Какао с корицей

      У Эдмунда Пэвенси было не так много вещей и людей, которых он искренне и всецело любил. Возглавлял этот список, конечно, Каспиан; ещё туда входили вечерние разговоры с Люси (по которым он очень тосковал), книги, прогулки по побережью Восточного моря, Нарния в целом и ещё несколько позиций.       И, конечно, какао.       В плане напитков Эдмунд был крайне привередлив: угодить ему было не так-то просто. Его воротило от крепкого кофе без молока, к которому пристрастился Питер после первого возвращения, да и чай с тремя ложками сахара, что пили его сёстры, тоже не вызывал у него восторга. Можно сказать, что какао — сперва его варила мать, а в Кембридже эту обязанность невольно переняла Люси — стало той самой золотой серединой, а уж если добавить туда немного корицы для вкуса… Признаться, здесь, в Нарнии, ему порой не хватало этого напитка: местные пили чай, заваренный из лесных трав и всяких корешков, а ещё молоко и фруктовый сок (не считая, конечно, вина по праздникам), и пусть всё это было очень даже ничего, Эдмунд скучал за сладко-пряным вкусом какао. Он даже несколько раз пытался объяснить Каспиану, что именно ему нужно, но тот лишь пожимал плечами, поскольку ни в одной из частей Нарнии какао-бобы не росли, и Эдмунду оставалось только вздыхать и надеяться, что однажды его маленькая мечта осуществится.       Решение нашлось совершенно неожиданно, когда они с Каспианом поехали в Ташбаан на встречу с тархистанским королём, и в один день Эдмунд, неожиданно вспомнив, что Тархистан всегда славился отменными специями, оставил Каспиана наедине с местным правителем и его старшим сыном (они были и в треть не такие противные, как Тисрок и Рабадаш, поэтому Эдмунд не боялся за безопасность Каспиана) и в сопровождении пары людей из охраны направился прочь из замка. Кто-то из местных подсказал ему, где найти рынок, и вскоре Эдмунд уже расхаживал между прилавками под удивлёнными взглядами местных, явно не ожидавших увидеть здесь одного из чужестранных правителей, да ещё и практически без свиты. Ароматы дурманили ум, но ближе к концу длинной улицы, от начала и до конца занятой рынком, он всё же уловил знакомый запах.       Искомый прилавок обнаружился уже совсем скоро, и Эдмунд аж замер, увидев целую гору какао-бобов. Точнее, то, что это именно то, что он искал, он понял только по аромату: в Кембридже Люси использовала порошок, и он почти не помнил, как выглядят сами бобы. Торговец выглядел вполне дружелюбно, поэтому Эдмунд решился на вопрос.       — Мира вам, благочестивый сударь, — поздоровался Эдмунд, следуя высокому тархистанскому стилю, распространённому среди местных богатых сословий. — Могу ли я поближе познакомиться с вашим товаром, чей невероятный аромат привёл меня к вам?       — Мира и вам, заморский господин, — нашёлся торговец, быстро справившись с удивлением. — Таш никогда не простит меня, если я откажу дорогому гостю. Чувствуйте себя вольно и рассматривайте в своё удовольствие. Но осмелюсь спросить вас: возможно, я, как опытный торговец специями, занимающийся этим много лун, смогу чем-то вам помочь?       — Для меня будет честью принять помощь такого опытного торговца специями, — кивнул Эдмунд. Витиеватые речи начали его утомлять, но даже теперь, спустя тысячу лет он не мог позволить себе не соблюдать традиции. — Я пришёл именно к вам, поскольку ощутил запах, который знаком мне с самого детства, и я был бы рад вновь отыскать его источник сейчас. Не найдётся ли среди ваших товаров какао-бобов?       — Какао-бобов? — торговец задумчиво нахмурился, будто бы силясь что-то вспомнить. — Мне не хотелось бы разочаровывать вас, достопочтенный господин, но такие специи мне неведомы, — впрочем, прежде, чем Эдмунд успел разочароваться, торговец продолжил: — Однако посмею предположить, что всё же смогу удовлетворить ваш интерес: быть может, дело в том, что в Тархистане то, что вы ищете, называется иначе. Возможно, вы имели в виду плоды дерева Кав, — с этими словами он потянулся к одному из ящиков и, зачерпнув деревянной ложкой содержимое, протянул её Эдмунду. — Вот, взгляните, прошу вас.       Эдмунд опустил глаза: внутри посудины лежала горстка небольших коричневых бобов. Внешне он бы никогда не смог определить, действительно ли это то, что ему нужно, но восхитительный аромат, вызывающий сонмы приятных воспоминаний, не мог врать: он действительно нашёл то, что искал, пусть и под другим названием.       — Само провидение послало вас ко мне. Это действительно то, что я и хотел, — Эдмунд благодушно улыбнулся. — И если это возможно, я хотел бы купить у вас три мешка этих замечательных плодов. Золота я не пожалею.       — Разумеется, милостивый господин, как вам будет угодно, — оживился торговец, услышав про золото. — Я тотчас же соберу вам три мешка, храни Таш вас и вашу щедрость.       В итоге безумно счастливый Эдмунд стал обладателем такого количества какао-бобов — ему всё ещё было привычнее называть их так, — что из них можно было бы сварить какао для каждого жителя Нарнии, чем он даже подумывал заняться, если плоды этого дерева Кав окажутся достаточно вкусными. Он уже представлял, как расскажет Каспиану о своём приобретении (за которое пришлось заплатить кругленькую сумму, но это никого не волновало), но по дороге во дворец план изменился. Каспиан был самым особенным человеком в жизни Эдмунда, а какао — самым особенным напитком; значит, и «познакомить» их следовало по-особенному. План родился быстро, и в итоге Эдмунд просто сложил свои приобретения в комнате с другими вещами нарнийцев.       На следующий день они отплывали в Кэр-Параваль, и Каспиан с удивлением наблюдал за тем, как слуги грузят в трюм корабля три неизвестных мешка под чутким руководством Эдмунда. На все расспросы и попытки выяснить, что это такое, Эдмунд многозначительно улыбался и только всё больше сводил Каспиана с ума и вгонял его в раздумья, постоянно бегая в трюм и лично проверяя, чтобы ценный груз не намок. Даже когда они наконец вернулись в Нарнию, Эдмунд, следуя своей задумке, ничего не рассказал Каспиану, лишь упомянув, что всё объяснит, как только представится возможность.       Эдмунд старался найти вечер, когда ни он, ни Каспиан не буду чувствовать себя особо уставшими и смогут насладиться моментом, и он наконец настал; именно тогда Эдмунд с улыбкой Чеширского кота оторвал Каспиана от книги.       — Помнишь те мешки, которые я привёз из Ташбаана? — будто бы невзначай поинтересовался он, на что Каспиан проворчал что-то в стиле «такое забудешь». — Так вот, тебе наконец пора узнать, что это. Пошли, — с этими словами Эдмунд взял Каспиана за руку и решительно потащил его на выход.       — И что мы тут делаем? — через пару минут удивлённо спросил Каспиан, осматривая абсолютно пустую кухню. Судя по его взгляду, раньше он здесь не бывал.       — Сейчас увидишь, — Эдмунд прошёл к кладовой и не без усилия вытащил оттуда ароматно пахнущий мешок. — Я когда-то говорил тебе, что мне в Англии нравился один напиток, — начал рассказывать он, попутно развязывая тугой узел. — В Нарнии нет ничего подобного, но, как оказалось, в Тархистане выращивают деревья, из плодов которых его можно приготовить. В Англии мы называем это какао-бобами, а здесь это плоды дерева Кав. Вот, взгляни, — Эдмунд раскрыл мешок и, зачерпнув несколько бобов, протянул их Каспиану.       — Они очень приятно пахнут, — отметил Каспиан, с долей скептицизма рассматривая предложенные ему плоды. — Только… ты уверен, что из них можно что-то приготовить?       — Обижаешь. Конечно, — закивал Эдмунд. Он был не просто уверен; он подробно расспросил торговца о плодах дерева Кав, узнав, что в Тархистане богатые тарханы тоже пьют что-то вроде какао, и даже выяснил рецепт. — Более того, я хочу, чтобы мы приготовили какао вместе, — наконец торжественно объявил он.       — А ты уверен, что мы не разнесём кухню к Таш? — недоверчиво спросил Каспиан. Его опасения были понятны Эдмунду, но отступать он не желал ни при каких обстоятельствах.       — Брось. Это не так сложно, — он пожал плечами, а затем проникновенно заглянул в глаза Каспиану, пользуясь «запрещённым приёмом». — Это очень важно для меня, Кас.       — Ну ладно, — сдался Каспиан; на его губах появилась лёгкая улыбка. — Что нужно делать?       — Сперва выбрать самые спелые бобы и просушить их, — ответил Эдмунд. Во время разговора с торговцем у него не было возможности всё записать, и сейчас он полагался только на свою память, которая, впрочем, никогда его не подводила. Он тут же зарылся в мешок и выудил пару десятков штук, после чего промыл их под водой и под внимательным взглядом Каспиана отправил на противне в печь.       Дальше следовало подготовить остальные ингредиенты: отправив Каспиана за молоком, Эдмунд вернулся в кладовку и достал оттуда сахар, а затем развернулся в отсек со специями. Люси любила добавлять в какао сливки, но сам Эдмунд предпочитал корицу (к чему хотел приучить и Каспиана). В Нарнии корица не росла, но из-за широкого спроса её активно закупали из-за границы, поэтому проблемы с тем, чтобы отыскать две палочки, не возникло. Теперь оставалось только ждать; когда кожура на бобах потрескалась, Эдмунд достал их из печи.       — Где бы найти что-то вроде кофемолки? — задумчиво пробормотал он, оглядывая кухонную утварь, и наконец увидел что-то вроде того, только гораздо примитивнее, чем в доме Пэвенси. Решив, что Каспиану, который рос в замке и никогда не держал в руках что-то кроме меча, будет куда сложнее справиться с этой штукой, Эдмунд взял это на себя, а Каспиану велел очищать бобы. Работа спорилась: они переговаривались в процессе, комментировали происходящее и отпускали шутки, и Эдмунд получал от этого всё больше и больше удовольствия.       — И как мы будем это готовить? — поинтересовался Каспиан, когда Эдмунд закончил с последним бобом.       — В Англии мы используем турку, — живо объяснил Эдмунд, — но тут кофе варят не в ней… Сейчас посмотрю, — с этими словами он снова углубился в посудный шкаф. На этот раз поиски продлились дольше, но в итоге ему удалось найти небольшую, но объёмную ёмкость с сужающимся горлышком. — Вот, думаю, это подойдёт.       — Страшно подумать, для чего её используют, — хмыкнул Каспиан, рассматривая посудину странной формы.       — Какая разница? Сейчас-то мы применяем её для создания самого вкусного напитка в твоей жизни, — объявил Эдмунд, разжигая огонь. С помощью Каспиана он поместил внутрь натёртые бобы и залил это всё молоком, а затем опустил на слабое пламя.       — И сколько оно должно готовиться? — уточнил Каспиан; Эдмунд не без удовольствия отметил энтузиазм в его голосе, а ещё то, с каким удовольствием Каспиан принюхивался к аромату какао.       — Пока не закипит.       — Может, пока прогуляемся? — предложил Каспиан. — Потому что этот запах сейчас сведёт меня с ума.       — Какой прогуляемся?! — с видом заправского шефа напустился на Каспиана Эдмунд. — Между прочим, — уже спокойнее продолжил он, выуживая из держателя длинную ложку, — чтобы какао удалось, его следует беспрерывно помешивать в процессе готовки. Вот так, — он опустил своё орудие труда в посудину и принялся медленно перемешивать содержимое.       — Хорошо, как скажешь, — вскинул руки в примирительном жесте Каспиан. — Я могу тебе чем-то помочь?       — Подай сахар, — попросил Эдмунд, старательно разделяя комочки. Получив желаемое, он на глаз добавил пару ложек. Эдмунд не любил особо сладкий какао, но всё же оставил пачку сахара рядом — на случай, если вкусы Каспиана не совпадут с его.       Судя по часам на стене, какао варилось минут пять, но они показались Эдмунду вечностью — так сильно он хотел наконец попробовать такой желанный напиток. Торговец советовал контролировать вкус в процессе, но Эдмунд сдерживался: ему хотелось получить конечный результат, прежде чем дегустировать, и это стало тем ещё испытанием для выдержки. Даже Каспиан склонился ниже, чтобы сильнее чувствовать чудесный аромат, постепенно заполняющий всю кухню, и, заметив блеск в его глазах, Эдмунд молча протянул ему ложку, попутно объясняя, что размешивать нужно медленно. Это было первое, что Эдмунд готовил сам, без помощи матери и сестёр, а для Каспиана так тем более, поэтому оба ощутили прилив гордости ещё до первой пробы, просто сняв напиток с огня.       — Давай я, — предложил Каспиан; обмотав полотенцем посудину, он осторожно перелил душистое какао в две заранее подготовленные Эдмундом большие чашки. Когда выяснилось, что напитка хватило идеально на две порции и ни шага в сторону, они обменялись довольными улыбками. — Ну, теперь всё? — Каспиан нетерпеливо сверлил взглядом свою чашку.       — Да, теперь точ… Ой, нет, стой! — спохватился Эдмунд, осознав, что забыл о маленькой, но очень важной детали. — Всё равно ещё горячо, — оправдался он, а затем быстро засунул в каждую чашку по палочке корицы. Конечно, он мог бы помолоть её, как какао-бобы, но так ему тоже нравилось — особенно тем, что корицу в таком виде можно было использовать как ложку, чем он и занялся, подавая пример Каспиану.       Ещё около пяти минут они переговаривались ни о чём, прежде чем напиток наконец остыл достаточно, чтобы его можно было пить. Эдмунд торжественно поднял кружку, чувствуя трепет в груди, и Каспиан сделал то же самое.       — Ну что, вперёд? — предложил Каспиан с волнением в голосе, и Эдмунд невольно усмехнулся. Со стороны они, наверное, выглядели теми ещё дурачками, придающими значение такой мелочи, но, к счастью, их никто не видел. Так или иначе, Эдмунд кивнул и тут же приложился к чашке…       …чтобы в следующую секунду упасть в водоворот воспоминаний. Это был точно тот же вкус, что он знал из тех времён, когда они с Люси жили у тёти Альберты и дяди Гарольда, и ему бы никогда не удалось его ни с чем перепутать. От отчётливо ощущал смесь шоколада, какао и корицы на языке, но самым главным ингредиентом было далеко не это, вовсе нет, а… любовь. Та самая, с которой мама и Люси варили ему какао в Англии, та, которую они с Каспианом испытывали друг к другу, а теперь вложили в так называемое «совместное творчество». Именно это заставило Эдмунда блаженно улыбнуться; поборов желание опустошить чашку одним глотком он отставил её на стол и внимательно посмотрел на Каспиана.       — Ну как? — с надеждой спросил Эдмунд; ему было так важно услышать, что Каспиану тоже понравилось!       — Это самое вкусное, что я когда-либо пил! — просиял Каспиан. — Даже не верится, что это готовили мы.       — Ты слишком плохого мнения о наших кулинарных способностях, — Эдмунд шутливо ткнул Каспиана в бок. — Вышло очень даже… Теперь понял, зачем я нас сюда притащил?       — А ещё — то, почему ты так любишь это какао, — усмехнулся Каспиан, снова потянувшись к чашке. — Умопомрачительно вкусно.       — Не только поэтому. Оно ассоциируется с людьми, которых я люблю: мама, Люси… А теперь и с тобой, — задумчиво произнёс Эдмунд. Откровенничать с Каспианом ему было ой как не впервой, но каждый раз он слегка смущался. — Вот почему мне было так важно, чтобы мы приготовили его вместе.       — Ты настолько меня ценишь? — изменившимся голосом прошептал Каспиан. По его тону Эдмунд понял, что ему действительно нужно услышать этот ответ, поэтому без промедлений выпалил:       — Я выбрал остаться с тобой, а не с ними; разве у тебя ещё есть сомнения?       В тот вечер они ещё долго сидели на кухне и пили какао, наслаждаясь теплом и новым открывшимся перед ними уровнем доверия. Впрочем, Эдмунд слегка, совсем немного блефовал, когда говорил, что совместная готовка имеет для него сугубо сакральное значение, а не ещё и практический смысл в придачу.       Потому что окончательно убедиться в том, что вся эта затея была не зря, Эдмунд смог только в утро, когда, проснувшись, обнаружил на прикроватной тумбочке большую чашку свежесваренного какао.