Boketto

      Бледно-голубое небо, заглянувшее в открытое окно балкона, серая светящаяся в лучах крыша рыжего дома напротив, запах прохладной весны — всё создавало иллюзию хорошей погоды. Однако Кадзу знал — прогноз говорил, завтра не миновать дождя.       В голове играла смутно знакомая мелодия, и мужчина никак не мог вспомнить, где слышал её: что-то мажорное, радостное, замедленное, ему казалось, что пел аккордеон прямиком из Франции. Или то звучало старое пианино с бесконечно зажатой педалью.       Редкие облачка застыли на широком полотне над домами, некоторые растянулись вдоль горизонта. Среди них под чудной аккомпанемент парили весенние птицы. Кадзу следил за ними взглядом, изредка теряя и вновь находя. Порывы ветра подхватывали лёгкие тельца, волнами качали их, кружили в вальсе. Они не знали забот, могли видеть солнце так близко.       Взгляд ушёл ниже. Упал на мимо проходящего старика с палкой, в руке у того пакет с нарисованной буханкой хлеба. Пекарня рядом с домом всегда соблазняла зайти, купить мягкую горячую булочку с маком или сгущёнкой, или другой начинкой. Пока та не остыла, прибежать бы домой, заварить чаю и долго сидеть у окна, распивая напиток и наслаждаясь запахом выпечки.       Женщина, вылетевшая из подъезда, не заметив, обронила свой синий лёгкий шарф с плеча. Кадзу хотел её окликнуть, но не успел, та уже убежала. Какие-то дети, игравшие во дворе, подобрали вещь, покрутили да повесили на лавочку. Качающийся рядом куст шиповника светил своими распустившимися молодыми листочками. Под ним юрко пробежала бродячая кошка. Кадзу иногда замечал: её и ещё парочку бездомных выходила кормить пожилая пенсионерка с первого этажа. А вечерами она получала в благодарность от них концерты, ночной вой и драки, а потому частенько распугивала животных.       Кадзу переехал на шестой этаж. Почти вся улица виднелась ему, как на ладони. Взгляд вновь поднялся. Небосвод сам искрился солнцем. Птицы всё ещё летали, а в голове играла знакомая мелодия. Мужчина обернулся: зал без мебели казался пустым. В нём, думалось, достаточно места для парочки клеток.

***

      Следующим днём Кадзу отправился к разводчику птиц. Двое амадинов привлекли его внимание, как только он зашёл: яркие, оранжевыми щёчками и клювиками мерцали в блёклом свете пасмурного дня. Обратно домой вместе с Кадзу поехал и тот человек, и несколько часов рассказывал, как ухаживать за новыми питомцами. Музыка всё ещё, не переставая, играла в голове. Он моментами задумывался о ней, пытался искать в интернете. И она не находилась, но и не отпускала.       Тогда мужчина посетил своего давнего друга. Тот, вернувшись с очередной экспедиции, ожидаемо распивал горький кофе у себя в загородном доме. И такой же всегда наливал Кадзу: чёрный, темнее ночи, с густым осадком на дне. Помимо тайн под землёй, он ещё увлекался музыкой и имел обширную коллекцию дисков с песнями, различными симфониями и операми, папки с нотами. В зале всегда ждал начищенный рояль, на котором друг иногда играл разные произведения.       Он получил лишь напетый мотив и упоминание, что музыка кружилась вальсом, как сразу направился к столу с граммофоном. В сложенных в коробки виниловых пластинках, отыскав нужную, он поставил её в аппарат. Граммофон зашуршал, а затем та самая мелодия прорезалась сквозь ненужный шум. Друг, возвращаясь к столу с коробкой дисков, сказал:       — Я удивлён, что ты знаком с романтической комедией.       — Нет. Лишь слышал мельком. Заела.       Кадзу медленно стал перебирать пластинки, большинство названий ему оказались не знакомы.       — Как тебе на новом месте?       — Хорошо. Сам как?       — С месяц здесь задержусь. Потом будут новые раскопки, но на этот раз лишь в другой части страны. Какие у тебя планы?       Кадзу глянул на граммофон.       — Купить такой же и слушать целыми днями.       Друг рассмеялся.

***

      Теперь каждое возвращение в квартиру Кадзу встречало чириканье двух птичек. Этот дом стал для них целым миром: всем небом, всем солнцем, всей радостью. А для Кадзу всей радостью стали они сами.