***
То, что Сила почему-то дала ей еще один шанс, Мара знала с самого начала. С того момента, как ее обдало морозным крошевом ужаса от скользнувшего по ней взгляда. Этого оказалось достаточно, чтобы включилась память, чтобы относительно беззаботный ребенок вдруг осознал, что она снова жива. Что Сила пошутила — вдруг! — и она стоит на том самом распутье, в тот самый важный, поворотный момент своей судьбы. Естественно, она сбежала. Мара слишком хорошо помнила нежные милости своего Мастера, как искусно он плел свои паутины правдивой лжи, в которых запутывались живые существа и из которых вырваться невозможно. Вон, Вейдер пробовал… И что? И ничего. Потому и не пытался потом ни восстать, ни права качать: знал, что бесполезно. Потому и ходил до самой смерти в доспехе, а не обзавелся хотя бы клонированными органами. И осознанное убийство Сидиуса было актом отчаяния, а не приступом любви к сыну. Это Мара знала точно. Никого Вейдер не любил, в нем жили лишь ненависть и бессильная злоба с комплексом неполноценности, заботливо культивируемые Сидиусом. Не нужен был Императору, который планировал жить — и править, об этом не следует забывать — вечно, целый, здоровый, а потому мечтающий о странном ученик. Впрочем, и сама Мара долго верила Мастеру. Не желая замечать, что для него она всего лишь инструмент. Один из любимых, тот, что протирают, затачивают, хранят в отдельном ящичке… Но инструмент. Не больше. И пусть она сумела вырваться из этого порочного круга, пусть смогла выйти на свет… Сколько лет понадобилось, чтобы начать думать самостоятельно, а не по указке сверху. Самостоятельно решать, что и как делать: не в рамках миссии, а в жизни. Сколько лет, прежде чем она смогла переломить тот самый последний приказ. Поэтому она сбежала, сразу же, как проснулась память о прежней жизни, закончившейся так предсказуемо. И пусть Мара не держала зла на своего убийцу, кто сказал, что она забыла? Она все помнила и выводы сделала. Но эти размышления касаются далекого будущего, а ее в настоящий момент волновало другое. Ей семь, она одна, она не может получить помощь, особенно бескорыстную, да ей вообще лучше в мирах Ядра не появляться! Сидиус учует, и ее никто и ничто не спасет: ситх сейчас на пике своих возможностей и мании величия, и пусть у нее есть знания — это тело пока что не перевело их в безусловные рефлексы. Поэтому только бежать, бежать как можно дальше. А также собирать информацию. Слава Силе, Мара, как Рука Императора, обладала самостоятельностью и очень многое знала. К ее услугам были счета, базы, схроны и помощники, архивы и картотеки. Все, чтобы воля Императора была выполнена. Многим она пользовалась и после гибели Сидиуса… Пришла пора проверить, есть ли совпадения. Как выяснилось, два адреса из пяти совпали. Добралась до пункта назначения Мара с приключениями, хорошо хоть, не смертельными, после чего с облегчением законопатилась в законсервированное убежище и отоспалась, сбрасывая с себя нервное напряжение и усталость. Конечно, она Одаренная, у нее есть Сила, она знает, как ее применять, вот только этому телу семь, и оно банально истощено длинным и нервным путешествием. И лишь когда Мара отоспалась, отъелась, отмылась и переоделась в выстиранную одежду, только тогда она выдохнула и принялась осматриваться, с легкой грустью вспоминая оставленных позади родителей. И пусть она с ними не свяжется в ближайшие лет десять, зато они живы. Не погибнут в подозрительной аварии, потому что у их дочери редкий дар, понадобившийся одному ситху. А Маре пришлось решать кучу проблем, вытекающих из одного факта: она пока ребенок, и быть осторожной, чтобы не загреметь к работорговцам или еще кому, ей придется втройне. Впрочем, все решаемо, главное, иметь деньги, а где взять нужные суммы, Мара знала. Она помнила номера счетов, адреса хранилищ, откуда, зная кодовые слова, можно взять любую сумму на нужды, в крайнем случае, даже можно ограбить синдикат-другой. Ей требовалось полностью себя обеспечить, и лишь потом можно будет приступить к обдумыванию дальнейших действий. А значит… Вперед.***
Следующие несколько лет Мара пряталась, мимикрируя под обывательницу неприметной наружности. Краска и головные уборы решили проблему со слишком ярким и приметным цветом волос, очки скрыли зеленые глаза, а балахонистая одежда скучной расцветки позволяла сливаться с такими же серыми и скромными жителями города. В трущобы Мара мудро не лезла, благоразумно прячась среди середнячков. Сделала документы, нашла подработку, исполняя роль приходящей помощницы у пожилой вдовы, — это объясняло наличие денег, к тому же подслеповатой женщине пару раз указывали на якобы родителей маленькой помощницы, а значит, никто не смотрел с подозрением на слишком умную и странно самостоятельную девочку невнятного происхождения. Старушка любила почесать языком, Мара с удовольствием и крайне внимательно выслушивала сплетни, убирая в домике и закупая продукты для нее, а в остальное время тренировалась до изнеможения, собирала информацию и очень осторожно искала детали для сейберов. Иногда, когда она отдыхала в своем убежище, расслабляясь после длинной и тяжелой тренировки, Мара размышляла, почему она переродилась здесь. То, что есть расхождения, она уже успела неоднократно убедиться. Проверила даты пары десятков ключевых событий и убедилась. Потому что из двадцати пяти дат совпало семнадцать, еще три события произошло в другое время, а пять не случилось вовсе. Пришлось признать, что это — не ее прошлое. Другая реальность, другое измерение… Что угодно другое, но не ее привычный мир, в котором она прожила пятьдесят семь лет, успев натворить дел на любой вкус. Впрочем, повторять свои ошибки Мара не собиралась. Два с половиной года пролетели незаметно. Мара восстановила свои навыки настолько, насколько позволяло детское тело, а также медленно и не торопясь собрала почти все нужное для создания нескольких сейберов. К сожалению, основной компонент — природные кристаллы Силы — был недосягаем. В ее прошлой жизни Сидиус после Приказа 66 живо наложил лапу на все известные месторождения кристаллов и тщательно следил за тем, чтобы стратегически важный компонент на свободный рынок никогда не попадал. Да, иногда кристаллы всплывали, вызывая бешеный ажиотаж и настоящие битвы за обладание этими сокровищами, но почти всегда это оказывались или извлеченные из трофейных сейберов, или сворованные в местах добычи камни. Каждый раз таких хитрожопых идиотов ждала показательная казнь. Еще изредка кристаллы попадались у ювелиров, занимающихся природными драгоценными камнями. Но тут шанс был один на миллион, так сказать. Здесь все оказалось еще хуже. Сколько Мара ни шерстила голонет, используя все свои навыки, она ни разу не встретила упоминания о казнях за растрату государственного имущества или волнениях на подпольных рынках. За сейберы — неважно, в каком состоянии, — платили буквально платиной по весу, и пусть астрономическое вознаграждение полагалось сознательным гражданам, принесшим диковину добровольно, безопасники трясли зверски таких наивных идиотов, замучивая проверками не только их, но и родню с соседями. Поэтому даже остатки мандалорцев, включая самых отбитых на голову, не торопились хвастаться трофеями, пусть даже добытыми неизвестно в каком мохнатом году, а простые обыватели и вовсе предпочитали держаться от всего, связанного с Одаренными, как можно дальше. Так что с этой стороны рассчитывать было не на что. Но если не можешь пойти прямо, всегда есть шанс поискать обходный путь. И Мара этот путь знала, заказав даже не через десятые руки и очень обходными путями компоненты печи для выпекания кристаллов. Пришлось повозиться, чтобы собрать агрегат правильно, но это того стоило: ни один геологический автоклав не сравнится со специальной печью, созданной с помощью Силы Одаренным. Мара знала, как и что делать: единственная, кроме Дарта Мола, получившая это знание. Впрочем, забрак тоже не знал как, он получил готовую печь, созданную лично Сидиусом в приступе неизъяснимых милости и щедрости. А вот Мара знала все нюансы. Мучения окупились, когда она разрыла дрожащими руками пепел и достала два комка, похожих на обожженные орехи. Корку нагара Мара сдирала едва ли не зубами, успокоившись только тогда, когда на ладонях засияли два невероятно ярких желтых кристалла. Дальнейшее выпало из памяти, очнулась Мара, уже держа в руке зажженный сейбер, плача от счастья. Это было словно вставший на место недостающий кусок души, то, чего ей не хватало все это время. Теперь, заполучив сейбер, можно было расслабиться и приступить ко второй фазе намеченного. Пришло время начать более плотно собирать информацию. Нет, Мара и до этого осторожно разведывала обстановку, но теперь она собиралась уделить этому гораздо больше времени. Так же как и поиску всех тех схронов с деньгами и учебными материалами, координаты которых хранились в ее памяти. Даже если совпадут координаты одного из пяти — это того стоит.***
Следующие несколько месяцев прошли напряженно. Мара добывала информацию, не гнушаясь взломами и прочими радостями «ледорубов», и чем больше она узнавала подробностей, тем мрачнее становилась. В той реальности жизнь была не мед и не подсластитель, а уж здесь и подавно. Если до приземления Палпатина в канцлерское кресло все более-менее совпадало, ну, в основном, то чем дальше, тем больше обнаруживалось расхождений. Особенно показательной оказалась Чистка. Мара отменно помнила, что в той реальности убили далеко не всех джедаев. И это она не Йоду с Кеноби имела в виду. Были покинувшие Орден пацифисты, ставшие потом джен`саарай. Были просто одиночки, живущие открыто или скрывающиеся. Были успевшие убежать и спрятаться. Была Асока Тано, был Рам Кота, были… Легион можно набрать. И это только те, кто причислял себя к джедаям. Бывшим или нынешним. Люк оказался совсем не единственным, что бы там ни плели пропагандисты. А еще, кроме этих остатков некогда могучей организации, были и другие. Инквизиторы, Пророки Темной стороны, условно светлые, темные, серые секты, Ордена и одиночки с претензией, серо-буро-малиновые и в крапинку. Их было много. Здесь? Здесь Чистка стала реальным геноцидом, истребившим всех, кроме двух осколков былого величия. Мару, невзирая на все годы службы на Сидиуса, трясло, когда она читала списки погибших. Тысячи и тысячи, включая Корпуса, даже кореллианцы не избегли страшной участи. И это не являлось голословным утверждением: под каждым именем можно было найти файл с доказательствами гибели. Кроме двух. В розыске до сих пор числились все те же Кеноби с Йодой. Огромнейшее вознаграждение за информацию о местоположении, за мертвых — платиной по весу, за живых… Систему купить можно, а то и три. Естественно, Мара знала, где они прячутся: помнила из рассказов Люка о его юности. Вот только она сомневалась, что все так просто и на том же Татуине никто в упор не узнал разрекламированного во время Войн Высшего генерала Третьей Секторальной армии. Нет. Не тот Оби-Ван человек, чтобы подвергать своего подопечного и себя опасности. Значит, что-то есть… Что-то, что не дает окружающим рассвистеть на всю галактику об одном подозрительном отшельнике со слишком известной фамилией. Этот момент ее и в прошлом мире заинтересовал, но тогда она просто не докапывалась до истины. Дальше — больше. В этой Империи инквизиторы, пророки и прочая темная шушера отсутствовали как вид. Нет, в первые пять лет вроде как были какие-то шевеления на этом фронте, но потом остатки падших джедаев, недоситхов и других недоучек выбили окончательно, и оказалось, что на всю Империю есть лишь двое одаренных, да и те ситхи: Сидиус со своим вечным учеником. И все. Нет, Мара, просматривая светскую хронику, видела и Тремейна, и Кронала, и некоторых других людей, но вот учениками, Руками и так далее они не являлись. Чудеса Силы, и то специфические, демонстрировал лишь Вейдер, а Палпатин так и не спешил царствовать под своим ситхским именем. И вообще с Императором мистику не связывали. Только с главнокомандующим. Такие данные заставляли задуматься. Мара готова была поверить, что вот в такой реальности Люк действительно мог смело называться «Последним джедаем», и то с оговоркой, пока не перемрут остатки Ордена. И понятно, почему Йода слился в свое болото. Гранд-магистр, конечно, силен и умён, но и Сидиус тут не домашними тапочками суп хлебает. Так резко извести под корень всех одаренных скопом — уметь надо. И, раз все действительно так плохо, понятно, почему за Люком так старательно присматривали. И, чего греха таить, направляли в нужную сторону. Мысли о Люке заставили помрачнеть. Мара своего супруга искренне уважала и любила до самой смерти, а как теперь выяснилось, и после нее. Она помнила его упорство, целеустремленность, желание видеть в окружающих хорошее, его Силу и ослепительный Свет. Многие считали Люка наивным, слыша, как он со смехом называл себя бывшим фермером. То самомнение жителей Ядра и Внутренних миров, спесь, не дающая подумать и сделать правильные выводы. Что уж говорить, даже сама Мара и то поддалась на короткий момент этому снобизму. А ведь, называя себя фермером с Татуина, Скайуокер не добавлял, что он — свободный фермер. Фригольдер. А это означало крепкую ферму с вапораторами, чтобы уплатить «водный налог» хатту; навыки стрельбы — защититься от тускенов, работорговцев, бродяг и прочих любителей халявы и насилия; умение чинить всякий хлам, деловую хватку, стальную волю — защищать свою свободу и жизнь… Да, он мог не знать нормально столовый этикет, не разбирался в интригах и многое для него было в новинку. Вот только наивным Люк не был. Фронтир наивных и пацифистов сжирает в момент. Он просто был в высшей степени тщательно и очень умело мотивирован. Как и джедаи. Ситхи. Ведьмы. И прочие разумные… Просто его мотивы были непонятны абсолютному большинству разумных, проживающих в галактике. За исключением четырех поначалу, а потом двух. Обыватели ничего не понимали, потому что пропаганда делала свое дело, потому что из голонета вымарывали все, относящееся к Орденам любой направленности, потому что банально перемерли или впали в маразм, а то и забыли о чем речь те, кто вживую видел джедая или ситха. Вот и… Мара помнила, сколько лет Люку икалось обучение у Йоды или разговоры по душам с Кеноби. Сколько времени прошло, прежде чем Люк смог критически посмотреть на прошлое и сделать выводы. Так что? Наивным это его не делало. Как не делало наивными ее и остальных учеников, Рук, последователей ситхов, которых тоже очень умело и тщательно затачивали для исполнения нужных действий. Впрочем, использовать Последнего джедая — символ Восстания — хотели не только Одаренные. Все остальные тоже пытались приложить свою руку. И пусть Мара признавала достоинства той же Леи Органы, пусть относилась к сестре своего мужа хорошо, это не значило, что она не видела, как принцесса пыталась давить. И как нет-нет, да и мелькало в ее голосе пренебрежение к брату, выросшему на задворках галактики. А ведь у них были одна мать и один отец. И по матери Люк тоже был очень высокого происхождения: королевский дом Набу — это вам не просто так. Это снобизм в высшей степени. Вот только та же Лея предпочитала называть родителями Бреху и Бейла, королеву и вице-короля Альдераана. И от титула принцессы не отмахивались. Как и не распространялась о том, что у нее есть брат. И пусть Люк улыбался… Мара знала: его такое отношение задевает. Сильно. Ну а про моральные травмы от тайн своей семьи у Люка… Тут и вовсе можно промолчать. Не каждый специалист поможет. А ведь сейчас Люку тринадцать. И он на Татуине. Пока что Кеноби не спешит капать ему на мозги. Пока что Скайуокер совершенно не обучен: сырая сила природы, чистая мощь без вожжей и управления. Это потом он будет расти в умениях со скоростью, которой позавидовали бы Крайты. Потом он будет по крупицам искать знания. Потом будет поражать всех без исключения. Все потом. А сейчас… Мара раскрыла ладони, разворачивая их вверх, прося руководства у Силы. Ведь зачем-то она здесь очнулась? Не тогда, когда Сидиус наложил на нее свою лапу, промыв мозги до скрипа. Не тогда, когда старый хрыч помер, испортив все, до чего смог дотянуться. Не тогда, когда опять будет поздно. Волосы словно погладили невидимые ладони, в спину слегка подтолкнули. Может, если бы на месте Мары оказался правильный джедай, воспитанный в нужном ключе с рождения, то этот самый джедай просто поплыл бы по течению, не собираясь что-то там решать. Вот только Мару воспитал один из самых кошмарных ситхов за всю историю Ордена, и пусть потом она вышла к Свету, мозги переход в джедайство ей не отбил. Да и вообще. Она сначала просто посмотрит.***
Татуин как был криминальным центром, так и остался. Мара вновь покрасила волосы, вставила линзы, оделась в заказанный точно по ее мерке костюм из тканой брони. Специальный грим изменил черты лица до неузнаваемости, сделав из красивой человеческой девочки десяти лет представительницу какой-то странной расы — взрослую, что особо ценно. Дроид, топающий по пятам, прибавил солидности: Мара не была дурой и светить сейбером или возможностями обученной Одаренной на территории хаттов не собиралась. Да и вообще сейчас она ничем не отличалась от обычной обывательницы: маскировка в Силе была первым навыком, который она восстановила. Она лазила по рынкам, приценивалась, покупала, собирала сплетни и ждала. И все равно встреча с Кеноби стала полной неожиданностью. Джедай, совершенно не смущаясь форменной робы, приехал в город на дьюбеке, притащив что-то на продажу и обмен, закупился всякими нужными мелочами и продуктами и свалил, не обращая внимания на собирающуюся на горизонте бурю. Мара даже не смотрела на него, наблюдая за окружающими, и все равно едва не рухнула на пол, так ноги подкашивались. В номере пришлось сдирать с себя маскировку и мыться, потратив бешеные деньги на настоящий водный душ, так она пропотела от напряжения. Потом Мара снимала стресс десертами, смотрела записи камер дроида… И благодарила вбитые насмерть Сидиусом знания, Силу и собственные мозги, что не поперлась к ферме Ларсов. Теперь Мара сомневалась, что вернулась бы живой после этого визита. Кеноби мог шляться по Татуину в полной форме джедая, голышом, на ушах, да хоть верхом на крайт-драконе. Это не имело значения. Население Татуина все равно бы не обратило на него внимания, потому что джедая окружало настолько мощное и плотное поле Силы, что ему даже рукой или еще чем махать не требовалось, чтобы отформатировать мозги всем встреченным на его пути. Тот самый Контроль Разума в почти божественном исполнении, если можно так сказать. Кеноби не хотел, чтобы его лицо, фамилия и одежда ассоциировались с образом магистра Ордена джедаев, и разумные просто не связывали эти факты между собой. Они не воспринимали мужчину как джедая и так далее. Они видели лишь Бена Кеноби, отшельника, слегка чудаковатого, живущего там, где не следует, и очень, очень, очень опасного. Того, кого не стоит задевать и трогать. Как не следует лезть наперекор песчаной буре. Нечего было и думать, что Мара сможет что-то противопоставить этому монстру: сейчас, после этой краткой встречи, Мара поняла, почему Вейдер так боялся и ненавидел своего бывшего учителя. Даже больше, чем Сидиуса… Почему Сидиус воспринимал Кеноби так серьезно, как равного соперника. Почему Люк вспоминал Бена Кеноби с такими восхищением и пиететом. Естественно, Кеноби тоже прятался в Силе, но не настолько плотно, как Мара. Он скрывал себя так, чтобы казаться необученным слабосилком, каких прорва, но Мара видела и ощущала больше, чем обыватели, она смотрела не на количество, если можно так сказать, а на качество. В ее восприятии Кеноби проплыл мимо звездным супер-разрушителем класса «Затмение», на корпус которого прилепили листок с надписью «прогулочная яхта». Как говорится, «умный поймет». Мара выводы сделала, вот только обдумать их не успела, потому что на следующий день в город занесло Ларсов. С Люком. Люк сиял новорожденной звездой. Согревал первыми лучами встающего светила, поднимающегося на залитый ночным мраком небосвод. Это было настолько прекрасно и больно, что Мара еле успела удрать, столкнувшись со Скайуокером взглядом. Люк запнулся, ошарашенно остановившись, сердце дернуло тонкой нитью, связавшей их мгновенно, и Мара поспешила сбежать, иррационально не желая, чтобы их первая встреча оказалась такой: в гриме фальшивой личности. Все планы и размышления полетели в бездну, Мара плакала, сидя в безопасности номера, понимая, что не сможет уйти и ждать годы, пока Кеноби соизволит выпустить эту звездную птицу в свободный полет. Она просто не выдержит столько. Не сможет. В спину дул резко усиливающийся теплый ветер, и Мара не собиралась ждать, когда он превратится в бурю.***
Люк, переполненный энергией и впечатлениями, резко повернулся, сжимая в руках травяную корзинку с пустынными сливами и булочками. Рядом стояла почему-то смутно знакомая рыжеволосая девочка, за спиной которой маячил здоровенный дроид-охранник, но Люк впервые за всю свою жизнь не обратил на техническое чудо никакого внимания, весь поглощенный созерцанием зеленых глаз, таких же ярких, как драгоценная трава, вырастающая в оазисах. Вокруг ревела невидимая буря, ласково треплющая их волосы и играющая с одеждой, Люк вдохнул, набираясь смелости, цепко схватив протянутую ему руку. В глубине сердца он знал: это его половина. Идеально подходящая ему половина. Он сам не понял, как они оказались в тени какой-то забегаловки, на столике появились стаканы с чистой водой, и они ели сливы, булочки, разламывая их пополам, как положено вступающим в брак, пили воду, и все это было настолько правильно, что не оставалось никаких сомнений в происходящем. Потом Люк слушал, как Мара рассказывала ему о путешествии к нему, как искала именно его, никого другого, рассказывал в ответ о своей жизни, звездах, заполняющих сны и полетах. Это казалось сном, похожим на реальность. Люк слышал рассказы о встрече с тем самым человеком, который станет твоей частью, но никогда не думал, что ему выпадет такое счастье. А потом Мара предложила ему выбор, и он сделал его, не колеблясь.***
Оби-Ван смотрел вдаль, на собирающуюся на горизонте бурю, размышляя о резко изменившемся будущем, ещё день назад бывшим таким определенным. Люк исчез, словно растворившись в космосе, никто ничего не помнил, не видел, и Сила ревела бешеным штормом, что это правильно, что так и должно быть и что намеченный для юного Скайуокера путь стерт и возобновлению не подлежит. На границе сознания улавливался шепот Квай-Гона, мелькал еле видимый полупрозрачный силуэт, Оби-Ван впервые за эти годы не отмахнулся от него, как от галлюцинации, полностью уделив свое внимание пытающемуся достучаться до него из Силы давно погибшему мастеру. Горе, вина и отчаяние затопили, Оби-Ван заорал, выплескивая из себя все, что держал внутри, не выпуская наружу, годами, и Сила с песчаной бурей ревели вокруг него, пока плечи сжимали теплые ладони призрака. Прошло много времени, прежде чем Оби-Ван замолчал, выдохнувшись, прежде чем иссякли слова и утихла горечь. — Здесь и сейчас, падаван… Здесь и сейчас… — прошелестел голос Джинна, и Кеноби впервые осознал, что означает любимое высказывание мастера. Все мы живем здесь и сейчас. Нет возврата к прошлому. Будущее еще не наступило. А значит, не стоит тащить за собой горести и сожаления из прошлого, надо найти силы и смелость сделать шаг вперед, не оглядываясь. Присутствие Джинна исчезло, Оби-Ван зашел в хижину, плотно закрыл дверь, слушая грохот песчаной бури, прошел в комнату и открыл сундук, бережно разворачивая лежащее внутри сокровище. Два сейбера. Его личный и принадлежавший когда-то Энакину. Синий луч прорезал полутьму помещения, Оби-Ван, опустошенный выплеснутыми наконец горем, претензиями и обвинениями, смотрел на него и впервые за годы вспоминал своего бывшего падавана без самоедства и отчаяния. Да, он воспитал Энакина, помогал ему развиваться, обучал, радовался успехам. Но виноват ли он в том, что Энакин сделал тот самый выбор? Нет. Что бы там Скайуокер ни бухтел, но положение в Ордене он занимал прочное и привилегии имел немалые. Да, Мейс бурчал и орал, так он на всех орал и бурчал, все это знали. Йода все равно подкидывал различные плюшки: то прикроет шалость, то даст наставление, то еще что. На Энакина смотрели как на весьма возможного будущего магистра, он пользовался уважением и имел известность. Да его даже за шашни с Падме никто на ковер не вызывал! Никто из джедаев его за руку при штурме Храма не тянул. Никто из джедаев не заставлял убивать стариков, больных и детей. Никто из джедаев не требовал превратиться в монстра, в один момент повернувшись против тех, кто был его семьей. Это оказался целиком и полностью выбор Скайуокера. Конечно, есть и вина Оби-Вана. Он отмахивался от недостатков ученика, закрывал на них глаза, хотя успел наслушаться, как Энакин обвиняет в своих неудачах кого угодно, но только не самого себя. Он видел растущие эгоцентризм и самомнение, не сумев вовремя с ними совладать. Но это было решение Энакина: стать ситхом. И, если честно, вспоминая тот момент, когда он стоял над горящим в лаве учеником, Оби-Ван жалел только об одном. Что не добил. Но в тот самый момент он не чувствовал себя настолько милосердным. Валяющийся в лаве эгоистичный Падший убивал детей, своих братьев и сестер, и рука у него не дрогнула. Это был его выбор. С чего Энакин взял, что за преступление не придется расплачиваться? Только потому, что он преклонил колени, повинуясь, словно раб, перекладывая ответственность на хозяина? Может, и Оби-Вану пора принять реальность такой, как есть, а не такой, как хочется, сделать свой выбор и претворить его в жизнь? А не следовать плану самоустранившегося Йоды? Может, пора действительно послушать Силу и поступить правильно? Сейбер под взглядом наполняющихся серебром глаз раскрылся, разделяясь на детали. Синий кристалл раздробился в пыль, сияющее крошево вылетело в открывшуюся дверь, смешавшись со вновь застывшим безупречными волнами песком. Оби-Ван молча собрался, захлопнул дверь, подперев ее палкой, оседлал дьюбека и направился в космопорт. Больше ему тут делать нечего.***
Вейдер, беседующий с императором по голосвязи, замолчал, нервно дернувшись. Старший ситх нахмурился, вслушиваясь в Силу, звенящую лопающимися струнами давно утвержденных решений. Вселенная менялась, и Сидиус потрясенно смотрел, как меняется будущее, разваливаясь на глазах. Лопнула темная завеса, зияя все увеличивающимися прорехами, ситх ошеломленно моргнул, не понимая, почему все варианты будущего закрыло непроницаемой для его взора пеленой.***
Люк крепко сжимал ладошку Мары, чувствуя переполняющее его счастье. Они летели в космосе, девочка сидела рядом, положив голову ему на плечо, и будущее было полным звезд, любви и проложенных только ими тропинок.