой-то момент парень потребовал немного свободы.       — Не держи, — тихо попросил Эйден. Хакон остановился, думая, что сделал что-то не так, но парень лишь хотел освободить руки, чтобы оглаживать крепкую спину, зарываться в волосы, притягивать ближе. Делать все, по чему он сам изголодался и то, от чего Хакон низко простонал ему в губы.       Долгие настойчивые поцелуи и возбуждающие поглаживания чередовались с тем, что кто-то из них цеплялся к другому, как репей, и они лежали в комке из рук и ног, тихого разговора и запаха друг друга.       Эйден чувствовал тепло кожи Хакона, невесомые поцелуи по всему лицу и всеобъемлющую любовь. Сейчас парень не тревожился о предстоящей сессии, долгах и каких-либо проблемах. Он чувствовал дыхание на своей шее и слушал успокаивающий шепот. В такие моменты ему всегда казалось, что он не может сделать глубокий вдох, потому что его грудная клетка просто разорвется на части — так непомерно он был счастлив, чувствуя себя любимым.       Руки Хакона, лезущие под резинку домашних штанов, тут же разогнали горячую кровь, отчего вмиг стало жарко и щеки залились лихорадочным румянцем. Хакон этот момент обожал, тут же начав покрывать пылающие щеки поцелуями, будто пытаясь сцеловать с них эту краску. Губы скользили везде, стараясь не обделить своим вниманием ни одну клеточку тела.       Двигающиеся пальцы внутри и иногда добавляющийся язык водили Эйдена по краю между наслаждением и пыткой. Он выгибался, хватался за простынь, сминая ткань, раз за разом выстанывая имя своего «мучителя».       — Хакон, — такое хриплое, на выдохе, тихое. — Быстрее, — уже громче, почти умоляюще.       Разомлевший после оргазма Эйден еще больше нуждался в объятиях, сжимаясь в руках в маленький улыбающийся комок, оставляющий поцелуи везде, куда мог дотянуться. Хакон был таким же довольным комком. Он обнимал своего Эйдена, прижимая к себе, стараясь скрыть от всего мира, словно дракон, прячущий под хвостом несметные богатства. Никто не сможет украсть его сокровище.       — Только не спи, мы пойдем на свидание, — сказал Хакон, и невесомый поцелуй растворился на виске парня. Эйден зевнул и улыбнулся, еще сильнее прижавшись к горячему телу. У них впереди еще долгий день, который они всецело посвятят друг другу.