***
С тех пор у витража Ситиса стоял Гроб Матери Ночи. Хранитель привнес много шума в убежище: всюду, куда он приходил, становилось громко. Иногда Инанне казалось, что Цицерон считает себя шутом – шутом и никем больше, иногда он целыми днями сыпал странными садистскими шутками, пел песни собственного сочинения об убийствах и смерти, танцевал и… раздражал всех вокруг. Особую нелюбовь к нему питали Арнбьорн и Назир, муж Астрид и вовсе пытался его отовсюду прогнать, но Цицерона это будто только веселило. Визара старался избегать назойливого Хранителя и не обсуждать его, Бабетта и Габриэлла иногда посмеивались над ним, но не пытались оспорить его авторитет в Братстве. Только старый Фестус игнорировал странные выходки Цицерона и любил поговорить с ним про историю и традиции Братства. Астрид же с момента прибытия Гроба Матери Ночи перестала улыбаться вообще. Инанна не понимала преобладающего в убежище отношения к новому брату. Да, Цицерон, конечно, был необычным, возможно, даже чересчур, но он был Хранителем Гроба, и его наверняка выбрали им не просто так. По итогу девушка была единственной, кто не просто периодически добровольно вступал в беседу с Цицероном, но и искренне любил проводить с ним время; сначала его стихи и песни настораживали данмерку, но вскоре она к этому привыкла. В конце концов никто не знал больше о Матери Ночи и Ситисе, чем Цицерон. Инанна любила наблюдать, как Цицерон натирает останки Матери и слушать истории его собственных контрактов в Золотом Берегу, где он жил до разгрома убежища и переезда в Чейдинхол. - О, Цицерон был очень юн, младше, чем ты, дорогая сестра Инанна, когда вступил в Темное Братство. Ни минуты своей жизни я не сомневался, что это мое призвание и моя судьба. Хранитель изредка отвлекался от Матери Ночи, чтобы повернуться к данмерке и улыбнуться ей, оскалив зубы. Девушка сидела на полу у постамента, на который поставили Гроб, облокотившись на сам постамент и мечтательно подперев голову обеими руками. - Я тоже, - сказала она негромко. – Что случилось с убежищем в Золотом Берегу? Лицо Цицерона помрачнело. - Его выследили, - сказал он. – Конечно, никто не мог пробраться за черную дверь, но… братья и сестры начали пропадать. Мать Ночи передала Слышащей, Ализанне Дюпре – она была последней Слышащей и единственной Слышащей за все время моей скромной карьеры – что на нас ведется охота, и мы должны покинуть убежище. Слышащая написала нам письмо, но было уже довольно поздно. Только Цицерону удалось спастись. Инанна не хотела нарушать тишину. Хранитель вздохнул. - Потом Цицерон добрался до Чейдинхола, - вдруг улыбнувшись, беззаботно продолжил он. – Мне тогда было, кажется, двадцать один. Новые братья и сестры приняли Цицерона радушно и сочувственно, прямо как ты, дорогая сестра. – Он улыбнулся Инанне. – Но наши дела тоже шли не так уж хорошо. Спустя несколько лет усыпальница Матери Ночи в Бравиле была найдена, и Слышащая погибла, защищая священный Гроб. Цицерон снова перестал улыбаться. Инанна попыталась представить, какого это было – терять брата за братом. Ей было страшно даже вообразить, что кто-нибудь из их последнего убежища погибнет. - Тогда меня выбрали Хранителем, - сказал он. – И вот Цицерон до сих пор заботится о теле дорогой Мамочки, чтобы она могла выбрать нового Слышащего. Но она молчит уже много лет. Увы. Постепенно все братья и сестры Цицерона исчезли, кто-то был убит, кто-то бежал… И Цицерон остался один с Матерью. Это было десять лет назад. Инанна попыталась вспомнить, что было с ней десять лет назад. Сколько ей тогда было? Семь. Девушке ярко вспомнился жуткий зимний день, когда хоронили Лами. - Я тоже, - тихо повторила она, опустив голову. Цицерон посмотрел на нее внимательно. - О, глупый Цицерон болтает только о себе! – воскликнул он. – Расскажи ты о своей прошлой жизни, дорогая сестра! Где ты выросла? Как ты оказалась в Братстве? - Да особенно нечего рассказывать, - вздохнув произнесла Инанна. – Я родилась где-то в Морровинде, мы с сестрой рано осиротели и оказались в «благородном» приюте Рифтена. Моя сестра Лами умерла, когда мне было семь, так что десять лет назад я тоже осталась совсем одна. Инанна горько хмыкнула. - Лами? – повторил Цицерон, хихикнув. – У ваших родителей была явная любовь к необычным именам. Инанна взглянула на него удивленно. - А что не так с именем Лами? - О, это очень увлекательная история! Ты разве не слышала про Лами Бал? Данмерка подвинулась к Цицерону ближе. - Нет. Хранитель закрыл Гроб Матери Ночи и принялся собирать свои реагенты в сумку. - Лами Бал была жрицей Аркея, - весело произнес он. – Ее изнасиловал Молаг Бал, нанеся ей страшные раны, другие жрецы пытались ее вылечить, но тщетно – Лами Бал умерла. Но не окончательно. Вскоре она восстала первородным вампиром. Сейчас Лами Бал считается прародительницей всех вампиров, кровавой матроной. У меня, кажется, где-то была книга о ней. Не помню, взял ли я ее с собой. Не помню! Но ты можешь спросить у Бабетты, не-дитя явно должна знать эту историю. Инанна впитывала каждое его слово, как губка. - Жаль, что моя сестра не восстала, как Лами Бал, - сказала она грустно. Цицерон закрыл свою сумку и сел рядом с Инанной на постаменте у Гроба. Его темные глаза засветились тем хищным огоньком, который она уже видела на дороге к Ривервуду. - Расскажи, кого ты убила первым! – потребовал он, повернувшись к Инанне. Они оказались очень близко. - Управительницу своего приюта, - ухмыльнувшись, ответила девушка. Она снова вспомнила, как вопила мерзкая Грелод, и это воспоминание согрело ей душу. – Зарезала ее тем ножом, которым собирала грибы. Я думала отравить ее, но потом поняла, что хочу видеть ее смерть. Глаза Инанны заблестели точно так же. Цицерон по своей любимой привычке схватил ее за руки. В тот момент Инанне показалось, что никто не понимает ее настолько сильно, как Хранитель, но от этой мысли ей стало довольно жутко. - Цицерон жаждет подробностей! – возбужденно прошептал он, но тут дверь в зал открылась, и на пороге показалась Астрид. Когда она увидела Цицерона и Инанну, сидящих бок о бок у Гроба Матери Ночи и держащихся за руки, ее лицо вмиг стало холодным, как лед. - Рада видеть, Цицерон, что тебе хорошо в нашем скромном убежище, - сказала она с таким выражением, что Инанне стало не по себе. Данмерка осторожно освободила свои руки. Ей было заметно осуждение в глазах Астрид, но она не могла понять, с чем это связано. Почему она так относилась к Хранителю? Почему изначально не хотела принимать его здесь? Это оставалось для Инанны тайной. - Спасибо, дорогая сестра, - широко улыбнувшись, будто совершенно не заметив холодности Астрид, ответил Цицерон. – Вы все так добры к бедному Цицерону! Это все, о чем я мог мечтать! Взгляд Астрид обратился на девушку. - Я ищу тебя, Инанна. Пойдем ко мне, я хочу дать тебе задание. Данмерка встала и послушно пошла за Астрид. По дороге та не промолвила ни слова, и почему-то у Инанны сложилось впечатление, что она в чем-то виновата перед главой Братства, хотя, кажется, она не делала ничего плохого. Однако девушка шла за Астрид, словно ребенок, которого сейчас будут отчитывать. В комнате Астрид ее лицо немного смягчилось. - Я получила послание от нашего уведомителя в Маркарте, - начала женщина. – Он пишет, что совершено таинство, и я хочу, чтобы этот контракт был твоим. Ты самая новенькая в нашем убежище, тебе нужно набираться опыта. Инанна кивнула. На мгновение воцарилась странная тишина, будто Астрид хотела сказать что-то еще. - Это все, госпожа? – наконец нерешительно спросила Инанна, не зная, что ей делать: уйти или подождать еще какого-то поручения. - Нет, не все, - наконец выговорила Астрид, и ее лицо нервно дернулось. – Я смотрю, ты нашла общий язык с нашим Хранителем. Понять не могу, как ты его выносишь. Инанна растерялась. - Выношу? – повторила она. – Я… я не знаю. Он же не делает ничего плохого. Астрид фыркнула. - Я надеюсь, - сказала она. – Но эти его песни, танцы и прочее… Он превращает наше убежище в клоунаду. Он уже перессорился с Арнбьорном. Наша семья была едина до его появления. Насколько Инанне было известно, Цицерон ни разу не ссорился с Арнбьорном, это он, муж Астрид, постоянно подтрунивал над Хранителем, но тот только смеялся в своей обычной манере, отвечая дурацкими шутками. Астрид опустила глаза вниз. - Он случайно… не говорил ничего обо мне или других членах Братства? Ничего… плохого? - Нет! Этот вопрос так шокировал девушку, что она смогла только горячо воскликнуть одно слово. Ей хотелось как-то защитить Цицерона перед Астрид, подобрать какие-то нужные слова, но ее почти парализовало: как Астрид могла думать такое о Хранителе Гроба Матери Ночи? Женщина вздохнула с облегчением. - Это все, что я хотела услышать. Можешь идти. И поторопись в Маркарт, кто-то жаждет смерти ближнего своего. Инанна вернулась в зал с Гробом, но Цицерона там уже не было. Немного успокоившись и посидев у ног Матери, она пришла к выводу, что не стоит говорить Хранителю о том, что Астрид в чем-то его подозревает: это могло привести к конфликту, а этого Инанна хотела меньше всего. - Милосердная матушка, защити свое дитя, - помолилась она шепотом. Ей не терпелось отправиться на новый контракт. Ей так нравилось приходить к тому, кто совершил таинство, чувствовать испуганные взгляды на себе, ей так нравилось охотиться на свою жертву, что вся прошлая жизнь казалась теперь Инанне сном, в котором она была глупой и потерянной девочкой. Сейчас она точно знала, что ей было нужно и чего она хотела. Интересно, как бы изменилось лицо Сваны, если бы она вернулась в Рифтен и сказала ей то, что обычно говорит убийца уведомителю? «Милосердная матушка и сестра Астрид передают привет». Но Астрид, кажется, нарочно не отправляла Инанну в Рифтен. Возможно, тело Титиса нашли и ее теперь подозревают из-за того, что она пропала сразу же после его смерти? Или может тоже считают ее мертвой? Эти мысли Инанны прервал появившийся на пороге зала Цицерон. - Чего от тебя хотела Астрид, дорогая сестра? – спросил он, улыбнувшись так же широко и приветливо, как обычно. - Она дала мне контракт, - ответила Инанна. - О, чудесно! – воскликнул Хранитель. – Тогда не буду тебя задерживать! Удачной охоты!***
В Маркарте, не переставая, лил дождь. Он был теплым и тихим, и, наверно, такая погода лучше всего подходила к неожиданному появлению убийцы из Темного Братства, но все же Инанне не нравилось то, как она промокла, ошиваясь по каменным улицам в поисках нужного дома. Маркарт напоминал каменный улей с маленькими комнатушками-квартирами, которые тысячи лет назад двемеры явно использовали для других целей. Теперь же все бедняки города селились по этим закоулкам. Наконец Инанна постучала в нужную железную дверь. Уже был вечер, а ее красный шарф полностью промок, и с него тяжело стекала вода. Дверь открыла молодая смуглая девушка с красивым лицом и короткими зачесанными назад волосами. Она была совсем не похожа на нордских женщин; ее лицо было раскрашено темно-зеленой краской, как у дикарки Предела: помимо длинных стрелок, под глазами были нарисованы прямые полосы. Она встревоженно взглянула на Инанну, держа дверь полузакрытой. - Что нужно? – резко отозвалась она, быстро осмотрев данмерку с ног до головы. - Мне нужна Муири, - сказала Инанна. - Это я, - ответила девушка. - Милосердная матушка услышала твою молитву и прислала свое дитя, Муири. Эти слова были магическими для Инанны и тех, кто понимал их смысл. Лицо девушки тут же изменилось – ее глаза округлились то ли от удивления, то ли от ужаса. - Я… Проходи скорее. Муири открыла дверь полностью, впустив промокшую Инанну внутрь и быстро закрыла ее изнутри, припав к ней всем телом. Ее удивленный взгляд впился в данмерку, будто она пыталась понять, действительно ли все это происходит с ней. - Я думала, что таинство не сработало, - тихо проговорила она, не отводя глаз от Инанны. - На все нужно время, - ответила девушка, сняв мокрый шарф с головы. - Ой, ты, наверно, замерзла, - сказала Муири, засуетившись. – Садись к огню. Давай я повешу твой шарф, чтобы он высох. - Спасибо, - отозвалась Инанна. Такое внимание было редкостью в ее работе, обычно даже сами заказчики относились к ней с опасением или неприязнью, стараясь как можно скорее избавиться от такого гостя. Инанна села на стул около очага, который освещал и согревал всю маленькую квартирку Муири. Та быстро развесила шарф Инанны на веревку над очагом и села рядом. - Чьей смерти ты хочешь? – спокойно начала данмерка. Глаза Муири загорелись ненавистью. - Ален Дюфон, - сказала она. – Я хочу, чтобы этот негодяй подох, как последняя безродная псина. И еще кое-кто. Нильсин Расколотый Щит. Я хочу смерти сразу двоих. Так можно? Инанна кивнула. - Можно. Но это будет дороже. - Я понимаю, - подхватила Муири. Ее взгляд был таким взбудораженным и полным ненависти, что Инанна невольно вспомнила себя, когда убивала Грелод. - Где мне найти их? – спросила данмерка. Муири прикусила губу. - С Нильсин все просто, - сказала она. – Она живет в Виндхельме со своей семьей, кланом Расколотый Щит. Это, можно сказать, известная и уважаемая семья в Виндхельме. – Муири презрительно хмыкнула. – А вот Ален Дюфон – разбойник. Он держит разбойничью шайку в окрестностях Виндхельма. Когда мы… ну, что таить: когда мы были вместе, его шайка ошивалась в двемерских руинах на юге от озера Йоргрим, в горах. Я пыталась даже стражников на них натравить, но началась война, и всем резко стало плевать на разбойников, которые грабят торговцев. Инанна задумалась. Перспектива искать в горах двемерские руины, чтобы убить в них главаря разбойничьей шайки казалась ей очень неприятной. - А ты случаем не знаешь, как его оттуда можно выманить? – спросила Инанна. Муири покачала головой. - К сожалению, нет. Но он не сидит там постоянно. Периодически бывает и в Виндхельме, чтобы охмурить и ограбить очередную дурочку. Он любит только две вещи – деньги и женщин, редкая сволочь и бабник. Инанна догадалась, почему Муири так его ненавидела. - Это будет дорого, - сказала она, вздохнув. - Я отдам все свое золото, - возбужденно проговорила Муири. – И еще. Сейчас, погоди. Девушка вскочила со своего стула и принялась рыться в шкафу. - Я работаю в местной аптеке, - сказала она, достав несколько бутылочек. – И приготовила разные яды для тебя. На всякий случай. Инанна улыбнулась и открыла свою сумку. - Спасибо, но яды у меня есть. Муири растерялась. - О, правда? Это очень хорошо! Возьми хотя бы этот – я делала его с особой, кхм, любовью. Он парализует жертву. Инанна с интересом взглянула на протянутую ей бутылочку и взяла ее в руки. Бутылочка была крохотная. - Такого у меня нет, - искренне сказала она. - О, это изобретение Ботелы, моей начальницы, - с гордостью сказала Муири. – Он действует моментально, если этот яд попадет хотя бы на кожу, секунд через десять твое тело полностью парализует. Однако этот эффект продлится максимум минуты две. Но мне кажется, что в твоей работе он явно не будет лишним. - Точно, не будет, - согласилась Инанна. - Вот противоядие. – Муири протянула такую же крохотную бутылочку, но жидкость в ней была другого цвета. – Тоже на всякий случай, если яд вдруг попадет тебе на кожу. Ты можешь даже принять его заранее, до того, как используешь яд – действие противоядия намного дальше, часов на шесть-семь точно. - Большое спасибо, я учту. Муири закусила губу снова. - Я знаю, что прошу очень много, - сказала она. – Но… если получится, пусть Ален помучается. Мне плевать на то, как умрет Нильсин, мне просто нужна ее смерть, мне плевать на остальных разбойников, но мне очень хочется, чтобы этот мерзавец в последние мгновения своей никчемной жизни понял, из-за чего подыхает. Инанна понимала это чувство. Она улыбнулась, и лицо Муири немного смягчилось. - Обещаю, что сделаю все возможное.***
Инанна добиралась в Виндхельм около недели; никто из извозчиков не хотел ехать в «гнездо братьев бури», да и на дорогах стало слишком небезопасно с началом гражданской войны. Девушке было страшно ехать в Виндхельм. Она уже была там один раз и не могла представить места, которое могло бы понравиться ей меньше, ее пугали братья бури, пугало отношение местных нордов к данмерам, да и она все еще не могла ответить о себе, может ли постоять за себя: одно дело подкрадываться в темноте к тому, кто спит, а другое – встретиться лицом к лицу со взрослым мужчиной. Впервые Инанну пугал предстоящий ей контракт. Единственное, в чем она не сомневалась – это в силе своей ненависти, ибо перед лицом опасности она превращалась в зверя, способного на любую дикость. Но хватит ли ей сил и навыков одолеть Алена Дюфона? Инанне стало тревожно сразу, когда она подошла к вратам города. Стражники Виндхельма внимательно осматривали каждого посетителя, но, к счастью для Инанны, никто из них не разбирался в алхимии и не мог отличить яд от лекарственного зелья по запаху, цвету или консистенции, а открывать ее бутылочки они побоялись. - Оружие есть? – сурово спросил из стражников, брезгливо пошарив рукой в ее сумке. - Нет, - уверенно соврала Инанна, всегда памятуя о подвязанном под платьем кинжале. - И чего вам надо тут всем, серолицым, - проворчал стражник. – Проходи, но знай: если с тобой что-то случится, это будет только твоей проблемой. Инанна сразу свернула в квартал серых. Стояло ранее морозное утро. Хоть в остальном Скайриме стояло теплое лето, в Виндхельме было слишком холодно. Но хотя бы не было снега: во время прошлого ее посещения города мятежников он утопал в сугробах. Дойдя до нужной двери рядом с выцветшей вывеской «Новый Гнисис» и разорванным и несколько раз сшитым воедино флагом Морровинда, Инанна проскочила внутрь. У очага в углу зала стоял один данмер. - Милосердная матушка и сестра Астрид передают привет, - устало произнесла Инанна, снимая с себя шарф. Данмер повернул к ней голову. - О, и тебе привет, - сказал он, дружелюбно улыбнувшись. – Можешь не говорить постоянно эту фразу, я тебя запомнил. У немолодого хозяина клуба «Новый Гнисис» были ярко-алые раскосые глаза и светло-коричневые с проседью волосы, собранные в высокий хвост по морровиндской моде. - Амбарис, верно? – уточнила Инанна, сев за стойку. Данмер помешал похлебку в котелке. - Верно, - сказал он, кивнув. – А вот твое имя я забыл, извини. Память на лица у меня явно лучше, чем на имена. - Инанна, - негромко произнесла девушка. - А, точно. Двемерское имя. Мне нечем порадовать тебя, Инанна, - вздохнув, сказал Амбарис. – Последним, кто совершил черное таинство, был мальчишка Авентус. Больше я ничего не знаю. - Печально слышать, - отозвалась Инанна. – Но я здесь по другому делу. Мне нужно пожить где-то, пока я совершаю контракт. Амбарис взглянул на девушку по-другому. - Конечно, конечно! – воскликнул он. – Клуб «Новый Гнисис» в полном твоем распоряжении, я даже ни дрейка с тебя не возьму! Хочешь есть? Рагу из курицы, бататов и капусты почти готово. - Не откажусь, - сказала Инанна, облокотившись на стойку. – У меня есть пару вопросов, может, ты сможешь чем-то мне помочь. - Спрашивай. - Ты не знаешь, кто такой Ален Дюфон? Амбарис задумался. - Не припоминаю такого имени среди местных, - сказал он. – А кто он? Чем занимается? - Он разбойник в двемерских руинах недалеко от города, - невесело ответила Инанна. Данмер взглянул на нее удивленно. - Ничего себе, ну и работа у тебя, - сочувственно проговорил он. – Нет, разбойников я точно не знаю, во всяком случае такого рода. Но знаю одну женщину, нищенку, она водится с подобными людьми и снабжает каких-то разбойников информацией о торговцах и местных богачах. Иногда я даю ей приют, хоть она и не данмерка, так, по доброте душевной. Но от нее больше проблем. Могу устроить вам встречу, хочешь? Инанна задумалась. Много ли у нее вариантов попасть в логово Алена Дюфона? - Хочу, - сказала она без энтузиазма. – Еще вопрос. Что ты знаешь о семье Расколотый Щит? - Ну, эту семью у нас все знают, - сказал Амбарис, поставив еще дымящийся котелок на стойку. – Живут в огромном доме в самом элитном районе, недалеко от дворца Ульфрика. У Торбьорна и Товы было две дочери, Нильсин и Фри… Фригга или Фригге, как-то так. И вот эту вторую на «ф» убили. Мясник убил, разрезал труп, отрезал какие-то части тела… Ужас, в общем. Есть у нас один маньяк, потрошащий нордских женщин. Амбарис наложил теплого рагу в миску и протянул ее Инанне. Та с благодарностью приняла ее. - Потом был у них не так давно еще скандал, - продолжил данмер, - кто-то украл у них какой-то молот, вроде как старинную семейную реликвию. Помню, Нильсин всегда ходила под ручку с короткостриженой девочкой, красивой такой, не помню, как ее звали – так это вроде бы она подстроила эту кражу. Во всяком случае клан Расколотый Щит ее обвинил, и она вскоре уехала из города, даже не знаю, куда. «Муири», - догадалась Инанна. А украл реликвию наверняка никто иной, как Ален Дюфон, воспользовавшись ее любовью и подобравшись к клану Расколотый Щит. Хитро. Неудивительно, что Муири хочет смерти обоих: и Алена, и бывшей подруги Нильсин. - А что, - понизив голос, проговорил Амбарис, - кто-то из этой семьи… заказан? - Пока не могу тебе ответить, - сказала Инанна, поковыряв рагу вилкой. Воцарилась тишина, и со второго этажа по скрипучим деревянным ступенькам спустился заспанный данмер с густыми, торчащими вверх черными волосами. Он уставился на Инанну так, будто увидел привидение. - Надо же, Амбарис, - сказал он. – Что тут забыла красивая женщина? Инанна смутилась. Никогда раньше никто не называл ее красивой. - Ревин, имей уважение к даме, - строго ответил Амбарис. – Она – моя подруга и на время остановится здесь. Ревин хмыкнул. - Здесь? – повторил он. – Мутсера, ты не ошиблась адресом? Эта грязная ночлежка вряд ли подходит для дам. Инанна осмотрела себя и поняла, что украшения, которые она полюбила благодаря Габриэлле, действительно не подходят для такого места. - Не вижу других подходящих мест для таких дам, как я, в этом славном городе, - ядовито усмехнувшись, ответила Инанна. - И то верно, - поддержал ее Амбарис. – Как только смогу, приведу нашу общую знакомую, потолкуешь с ней.***
Амбарис выделил в клубе отдельную комнатушку для Инанны, чтобы она могла оставлять там свои вещи и не беспокоиться за их безопасность. Тем же днем девушка прошлась по городу, послушала разговоры между женщинами на рынке, но ничего важного для себя не узнала. Ближе к вечеру Амбарис позвал Инанну в зал. - Я привел ее, - сказал он коротко, и девушка его поняла. Инанна спустилась в зал, в котором пили несколько данмеров у стойки. У входа, сгорбившись и насупившись, будто стараясь быть невидимой, стояла женщина какого-то неопределенного возраста: ее волосы было черными с существенной частой проседью, из-за чего казались серыми, но на ее слегка опухшем грязном лице абсолютно не было морщин. Женщина была одета сразу в несколько старых платьев с заплатками и закутана сверху длинным выцветшим шарфом, который, судя по всему, когда-то был разноцветным. - Не стесняйся, Сильда, - сказал ей Амбарис. – Проходи, погрейся. Не припоминаю, чтобы раньше тебя что-то останавливало. Сильда осталась стоять на месте, напряженно осмотрев посетителей клуба и Инанну в том числе. - Но сегодня ты позвал меня сам, - заметила женщина. – Тебе явно что-то нужно. Но что тебе может быть нужно от простой нищенки? - Ему ничего не нужно, - встряла Инанна. – А мне да. Поговори со мной, Сильда. Женщина осмотрела данмерку более внимательно. Решив, видимо, что ей нечего бояться юной девушки, Сильда осторожно села за один столик, и Инанна подсела к ней. Сильда смотрела на нее исподлобья. - И что тебе нужно? Инанна не сводила глаз со своей собеседницы. - Мне сказали, что ты знаешь очень многих в этом городе и окрестностях, - понизив голос, сказала она. – Мне нужна информация, и я готова за нее заплатить. Сильда взглянула на нее заинтересованно. - Я правда знаю много, - сказала она. – Для начала угости меня выпивкой, тогда я подумаю, чем смогу тебе помочь. Инанна подошла к стойке Амбариса и вскоре принесла женщине мед: местные меры обычно его не пили, а нищенка-нордка опрокинула кружку залпом. - Ух, тепло и сладко, - произнесла она, поежившись. – Спасибо. Кого ты ищешь в Виндхельме? Инанна опустила голову, приблизившись к разрумянившейся женщине и, глядя ей прямо в глаза, произнесла: - Алена Дюфона. Сильда заметно заволновалась. Она постучала пальцами по пустой кружке. - Ален Дюфон не живет в Виндхельме, - уклончиво ответила она. - Я знаю, - серьезно сказала Инанна. – Знаю также, что он главарь банды разбойников, и обитают они в двемерских руинах. Но мне нужно встретиться с ним. - Ну, я могу передать это его ребятам, - пожав плечами, произнесла Сильда. – Но не могу обещать, что это его заинтересует. А какое у тебя к нему дело? Что мне передать? Инанна прикусила губу. Что там говорила о нем Муири? Что больше всего на свете он любит деньги и женщин. - Что у меня послание от Муири, - прошептала Инанна. – И я могу передать его только лично. - Ах, Муири! – лукаво улыбнувшись, произнесла Сильда. – Помню ее, да! Хорошенькая девочка. Где она сейчас? - Это я могу сказать только Алену Дюфону, - ответила Инанна. – И чтобы ты точно передала мои слова, держи. За беспокойство. Инанна отсыпала Сильде горсть септимов, и глаза нищенки засветились от радости. - О, спасибо, добрая госпожа! Я очень постараюсь устроить вашу встречу.***
Несколько дней после разговора с Сильдой не происходило ничего. От нее не было никаких новостей, и Инанна начала все чаще ходить на рынок и в другие людные места, ища другую свою жертву. Однако она решила, что первым делом нужно расправиться с Аленом Дюфоном, ведь смерть Нильсин Расколотый Щит может навести переполох в городе и спугнуть более крупную добычу. Спустя неделю пребывания в городе Инанна наконец встретила в храме Талоса двух девушек, одну из которых называли именем Нильсин. Девушки ходили в храм каждый день, но больше трещали о какой-то ерунде, чем вслушивались в речи жреца. Инанна начала следить за Нильсин, обнаружила ее дом, и по описанию Амбариса он вполне подходил под дом клана Расколотый Щит. Теперь данмерка тоже каждый день ходила в храм Талоса, наблюдая за девушкой. Как показалось Инанне, у нее была ничем не приметная внешность, темные серо-коричневые волосы и темные круги под глазами, будто она чем-то болела; однако при этом Нильсин показалась ей чересчур жизнерадостной, ведь она хихикала и болтала со своей подружкой всюду. Еще у девушки была детская привычка грызть ногти, и это показалось Инанне ужасно глупым. Трудно было даже сравнить ее с красивой и яростной Муири. Наконец спустя какое-то время вечером в клуб «Новый Гнисис» пришли два норда, и Инанна сразу догадалась, что это за ней. Ее сердце затрепетало от страха и волнения. - Эй, начальник, - позвал низким голосом один из них Амбариса. – Кто тут интересовался Аленом Дюфоном? Амбарис побледнел, явно не зная, что сказать. Инанна проглотила тяжелый ком, ставший поперек горла. - Я, - как можно тверже сказала она, встав из-за стойки и рассмотрев пришедших нордов. Они были огромными, наверняка они играли роль вышибал у Дюфона и ходили в город по его поручениям, чтобы внушать местным страх – что ж, у них это удалось. Тот, кто говорил, был лысым и коренастым, с кривым сломанным носом, второй был чуть выше и имел длинное вытянутое лицо и светлые, как солома, волосы до плеч. - Ты хотела встречи с ним? Ну так пошли, - сказал лысый. Инанна на мгновение растерялась. Вот так сразу? Так просто? - Позвольте мне, господа, взять мой шарф, - сказала она, изо всех сил пытаясь быть дружелюбной. - Минута, - сказал лысый. Инанна поторопилась в свою комнату. Ее сердце колотилось как бешеное. Быстро открыв сумку с зельями, девушка вперила в нее тяжелый взгляд. Что делать? Что взять? Не потащит же она в логово разбойников эту сумку, они же не совсем дураки. Сердце билось так быстро и громко, что стучало в ушах Инанны, мешая ей думать. Она быстро достала два флакончика, которые дала ей Муири. Противоядие действует шесть часов. Сам яд – две минуты. Открыв бутылочку с противоядием, Инанна проглотила его залпом. Немного подождав, она открыла флакон с ядом, осторожно макнула в него палец и намазала на губы толстым слоем, как помаду. Яд был маслянистым и пах мятой. Палец и губы слегка похолодели и их закололо, будто маленькими иголочками. Главное молчать, чтобы яд не стерся. Поправив кинжал под платьем и надев на голову любимый шарф, Инанна вышла в зал и улыбнулась нордам. - Идем, - сказал светловолосый, и все трое вышли на темные улицы Виндхельма.***
Дорога закончилась у деревни с водяной мельницей, дальше путники шли по берегу озера. Было темно и холодно, видимо, еще недавно у озера Йоргрим лежал снег, и сейчас земля вокруг превратилась в непроходимую грязь без травы и каких-либо других растений. Норды бодро шагали, а Инанна семенила и спотыкалась, боясь упасть в грязь. Лысый норд постоянно сыпал какими-то глупыми пошлыми шутками, но Инанна почти не реагировала на это, чтобы не говорить. - А это правда, что все данмерки – шлюхи? – мерзко ухмыльнувшись, проговорил он. - Успокойся, - осек его светловолосый, у которого, казалось, не было вообще никаких эмоций. – Не забывай, что мы ведем ее к боссу. - Ну может после босса она и нам перепадет, - заметил лысый, и Инанне стало так жутко и противно, что к горлу снова подступил ком. Каков шанс уйти живой из этих руин? Наконец они свернули в горы, и вскоре глазам Инанны открылась спрятанная в ложбине двемерская крепость. Вход в нее находился в низине между гор, и Инанне предстояло спускаться по извилистым каменистым тропинкам. Неудивительно, что стражники сюда не суются. Древняя крепость выглядела как идеальное убежище. Однако Инанна быстро поняла, что ошиблась: крепость была частично разрушенной, и в первом же коридоре была обвалена добрая половина потолка. Данмерка никогда не видела таких массивных каменных стен с позеленевшим металлическим каркасом, но видимо с годами они разрушались от собственного веса. - Эй, есть кто? – воскликнул лысый, когда они миновали коридор и вошли в небольшой полутемный зал. Удивительно, что им по дороге еще никто не встретился. - Все, наверно, уже спать пошли, - заметил светловолосый. – Не шуми. Как же спокойно и вальяжно они чувствовали себя здесь. Это было на руку Инанне. Норды повели ее дальше, и девушка старалась запоминать дорогу и подмечать любые мелочи. Кругом было столько разрушенных стен, что спрятаться было совершенно нетрудно. В последнем зале было много вещей: лежаки, стулья, столы, а также очаг, у которого стоял, потягиваясь, босмер с безобразным шрамом на лице. - Ого, свежее мясо, - весело проговорил он, похабно осмотрев Инанну с ног до головы. – А хороша! Может это, не поведем ее к боссу и оставим себе? Лысый захихикал, но светловолосого ничего не пронимало. - Дешевую шлюху себе оставишь, - ответил он босмеру. – Велено привести ее к боссу, значит, приведем. - Так он уже спит, наверно, - обиженно произнес босмер, перестав улыбаться. - Сейчас проверим. Светловолосый осторожно постучал в блестящую металлическую дверь с зеленоватыми разводами – единственную дверь в конце зала. Ответа не последовало. - Босс, - негромко позвал светловолосый, – мы привели данмерку. - Пусть зайдет. Дверь приоткрылась, и за ней Инанна увидела только руку, быстро исчезнувшую в полутемной комнате. Ее сердце снова тяжело застучало. - Иди, - сказал ей лысый, и девушка очнулась. Она смело шагнула вперед и вошла в открывшуюся комнату. Эта комната также была залом, который, однако, больше никуда не вел, и вещей в нем было еще больше, чем в предыдущем: большая деревянная кровать, большой стол, шкаф, тумбочки, очаг, который слабо освещал комнату главаря разбойников – видимо, он хотел жить как король. Ален Дюфон стоял у очага и внимательно посмотрел на вошедшую Инанну. - Я тебя не знаю, - серьезно сказал он. - Ты Ален Дюфон? – уточнила девушка. - Я. – Он кивнул. Он не был похож на разбойника, он был одет так, как богатые норды, которых Инанна видела в храме Талоса в Виндхельме. Он был смуглым и по всей видимости не очень молодым, так как вокруг его глаз Инанна рассмотрела множество мелких морщинок, однако это абсолютно его не портило – он был очень красив. Красота Алена Дюфона была достаточно утонченной и достаточно мужественной, его глаза были светлыми и искристыми, волосы – густыми и темно-каштановыми, скулы – высокими и острыми, как у мера. Инанна поняла, почему Муири влюбилась в него. Ален тепло улыбнулся. - Мне сказали, что у тебя есть послание от Муири? – сказал он. – Даже не знаю, почему решил тебя выслушать. Наверно, с возрастом я становлюсь сентиментальным. Как она, Муири? Я думал она уехала в какой-нибудь Морровинд. - Нет, - ответила Инанна. – Она в Маркарте. Брови Алена Дюфона удивленно поползли вверх. - В Маркарте? Никогда бы не подумал. Он же в другом конце Скайрима. Надо же, как далеко она решила от меня убежать. – Дюфон добродушно усмехнулся. – Жаль, конечно, что я ее обидел. Хорошая девушка. Наверно, он был очень убедительным, когда охмурял ее: при других обстоятельствах Инанна никогда бы не догадалась, что перед ней разбойник, который сколотил собственную банду. Он выглядел слишком… дружелюбным? Что ж, Инанна ему подыграет. Данмерка также улыбнулась ему своей самой ласковой улыбкой. Тот заметил это и обратил на нее более пристальный взгляд. - Так что прекрасная Муири хотела мне передать? Сердце Инанны застучало так сильно, что она испугалась, не услышит ли это Ален Дюфон. Она подошла ближе. Инанна не умела был соблазнительной, только неделю назад ее впервые в жизни назвали красивой. Она чувствовала смущение и трепет, когда смотрела на Алена Дюфона, но трепет этот был вызван предчувствием свершения его судьбы, о котором Инанна постоянно думала – он же наверняка расценил ее взгляд по-другому. - Подойди ближе и скажи на ухо, если стесняешься, - сказал Дюфон с красивой ухмылкой. Инанна подошла еще ближе – их лица оказались рядом. Быстро выдохнув, девушка неумело впилась в его губы, Дюфон сразу же приобнял данмерку и ответил на поцелуй, пытаясь проникнуть языком в ее рот, но Инанна быстро увернулась и отскочила от разбойника. Ее губы были влажными. Вдруг лицо улыбающегося Алена Дюфона изменилось, его глаза наполнились ужасом и удивлением. Он попытался двинуться вперед к Инанне, но его ноги неестественно дернулись, лицо перекосило, и он, промычав что-то невнятное, упал навзничь, не в силах пошевелиться. Яд сработал. Инанна быстро заперла дверь на засов и достала кинжал из-под платья. Надо справиться за две минуты. Девушка так ликовала, что не смогла этого скрыть. Данмерка наклонилась к своей жертве: на парализованном лице Дюфона живыми оставались только полные ужаса светлые глаза. - Муири просила передать свои наилучшие пожелания, - с улыбкой проговорила Инанна. Лезвие ее кинжала вошло в самое сердце Алена Дюфона.***
Не успело тело Дюфона охладеть, как радость Инанны сменилась паникой. Пока что она была в безопасности в его запертой комнате, но как выбраться из этих проклятых руин? У нее не было ничего, кроме ее кинжала, но какая польза от него против десятка вооруженных разбойников? Инанна подбежала к запертой двери и осторожно припала к ней, пытаясь услышать, что происходит за ней. До нее донеслись тихие обрывки разговоров. -… в итоге та мерзавка меня и обобрала. - Ну сам и виноват. Как можно терять бдительность с бабой? - Видел бы ты ее формы, тоже бы обо всем забыл. За тяжелой металлической дверью Инанна не могла разобрать голосов, поэтому не понимала, сколько в зале людей и кто говорил. Девушка тревожно осмотрелась. В комнате Дюфона не было ничего, кроме многочисленной дорогой мебели и его трупа. Никаких окон, никаких люков, ничего. Инанна слышала, что двемеры строили много разных ходов, подвалов, туннелей, но у нее не было возможности искать это все по крепости. Был очаг, в котором мирно горел огонь, освещая большую комнату. Инанна нервно прикусила ноготь большого пальца. Чему там учил ее Фестус? Из магии она научилась только выпускать огненные стрелы и небольшие шарики, но этим не защитишься от банды разбойников. Девушка снова припала к двери и начала слушать. Она не знала, сколько просидела в таком состоянии, может час, может два, шорохи и негромкие разговоры не стихали в том зале, откуда она пришла. - Что-то они долго, тебе не кажется? – сказал наконец кто-то. - Так у них там наверняка перепихон, - с глупым гоготом ответил второй, и хоть Инанна и не видела, кто это сказал, она моментально представила лысого с его мерзкой ухмылкой и кривым носом. - Ну, тогда я здесь лягу, - сказал первый. – Вдруг босс меня позовет. - Ты прямо как сторожевой пес, - хихикнул еще один голос. – Босс справится и без тебя. - Я просто ответственно подхожу к его поручениям, - возразил «сторожевой пес», и Инанна догадалась, что это наверняка был светловолосый. - Ну и как хочешь. А мы спать пойдем. Верно, Бьорн? Вскоре после этого все стихло. Инанна пыталась прислушиваться еще упорнее, прижимаясь к двери, но не было слышно решительно ничего. Знал бы этот «сторожевой пес», что он не смог защитить своего босса, который уже несколько часов лежит бездыханным в луже собственной крови. Хуже всего, что Инанна никак не могла определить, сколько прошло времени – ей надо было непременно выбраться ночью, пока хотя бы большинство бандитов спало. Прошло еще около часа, и девушка услышала глухой храп. Видимо, светловолосый уснул. Это был единственный шанс. Ее сердце заколотилось так тяжело и гулко, что, казалось, вот-вот вырвется из груди, выпорхнет, словно бабочка. Огонь и кинжал – это все оружие, что у нее было. Инанна тихо отперла засов на двери и выглянула в зал. В нем было темно, у ложа, где храпела невнятная крупная фигура, горела одна свечка, так слабо освещая зал, что остальные его уголки не были видны. Быстро вернувшись в комнату Дюфона, данмерка подожгла полено, лежащее у очага, и поднесла его к трупу, подождав, пока загорится его одежда. Тем же поленом она подожгла шкаф, который удивительно быстро вспыхнул; бросив горящее полено к угол, Инанна выскочила из комнаты, которая начала стремительно наполняться дымом. Подкравшись к спящему разбойнику, она узнала светловолосого, и, не мешкая, резким движением перерезала ему горло – тот успел только захрипеть. Кровь толчками выливалась из его шеи. У Инанны дрожали обагренные кровью руки. Постоянно озираясь на дверь, в которую ей предстояло бежать, она выпустила слабую огненную стрелу, больше напомнившую вялый поток искр, на одежду и волосы мертвеца. Искры попадали на ткань, на лежанку, набитую торчащей соломой, и светловолосый загорелся. Тем временем из комнаты Дюфона повалил густой дым. Сердце Инанны дрожало. Забыв об осторожности, она бросилась наутек. Залы и коридоры, по которым она бежала к выходу, были пусты, как и раньше: видимо, у разбойников были еще какие-то комнаты, которых она не видела. В каждом зале горело по одной одинокой свече, и Инанна быстро тушила их, прихлопывая огонь руками, скидывая и топча свечи ногами. Когда девушка добежала до последнего коридора с разрушенным потолком, ей показалось, что где-то в глубине раздался протяжный крик. Выскочив на морозный ночной воздух, Инанна не поверила своему счастью. Не разбирая дороги, спотыкаясь на камнях и грязи, она спустилась к озеру и только тогда оглянулась: в горах чернел столп дыма. Светловолосый мертв, но она не знала, что произошло с лысым, которому было известно, где она жила в Виндхельме. Конечно, Инанна понадеялась, что они все задохнулись во сне или сгорели заживо, но все же возвращаться в клуб Амбариса было слишком опасно. Когда Инанна добралась до конюшен у стен Виндхельма, уже начал заниматься рассвет. Закутавшись в шарф, она просидела за конюшнями до утра, внимательно наблюдая за городскими вратами, но никто не пытался попасть в Виндхельм. Наконец Инанна постучала в двери конюшни. Ей открыл заспанный норд. - Что надо? - Мне нужно в Винтерхолд. Отвезешь? Норд почесал голову. - Сейчас, только соберусь.***
Несколько недель Инанне пришлось провести в Винтерхолде. Она уже предвкушала, как будет рассказывать в подробностях Муири свою историю, как радостно и знакомо загорятся у нее глаза, когда она узнает о том, как погиб Дюфон. Она представляла, как красочно будет рассказывать рассказ о своем триумфе дома, в убежище Темного Братства, особенно Цицерону – он-то сможет оценить ее стиль по достоинству. Девушка множество раз прокручивала в своей голове, как рассказывает это Хранителю, и от этих мыслей ей становилось очень тепло. Но Инанна не могла уехать в Маркарт, не убив Нильсин. Когда девушка вернулась в Виндхельм, стражник у ворот посмотрел на нее с презрением. - Опять ты, - сказал он недовольно, и Инанна вспомнила, что он же впускал ее в город в первый раз. – Что вы, серолицые, шляетесь туда-сюда. Виндхельм вам не проходной двор. Но все же он впустил Инанну. Когда данмерка открыла двери «Нового Гнисиса», на нее уставился пораженный Амбарис. - Ты жива! – воскликнул он. – Я уже думал, что больше тебя не увижу! Инанна устало опустилась за стойку. - Меня искал кто-нибудь? - Сюда никто не приходил, - сказал данмер, понизив голос. – Я много расспрашивал у Сильды, она сказала, что в ту ночь, когда тебя забрали, как раз в тех горах произошел страшных пожар, и выжившие разбойники вроде как приходили в город, но я их не видел. Инанна выдохнула. Возможно, лысый не уцелел, а остальные не знали, какую женщину искать. Хорошо хоть Сильда не взболтнула лишнего. - Я сумку твою к себе в комнату забрал, - сказал Амбарис. – Пойдем, отдам. Я рад, что ты жива! Представляю, как тебе непросто там было. Девушка улыбнулась. Как раз наоборот, все вышло удивительно просто. - Держи, - сказала она, положив на стойку кошель с монетами. – За труды и за беспокойство. Еще раз большое спасибо от всего Братства. Амбарис улыбнулся и забрал кошель, хоть и говорил раньше, что не возьмет ни септима. В то же день к Нильсин и ее подружке, сидящим в храме, подошел курьер. - Кто из вас Нильсин Расколотый Щит? - Я, - ответила девушка. - Тебе просили передать. Юноша протянул Нильсин запечатанный конверт. Девушка взяла его удивленно. - Ого, - протянула она тихо, чтобы не нарушать торжественную тишину храма. – А от кого? - Данмерка какая-то, - пожав плечами, ответил курьер. – Для меня они все на одно лицо. Когда курьер ушел, подруга Нильсин хихикнула. - Может, это какое-нибудь любовное письмо? - От женщины? – произнесла Нильсин, хмыкнув. – Конверт не подписан. Я никаких данмерок не знаю и вообще с серыми не вожусь. Девушка вскрыла конверт и достала совершенно пустой лист бумаги. - Это еще что? – удивилась Нильсин. – Какая-то шутка? Подружка попыталась взять листок, но Нильсин увернулась. Покрутив лист и убедившись, что она нем нет вообще ничего, Нильсин фыркнула и скомкала его. - Наверняка глупый розыгрыш, - сказала она. - Может, это угроза? – проговорила вторая девушка. – Я слышала, что есть организация убийц, которая присылает отпечаток руки на бумаге, и это значит, что на тебя ведется охота. - Где ты видела тут отпечаток руки? – раздраженно произнесла Нильсин. – На листе ничего нет. Девушка засунула скомканный лист в вазу с деревцем, стоящую около их скамьи. Все же слова подруги ее встревожили, и Нильсин прикусила и начала грызть ноготь. - Все это чушь, - наконец заключила она. Началась служба, жрец монотонно читал проповедь. Вдруг Нильсин, сидевшая удивительно тихо и слушая слова жреца, коснулась руки подруги. - Что-то мне не очень хорошо, - проговорила она. Вторая девушка взглянула на Нильсин и ужаснулась – та была очень бледной. - Боги, Нильсин, что с тобой? Девушка попыталась приподняться, и ее моментально вырвало на каменный пол храма. Жрец замолк, и все присутствующие подбежали к Нильсин. - Нильсин! – закричала ее подруга, и ее полный ужаса звонкий голос отозвался эхом под мрачными сводами храма. В это время Инанна уже уезжала из Виндхельма в Маркарт, радуясь солнечному свету и покачиваясь в повозке. День был чудным. Вскоре она наконец вернется домой. Вспомнив кое-что, Инанна достала из сумки тонкие перчатки, которыми она готовила особое пустое письмо для Нильсин, и выбросила их на землю.