Стать никем в один миг проще, чем можно подумать.
Намджун почувствовал на себе, как можно лишиться души, способности дышать и разумно думать. Тело лишают права собственности и контроля.
Ты — оболочка, с которой можно распорядиться по желанию другого обладателя.
Того, кто забрал твоё физическое нутро.
Того, кого зовут Чон Хосок.
Намджун был заядлым любителей стриптиз-клубов. Его взгляд с наслаждением любовался изящными телами, их формами и гибкостью. То, как вокруг шеста человек мог приковать к себе десятки взглядов его восхищало. Неважно, парень или девушка подстраивается музыке. Важно, как именно происходит слияние нот души с аккордами мелодии.
Важно, чтобы танцор сам восхищался собой.
Какие бы ухищрения и притворства не накладывал на себя человек во время танца — его легко можно почувствовать. И если Намджун ощущал маски или скованность, то интерес тух и отправлялся на поиски вкусной связи выступающего и зрителя.
Он потратится, расщедрится, подарит должное внимание. Лишь захвати.
Очаруй.
Заставь самовольно пристегнуться и молить не заканчивать.
Опусти на колени, если потребуется.
Но дай напиться своей эстетикой особенного телодвижения.
— Сегодня обещают новенького, — говорит Тэхён, зная пристрастие друга. Их дружба завязалась, как не странно, из-за стриптиз-клуба, когда Джун согласился быть его спонсором. Теперь прибыль грела души обоих, потому Тэхён из года в год отплачивает особенными вечерами за то, что однажды спас его зад.
— Ты разочаровываешь меня реже всех, Тэ. Тебе уже не нужно исхитряться только из-за меня.
— Я чувствую себя обязанным. Ты всегда вытаскиваешь меня из дерьма, чего бы тебе это не стоило. Поиск лучших кадров лишь малая часть того, что я могу сделать для тебя.
— Однажды ты отплатишь мне с полна, не сомневаюсь, — по-доброму улыбается Намджун и хлопает друга по плечу.
Свет темнеет у столиков зрителей. Основное освещение остаётся лишь у круглых сцен, распределённых по всему залу. Но особое внимание оставили за главной сценой, на которой друг за другом появляются четыре девушки и парня. Намджун поворачивает голову, отпивая коньяк. Разогрев заставляет наклонить голову, пока выступающие синхронно крутятся вокруг шеста.
Тэхён довольно хмыкает, но нервно потирает средний и большой пальцы. Чтобы там друг и по совместительству спонсор не твердил о ненужности удивлять — Тэхён знал, что делать так категорически нельзя. Потеряй Намджун внимание к его заведению — об этом прознают постоянные клиенты: уровень падает. А с ним и статус заведения. Дружеские отношения не мешают усиленной бдительности. И заносчивость с танцорами, дизайном заведения и его собственным стилем в одежде не спасёт, хоть расшибись. Карабкаться придётся с новых ступеней.
Движения прогревающих становятся замедленными. Завлекают к новому участнику, что не заставляет себя ждать. С первых плавных шагов к шесту молодой парень протягивает невидимые верёвки к щиколоткам Намджуна. Последний сопротивляться и не собирается.
Белая лёгкая ткань струящим потоком обволакивает тело. Её воздушность без труда позволяет лицезреть мимолётные открытые участки кожи, отчего внутри всё приятно ноет. Нет быстрого доступа, но есть влияние, что действует на зрителей. Сам образ готов прибавить вес танцору, но тонкость костюма легко даёт понять на худощавые конечности. Приём подчеркнуть образ с помощью воздуха, а не облегающей одежды. Непривычно и вкусно, пусть и не столь ново, как могло показаться.
Брюки не касаются пола, и Намджун смотрит на голые ступни. Рискованно отказаться от важного элемента в виде обуви, нужно быть через-чур в себе уверенным, чтобы весь танец не заставил усомниться хоть на грамм в своей органичности. И Ким доверяется быстрее, чем сам того ожидает. Отпивает, но горло предательски просыхает.
Рубашка расстегнута на несколько пуговиц, чем освещает острые ключицы. Если парень хорош в своём увлечении, то он однозначно не проигрывает в подборе образа. Знает, что и как показать, чтобы внимание текло увлечённо. Шатен позаботился и том, чтобы укладка волос не вызывала лишнего внимания. Фиксация стойкая настолько, насколько сконцентрированы тёмно-карие глаза на теле молодого парня.
— Где ты его откопал? — не выдерживает мужчина. Что-то новое. Слишком быстро для того, кто упивается танцами у шеста с подросткового возраста.
Тэхён ухмыляется, поправляя серебристый ворот. Знал бы он, что столь значимый эффект парниша сумеет произвести на старого друга, то не морозил бы его с отказами целый месяц.
— Сам пришёл.
Намджун кивает, временно удовлетворившись коротким ответом. Ибо позже он захочет узнать всё. Буквально до каждого изъяна.
Верёвки, что обвивали тело главного стриптизёра, натягиваются со сторон, стоило соучастникам потянуть за них. Парень извивается, отбрасывая мешающий пиджак. И Намджун ловит себя на том, что его грудную клетку точно так же сжимают. Но делают это две искусные руки. Недостаточно.
— Имя?
— Чон Хосок.
Паззл постепенно собирается, потешая самолюбивое эго. Если этот Хосок не снизит планку до последнего выдоха, то Намджун не остановится на одном танце. Глотки прогрызёт, но утащит в свои дебри наивного танцора, что планировал ограничиться одной сценой. Он попал в игру, о которой едва мог подозревать.
Танцор хватает верёвки на груди, но сопровождающие перехватывают за кисти и обматывают их. Тянут, пытаются перехватить на свою сторону. И Хосок секунды поддаётся, а после вновь вырывается вперёд. Намджун закусывает щеку изнутри и садится удобнее. Диван ощущается некомфортным, твёрдым. Окружение людей в принципе выстраивается как лишним. Даже если и превращается в фоновый режим. Возвысить бы каменные стены в десятки метров высотой, за которыми скроется мир. А в центре останется Намджун и парень, что без единого взгляда склонит оставшееся живое к земле.
Ким не понимает, почему так чувствует. Да и не особо спешит разбираться.
Свет гаснет на сцене, от чего Намджуна покалывает разочарование. Всё? Но надолго уныние не задерживается, ибо свет вновь выделяет Хосока, освобождённого от массивных нитей. Парень стоит спиной к шесту и медленно спускается вниз. Маска из кружева не затмевает горящих глаз, что смотрят…
Мимо.
Он смотрит в точную цель, которой оказывается не Намджун. Интуиция подсказывает повернуть голову и увидеть того, кто отнял завершающую ноту связи. Но не получается. Хосок сам того не подозревая забирает под свои крылья сразу двоих. Намджуну это откровенно не нравится, подвох рёбра сдавливает. Танцор не просто двигается. Он двигается для кого-то. Намджун не просто наслаждается. Угрозой вдобавок упивается.
— Подвох есть?
Тэхён с минуту не отвечает и заметно напрягается. Делает вид, что наблюдает за реакцией зала, а не за главным зрителем. Допивает стакан и еле слышно опускает его на стол.
— У парня в планах было одно выступление.
Слова двоякие, не точные. Намджун хорошо знает Тэхёна, и тот не любитель размытых фактов. Хочешь удержать бизнес на плаву — имей чёткость во всём. Для тебя должно быть всё открыто, как владельца. И лишь подчинённым не обязательно всё знать. А Хосок в данный момент имеет смысл быть конкретным в обстановке заведения. Он ключ сегодняшнего вечера.
Не договаривают.
— А у тебя?
— Тоже.
Элементы складываются. Хосок заколдовывает с максимальными усилиями, потому что не видит смысла распыляться на следующие. Будущее — не будущее. Есть сейчас. И Намджун познаёт новый вкус стриптиза. Финального.
Музыка перетекает с плавных ритмов на более жёсткие и частые. Хосок подстраивается под них свободно, без задней мысли. Обхватывает шест руками и демонстрирует их крепкость, когда застывает в воздухе. Тело без затруднений кружится и вытягивает ноги до тех пор, пока ими не обхватывает холодный метал. Никакого груза, только невесомость, бросившая вызов гравитации Земли. Хосок отлично вписывается в игру, ибо знает свои преимущества на сто из ста.
Парень не тревожится, растягиваясь в шпагате. Не реагирует на публику, сменяя крутые обороты на плавные спуски. Ему откровенно плевать на весь зал, когда раздвигаются колени в стороны, а шест холодит позвоночник, пока по нему без стесненья спускаются вниз. Без разницы на раскрытые кошельки клиентов, ибо смотрит в глаза лишь одному. С усмешкой, вызывающе и нахально. Лакомится реакцией вдоволь, запечатывая её в отдельную шкатулку, под названием «сладкая месть». Чон получает самое главное, за чем пришёл. Свою уверенность хвалит и ласкает: из тяжести вытащила, новый воздух вручила.
Намджун не выдерживает и поворачивается в сторону взгляда танцора. Приглядывается и замечает невысокого парня, что не отрывается от бокала шампанского. Рядом сидят ещё двое, но предпочитают беседу больше, чем шоу. Брюнет же весь в стриптизёре утопает, хоть и выглядит непринуждённо. Но Кима не обмануть, не в этой мании к плавным движениям. Здесь равных не найдёт, чуйка натренирована до высокой шкалы. И в голове слышит отчётливый щелчок, когда складывает все слагаемые воедино. Этих двоих что-то связывает. И если Ким скажет, что ему плевать на это — соврёт. Хосок новые механизмы завёл, так просто от них не избавишься.
Пустующие шесты вновь обретают хозяев, но Намджун и глазом по ним не водит. Мечется между Хосоком и неизвестным посетителем до тех пор, пока на того более яркий, пусть и мимолётный свет не падает. Он знает его. Мин Юнги — знатный игрок в сфере бизнеса. Вспоминает ругань с ним, подписанные договоры. Вспоминает совместные ужины за обсуждением деталей. Оба осторожных, скрывающих главные слабости. Оба цепких до мозга костей, умеющих играть на чужих интересах. И оба имеющий вкус.
— Он говорил, зачем ему единственное выступление в твоём клубе?
— Другие его не интересовали. Сказал, что нужен именно мой. Сегодня.
Тэхён не любит новичков на сцене. И всё же даёт шанс для тех, кто не стесняется демонстрировать свои умения на износ. Для разогрева или задний план — подойдут. Только выбор акцентных стриптизёров остаётся всегда непреклонен. Мало зажечь — необходимо держать до последнего, без шанса сказать опасное…
скучно.
Но Чон Хосок — оказался первым рисковым выходом. В буквальном смысле. Задний план не принимался, отзывов других администраторов не имеются. Никаких интернет-откликов или аккаунтов, где просвещаются навыки наглого парня, что неустанно хочет увидеться именно с директором заведения. Если администратор не пускает — смысла стараться больше нет. Тэхён не теряет время зря за отбором абсолютно всех кандидатов. Но Хосок приходил каждый божий день. И когда его перестали впускать в заведение — ждал на улице.
Тэхёну в какой-то мере даже нравилась некая игра, походящая на жалость. Какая-никакая, а власть в руках чувствовалась. Он дорос до того, чтобы просили его, а не умолял он сам. И шоу заканчивать не хотелось. И всё же, он пригласил парня с улицы к себе в кабинет, дав одно минуту на то, чтобы объясниться — зачем ему выходить на главную сцену в первом же выступлении.
Хосок уклонялся до последнего, никаких конкретных причин, готовых убедить директора заведения не нашлось. Тэхён успел пару раз пожалеть, что променял уличное шоу на смертную скуку, пока рукой не попросил удалиться, наклоняясь к документам. Цифры на бумагах и то были куда интереснее и веселее.
— Я пластичен.
— Без этого и речи бы не шло.
— У меня есть вкус.
— У всех, кто хочет сюда попасть есть вкус.
— Я могу заплатить.
— Дружок, сюда приходят зарабатывать, а не просто показать себя. Если у тебя есть деньги — не значит, что все двери откроются разом. Моя репутация дороже твоих бумажек.
Хосок на мгновение замолкает и смотрит в пол, словно ищет путь решения именно в узорах дерева. Глубоко вдыхает и делает то, во что вложил остатки сил — танцует. Его вообще не волнует, есть ли шест или ограниченное пространство. Он заполняет собой комнату, подстраиваясь под всю мебель, что дополняет, а не мешает. Необходимо видеть не преграды, а дополнительные инструменты. Включая отсутствие стеснения показать своё тело. На секунды забывает и о том, зачем пришёл, пока не вспоминает особенный шарм — завлечь глазами. Мало танцевать в вакууме, вкуснее говорить, что двигаешься лишь для одного человека. Они встречаются глазами и Хосок уже прекрасно понимает, как непреклонный Ким принимает поражение. Улыбка невольно сама дополняет образ.
— Ты и номер подготовил?
— Мне нужны будут помощники.
— Четыре дня. И если ты до выступления покажешь нечто новое — я дам тебе разрешение на главную сцену. А теперь будь добор, избавь меня от своего присутствия.
Тэхён вновь смотрит на сцену, где Хосок избавляется от верхней рубашки. Принципы кричали во всю, что затея была провальная, но парень впервые так рад был шестому чувству, которое дало волю рискнуть, что больше на подобное соглашаться не готов. Нервы и так знатно потрепались.
— Я хочу знать о нём больше.
Намджун не ревнует и не злится. Он просто эгоистично жаждет, чтобы подобные танцы устраивались именно ему. Сладко и завистно. Чтобы другие со стороны просили внимание, только не сам Намджун. Ведь он привык получать самое лучшее. И на данный момент фаворит сменился на Чон Хосока.
Знал бы Намджун сразу, к чему приведёт такой выбор — задумался, стоит ли вообще посещать сегодняшнее мероприятие. Знал бы Намджун сразу, до чего может привести шарм Хосока — выбил бы свои планы из головы жёстко и разом. Собственной охране позволил бы ударить себя так, чтобы дикий смех остался единственным неадекватным итогом.
Намджун впервые не досматривает до финала выступление, которое его зацепило. Самовольно встаёт и удаляется к выходу, где стояла его охрана. Тэхён заметно теряется плохому знаку. Стоило расслабиться на жалкую минуту, как его будущее заставляет сжаться на диванчике словно под дулом пистолета. Он смотрит на спонсора своих успехов и опрокидывает в себя ещё один бокал. Но горькость вкуса меркнет. Слишком долго. И непонятно, с каких пор Намджуну приходится самому подходить к своим ребятам, один из которых торопливо подходит к директору заведения.
— Мы можем пройти в ваш кабинет?
Тэхён вспоминает о достоинстве и коротко кивает, выходя из главного здания. Это не та оплошность, за которую его пристрелят в собственном кабинете, пока за стенами столько людей, включая бегающих сотрудников. И не та, после которой аптечка будет прекрасным подарком. Максимум — унижения. Моральные, которые Намджун любит больше всего. Ведь вершины бизнеса Монстр держит не сколько силой, сколько профессиональному давлению. Намджун прекрасный друг, которого с трудом откапаешь в действующих реалиях. Даже в плане отношений ему цены нет. Но где начинаются границы прибыли и авторитета — Намджун не управляем.
И самое опасное, что понять это сразу нельзя. Обаяние и непринуждённость воздвигают обманчивую пелену, после которой главное не совершить ошибки.
Тэхён открывает дверь, пропуская за собой набор мышц под два метра и присаживается на своё кресло. Молчит до тех самых пор, пока охранник не кидает на стол конверт с пачкой денежных купюр. Ким в замешательстве, но конверт просматривает.
— Ким Намджун очень вами доволен и просит об ещё одном одолжении.
— Что я должен сделать?
________
Хосок вымотался не на шутку, что заметно отдаётся в мышцах. И радуется в гримёрке перед зеркалом, смывая макияж и приводя себя в порядок. На сегодня главная миссия выполнена, итогов которой он доволен. Дальше будь, что будет. Эффект, желанный двумя месяцами обвенчался успехом. Больше Хосоку ничего не нужно. Лишь отпустить остатки прошлого и строить будущее по-новому. Без груза.
В моменты ликования достижений — это вполне нормально. Кажется, что теперь тебе подвластен весь мир. Что вознесись перед тобой ураган — ты в секунды найдёшь решение. Полетишь в космос, найдёшь новые планеты, создашь лекарство от неизлечимых болезней. Хосок поддался эйфории без доли сожаления, ибо это именно то, что необходимо.
Парень потирает шею, разминает её, тянется за свободной футболкой и с облегчением натягивает её. Сменяешь шёлковые штаны на спортивные. И не успевает завязать шнурок, как в гримёрку заходит мужчина, мало чем похожего на танцора клуба. Больно зажатый и непропорциональный. Под таким и шест прогнётся, попади он под глыбу мышц. Чон отворачивает к зеркалу, чтобы поправить волосы и слышит своё имя.
— Чон Хосок?
— Предположим.
— Пройдите за мной.
— Куда?
— Вас хотят видеть.
— Перехотят. Мне необходимо домой.
— Не принуждайте применять силу.
Хосок кидает взгляд через плечо вошедшего и недовольно вздыхает, закатывая глаза. Ну конечно он не один, словно Чон действительно может быть полноценным противником уже первому амбалу. К нему не прикасаются, открывают двери и ведут куда дружелюбнее, чем ожидал танцор. Во время перерывов репетиций он блуждал по заведению и знает восточный корпус, где клиенты могут уединиться в любой момент. Но зачем сюда ведут Хосока — парень не понимает. Хмурится среди холодного оттенка стен и, наконец, проходит в комнату, где на диване сидит взрослый мужчина. Тот коротко кивает своим людям, и они закрывают дверь, оставив двоих наедине.
Чон не спешит проходить дальше, осматривает комнату, обустроенную в бежевых оттенках. Не вульгарно, как ожидалось, но стилистика слишком режет глаз. Хосоку такое мало нравится, отдаёт старьём. Да и методы приглашения отсталые. Не раскрывая причины и не спрашивая разрешения просто притащить к чёрт знает кому. Пусть и лицо кажется отдалённо знакомое — впечатление уже на грани плинтуса.
Сам мужчина выглядит массивно, подстать своему высокому росту. Столик для удобства куда выше требуется, но хозяину, по виду, не привыкать к подобным неудобствам. Привычные движения только убеждают, когда мужчина отодвигает колено, чтобы потянуться к другому краю за нарезанным сыром. Чистой рукой поправляет чёрные волосы, но те не особо спешат слушаться.
— Голоден?
Хосок смотрит на закуски возле диванчика и тёмную бутылку, что прячется в ведёрке со льдом. И всё же взгляд чаще останавливается на мужчине, который раздражающе невозмутим. Спокоен, двигается не спеша и лишь позволяет себе слегка наклонить голову.
Мужчина охватывает повседневный образ своим вниманием и отмечает, что плотная и свободная одежда прячет в парне то, что можно было заметить ранее лишь на сцене. Пройди тот по улице мимо, и Намджун оставил бы парня в памяти одним из тысячи лиц в толпе: не запоминающее и легко забываемое.
— Есть не хочу, присесть тоже. Давайте быстро решим то, что вы хотели, и я пойду домой.
— Сразу к делу, прекрасно. Сколько стоят твои услуги?
— Простите? Вы хотите, чтобы я вам отсосал? Не по тому адресу обратились.
Мужчина усмехается и дёргает головой, потянувшись за виноградом. Хосок вскидывает бровь, не понимая, в чём состоит шутка, раз последовала такая реакция.
— Ты на сцене не рот свой демонстрировал. Поэтому спрашиваю ещё раз, сколько стоят твои услуги?
— Я не танцую на заказ.
— Сколько?
— Я не собираюсь сейчас танцевать и ублажать ваши хотелки. Пригласите других, те с радостью вам не откажут.
Мужчина пожимает плечами и переключается полностью на еду и напитки, делает музыкальное шоу погромче, что приводит Хосока в полное замешательство.
— Свободен. Я тебя услышал.
Чон пробегается глазами из стороны в сторону и двигается к двери, где его не останавливают, но провожают до гримёрки.
— Если вы передумаете, — молодая девушка стоит в помещении и быстро печатает в телефоне, — то обратитесь по этому номеру, — она протягивает визитку. — Благодарим за внимание, — коротко улыбается и оставляет Хосока одного.
Дурдом, думает Чон, хватает рюкзак и выходит из здания, замыкая на себе лёгкую куртку. Благодарит вселенную, что больше сюда не вернётся и проходит на главную улицу, оставляя сегодняшний вечер позади. Парень был уверен, что с основными проблемами покончено. Он сделал то, что так хотел и в первую очередь доказал себе, на что способен. Он получил главную реакцию того, ради кого мучился последние два месяца. Только не подозревал, что его решение привело к открытию новых перемен, где Хосок так просто не отвяжется танцем у шеста.
Девушка убеждается, что информация чётко распределена по степени важности и передаёт папку Ким Намджуну, который продолжает проводить время за вкусной едой. Тот вытирает руки о полотенце и забирает документы, перелистывая и бегая взглядом по основным пунктам. Ничего особенного, среднестатическое происхождение, и всё же мужчина цепляется за главный рычаг, за который можно потянуть.
— Свяжись с его кредиторами и пригласи их завтра после обеда на встречу. По очереди.
— Ещё какие-нибудь указания?
— Пригласи Лиен.
Девушка кланяется и покидает комнату.
________
Хосок не собирался входить во вкус остроты и красоты стриптиза просто потому, что увлечение никогда не выходило за рамки хобби, о котором не принято рассказывать каждому встречному. Встреть любимого человека, и тому не сразу сознаешься. Поэтому когда он танцевал — это было редко и только в те дни, когда он был уверен в гордом одиночестве. Перепроверит десяток раз комнаты и только после включит музыку. Правда, особая осторожность порой так сбивала с толку, что терялся настрой и тогда Хосок снимал зал. Редко с преподавателем и чаще наедине с зеркалом, где больше ругал себя, нежели наслаждался процессом. Возможно поэтому тот факт, что Чон решился показать свои умения и получив отвращение — он стал относиться к стриптизу, как к способу поиздеваться над собой. Насилие собственным телом и разумом. Одно отвращение, приведённое к часовым тренировкам и падениям. К грубым рукам, натёртым от шеста и разбитым коленям от резких выпадов.
Всё, чего хотелось Хосоку — это доказать себе, что это не противно. Красиво и изящно. Точнее, что таким может быть сам Чон, а не только те, что зарабатывают деньги в дорогих клубах. Но, в итоге, Хосок сам не понял, как пришёл в одно из таких заведений, чтобы вступить на сцену с теми, против кого внутренне конкурировал.
Парень шёл до квартиры и переваривал свои же выводы, словно отпусти их — и они потеряют свою значимость. Просто как объяснить тот факт, что мужчина из VIP-комнаты знакомо ноет под ложечкой и кричит о том, что Чон точно его знает. Само собой, тот однозначно сидел в зале, но Хосок не концентрировался ни на ком, кроме единственного зрителя. Поэтому причину ноющей памяти не понимает до самой двери, возле которой вытаскивает визитку и таращится на неё. Имя лишь женское. Номер. И больше ничего. Даже если та орава чем-то и заправляет, то Хосоку так просто об этом знать не дают. Или оттягивают знакомство до лучших времён.
Чон посмеивается. Каких времён? Забрасывает ненужную бумажку где-то в районе комода и слышит вкусный запах из кухни. Чимин выходит в коридор, откликнувшись на звук. Щека испачкана в муке, в руках прячется небольшой кусок теста, осветлённые волосы небрежны и явно мешают глазам, пока парень отчаянно их приподнимает воздухом. Хосок улыбается с картины и сам помогает убрать лишние локоны. Чимин не изменяет своим пекарским делам, когда Чон довольно наполняет ими желудок. Последний и не догадывался, насколько был голоден.
— Как всё прошло?
Пак стоит спиной и продолжает возиться с тестом, пока духовка выдаёт жар, который в плену закрытых окон. Сам парень не столь высокий, а когда возится на кухне и вовсе кажется ниже реального возраста. Уютная атмосфера добавляет сказочности. По крайней мере, так считает Хосок, а остальные со своим мнением его мало интересуют.
— Могу предполагать, что удачно.
— Вы поговорили?
— Если то, что он не отрывал от меня глаз можно назвать разговором, то да. А так я смылся раньше, чем выдалась бы такая возможность.
Чимин замирает с ножом в руках и прикусывает губу, но быстро трясёт головой и продолжает кулинарное дело, как ни в чём не бывало. Бьёт в ладоши и проверяет духовку. Слушает внимательно, боясь что-то упустить.
— Что собираешься делать дальше?
— Не знаю. Но надеюсь, что отпустить ситуацию и начать жить заново. Банально звучит?
— Скорее, более чем отлично. Давно пора, я тебе об этом твержу чаще, чем должен.
— Но в клубе произошло кое-что незапланированное.
Чимин отвлекается и разворачивается, вопросительно поднимая бровь. Хосок выкладывает встречу с незнакомцем кратко, опуская некоторые детали. Между ними доверие всегда было первостепенно, но Чон признаётся, что, скрывая мелочи, становится спокойнее. Они делают видимость личного, не раскрытого, из чего можно выстраивать стены вокруг себя и меньше подпускать незваных гостей жизни. Спасательный круг, к которому стоило прийти через испытания, что не посмеют уйти в небытие.
— И если ты ему не позвонишь, то он больше тебя не побеспокоит?
— В любом случае, я избавился от визитки.
Закинул в рамках квартиры — мысленно дополняет, но вслух не добавляет.
Хосок практически забывает обо всём, когда распаренный выходит из душа, вытирая голову коротким полотенцем. Улавливает воду, чтобы та не затекала в уши, как слышит звонок в дверь. Зовёт Чимина, ибо Чон гостей не ждёт, но тот не откликается, заставляя Хосока самому открыть дверь.
Перед ним стоит высокая девушка в рабочей форме курьера и улыбается, протягивая большой букет длинных роз. Одиннадцатый час ночи и Хосок теряется, увидев подарок. Стоило открыть дверь Чимину, курьер пришёл точно к нему, пока не слышит:
— Чон Хосок?
— Верно.
— Распишитесь, пожалуйста, что вы получили товар. Всё оплачено, поэтому более ничего не требуется.
Чон машинально расписывается и в последнюю секунду останавливает девушку возле лестницы.
— От кого цветы?
— Заказчик пожелал остаться анонимным.
— Хорошо, ладно, спасибо.
Девушка вновь улыбается и ускоряется, чтобы вновь за чем-нибудь не пристали, ибо хотелось быстрее снять форму, но вместо этого набирает номер телефона и распускает волосы, чтобы почувствовать некую степень облегчения.
— Заказ доставлен.
— Умница, можешь возвращаться домой.
— Да, мисс.
Хосок заходит вглубь квартиры и осматривает букет вдоль и поперёк: никакой записки или послания. Лишь цветы, обвязанные снизу двумя лентами. Одна белая, похожая на материал, из которого был сделан костюм танцора, а вторая — красная, бархатная и приятная.
И не смотря на приятный запах, в воздухе парень ощущает присутствие нервозности. Спит крепко, но просыпается рано. Хочет верить в лучшее. Правда, интуиция подсказывает готовиться к менее розовым надеждам. «Новая жизнь» буквально с порога бьёт чётко под дых. И Хосок ясно понимает — необходимо учиться обороняться, иначе он так и останется той жертвой, от которой бежал столько времени. Изумительно.
