Своё место

Небольшая квартирка советских времëн. За окном слышится шум дождя в перемешку с автомобильными гудками. Мир открывает глаза и видит на постели рядом с собой Фаэтона. Сейчас, в человеческом воплощении, с растрëпанными по подушке золотистыми прядями, заспанный, он выглядит беззащитно и настолько мило, что Мир едва удерживается, чтобы поцеловать того в нос: боится разбудить. Он навостряет слух и понимает, что на улице идёт дождь. А солнце ему и не нужно: у него есть своё, которое сейчас забавно морщит нос. Интересно: что ему снится? Может, далёкие звёзды, галактики? Его прошлые приключения, о которых он никогда не рассказывал? А может, рыбы с копьями верхом на сосисках. Всë-таки Фаэтон достаточно своенравный, и Миру не всегда удаётся даже примерно угадать его мысли. И хоть время их соперничества прошло, Мир всё ещё боится, что в одно прекрасное утро он просто не увидит рядом с собой своë Солнца. Что тот просто уйдёт, и больше никогда не вернётся. Мир слишком простой, прямодушный, ограниченный знаниями из-за того, что его буквально за шкирку вытащили в другое время, в котором он до сих пор чувствует себя чужим. Фаэтон же — другое дело. Он жил гораздо дольше и до рождения Мира, и после его смерти, и с лёгкостью подстраивается под любые обстоятельства. Он умный, талантливый — он действительно является тем божеством, которым его нарекли люди. Мир осторожно поднимается с кровати и идёт к окну. Дождь капает на дорогу и зонтики людей. Мода изменилась, автомобили изменились. Сами люди тоже стали другими: какими-то более зажатыми, сами себе на уме — Фаэтон отлично вписывается в это общество. Не то что Мир, который в очереди в магазин с охотой расспрашивает рядом стоящих, стоит ли брать ту колбасу, что у них в корзине. «Вкусная вообще? А что ещё посоветуете? Может, расскажете, как эта акция работает, а то я всё разобраться не могу.» И что только Фаэтон в нём нашёл? В огромном, неуклюжем, застывшем во времени, который всё ещё покупает билеты в кино в кассе кинотеатра, вываливая кассиру гору мелочи, и переходит дорогу только на зелёный свет. Тут Мир чувствует, что его обнимают со спины. Даже через майку ощущает тепло горячего голого тела. Фаэтон обвивает его руки, поглаживает мышцы и целует в загривок, отчего у Мира бегут мурашки. — My dear, ты что вылез из постели? — Не хотел тебя будить, — с грустью в голосе отвечает Мир. — Ты правда думал, что я не замечу? — тот снова целует в шею и улыбается. У него суперслух, да и не обратить внимания на то, что огромное углубление в кровати пустует, просто невозможно. Фаэтон ластится, пальцами залезает под майку, скользит по мышцам живота, спускается ниже, но Мир на это не реагирует, всё так же заворожëнно смотрит в окно. Тогда Фаэтон его настойчиво разворачивает лицом к себе. — Выкладывай. — Тот складывает руки на груди и, видимо, парит, чтобы их глаза были на одном уровне — он всегда так делает, когда они разговаривают на серьёзные темы. — Да я ничë, чë ты в самом деле... — Не бросайся в меня странными русскими фразами, я знаю, когда у тебя на душе что-то есть. — Ты свободный. — А ты нет, что ли? — удивляется тот. — В смысле, ты можешь уйти, когда захочешь. — Почему я должен уходить? — Ты не обязан... — Фаэтон всё ещё настойчиво смотрит на него, выгнув бровь. — Ты во всём ищешь перемены, тебе когда-нибудь это надоест... я надоем. — Почему ты решаешь за меня? — В голосе Фаэтона появляются стальные нотки, а сам он начинает медленно и незаметно для себя подниматься вверх. — Может, я устал от вечных перемен? Может, я наконец хочу спокойствия? Ты не представляешь, каково это — жить, всё время подстраиваясь под других, лгать и пытаться казаться лучше, чем ты есть. Откуда тебе знать? Ты со всеми искренний, тебя принимают таким, какой ты есть, потому что в душе ты потрясающий! Я, может, тоже хочу быть искренним с кем-то... Мир округляет глаза. — Ты никогда не говорил... Постой, ты назвал меня потрясающим? Фаэтон сам удивляется своей болтливости и замечает, что он уже на голову выше своего собеседника. — Не вытягивай из меня сопливые признания в вечной любви. — Он опускается на пол и снова смотрит на Мира снизу вверх, уже не так строго, скорее снисходительно. — Ты и так знаешь, что дорог мне, иначе меня бы тут не было. После начала их отношений Фаэтон остался таким же строгим и своенравным, но это часть его характера, это как раз Миру в нём нравится. При этом он стал добрее и искреннее, пересмотрел своё поведение, интересы Мира он ставит выше своих. Он будто действительно стал счастливее. — Прости, я... — Миру становится стыдно, но не успевает он договорить, как его притягивают ближе, а на его губы ложится палец. — Тсс... чтобы больше таких мыслей не было, иначе накажу. — Он коварно улыбается, и Мир понимает, что это не слова на ветер, и он действительно приведёт угрозу в исполнение. Дождь продолжает стучать по крышам. С другой стороны, мир не так уж и изменился. Квартиру с советских времён не переделали и не собираются, да и сам Мир, оказывается, действительно кому-то нужен... может, и остальные всё же смогут принять его открытость и простоту? Может, он всё же найдёт своё место в этом новом мире? Тем более, у него есть проводник...