«Продолжить? Да/Нет»
Камера была поставлена куда-то на стол. Комната была оформлена по-праздничному — висели гирлянды, повсюду была мишура, и, конечно же, по середине комнаты, большая пушистая ёлка. Она была обвешана множеством игрушек, от самодельных до покупных. Насчет этого она запарилась, делая свои игрушки в форме бабочек почти что за месяц до рождества. Альбедо находил это крайне глупым, не понимая того, что она делает. Хотя она упорно продолжала доказывать, что оно того стоит, парень никогда не соглашался. Видимо, не согласится и в данный момент. Звон посуды, кипение кастрюли и две их семьи на фоне, готовящие праздничный ужин и тихо обсуждающие планы на предстоящий год. Сахароза была едва радостна, она поправляла спадающую лямку и неловко улыбаясь, посмеиваясь в кулак и отворачиваясь от камеры в сторону взрослых, перекидываясь парой дежурных фраз, а потом снова поворачивалась но не решалась сказать ничего. Почему она это не вырезала? — Ам… Кхм-кхм! — нервно поправила майку и натянула дежурную улыбку. — Канун рождества, мы готовим ужин! Знаете, я не думала что до этого дойдет, я все-таки не то что повар… — ее щеки краснеют, а руки тянутся к прядям, дабы заправить их за уши. Никогда еще перед камерой не было так сложно — Рэйндоттир помогает мне! Смотрите-смотрите, — берет камеру и направляет на себя с Рэйн и кастрюлю, по всей видимости, сырным супом — Не знаю зачем мы готовим его, он не слишком рождественский… Но Альбедо его обожает, так что… Агх, пусть подавится. — Не вредничай, — Рэйн посмеивалась и перемешивала суп, попутно отвлекаясь на нарезку курицы. — Тебе тоже достанется. Мой мальчик совсем не жадный. Сахароза закатила глаза и поставила камеру на место, принимаясь за вымешивания теста для рождественского пирога. Вдруг, на кухню зашел Альбедо, ущипнув ее за бок, на что та ойкнула и чуть-ли пополам не согнулась, обернувшись и принимаясь бить его, руками которые были полностью в тесте, ведь «так комфортнее вымешивать! не нарушай технику». Парень начал возмущаться, на что Сахароза взяла немного муки со стола и кинула ему в лицо. Рейн же сделала ей замечание, хотя в целом старалась не реагировать — милые бранятся, только тешатся. Ответный удар не заставил себя долго ждать, поэтому измазанный в муке Альбедо подошел к столу и макнув палец в тесто мазнул сахарозе по лбу. — Боже, а-ха-ха… — он наблюдал за тем, как она судорожно краснеет и ищет зеркало, потерявшись в двух соснах — Ты прямо… Прямо как… Симба? Боже, мне поднять тебя на руки, Сахарок? — Ну хватит Альбедо, ты просто…«Продолжить? Да/Нет»
— День такой дождливый, — в кадр попала их улица, другие маленькие двухэтажные домики и вода, что капала с неба и стекала в слив. В тот момент казалось, словно это бесконечно. — Я хочу… Ну не знаю, побыть там? Мне всегда хотелось полежать на асфальте, знаете. Это выплеск эмоций, некое опустошение, в такие моменты хочется жить по-настоящему, — тяжелый вздох — Нет, вы не подумайте, я не хандрю! Просто день такой странный… Хочется то ли плакать, то ли чай пить… Я открыла окно, дует будто на нас ураган идет! Ну-ка… Камера была взята в хрупкие, чуть подрагивающие руки и была перенесена заботливо на тумбочку, направленная прямо на девушку. Она села, но тут же вспомнив про кружку наклонилась, дабы взять ее со стола. Вот же растерянная. Чуть покраснела, но отпила чай. Её это согревало, было видно невооруженным глазом, определенно. Она улыбнулась чему-то, и вновь коснулась своих мятных волос, которые уже чуть подсмывались, но тем не менее выглядели они так же красиво и мило. Она сама была очень милой прямо сейчас: Слишком домашней и уютной, почти что… Незащищенной? Мысли не шли. — Знаете, — голос был слегка тихим, а взгляд стыдливо блуждал по полу и сторонам, не желая быть сфокусированным на камере — Я много думала сегодня. Меня гложет кое-что, я не знаю как это выразить. Не подумайте, что я слабая или что-то такое, это все вовсе не для нытья делается, — еще раз взяла кружку и сделала глоток побольше — Я просто устала скрывать это. Конечно же я знаю, что эти записи никто не найдет, они будут где-то… Вот здесь, под кроватью. Мне просто легче с этим, мне легче с вами. — Сидеть она, кажется, устала, поэтому легла — Я думаю, это помогает мне преодолевать многие трудности моей жизни, а еще тут есть всякие теплые моменты… Мне нравится это дело, я бы хотела всю жизнь свою запечатлеть, наверное. Было бы клёво смотреть на себя сквозь года, я наверняка буду очень наивной и глупой. Дождь за окном набирал обороты, превращаясь уже в ливень. На душе было примерно так же, но она от чего-то рассмеялась. На фоне оставался лишь нарастающий гул дождя и проезжающие мимо машины. Хотелось запечатлеть этот момент не только камерой, но и сердцем, что ли. Словить его и не отпускать, прижимать прямо к сердцу и сжигать в себе, растворяя его, погружаясь в него и погружать его в себя. Хотелось быть, а не существовать. Хотелось многого, от недосягаемого то вполне обыденных, даже близких и низменных вещей. хотелось, но увы, не моглось. — Ладно, это цирк какой-то, — она закрыла лицо руками и протерла глаза, что предательски слезятся. — Я хочу сказать, что я лю- — дверь в комнату открылась и в ней появился блондин, который пару секунд просто смотрел на неё и замер в проходе. Она поспешила протереть глаза и сесть нормально, вновь поправляя волосы. — Ты чего? Снова плачешь? — подошел и сел на кровать, положив руку ей на лоб. — А? Ты что, заболела? — Он страдальчески выдохнул, встав с кровати и подходя к ее столу, на котором в маленькой коробочке лежат таблетки. — У тебя снова жар. Да и… Окно открыто? Ты издеваешься? В чем смысл того, что я ставлю тебя на ноги? Господи, ты сведешь меня в могилу. — она, кажется, вновь роняет слезы, но он тут как тут и обнимает ее крепко, от чего они льются еще сильнее, с новой силой. Он не замечает этого, поэтому по-прежнему обнимает и гладит ее по спине. Вот это хочется запечатлеть. — Я опять развела тут, — Сахароза улыбается сквозь слезы, что дается ей нелегко — Все нормально, ты можешь не…Видео случайно перелистывается, от чего он хмурится.
Поле было усеяно белыми цветами, а оператор куда то бежал. Бескрайние поля и чистое, безоблачное голубое небо. Счастливые возгласы на фоне и топот ног, ветерок который улавливает микрофон камеры и падение в эти же цветы. Слышалось тяжелое дыхание, вперемешку с очередными смешками. На душе было так приятно, хотелось раствориться в этом смехе и быть там. Хотелось, но увы, не моглось. Рядом с девушкой плюхнулся Альбедо, на которого тут же была направлена камера. Он закрывает лицо рукой, хмурится, но тут же улыбается — он такой солнечный, так рядом, рукой подать. Хотелось коснуться, запустить руку в его белёсые волосы и много чего хотелось. Хотя, опять же, не моглось. — Посмотри в камеру! — голос Сахарозы такой веселый, что ему хочется уйти под землю и вернуться к ней, дабы услышать его еще раз. Большего он, к сожалению, не заслуживает — Я люблю тебя!Опять.
— … Так же как мы становимся старше старше и старше… — она хмурится, а по щеке стекает одинокая слеза. — … Это неизбежно. Думаю, я добавлю эти видео в один архив. Прости. Запись была остановлена, а парень опустил голову и протер глаза. Он раз за разом пересматривает их записи, видя, но бесконечно жалея, что не смог ответить ей тем же. Это было видно, каждый ее жест пестрил любовью, чем-то солнечным, наверное, она пыталась подарить ему лучшую часть себя. Наверное, у нее выходило, раз он повторяет эти видеоролики уже какой раз каждый день. Наверное… Он дарил ей ложные надежды своим хорошим отношением, взглядами и действиями, так друзья не делают, но он правда старался. Хотя, какой это имеет смысл? Все, что от неё осталось — старенькая камера с записями, дом на девятой улице и его воспоминания о ней, что не дают спать по ночам и притягивают к экрану, заставляя смотреть это снова и снова, делая себе больно. Если это та цена, которую он должен вынести за всю её боль, то он ее без проблем вынесет. Пронесёт сквозь года это чувство вины, будет обдумывать каждое слово которое он сказал и все анализировать. Вопрос только в том... Как скоро все закончится также?