– Душа моя, о чем речь, ты волен делать всё, что пожелаешь.

Пляшущее пламя свеч освещало большой зал, стены и пол которого, казалось, были сделаны из чистейшего золота. Янтарные зеркала и мраморные колонны, начищенные до блеска, отражали пышные платья благородных омег и дорогие украшения всех господ. Как это принято на балу, почти все помещение было занято танцующими парами, а другая его часть – беседующими о чем-то гостями. – Граф Вессент, рада Вас здесь видеть! – женщина в возрасте, одетая в дорогое платье из болотной ткани, украшенным различным жемчугом, остановилась рядом с мужчиной того же возраста, что выпивал вино неподалеку от танцующих. – Почему Вы не танцуете? Неужто скажете, что здесь нет ни одной достойной вас омеги? – рассмеялась дама. – У меня нет настроения на танцы, – пробурчал в бокал мужчина и тут же пригубил напиток. Он презрительно поморщился, смотря перед собой. – Особенно в таком месте. – М? А что не так с этим местом? – искренне недоумевала женщина. Она осмотрелась. – Этот зал просто сверкает, а еда и напитки так вообще божественны! – Еда и напитки может и хороши, графиня, – с некой злостью повторил граф, – однако, находясь здесь, я испытываю одно лишь отвращение. Если бы не нужда, я бы никогда не переступил порог этого места. – В чем же дело? Ума не приложу, отчего Вы говорите такие слова. – Как? – граф с удивлением выпятил свои глаза на графиню, словно недоумевая, как такое можно не знать. – Вы не знаете? Эти слухи по всей Империи уже несколько дней ходят, а Вы не знаете? – Я только вернулась из заграницы, и всех новостей еще не слышала. – Так слушайте же, сейчас я Вам всё расскажу! Старый граф вмиг загорелся как ребенок, даже отложил полупустой бокал, так и не допив его содержимое, и, взяв графиню под руку, повел её куда-то в сторону, не особо заботясь о направлении. – Известно ли Вам о молодом эрцгерцоге Чоне, друг мой? – Если это тот чудесный эрцгерцог, что является прямым наследником трона и необычайно красивым альфой, – хихикнула дама, – то да, я знаю его. Была знакома с его отцом. Хороший был человек. А что? – Все верно, почивший эрцгерцог был хорошим человеком, однако сын его точно не унаследовал это прелестное качество своего родного отца. – Что Вы такое говорите, граф? – округлила глаза женщина. – Помните тот случай трехмесячной давности, когда крестьяне устроили бунт у Южных ворот, в ходе которого погибли десять солдат? Так вот, молодой эрцгерцог Чон был отправлен на его предотвращение, однако был задержан бунтовщиками на границе и задержался, потеряв пару своих людей. Когда же он смог прорваться в эпицентр, тотчас же наказал их главаря и предотвратил распространения восстания... – Тогда молодой эрцгерцог должен величаться героем, почему же Вы такого низкого мнения о нём? – перебила женщина. – А я Вам скажу. У главаря бунтовщиков, как оказалось, есть сын, омега. Черт знает, где он нашел этого паршивца, сам-то мужик женат не был, но да ладно, не о том речь. После суда мужика того прилюдно повесили, но его сына оставили в живых, чего я никогда не пойму – по-хорошему и мальчишку следовало бы повесить вслед за отцом, но, как выяснилось позже, за него просто заступился молодой эрцгерцог Чон! «Отец может и натворил дел, однако сын его ни в чем не виновен!» – говорил тогда эрцгерцог Императрице, которой ничего не оставалось, как признать это. Просто ересь какая-то, не находите? Но роковым стало то, что в тот четверг молодой эрцгерцог Чон объявил о своей помолвке с этим самым мальчонкой! – Как! – пораженно воскликнула графиня, схватившись за сердце. – Объявил о помолвке? С крестьянином?! – Я был в не меньшем удивлении, когда узнал об этом. Говорят, что Императрица, как узнала, от удивления чуть сознание не потеряла! А мальчонка-то этот в своей деревушке тем еще распутником слыл! Говорят, пять альф за день мог принять! – Боже мой, какой ужас! Какой срам! – ужасалась все больше дама. – Неужто молодой эрцгерцог не знал об этом перед тем, как объявлял о помолвке с этим падшим омегой?! – Знал или нет, неважно! – отрезал мужчина. – Брать в законные мужья какую-то чернь с улицы сродни измене своему происхождению! Это просто немыслимо! Какой он после этого наследник? Эрцгерцог предал всё высшее сословие своим глупым поступком! – Предал? Неужто, граф Вессент? Граф и графиня, чуть ли не подскочив на месте, как-то даже испугано обернулись на этот низкий, насмешливый и немного грубый голос. За спинами сплетников стоял статный мужчина, совсем еще молодой. Его темные волосы, что ближе к концам становились багровыми словно кровь, и что передались ему от матери, до сих пор считались самыми красивыми. Люди как-то посчитали, что такой цвет может быть только у членов королевской семьи, и потому ни с какими другими их спутать было просто невозможно. Белоснежный костюм, сшитый из дорогой и качественной ткани как нельзя кстати подходил этому богатому поместью. Неожиданное появление мужчины в зале удивило гостей, и вмиг даже шепота детей не было слышно. Графиня отчего-то смутилась и поспешила скорее отвести взгляд от этих тяжелых и холодных словно сталь глаз. – Молодой эрцгерцог Чон… – прошептала она почти беззвучно, ощутив отчего-то тяжелый ком в горле. Потерявшийся от такой внезапности старый граф осмотрелся по сторонам на застывших гостей и смутился от мысли, что их могли услышать другие, хоть и понимал, что говорил достаточно тихо. Однако перед ним сейчас находится тот, о ком он так активно сплетничал. С какого момента эрцгерцог слушал его? – Именно предал, эрцгерцог Чон! – громко огласил Вессент, чуть ли не давясь от возмущения. – Мало того, что Вы защитили сына этого страшного человека, этого Кима, так Вы еще объявили о помолвке с ним! Это неслыханная дерзость! Что бы Вы, молодой эрцгерцог, единственный наследник престола, обвенчались с каким-то простолюдином!.. Немыслимо!.. По залу расползлись тихие перешептывания, на которые Чонгук даже не обратил должного внимания. Эрцгерцог сделал один шаг ближе, и вместе с ним сделала шаг назад графиня. Чон едва склонил голову вбок, выгнул бровь и надменно оглядел графа. – Всё сказали? – неторопливо произнес он. – Или, может, Вы хотите добавить что-то ещё? Можете говорить, не каждый день выдается возможность сказать всё человеку в лицо, а не за спиной. – Да что Вы… Застигнутый врасплох граф уже и не знал, что говорить. Этот мальчишка всегда раздражал его, раздражал своей надменностью, всем своим видом и своим влиянием в обществе. Больше всего ему хотелось бы высказать все, облить эрцгерцога грязью, однако если он это сделает, может нарваться на большие проблемы, и что ещё хуже – на смерть. «Этот мальчишка... Если бы не его отец, если бы не его связь с Императрицей, я бы…» – Неужели это всё, граф Вессент? – уголки губ Чонгука поползли выше. Он сделал ещё один шаг к графу. – Распуская грязные слухи обо мне и моем женихе, Вы были куда красноречивее. Может, Вам стало стыдно? – молодой эрцгерцог подался вперед, склонился над ухом графа и дополнил: – Или, может, в вас наконец пробудился инстинкт самосохранения? Голос Чонгука был властным и одновременно с тем пугающим. От него исходила такая сила, что графу на секунду почудилось, будто сам Дьявол схватил его за горло и только посмеивался с того, что может с легкостью сломать сплетника. Молодой эрцгерцог отстранился, и улыбка на его лице стала шире, что не могло не пугать графиню, потерявшую дар речи. – А вот и мой милый жених вернулся, – сказал Чон, мимолетно осмотрев толпу и найдя глазами любимую фигуру. – Прошу меня простить, господа, но этот вечер я хочу провести в обществе моего будущего мужа и нашего будущего короля. С этими словами, не замечая кашляющего графа и взволнованную графиню, Чонгук подошел к небольшому кружку людей, в числе которых был и его ненаглядный, выглядевший в его глазах драгоценнее всех сокровищ этого мира.