***
— Блять, пульт упал, — Тэнэ встает с насиженного за просмотром кино дивана и нагибается вниз за упавшим пультом. Поднимая голову, он вдруг чувствует что-то на своих волосах. Это Дэм. Брюнет устремляет взор вверх. Смотрит. Проклятый как ни в чем не бывало ловит удивленный взгляд и продолжает гладить по голове. Тэнэ кажется, что тут что-то не так. Дэм сжимает волосы сильнее и тянет. Тэнэ думает, что Келлерман, похоже, ебанулся, и краснея кроет про себя трехэтажным матом, вытягивая, кажется, совсем ненужные сейчас слова: — Ты че? — Ниче, какие-то проблемы? Тэнэ думает, что проблем нет никаких. Даже наоборот. Только вот… как-то все это неправильно. Но сказать сейчас "руки свои убрал" будет слишком грубо. Он давно не без удовольствия позволял Дэмону бесцеремонно нарушать свое личное пространство, не отталкивал его. Однако, в этот момент невидимая неосязаемая связь между ними почему-то стала приобретать вполне четкие очертания. Это то самое чувство, когда вода, доверху налитая в стакан не выливается, держась на поверхностном натяжении. Кажется, последняя капля и она зальет весь стол, но этого не происходит и после двух, и даже трех попыток. Пока вся жидкость остается в стакане, Тэнэ поднимается с пола, нехотя сбрасывая чужую руку, и молча садится на диван.***
Что самое интересное, вода из нашего стакана так и не вылилась, хотя пора бы, ведь прошло уже достаточно времени. Но у нас этот общий стакан, похоже, уже стал бездонным. Мы спокойно могли облокотиться на чужое плечо и весь фильм смотреть так. Или могли даже заснуть вместе на одной кровати, как будто случайно. Знали, что это наше "случайно" нихуя не является таковым, но между нами ничего не менялось. И до сих пор не меняется. Смотрите-ка, кто доделал домашку. И еще даже не полночь, прогресс. Потягивается на кресле, поднимая руки кверху. От этого действия его футболка задирается, слегка оголяя торс. Занятно, он это специально делает? Поворачивается в мою сторону. Что-то хочет сказать? Вынимаю наушники, показывая свою готовность слушать. — Это, там родители просили прибраться в гостевой до завтра, ты как, поможешь? — А че бы не помочь, конечно, — откладываю телефон и плетусь за Дэмоном в соседнюю комнату. Келлерман отворяет дверь, в нос бьет запах сухих досок и пыли. Напоминаю ему выпить таблетку, чтобы ненароком не превратиться в домашнюю птицу. Отнекивается как всегда и объясняет план действий. Приняв к сведению необходимый объем работ, тянусь за коробками на верхней полке шкафа. Он кладет руку на мое плечо. Снова не стесняясь трогает меня, к чему я, в общем-то, давно привык. Касания кажутся такими естественными, но от этого менее будоражащими не становятся. Что-то ищет в шкафу. Рука поднимается к волосам. Треплет. Приятно. Закрываю глаза. Интересно, ему не кажутся наши настоящие неопределенные отношения странными? Потому что для меня это странно. Каждый раз думая об этом, я даже полностью не могу осмыслить, что происходит между нами все это время. Рука опускается на спину. Через футболку чувствую каждое невесомое движение кончиков его пальцев. Проходится по позвоночнику вниз. Словно током прошибает. Обжигает. Горячо. Мурашки. Не могу двинуться с места, пока он не убирает руку и не отходит от меня. Наверное, заметил это, по-любому наслаждается своей очередной маленькой победой, скотина, урою. Через некоторое время зовет пить чай. Не отказываюсь. Уже даже и мне налил. Заботливый, как обычно. Наклоняюсь, полушепотом протягиваю на ухо томное "спасибо", выдыхая горячий воздух прямо в шею. Вижу как зарделись уши. Знаю, что тебе нравится мой голос. Пью сладкий чай, не отводя взгляда от еще более сладких глаз напротив. Его волосы уже сильно отросли, закрывают лицо. Не дают смотреть. — Тебе волосы не мешают? — А? Да нет. — А по-моему мешают, — тянусь рукой, убираю прядку белоснежных волос за ухо, ловлю потерянный взгляд, — Так лучше, — невозмутимо возвращаюсь к кружке горячего чая. Я тоже умею дразнить, Келлерман. Не могу сказать, что меня совсем заебала эта игра в недосказанность, в каком-то роде это даже приятно. Уж точно приятнее безответной любви. Но чем дальше мы заходим, тем ближе становится тупик, в который мы непременно когда-нибудь уткнемся носами и не будем знать, что делать дальше. — Давай, кто проиграет в камень-ножницы, тот разбирает кладовую? — у Дэма в голове как всегда гениальные мысли. Одна гениальнее другой. — Ты же проиграешь, — в этой игре мне везет. Я обычно прочитываю, что хочет поставить Дэм. — Не будь занудой. — Хорошо, давай сыграем. Ага, сыграем. Мы и так постоянно с тобой играем. Считаем до трех и…. Блять. И палка стреляет раз в год. Бумага Дэма накрывает камень. Он немного сжимает ладонью мой кулак и ухмыляется. Какой там счет? 3:2? Хотя… уже неважно. Завтра мы все равно его обнулим и начнем сначала. Долбанный день сурка. Да… когда я заметил, что между нами началась эта бесконечная игра без правил, помню, мы тоже играли. В другую игру, не менее идиотскую. В правду или действие.***
— Правда, — Тэнэ первый раз выбирает не действие. Думает, что надоело ему скакать тут перед Дэмом выполняя нелепые задания с карточек. Вообще, Кёниг не понимает, с чего они решили сыграть в эту тупую, по его мнению, игру. Ответ прост - Дэм упросил, потому что "скучно как-то", а брюнет как всегда не смог отказать. — Ого, наконец правда? Ты так осмелел или все еще есть что скрывать? — А у тебя типо нет? Да у любого нормального человека есть что скрывать. Но мне как-то похер что выбирать, если честно. Голубоглазый только смеется и читает с карточки из колоды "правда". —Ты когда-нибудь д... — замолкает. У Тэнэ закрадывается плохое предчувствие. — Ну че там, читай уже до конца! — Ты когда-нибудь дрочил на что-то запрещенное? — Че это за тупые вопросы? Я не буду отвечать. — Ну, какие есть! Ты обязан ответить, таковы правила. Тэнэ нужна секунда на подумать. Он задается вопросом, считается ли куриная физиономия Дэма чем-то запрещенным? Определенно, Тэнэ. Лучше бы он не вспоминал тот непристойный эпизод, произошедший с ним в душе Келлермана. Это, конечно, случилось немного спонтанно, но самого факта не отменяло. Да, намного лучше для него было бы не вспоминать сейчас тот запах кондиционера для волос, которым пользовался Дэм и пар от только что принятого им душа. Брюнет чувствует, как у него горит лицо, теперь отмазаться точно не получится. — Д-да, — нервно отвечает Кёниг. — Ч-че серьезно? Не ожидал от тебя, — Дэм, похоже, действительно удивлен. — Я, блять, по-твоему кто!? Ты думаешь у меня в штанах хуя нету чтоли? — от неловкости всей сложившейся ситуации Тэнэ начинает злиться и на лице появляется недовольный оскал. К тому же, действительно обидно. — Да я!.. Я не думаю! Точнее... Блять, просто подумал, на что такое запрещенное ты мог дрочить? — Это я тебе точно не скажу, — Тэнэ полагает, что если б эта куриная башка все узнала, русый бы давно уже выкинул его из своего дома и, может, выбил бы из головы все дерьмо. Хотя, нет, не похоже на него. Кёниг в очередной раз вспоминает, что Келлерман слишком добрый, чтобы поступить подобным образом, не так ли? Скорее, просто начнет его игнорировать и перестанет называть другом, что вообще-то расклад не лучше. — А если я скажу, что таковы правила? — Я тебя нахуй пошлю. Такого нет в правилах. И если даже есть, все равно пошлю. — Зануда… А что если… я с тобой поделюсь? — Поделишься… Чем? — Тэнэ в недоумении. Но любопытство берет верх и он выжидает ответа. — Я тоже дрочил на кое-что запрещенное… на своего друга, — Дэм поворачивается и, немного поджимая губы, смотрит на брюнета не отводя взгляд, пока тот находится в полнейшем ступоре. Осознание сказанного приходит не сразу. Мозги Тэнэ, кажется, еще никогда не работали так быстро. У Дэма не было друзей. Тэнэ его друг. Дэм раньше ни с кем близко не общался. Тэнэ стал его первым другом. Может, он ещё с кем-то подружился? Да ну, он бы поделился, ведь они определенно точно друзья. Так ведь? Друзья же? В мыслях Кёнига прокручивались все те моменты, когда Дэм называл кого-то своим другом. И в этих моментах не было никого, кроме Тэнэ. Санса? Кица? Кристофер? Вряд ли Дэм мог назвать их друзьями. Эта фраза, сказанная Дэмом была настолько открыта и очевидна, но от чего-то из шкафа вылезать никто не собирался и стена не разрушалась. Она не могла разрушиться, потому что слова не были сказаны прямо, потому что приобретали иносказательную форму. Пазл в голове потихоньку начал складываться, но одной детали не хватало. Самой важной. Она была зарыта где-то глубоко в сознании, так что не достанешь и не выцарапаешь. — З-зачем ты мне об этом сказал? — Кёниг сам не понимает с какой целью задает этот вопрос. — Чтобы ты тоже поделился. — И кто этот друг? — Тэнэ почти вскрикивает толи от какой-то непонятной ему злости, толи от смущения и осознания, что речь может идти о нем. — Так я тебе и сказал. Твоя очередь, — складывает руки в локтях. Келлерман выглядит слишком спокойным для того, кто только что рассказал столь откровенную информацию о себе. Или... он что-то знает? Что-то, что ему знать не следовало бы. Тэнэ совсем ничего не понимает. — Я.. — брюнет смыкает губы и отворачивается. Думает, может стоит сказать? — Я т-тоже... — нет. Вдруг его осенило, что если Дэм просто шутит? Или у него действительно есть друг помимо Тэнэ? Если сейчас он скажет что-то серьезно, может сам выкопать себе могилу, — Да иди ты нахуй, Дэм! Сказал же, что не скажу. Тэнэ по привычке огрызается и краснеет. Снова. Чувствует, что Дэм замечает это. Но ничего поделать не может.***
Он тогда не шутил. И друга никакого у него не было. Я уже это понял. Да как тут не понять, если таких намеков становилось все больше. И до сих пор становится. Стены между нами были давно стерты, но какая-то убогая проведенная нами же черта не давала сделать шаг навстречу. Я уже изучил его всего с ног до головы. Но одно мне остается неясно. Почему мы продолжаем? — И че ты в итоге со мной пошел? Выиграл же, — смотрю на Келлермана, который стоит у входа в кладовую и ждет пока я открою дверь. — Я в качестве моральной поддержки. Подожду снаружи. Закатываю глаза, отворяя кладовую и захожу в кромешную темноту. — Где тут свет включается? — А это… света, в общем, нет, придется с фонариком. Теперь все понятно. Улыбаюсь и отпускаю тихий смешок, чтобы Дэм не услышал. Боялся идти в темноту, поэтому решил сыграть? Мог бы и так попросить меня, но не хочет признавать, что ему страшно. Не буду отрицать, что это мило. Вытаскиваю из кладовой Келлерманов какие-то коробки и замечаю странный силуэт в глубине. — У вас что… есть гитара? — Оу, я и забыл про нее. Это моя старая акустика. Хочешь попробовать? — Дэм оживляется, заглядывая ко мне. — Н-ну я ж не умею, — интересно, а есть вообще что-то, что не умеет он? Ну, кроме активной мыслительной деятельности. Хотя, надо признать, мозги у него тоже на месте. — Перед тобой лучший учитель этого города, пойдем, научу. — Пиздишь, какой из тебя учитель? Ты хоть кого-нибудь научил? — Тебя сейчас в два счета научу. — Мы уборку не закончили. — Да тут всего ничего осталось, завтра доделаем. Приходится согласиться на уговоры. Впрочем, я в этот раз и сам не против. Ни разу не держал в руках гитару. Достаю пыльный инструмент из кладовой и поднимаюсь в комнату Дэма, который уже вовсю ждет не дождется выступить в роли наставника. После настройки гитары и смены старых струн на новые, Дэм начинает объяснять принцип ее работы. — Смотри, это гриф, а на нем лады, они нужны, чтобы менять звучание струн и играть аккорды. Попробуй зажать струны и провести правой рукой вот тут. Делаю как говорит Дэм, но вместо красивого звучания получаю какие-то непонятные разрозненные звуки. — Погоди, погоди, ты неправильно двигаешь рукой, — забирает у меня инструмент и проводит пальцами по струнам. А я в это время чувствую, будто он проводит по натянутым струнам моей души. У него все получается как всегда идеально. Звучание ровное и красивое. Изящные пальцы с присущей им ловкостью и грацией перебирают дрожащие под ними струны. Завораживающе. Еще и Дэм с гитарой - вид определенно соблазнительный. — Видишь? Вот, попробуй, — отдает гитару, с такой нежностью смотрит, что сердце замирает. С одной стороны, это даже неплохо, что мы в таких отношениях, ведь я могу не отводить взгляд столько, сколько захочу. Однако… у меня все равно такое чувство, что эта нежность мне не принадлежит. — Я говорил, что у тебя красивые глаза? — придерживает свою щеку ладонью, улыбается. Заигрывает? Неожиданные комплименты, бросающие меня в краску, очень в его стиле. Кто бы говорил, Дэм. Твои глаза куда красивее моих. — Нет… — Сейчас говорю. Знаешь, мне нравятся темные глаза, они такие глубокие и загадочные. Особенно твои, — помнится мне, ты уже как-то говорил нечто похожее.***
— Мне не нужны отношения сейчас. Тем более не хочу отношений с кем попало. — С кем попало? А кто тогда не "кто попало"? — Кёниг снова не понимает, как в этот раз речь зашла о чувствах. Но возможность наконец выяснить, что затеял Келлерман своими надоевшими намеками в его сторону заставляет его продолжать этот диалог. — Тот, с кем я действительно захочу встречаться. — Вот как. Так можешь и помереть в одиночестве. — Я не понял, ты горишь желанием мне пару найти? Хочешь знать, кто мне нравится? — И кто же? — Тэнэ хочет знать ответ. Думает, скажет ли Дэм сейчас, что это он? Или опять вывернется? — Мне нравятся... брюнетки с темными глубокими глазами. Вывернулся. И смотрит своим небесным взглядом, выжидая. Но… Чего? Тэнэ искренне не может понять, что ждет от него Келлерман. Реакции? Какой? Кёниг задается вопросом, почему он не говорит прямо, почему только намекает. Брюнет прекрасно понимает о ком конкретно говорит Дэм. Знает, что о нем. Таких намеков становится все больше и Тэнэ уже начинает казаться, что он бредит. Но это нисколько не бред. Дэм точно испытывает к нему симпатию. Нет никаких сомнений. Но Кёниг ничего ответить не может, лишь многозначительно молчит, не в силах даже взглянуть в голубые глаза.***
Опять. Что сейчас, что тогда, я не чувствую, что эти слова адресованы мне. Вот же… говорит все это чтобы вывести меня на эмоции? Нет уж. Не нужны отношения, значит… Тот, с кем действительно захочешь встречаться? Блять, почему у нас вечно все так сложно. Или это из-за меня? Ебаные сложности преследуют меня всю жизнь. Когда уже начнется та самая хваленая белая полоса, где я смогу спокойно выдохнуть? Пока я летал в облаках, Дэм незаметно подсел со спины, обхватив гитару, которую держал я. — Попробуй сыграть вот такой аккорд. Кладет руки на мои, чувствую спиной как он налегает на меня всем телом. И шепчет на ухо, прислоняясь подбородком к плечу. Я снова задыхаюсь, а в животе разливается приятное тепло. Проводит моей рукой по струнам, сжимает мои пальцы на грифе. Он наверняка знает, что сейчас я думаю совершенно не о гитаре. Да и он, сомневаюсь, что о ней. Громко выдыхаю. Нет, такое положение дел меня не устраивает. Я хочу знать ответ. Хочу услышать правду. Даже если в итоге окажусь этим "кем попало". Больше не смогу терпеть. Наконец решаюсь сказать то, что давно грузом висит на языке. — Дэм, мы ведь оба понимаем, что такая поза никак не способствует моему обучению, правильно? — мне порядком это надоело. Смотрю на него серьезно, жду, что же он ответит на это. А парень удивленно отстраняется, трет шею и, кажется, собирается рассмеяться. — Пхахах, ну… кто знает? — опять отшучивается? Нет, Келлерман, мы слишком далеко зашли, слишком долго играем в эту глупую игру. — Дэм, — я прерву этот порочный круг. Сейчас или никогда. Убираю гитару в сторону и приближаюсь к его лицу настолько близко, чтобы напряжение возросло. Ближе, чем мы обычно привыкли, — Может... закончим на этом, как считаешь? — смотрю с максимально серьезным намерением. — Закончим...? — непонимающая наивная улыбка появляется на его лице, но я-то знаю, что ты все прекрасно понимаешь. Обмануть меня тебе больше не удастся. Ты не хочешь заканчивать. Потому что наши отношения сейчас, будем честны, напоминают секс по дружбе. Только без секса. Оба знаем, что испытываем друг к другу неподдельное влечение, но прямо об этом никто не говорил. Мы остаемся лучшими друзьями, которые иногда могли позволить себе чуть больше, выходя за рамки отношений, которые обычно зовут "дружескими". Эта неопределенность отдает приятным азартом. Но у таких отношений только два неизбежных конца. Принятие или... Еще ближе пододвигаюсь к парню, упираясь руками в кровать и заставляя его чуть пригнуться подо мной. Ни шагу назад. — Ты хочешь вечно так продолжать прятаться? Когда-нибудь придется признать то, что усиленно не хочешь признавать. — Я... Я не прячусь. И признаю. — Тогда в чем дело!? Давай уже расставим все точки над и. Иначе я больше не выдержу этой блядской недосказанности. Я уже на грани, — почти шепчу последние слова ему в губы, касаясь рукой лица. Дэм оттолкнул меня. Сильно. Так, что я аж приложился головой о полку над кроватью. Больно. Хватаюсь за голову, не совсем понимая, что сделал не так и что конкретно ему не понравилось, но тут чувствую на своих губах чужие. Целует меня. Мягко и так пылко, сразу с языком, видимо, долго этого ждал. Как и я. Очень долго. Я чувствовал, как Дэм полностью навалился на меня, упираясь пахом в колено. Плохо соображаю, это ведь можно считать ответом на мой вопрос? Поцелуй… он точно должен что-то изменить, правда? Ведь спусковой крючок сорван, натянутая гитарная струна лопнула, вода с плеском вылилась. Что еще нужно!? Отстраняется задыхаясь, весь красный с горящими от поцелуя губами. Невероятно красив. — Я ведь… думал тебе будет некомфортно! Думал ты не захочешь со мной… Почву прощупывал, как же мне было понять что ты чувствуешь? А потом ты начал отвечать и я… я просто… н-не знаю, — вижу его растерянность. Я уже настолько хорошо изучил эти эмоции, что мне не составляет труда догадаться, о чем он сейчас думает. Не волнуйся, по правде говоря, мы оба не знали что делать. Так много хотел сказать, а теперь просто не знаешь с чего начать? В этом весь ты, Дэм, — Ты прав… хватит с нас ебаной недосказанности. Мы слишком заигрались, — продолжил он после легкой заминки. — Так я... тебе нравлюсь? — А ты это еще не понял? — опять прижался к моим губам, такое ощущение, что он их сейчас съест. Съест вместе со мной. А я и не против. Его язык словно пламя. Горячее и неукротимое. В котором я с покорностью горю и сгораю. Оно заполняет весь рот. Становится слишком жарко. Трудно дышать. А это приятнее простых прикосновений. Наши языки исполняли плавные жгучие пируэты во рту, пока в моем подсознании ворочилось только одно: "Ты мне тоже нравишься". И я уже готов был сказать это, как только поцелуй будет разорван, но Дэм меня обогнал, последний раз победив в нашем с ним "поединке". — Нравишься блять. Так сильно, что не соображаю нихуя, — снова он отстранился, выкрикнув такие желанные слова и тут же прильнул обратно. Я совру, если скажу, что не наслаждаюсь сейчас этими признаниями в свою сторону, которые пулеметной очередью сыплются изо рта Дэма. Не думал, что буду настолько счастлив наконец услышать это. Да, я знал, что испытывает ко мне Дэм, но когда он так прямо и с жаром выражается - это совсем другое. Не скрытое и правдивое признание. Без утайки, без намеков. Я так долго этого ждал, что уже совсем перестал надеяться. Отчасти, здесь есть и моя вина. Мы оба проебались, не заметив, как эта безобидная игра изрядно затянулась. Сейчас даже поцелуй на фоне его слов кажется не таким значимым. Хотя и он, безусловно, лучше всего, что было до. Опять отстранился, смотрит прямо в душу. — А я-я? Я тебе нравлюсь? — Дэм тоже хочет услышать это из моих уст. Смотрит с такой огромной надеждой, будто действительно не догадывается. Дурак. Улыбаюсь и наклоняя голову вбок сдержанно произношу: — Нравишься. Еще как нахуй. Расплывается в улыбке. Понимаю его. Это действительно приятно услышать. Касается моего лица рукой, гладит по щеке. Смотрит слишком соблазнительно. Проводит большим пальцем по моим губам, чуть приоткрывая их. Я открываю рот сильнее, запуская палец внутрь. Зачем? Сам не знаю. Хотя пизжу, знаю. Потому что Дэмон сейчас чертовски горяч. Вот почему. Прикусываю палец и начинаю вылизывать. Не пошло, а так, невзначай, просто толкаю языком, делая вид, что случайно. Но этого, кажется, достаточно, вижу как он заводится, слышу учащенный пульс, чувствую его стояк своим коленом. Блять, как же возбуждает. Вынимаю палец изо рта, решаюсь на нелепую, вместе с тем очень вызывающую шутку. — Правда или действие? — … Действие? — Покажешь, как дрочил на своего друга? — если бы он выбрал правду, я бы спросил, кто был тем другом. Но вместо этого… получился совсем другой вопрос с неприкрытым намеком. Я честно думал, что просто шучу. Как обычно. Но слова сами прозвучали с такой серьезной интонацией, что мне самому стало стремно. Дэм, похоже, в шоке от моих речей. Не смотри на меня так, я в не меньшем недоумении от того, что только что сам сморозил. Но Дэм, кажется, не совсем шокирован, он скорее… задумался? Не пугай меня, Келлерман. — Что ж, — начинает расстегивать ремень. Нет, Келлерман, не шути так, — Таковы правила, да? Только обещай, что и ты мне расскажешь правду в этот раз, — лезет под мою футболку и смотрит своими голубыми бескрайними глазами, полными открытой честности и желания. Такому невозможно не поддаться. Только не сейчас. — Хах, все-таки хуевый из тебя учитель, — смеясь притягиваю за одежду и снова тону в мягких податливых губах, ощущая на языке ласкающее пламя и чувствуя уверенные руки на обнаженной спине. Если и настанет момент, когда я смогу спокойно выдохнуть, то точно не этой ночью. Потому что сегодня я хочу только вдыхать. Вдыхать притягательный дурманящий запах, вдыхать горячий воздух, вырывающийся изо рта, вдыхать чересчур сильный жар разгоряченного тела. Главное - не задохнуться, потому что с Келлерманом даже такое становится возможным.